***
Хакуя открыл глаза, тут же попытался встать, но у него не вышло. Лицо исказилось от резкой боли, он упал на камни и уставился на ногу. В районе колена зияла огромная, почти сквозная рана, а вокруг лужа крови. Подросток сел и стал ждать. Но сил для регенерации у него не было. Последние дни Микаэль жил впроголодь, экономил каждую каплю крови. Ведь к королеве они вернутся еще совсем не скоро... Мальчик приоткрыл сумочку, висевшую на бедре. Только осколки. — Чёрт, — еле слышно проговорил он. Затем блондин отполз чуть назад, прислонился спиной к зданию и прикрыл глаза. Было очень больно, рана ныла. Крови тоже вытекло много, и шансов дойти до лагеря не было. В голове лихорадочно метались разные мысли, но сил развивать их тоже не было. Складывалось такое ощущение, что все просто забыли о любимчике королевы. Или не все? Микаэль услышал легкий шелестящий звук и перестук каблуков. Вдруг стук прекратился и приблизившийся сел. С огромным усилием разомкнув веки, мальчик встретился лицом с Феридом Батори. Никогда еще он не видел этого аристократа так близко. А Ферид лишь засмеялся и облизнул верхнюю губу. — Что случилось, мой милый Мика? — с наигранным удивлением спросил аристократ. В ответ на это блондин только оскалился и тихо зарыча. — Нет, ну что-то все же случилось, — продолжал Ферид, — иначе ты бы так не злился, — затем он как бы нечаянно поставил руку на больное колено полукровки. Реакция последовала незамедлительно. Микаэль взвыл от резкой и пронизывающей насквозь боли, да так, что в здании, у которого он сидел, задребезжали стекла. Батори издевательски улыбнулся. — Больно? — спросил он снова, но уже более осторожно ставя на колено блондина руку. — Да! — прохрипел Хакуя, задыхаясь от боли. — Ну что же… Не здесь же тебя оставлять, — с этими словами он легко поднял мальчика и поставил на ноги. Но тот лишь грузно повалился на асфальт. Спустя пару секунд Микаэль поднял голову, чтобы увидеть обыкновенную для Ферида ухмылку. — Ты что, издеваться пришел? — зарычал полукровка. — Нет. Напротив, я пришел, чтобы помочь тебя, — ответил Седьмой. — Чем? Уйди лучше. — Ну, как скажешь, — пожав плечами, ответил основатель. Затем он поднялся и ушел прочь, как и сказал ему голубоглазый блондин.***
Наступал полдень, и над разрушенным городом поднялась невыносимая жара. Спасительная тень, в которой находился Микаэль, перестала быть тенью. Он сидел на нагревшихся камнях, полностью одетый в вампирскую форму, включающую в себя достаточно много атрибутов одежды. Но сил на то, чтобы шевельнуться, а тем более раздеться, у него не было. Украшения, спасавшие его от губительных в некоторой степени лучей, не защищали от дневного зноя. Он просто сидел с раздробленным коленом под палящим солнцем и ждал смерти, либо от потери крови, либо от жары. И вот, когда последние силы уже окончательно его покинули и перед глазами появились черные проблески, вновь появился он. Микаэль повалился на бок, на асфальт, не в силах более удерживаться в вертикальном положении. Он вообще был не в силах что-либо сделать. Последние, что он видел — высокие стройные ноги аристократа.***
— Глупый и маленький Мика, — сказал седьмой основатель, легко поднимая обмякшего полукровку на руки. Подпрыгнув высоко над городом, он понес его в места, которые солнце обделило своим вниманием. Вскоре, достигнув своей цели, Ферид осторожно положил мальчика на камни, сделав все возможное, чтобы тому было удобно. Потом он аккуратно разорвал одежду на своем плече, приоткрыв миру свою сероватую кожу, уже не одно десятилетие не видевшую солнечного света. Батори обнял юного вампира, прижимая к себе так, что его голова легла как раз на то место, где аристократ обнажил плоть. Ферид надавил на голову Микаэля, чтобы острые клыки блондина проткнули кожу, добираясь до крови. Словно почувствовав близкое спасение, Хакуя принялся втягивать в себя кровь основателя. Даже пребывая в таком положении, он смог выпить достаточно, и вскоре его рана почти затянулась, а сам он стал приходить в себя. Когда полукровка окончательно очнулся, он поднялся на ноги и схватил за рукав уходящего аристократа. Тот обернулся. Блондин настойчиво потянул его на себя. Как только Ферид оказался на достаточном расстоянии, мальчик, немного помявшись, резко приблизился и… поцеловал знатного вампира. Когда эти чудные секунды закончились, Хакуя отстранился. Батори же уставился на него с нескрываемым удивлением, а блондин покраснел, опустив голову. Но потом он снова поднял её, устремив свои небесные глаза в алые, точно рубиновые глаза вампира, буквально пронизывая аристократа насквозь, словно смотря прямо в душу, и тихо произнес одно слово, предназначенное только Фериду Батори, лишь ему одному. Это было совершенно обычное слово, но оно было сказано так сокровенно и бережно, словно сделано из стекла и в любую секунду может треснуть и рассыпаться на миллионы осколков. Он произнес всего одно слово: — Arigato.