Розы

— Ваша Светлость, розы посажены, как вы и просили. Не угодно ли вам взглянуть на них? Он улыбался едва заметно. Его голова была наклонена вперед и чуть вправо, темно-пепельные волосы лежали на плечах и скрывали часть бледной шеи. В глазах было что-то странное, как будто предвкушение, смешанное с таинственностью. Он знал, что она захочет посмотреть. И специально вызвался сажать эти чертовы розы, чтобы она хоть однажды, хоть раз обратила внимание не на его глупые стишки, которые он читал ей по вечерам, если ей бывало скучно, а на него самого, его душу, его чувства. Как это было мучительно… Жить при дворе самой герцогини, видеть ее почти каждый день и при этом горько осознавать, что не являешь собой интереса для нее. Но тем не менее он надеялся. — Да, угодно… Жером?.. — герцогиня задумалась, вспоминая имя поэта. Он задохнулся. Забыла! А может и не знала никогда? И верно, какой резон утруждать свою светлость запоминанием имен челяди?.. — Жеральд, миледи, — мягко поправил он. В его глазах на миг всколыхнулось что-то неопределенное, но он тут же слегка тряхнул головой, как бы отгоняя это. — Да-да… Что ж, идем, — со скучающим выражением протянула она и встала с софы. Лениво повела рукой в сторону поэта, тот тут же подхватил ее и прижал к губам. На душе у него было радостно, но кто знал, что это продлится так недолго… Они вышли через парадный зал в сад. Было позднее лето, и розы были в самом цвету. Вид открывался на самом деле великолепный: десятки кустов темно-алых роз, посаженных вдоль мраморных дорожек. Он, неумело пряча улыбку, повернул голову к ней, ожидая увидеть восхищение на ее еще молодом и красивом, хоть и несколько апатичном, лице, но… Она смотрела куда-то вбок, совсем не на розовые кусты, и выражение ее было равнодушно и задумчиво. Казалось, ее совсем не интересовали труды нескольких недель, проведенных поэтом над этими злосчастными розами. Ей было это положительно безразлично. — Ваша Светлость не хочет видеть роз? Скажите только слово, и я вырву их с корнем, — тихо проговорил он. Герцогиня повернулась к нему, словно выйдя из оцепенения. Окинув скучным взглядом аллею, она отвернулась и, со словами: «Неплохо… вы, конечно, могли и лучше постараться…, а впрочем, неважно…» медленно скрылась в тени деревьев. Он был разбит.