Воспоминания.

Он вспоминал. Стоя в музее имени Стивена Рождерса и рассматривая собственный портрет. Джеймс Бьюкенен Барнс, годы жизни 1917-1944. Как жаль, что все это было ложью. Баки смотрел на эти даты, а в голове была только одна мысль: «Я выжил. Я здесь.» Зимний Солдат не явился к месту, установленному ГИДРой. Он больше не желал быть бездумной марионеткой, послушно выполняющей все желания своих хозяев, стоит им только взять в руки красный журнал с черной звездой на обложке. Нет, Джеймс желал свободы. Он желал снова вспомнить, кто он такой. Почему Стивен Роджерс называет его «Баки». Почему он бросил щит, когда Солдат собирался прикончить его. Мало того, он позволил завершить миссию. Те его слова: «Я с тобой до конца». Они разрушили все барьеры в голове Барнса, так долго и упорно возводимые ГИДРой, пробудив странные чувства в груди сержанта. Поэтому он сегодня здесь, стоит у стенда с собственным именем и раз за разом перечитывает ту короткую часть биографии, которую предоставлял посетителям музей. Барнс смотрел на нее, а затем переводил взгляд на небольшой экран рядом. Смеющийся Роджерс, улыбающийся Барнс. Джеймс не может сдержаться и не прикусить губу от так не вовремя нахлынувшей мигрени. А может, эта боль была от другого? Мужчина зажмурился. Перед плотно сомкнутыми глазами проносились картинки прошлых дней, и он видел их так же явственно, как черно-белый кинофильм на экране. «Лучшие друзья со школьной скамьи. Он видит тощего мальчишку, больше похожего на всклокоченного воробья, маленького и помятого. Его губа разбита, а сам он продолжает махать кулаками, якобы угрожая трем мальчишкам, которые гораздо крупнее блондина. «Я еще только начал!» - кричит он и снова получает по ребрам. Баки не может на это смотреть. Он подходит и встряхивает главаря этой неудавшейся банды хулиганов за шкирку. Джеймс сильный и ловкий, и мальчишки это видят, поэтому так стремительно ретируются, напоследок пнув «воробья». Барнс подходит к нему и протягивает руку, помогая подняться. - Баки. - Стив. Я мог бы и сам..» Джеймс в настоящем едва заметно улыбается. Эта головная боль даже приятна, ведь она возвращает ему такие ценные обрывки памяти. Те, которыми он дорожил больше всего на свете, и так легко потерял. Ненависть к ГИДРе кипела в груди. Как они посмели? Баки вспоминал все обрывками. Он натянул козырек кепки чуть пониже, чтобы тень падала на лицо, и вновь закрыл глаза, восстанавливая следующее воспоминание. «Его лихорадит. Прошли сутки с того момента, как Стив вытащил его из плена доктора Золы, который ставил над ним эксперименты. По правде говоря, Баки не рассчитывал на это. Сначала были пытки. Но вместо ценной информации, молодой сержант упрямо повторял только свое имя и личный номер. Он не сдался даже тогда, когда к нему применили электрошокеры, упорно изображая дурачка. И тогда Джеймса отдали под лабораторную крысу для Арнима. Барнс не знал, что за жидкость теперь течет в его жилах, ему представлялось, что ученый выкачал из него всю кровь и наполнил совсем другим веществом. Иначе почему сейчас ему настолько плохо? Баки слышит шорох, кто-то вошел в палатку. На горячий лоб опускается прохладная рука, и сержант чувствует его – Стива. - Все будет в порядке, Бак. – произносит блондин с его неизменной улыбкой на губах. Роджерс явно рад, что он в кои то веки вытащил лучшего друга из переделки, а не наоборот, как всегда бывало. И Барнс не может сдержать вымученной улыбки, судорожно хватая ртом воздух. Антибиотики вскоре должны были подействовать. – Неплохо они над тобой поиздевались? - Я все равно спасся бы сам. – произносит Джеймс ту фразу, которую они неизменно возвращают друг другу в любых безумных ситуациях..» Баки резко разворачивается на пятках и быстрым шагом направляется к выходу из музея. Сегодня он видел достаточно, даже собственную военную форму. Мужчина держит в руках небольшой блокнот, страницы которого заложены карандашом. Самую важную информацию он сегодня записывал внутрь. Также на одной из страниц скрепкой уже была прикреплена старая листовка с изображением Капитана Америки. Джеймс замирает на пороге. Голова резко взрывается болью, и ирландец с трудом подавляет крик. «Барнс с ужасом осознает, что ему не спастись. Поезд летит с огромной скоростью, а железка, за которую он ухватился, столь хлипка, что уже почти оторвалась. Стив тянет к нему руку. - Баки, держись! – кричит он, подтягиваясь все ближе к лучшему другу. Баки ошарашенно смотрит на нее и пытается дотянуться своей ладонью до его. «Я умру прямо сейчас..» - Баки! – вновь кричит блондин, и Барнс понимает, что эта хлипкая железка оторвалась. Он с запоздалым криком летит вниз, все еще протягивая руки вперед, к Стиву, будто надеялся, что Роджерс спасет его. Но поезд уносится дальше, а Джеймс не может сдержать слез. Они слетают с глаз прежде, чем брюнет осознает – это конец – и уносятся вверх в его понимании, пока брюнет неизбежно летит вниз. Вот и все. Он больше никогда не увидит Стива, не улыбнется и не скажет: "Я мог бы и сам". А что он может? Только смириться. Удар и ужасная боль - вот и финал..» Зимний держится за голову, пока поднимается с колен на глазах у испуганных посетителей. Он не может понять, насколько громко кричал от боли, и единственное, чего он хочет сейчас - скрыться. Сержант уверен, что он обязательно все вспомнит. Но сейчас ему нужно просто побыть в одиночестве. В ушах все еще отдается гул ветра. "Стив.."