Loud Like Love

Сегодня на Микки рубашка в голубую клетку. Люблю, когда он выбирает что-то под цвет глаз. Глаза. Холодный синий вокруг мягкого голубого. Цвет его глаз — отражение характера. Он выглядит немного подавленным. Привычно хочется спросить, в чем дело, но я молчу. Просто наслаждаясь тем, как он не сводит с меня глаз. Задерживает взгляд на волосах. Да, они отросли. Да, так, как он любит. Дурацкие пряди лезут в глаза и их давно уже пора остричь, но я почему-то все время откладываю это на потом. Может быть, из-за таких вот его взглядов. Протягиваю ему пиво, намеренно задеваю его пальцы и задерживаю прикосновение дольше, чем нужно. Черт, я так скучал. Микки выдыхает громче, чем нужно. Тоже почувствовал это. Как тысяча искр по коже. Как миллион вспыхнувших огоньков где-то под корой головного мозга. Это никогда не изменится. — Новый диван, а, Галлагер? — Микки делает глоток, а я задерживаю взгляд на его шее. На дернувшемся кадыке. Хочется языком поймать это сокращение мышц. — Ты же помнишь, что стало с прошлым. — Внимательно слежу за его реакцией. На бледной коже щек проступает едва заметный румянец. Почти невидимый. Он поводит головой влево и легонько закусывает губу. Конечно, он помнит. Черт, это он должен был купить мне новый диван. Усмехаюсь. Он ловит эту улыбку. Я вижу, как она сохраняется в его мозгу. Как он оставляет ее на потом. Он будет вспоминать ее перед сном. Во время еды. На работе. Выбирая зеленый горошек в Walmart. Я точно знаю. Я храню так много его улыбок. Грею в руках бутылку. Не могу дождаться, чтобы почувствовать его кожу под пальцами. — Сколько людей спас в этом месяце? — В его голосе издевка, но я знаю, что она прикрывает его заботу. Его беспокойство. Холодный синий вокруг мягкого голубого. Микки. — Не так много, как хотелось бы. — Опускаю взгляд, вспоминаю вчерашнюю смерть. Слишком много крови. Черт, я все еще так сильно ненавижу кровь. Все еще так сильно чувствую каждую смерть. Его пальцы легонько сжимают мое колено. Тепло мягким потоком затапливает все внутренности. Хочется врезаться в него с поцелуем, вылизывать его кожу, слышать его прерывистый шепот, ощущать его пот на ладонях. Но я терплю. Сегодня он решает. — Мэнди вышла замуж, ты знаешь? Блять, никогда не думал, что из нее выйдет что-то путное. — Микки усмехается. Я улыбаюсь в ответ. Конечно же, он думал. Был уверен в том, что только из Мэнди и выйдет что-то путное. Сам на себе ставил крест. — Вроде нормальный чел. Я, правда, видел его всего минут двадцать, но, по крайней мере, он не выглядит как Кеньятта. — Микки убирает руку, и я так ярко ощущаю разрыв контакта с ним, что едва не порываюсь поймать его пальцы. — Они живут в Нью-Йорке? - уточняю. Я точно знаю, где они живут, я был у них на прошлой неделе. Но я так хочу, чтобы Микки сам рассказал мне все. Доверие. Дал мне в руки свое доверие. Ему теперь так тяжело мне верить. — Да. Он, сука, еще и при бабле. Ни в чем ей не отказывает и все такое. Кто бы мог подумать, а? Черт, сеструха всем показала. — Микки смеется. Этот смех проникает мне под кожу. Черт, хочется зарыться в него лицом, записать в свой плейлист, проигрывать в дни, когда Микки тут нет. Отгоняю эти мысли. Сегодня он здесь. Еще несколько секунд Микки смеется, а потом замолкает. Я перебираю мысли, стараюсь найти что-то, о чем рассказать ему, чтобы удержать себя от желания наплевать на обещание. На обещания, которые дал самому себе. Сегодня Микки решает. Но его кожа так близко. Делаю глоток из бутылки, чтобы занять себя. Абсолютно не чувствую вкус. Ловлю влажный взгляд Микки на своей шее. Такой, как был у меня всего несколько минут назад. Черт. — Лип, снова вернулся в универ. Ты знаешь, ему удалось решить все дела. Кажется, что он все-таки отказался от алкоголя. Фиона нашла нового парня. Я думал, что она окончательно забила на них, понимаешь? А теперь снова взялась за свое. Надеюсь, что она хотя бы подумает, перед тем как покупать кольцо, потому что в прошлый раз… — Слова льются из меня каким-то дурацким потоком. Микки смотрит во все глаза. Уверен, он не слышал ни слова. Опускаю голову, пытаясь справиться с дыханием. Потому что этот его взгляд. Волосы привычно падают на глаза. Определенно, завтра постригу их. Не сильно. Так, что они успеют отрасти до следующего раза. Привычным жестом запускаю в них пальцы и убираю с глаз. Микки ловит мою руку. — Твою мать, Галлагер. — Он заменяет мои пальцы на свои. Вызывает по всему телу рой мурашек. Эти мурашки могли бы снести целый город. Сравнять с землей. — Просто заткнись. — Он резко притягивает меня к себе и ловит мои губы. Да. Твою мать. Да. Я врываюсь языком в его рот и смешиваю наш стон. Это никогда не перестанет быть так ярко. Вспышки перед глазами. Его ладонь на моей макушке. Мои пальцы в его волосах. Притягиваю его ближе. Господи, еще ближе. Срываю с него рубашку с голубыми клетками. Футболку. Хватаю губами его кожу. Его кожа. Такая бледная. Такая идеальная. Мой. Я глажу ее, вожу пальцами, пока ртом ловлю его рваные выдохи. Задеваю сосок — еще один выдох. Его глаза — чертов океан. Сейчас совсем темные, на глубине плещутся волны. Такие, что сбивают с ног. Такие, что могут убить. Такие, что могут согреть. Похоронить под толщей воды или спасти. Он путается пальцами в моей одежде, пытается проникнуть под футболку, стащить ее. Помогаю ему, волосы снова растрепываются. Микки на мгновение замирает и запускает в них пальцы, гладит, нежно касается. Прикрываю глаза. Черт, он так сильно любит мои волосы. А затем он прижимается ко мне. Не сдерживаю стон. Никто на свете не объяснит мне это чувство. Никто и никогда не сможет почувствовать. Кровь бешеным потоком проносится по венам. Закипает. Я чувствую, как она горит огнем. Дыхание такое прерывистое, что я почти боюсь задохнуться. Снова целую его, ловлю губами его верхнюю губу. Посасываю. Так, как он любит. Трется об меня. Ловлю пальцами его лопатки, глажу косточки, а потом вдавливаю его в себя. Провожу рукой по шее, по линии волос. Тут внизу, они такие мягкие. Царапаю ногтями. Он почти мурлычет. — В этот раз надо дойти до спальни, Мик. Это диван стоит хуеву тучу денег. — Прерываю поцелуй и ловлю его расфокусированный взгляд. Твою мать. Он выглядит таким сексуальным. Влажные, покрасневшие губы. Пылающий взгляд. Россыпь светлых веснушек возле глаз и на носу. Он никогда не признается, что у него тоже есть веснушки. Самые светлые в мире веснушки. Так хочется почувствовать их на языке. — Не будь таким жадным, Галлагер. — Микки целует мой нос. Не только я один влюблен в веснушки. Стаскиваю его с дивана и тащу в сторону спальни. Сегодня это должно быть там. Его кожа будет выглядеть охуенно на моих новых голубых простынях. Под цвет его глаз. Пока мы двигаемся в сторону кровати, Микки пытается расстегнуть мои джинсы. Усмехаюсь его нетерпеливости. А он сцеловывает эту усмешку. У самой двери в спальню вжимает меня в комод, что-то со стуком падает вниз и разбивается. Не отрываюсь от его губ, чтобы проверить. Плевать. В комнате мы запутываемся в ногах и падаем на кровать. Не могу перестать целовать его. Твою мать. Всегда так остро. Всегда так ярко. — Новая постель? — Микки поднимает бровь, на секунду оторвавшись от губ. Улыбаюсь. Молчу. Он и так все знает. И про цвет тоже знает. Стягиваю с него джинсы и белье. И несколько секунд скольжу взглядом по его телу, отыскивая отличия, отыскивая новые шрамы, отыскивая малейшие изменения. Рана на груди, которая в прошлую встречу была еще свежей, теперь превратилась в светло-розовую полоску. Останется след. От таких ран всегда бывают следы. Провожу пальцами по будущему шраму. Микки ловит мои пальцы и подносит ко рту. Начинает сосать. Блять. Ловлю его взгляд и, не отрываясь, наблюдаю. Это выглядит так… Так… Черт. Мне хочется трахнуть его прямо сейчас. Прямо в этот его рот. Вместо этого ловлю губами его сосок, облизываю, обвожу языком, слегка прикусываю. Слышу его стон. Скольжу пальцами к его члену и легонько сжимаю. Боже, он так возбужден. Смазка пачкает живот. Я собираю ее большим пальцем и размазываю по головке. Опускаюсь еще ниже. Целую кожу живота, которая сокращается под моими прикосновениями. — Галлагер, блять. Просто… И я слушаюсь. Провожу языком по головке, дрязня его, распаляя. Его пальцы снова путаются в моих волосах, он притягивает меня к себе, прижимает ближе. Просит. Господи, я дам тебе все что угодно, Мик. Он громко стонет, когда я заглатываю его член. Он так любит, когда я беру глубоко. Чувствую, как головка скользит по горлу, утыкаюсь носом в темные волосы. Рукой ласкаю его яички. Пальцы Микки сжимаются на моих волосах так, что мне становится больно. Второй рукой он хватается за простыни. Я начинаю яростно сосать, позволяю трахать мой рот. Позволяю ему стать эгоистом. Использовать мой рот. Использовать меня. Микки пытается удержать в себе стоны. Не позволить мне увидеть. В этом весь Мик. Так боится показать свою глубину. Оставляет меня у берега. На секунду выпускаю член изо рта, провожу языком по всей длине, ласкаю рукой. Его глаза зажмурены. Смачиваю пальцы в слюне и начинаю осторожно ласкать его анус. Микки всхлипывает, и я снова беру его член в рот. Проникаю внутрь одним пальцем. Подается навстречу. Такой нетерпеливый. Глажу его кожу, наслаждаюсь ее бледностью, ее идеальностью. Мне всегда будет его мало. Черт, так мало. Хочется сорвать с себя кожу, стать еще ближе. Врасти в него. Стать одним целым. Навсегда. Не только на одну ночь в месяц. Навсегда оставить его здесь. Никогда не выходить из комнаты. Закрыть все ставни, задернуть шторы. Спрятаться от мира. Микки чертыхается, когда я добавляю второй палец. Он такой узкий. Я почти верю в то, что он ни с кем не трахался в этом месяце. Ждал. Ждал так же сильно, как я. Посасываю его головку, добавляю третий палец и снова заглатываю как можно глубже. Микки выгибается на простынях, он что-то бормочет, но я не могу до конца разобрать что. — Галлагер, я… Его член пульсирует у меня во рту, я ласкаю головку, чувствую как она скользит по нёбу. Давай, Мик. Сделай это. И он кончает. Я выпускаю его член изо рта. Сперма попадает на его живот и мои руки. Я использую ее как смазку, продолжая трахать его пальцами. Считываю его рваное дыхание. Записываю под кору головного мозга. Записываю под кожу. Да, Мик. — Твою мать, Йен. Блять, я думал… — Микки пытается приподняться на локтях, но у него плохо выходит, и он бросает попытки. — Черт, я думал, ты трахнешь меня. — Все еще будет, Мик. — Я сжимаю основание своего члена, стараясь справиться с безумным возбуждением. Этот его хриплый голос сводит меня с ума. Иногда, кажется, что я могу кончить, просто слушая его голос. — У тебя охуенная выдержка, чувак. — Микки смеется, но когда я задеваю пальцем его простату, смех переходит в стон. Тянусь к его губам и снова тону. Провожу языком по линии зубов, сплетаю наши языки, прижимаюсь к нему, ощущаю его пот своей грудью, его тяжелое дыхание, все еще дрожащие пальцы в моих волосах. Мой. На сто процентов мой Милкович. Собираю пальцами сперму с его живота и увлажняю вход. Господи, мне так нужно в него. Перед глазами начинают танцевать яркие пятна. Провожу пальцами по своему члену, который болезненно реагирует на прикосновение. Микки пытается поймать его своей рукой, но я не даю ему. Если он прикоснется, то я абсолютно точно кончу прямо сейчас. Провожу головкой по сжатому колечку мышц, а потом вхожу на полную длину, не в силах больше сдерживаться. Мой собственный стон тонет в стоне Микки. Черт. — Прости. — Я должен был растянуть его до конца. Я целую его виски. Чувствую пот на губах. Собираю его дыхание. — Прости, Мик. Я просто больше не мог терпеть. — Осторожно целую его губы. Ловлю его совершенно безумный взгляд. Его пальцы сжимаются на моих ягодицах, притягивая еще ближе, заставляя проникнуть еще глубже. Твою мать. — Много разговоров, Галлагер. — Голос Микки звучит неузнаваемо. Такой глубокий. Хриплый. Я начинаю двигаться. Не в силах сдерживаться, вбиваюсь в него резкими, глубокими толчками. Пью его стоны. Ловлю языком капли пота. Собираю веснушки губами. Его самые светлые в мире веснушки. Прижимаюсь к нему всем телом, его член скользит между нами, смоченный спермой и потом. — Боже. Я так… скучал, Мик. Целый чертов… боже… чертов месяц. — Ловлю губами его ухо. Шепчу совершенно бессвязно. Микки обхватывает меня ногами, заставляя стать еще ближе. Проникать еще глубже. Попадать прямо по простате. Он такой узкий. Сжимается вокруг меня. Я чувствую его так абсолютно. Одно целое. А потом он вцепляется зубами в мое плечо, смешивая ощущения, заставляя сделать еще несколько резких, глубоких толчков и позволить миру взорваться вокруг меня целым снопом ярких искр. Зарываюсь лицом в его ключицу, толкаюсь еще несколько раз, оставляя часть себя внутри него. Оставляя себя внутри. Как только я понимаю, что снова могу дышать, то скатываюсь с него. Он ловит губами мои губы. Пальцами зарывается в волосы. Господи, мне так хочется сказать ему это. Сказать ему… Но я молчу. Он все еще не любит говорить о чувствах. Микки разрывает поцелуй, но продолжает гладить мои волосы. Второй рукой он ловит свой член и яростно дрочит. Не прерывает зрительного контакта. Ловлю малейшие эмоции в его глазах. Наблюдаю, как бушует океан. Совсем синий. Через минуту он кончает. Прижимаюсь к нему. Ловлю кожей его дрожь. Нанизываю его сорванное дыхание на нитку воспоминаний. Достану ее перед сном завтра. Послезавтра. Каждый долбанный день в следующем месяце. Мы вместе решили, что все будет так. Один день в месяц. Пока Микки не встанет на ноги. Пока не найдет способ вернуться в Чикаго. Вернуться сюда человеком. Я плохо понимаю, что он вкладывает в это значение, но не спорю. «Или так, или никак, Галлагер». Поднимаюсь на локте, чтобы видеть его лицо. И я понимаю, что не прогадал с цветом. Он и правда выглядит охуенно на этих голубых простынях. Микки смотрит мне прямо в глаза. Они сейчас такие светлые. Как будто из них высосали весь холод. — Готов ко второму раунду, Галлагер? Улыбаюсь и подаюсь навстречу его губам. Некоторые вещи никогда не изменятся.