***
10:00 утра. Аэропорт. Шумные люди, что передвигаются по одному замкнутому помещению, сбивая с ног и мешая разглядеть нужную светлую макушку. — Чимин, — слышится сквозь толпу, и прямиком на парня налетает худощавый блондин, зажимая своего родного человека в удушающих объятьях, — я скучал. — Юнги-хен, — натянуто улыбается Пак, забирая из рук блондина большую сумку, в которой, как и всегда, пара комплектов сменного белья, потертый ноутбук, блокнот, пара карандашей и ластиков, чтобы вовремя записать мысли и больше ничего. — И я скучал. — Пойдем скорее домой, я ужасно замерз, — капризничает Мин, подхватывая Пака под руку и утягивая того на стоянку. Чимин плетется слегка позади, не в силах отнять ладонь или же заставить Юнги вернуться в эту чертову Америку, где и пропадал Мин последние полгода. — Как твоя работа? — услужливо интересуется Чимин, пристегивая ремень безопасности и нервно постукивая по рулю. Напрягает. Вся эта ситуация ужасно его напрягает. — Америка ужасна, когда ты начинаешь взлетать, — жалуется блондин, укладывая свою ладонь поверх джинсы Пака, ощущая, как рыжика пробирает крупная дрожь. Возбуждение? Нет, скорее страх. — Но это не мешает тебе проживать там, Юнги-хен, — ощущая сухость во рту, выдавливает из себя Чимин, стараясь угомонить волну мурашек во всем теле. Мин хмыкнул, протяжно вдыхая приторность автомобильного салона и ведя руку вверх по чиминовой джинсе. Он наблюдал. Следил за мимикой рыжего и тянул губы в самодовольной улыбке, облизывая тонкие губы лишь кончиком языка. Незаметно. Аккуратно. — А тебе бы хотелось, чтобы я вернулся? А, Чимин-а? — низко, так, как любит Пак. Вернее, как любил. Сейчас он слишком на взводе, чтобы акцентировать свое внимание на тембре чужого голоса. Чимин промолчал, наконец-то заводя машину и трогаясь с места.***
Из толкового словаря: Нежелание — отсутствие желания, уклонение от чего-нибудь. — Чимин! — кричит Юнги, заглядывая в небольшой холодильник Пака. — Почему у тебя тут так пусто? — Я не ждал тебя так рано, — жмет плечами Чим, вставая на носочки, пытаясь достать стаканы с верхних полок кухонного шкафа. — А кого ждал? — хрипит Мин на покрасневшее ушко, обнимая парня со спины, слегка раскачивая его и делая шаг назад. — Никого, — надрывно, едва ли различимо, шепчет Чим, сглатывая ком, застрявший в горле. — Никого, говоришь, — мурлычет Юнги, утягивая паренька на широкую кровать, наваливаясь сверху.***
Из толкового словаря: Сталкер — так называют тех людей, кто преследует одного человека или группу людей, тайно или открыто. Часто с маниакальными наклонностями. Чонгук сидит, закинув ноги на подлокотники, и внимательно смотрит в экран. На его губах расплывается оскал настоящего зверя. Он не простит, что его добычу трогает кто-то другой. Кто-то, кто слишком часто маячит в жизни его Пака. Кто-то, кого впору убить. «Интересно», — думается Гуку, когда на экране разворачивается настоящая домашняя порнуха с участием его Амура. Его наваждения. Он тянет руку к пачке с чипсами, откидывается на спинку и шуршит упаковкой, доставая чипсину за чипсиной. Медленно жуя и рассматривая четкое изображение на экране компьютера. «Подо мной он стонал громче, сволочь», — думает Чон, ломая хрустящий снек пополам, откидывая его куда-то на пол. Стул со скрипом отъезжает назад, позволяя брюнету спрыгнуть с него и направиться в душ. У него нет никакого желания смотреть на то, как эта рыжая шлюха принимает член другого, пока Чонгук так и остается в тени чужих фантазий.***
13:00 дня. Чимин зажимает лицо руками и тяжело дышит. Из ванной слышится плеск воды и легкий морской бриз геля для душа, который так нравится его Юнги. Он переспал с ним. Опять. Нет, не так, скорее снова. Они встречаются уже два года, но за все это время Юнги не говорил Паку красивых слов о любви или же простое «нравишься». Лишь секс и иногда приятные мелочи в виде поцелуев и объятий. Это не напрягало ни разу, просто вызывало чувство использованности, чувство никому ненужности и прочий букет неприятных ощущений. Рыжик переворачивается со спины на живот, обнимает двумя руками помятую подушку и подпирает ей подбородок. Он думает о чем-то отстраненном, отсчитывает удары капель о кафель и сжимает наволочку чуть сильнее. Выдох. Он устал. Но не от утомительного секса, скорее устал в целом — от жизни. Телефон вибрирует, заставляя рыжего отреагировать и проверить гаджет. «Одно новое уведомление @_97jk» Пальцы заходятся в мелкой тряске, когда, открыв вкладку, Чимин замечает откровенное фото, сделанное в приват режиме и только для Пака доступное. — Блять, — срывается с пухлых губ. — Кто же ты такой? Подтянутое тело, очертание мышц пресса, внушительная и до безумия сексуальная грудь с набухшими твердыми сосками, умопомрачительно красивый пупок с едва заметной, практически отсутствующей, «блядской дорожкой» до лобковой кости. Чимин задыхается, скачивает фотографию к себе в галерею телефона и приближает, едва ли удерживая себя в лежачем положении, чтобы не соскочить от переизбытка эмоций. Соблазнительный член с красивыми, слегка вздутыми венами, манящей, на удивление, нежно-розовой головкой и мутными каплями спермы. Пак закусывает нижнюю губу, рассматривая непристойное фото и ощущая легкую волну возбуждения где-то там, внизу. Удивительно.***
Из толкового словаря: Возбуждение — основной физиологический процесс, которым возбудимые клетки и ткани организма отвечают на раздражение. — Что смотришь? — Юнги опускается рядом, придавливая Чимина влажной от воды рукой и брызгаясь капельками, стекающими с кончиков волос. Чимин пугается, резко прячет телефон под подушку и разворачивается неловко к Мину, всматриваясь в улыбающиеся глаза своими большими испуганными. — Да так, новую работу подкинули, — врет Чим, проталкивая незаметно телефон чуть дальше, увлекая Юнги на себя полностью и заставляя забыть о гаджете. — Какой ты у меня трудяга, — мурчит Мин, наваливаясь чуть сильнее, склоняясь ближе и мягко целуя Пака в уголок пухлых губ. Чимин кривится незаметно, но чмокает в ответ, выворачиваясь в более удобную для себя позу. Он позволяет себя вести, отдаваясь некогда любимым рукам. Сейчас же Юнги для него — не более, чем хороший друг, с которым приятно трахаться, но не любить. Уже не любить. 13:57 дня. Чонгук насвистывает незамысловатую мелодию, звякая связкой ключей, плавно отворяя чердачный замок и проникая внутрь. На чердаке пыльно и мало света, но Чон рад, что подобная конструкция вообще имеется в чужом доме. Знай он тогда, что полиция примчится по вызову добродушных соседей — задушил бы сначала их и лишь потом бы заходил в дом рыжего. Однако Чонгук этого не предусмотрел, поэтому пришлось прерваться, так и не закончив начатое. Длинные ткани закрывали ненужный хлам от пыли и грязи, а половицы слегка начинали поскрипывать, как бы намекая владельцам, что пора бы менять пол. Чонгук кашляет, отмахиваясь от крупных частиц пыли и тонких нитей паутины. Его цель — спуститься на половину этажа ниже, так, чтобы он мог легко смотреть, но при этом не попасть на глаза соседей или же самого непрошеного гостя. Страх? Его у Чона нет. Есть только желание и крепкая страховка, что он старательно натягивает на заранее вбитые крюки. 14:15 дня. Юнги целует глубоко, мягко, с оттягиванием моментов. Его язык проходит по губам, просит разомкнуть зубы и пустить внутрь. Чимин поддается и невольно прикусывает кончик, слыша тихое шипение и ощущая холодные пальцы на своих бедрах. Чимин еще не мылся после их первого раза, поэтому сейчас он ерзал под блондином, слегка мычал и пытался отстраниться, дабы сказать об этом парню. Но Юнги было все равно. Он аккуратно проникал в растянутый анус, водил пальцами по скользким от собственной спермы стенкам и тихо рычал в пухлые губы. — Мне надо в душ, Мин, — возмущенно просипел Пак, когда Юнги отодвинулся, удерживая свой вес на локтях, жестом требуя рыжего развести ноги в стороны. — Зачем? Люблю, когда в тебе скользко, — шепот во влажную шею, и Чимин чувствует, как его снова заполняет горячая плоть блондина. Он цепляется пальчиками за плечи, невольно прижимает Юнги к себе ближе и стонет едва слышно, практически незаметно. Тело все еще очень чувствительное, а перед глазами неожиданно встает картинка чужого возбуждения. И это не Юнги, а тот сумасшедший. — Я обожаю, когда ты узкий, но еще больше люблю это, — и Мин вгоняет в Чимина с особым упором, слыша, как сперма внутри издает смущающие звуки одновременно с протяжным стоном рыжего. — Но вот только… Блондин затихает, ритмично двигаясь в Чимине, ощущая, как пяточки Пака бьются об его копчик в такт толчкам. Чимин терялся в ощущениях, сгорал от чувства наполненности и стонал с хрипами, когда Юнги кусал шею, мазал языком по скуле и сдавливал пальцами бедра, рисуя на них яркие синяки. Это безумие, но тело не может противиться сознанию. Чимин поворачивает голову вбок, подставляя под тонкие губы другую часть кожи, чтобы смягчить старые засосы. Он держится пальцами за талию Мина и задирает голову чуть выше, когда перед глазами, в окне, мелькает чья-то тень.***
Из толкового словаря: Смущение — замешательство, состояние застенчивости, стыда. Зрачки Чимина увеличиваются, когда в окне он четко видит того самого парня, что пробрался к нему в дом пару дней назад и жестоко его изнасиловал. Он смотрит на него, прожигает своим взглядом и облизывает губы. Сейчас на нем нет маски, и Чим может хорошенько разглядеть его лицо. Он ухмыляется и тычет языком изнутри в щеку, как бы намекая на то, что Пак обязан все помнить. Рыжий помнит, ведь не прошло даже недели, как над ним надругались. Почему он не стал выдавать паренька полиции? Безумство, но что-то внутри него кричало о том, что не стоит этого делать. Желание повторить, желание быть пойманным. Именно это исходило от того брюнета, что свисал возле его окна и наблюдал. Чонгук наблюдал за тем, как его Пака, его Амура, имеют. Скучно, безвкусно и с множеством меток, которые потом Чонгук обязан будет зализать, убрать, закрасить. Ведь Пак Чимин только его. Блондин просовывает руку под коленкой рыжего, закидывает ее как можно выше и входит, растягивает, заполняет собой. Чим не может противиться собственной физиологии, он прижимает светлую макушку к своим ключицам (чтобы, не дай боже, Мин голову в сторону окна не повернул) и стонет чуть громче, пока горячая головка бьет по простате, а тонкие вены стимулируют стенки. Брюнет смотрит, ухмыляется и тянет два пальца к своим губам. Чимин готов задыхаться, когда в предоргазменном состоянии он видит, как брюнет, ухмыляясь, начинает облизывать собственные пальцы, посасывать их и прикрывать глаза. Кажется, Пак даже отсюда может увидеть, как дрожат его длинные ресницы, выпирает член. Чимин, кажется, сошел с ума, но он хочет его. Хотя прямо сейчас, наперекор своим желаниям, кончает от рваных толчков Мина. Блондин изливается внутрь, падая устало на Чимина, сгребая его в плен своих рук и ног. Все липкое и мокрое, а еще в комнате невероятно сильно пахнет сексом, но Юнги, кажется, совершенно этого не замечает. — А еще, — приведя дыхание в норму, начал блондин, — я заметил, что ты уже был растянут. Чимин замер, резко поворачиваясь к окну, но не находя там и следа от брюнета. Словно ему и вовсе все это почудилось. — Ты тянул себя все это время? — интересуется Мин, смотря прямо в глаза рыжему. — Хотя, ты никогда этого не делал ранее. Чимин молчит. Он о многом думает, но совершенно не подмечает слов блондина. Они, те самые слова, будто его и вовсе не касаются. — Ты с кем-то спал после меня? — выдыхает он, вставая и заматывая себя в простынь. — Юнги, — выдыхает Чимин, прекрасно зная, что в его собственной голове что-то уже давно поменялось, сломалось, раздвоилось и заново срослось, — нам нужно расстаться.***
Из толкового словаря: Любовь — глубоко позитивное чувство, направленное на самого себя, другую личность, человеческую общность, вещь или идею; в философии может выступать в качестве космической силы, энергии мироздания, объединяющего начала, принципа познания, пути к истине и т.п., а также как иллюзия.