Величайшее тайдзюцу

Наруто плыл в блаженном беспамятстве, сознание то возвращалось урывками, то вновь безвозвратно уплывало. Он находился в кромешной тьме, наполненной тяжёлой пульсацией крови в ушах. Его мысли разлетались в разные стороны, и не было фокуса, точки опоры, вокруг которой они могли собраться. Болело всё тело, но более всего живот жгла печать, там, где… Мысли Наруто вновь расплылись, и он в очередной раз рухнул в пучину тьмы. Он плыл на тёплых тёмных волнах, не в силах ни за что ухватиться, дабы вытащить себя из бездны. И только какой-то то ли странный звук, то ли подспудное ощущение, не давали полностью утонуть. Наруто мысленно потянулся к этому ощущению, и в его сознание мощным диссонансом ворвалось нечто, напоминающее одновременно скрип пенопласта, лязг несмазанного механизма и противный скрежет ногтей по школьной доске. Узумаки вцепился в эту несуразность, тщетно пытаясь вспомнить, почему она была настолько знакомой. Мысли потянулись к ней, волей-неволей выстраиваясь друг за дружкой, упорядочиваясь и даря понимание. Наруто начал вспоминать. * * * Последний раз чувство возникло, когда они с напарниками остановились на поляне... Нет, сначала скудно одетая проктор, которая после применения дзюцу стала странно задумчивой и отстранённой, молча выдала всем формы отказа от ответственности, ровным голосом огласила правила второго этапа и, недоверчивыми глазами постреливая в Наруто, направила команду в одну из палаток, где сосредоточенные чунины выдавали экзаменуемым свитки. После прохождения врат номер 12 и длительного забега Команда 7 остановилась осмотреться на какой-то небольшой полянке. Слышно было лишь шелест деревьев, рёв дикого зверья, а также одинокий истошный человеческий крик, раздающийся откуда-то издали. До того странно притихшая куноичи в плаще вручила им… Ах да… Мысль снова ускользнула и Наруто вернулся к событиям на той поляне. Тогда он просто отвернулся от товарищей, расстегнул ширинку и собрался оросить густую лесную траву. Но совершить задуманное не удалось — он почувствовал сокрушительный удар в затылок и пропахал лицом в земле глубокую борозду. Тогда он резко поднял голову и увидел Сакуру-чан, которая то недоумённо смотрела на свой сжатый кулак, то, с ужасом, на отряхивающегося от грязи, веточек и травинок Наруто. — Но почему, Сакура-чан? — не понял он. — Нельзя такое показывать девушкам… — Сакура-чан беспомощно вытянула ладони вперёд. Наруто задумчиво склонил голову. С точки зрения приличий, Сакура-чан была права. Но угнездившееся тогда в голове ощущение мучительного диссонанса, то самое, за которое он цеплялся в данное мгновение, заставило Узумаки непривычно задуматься над своими действиями. — Знаешь, Сакура-чан, — спокойно сказал Наруто, приняв позу своего коронного дзюцу, — а ведь разделяться, находясь в опасном месте, когда вокруг много врагов, это не самая хорошая идея. Как и атаковать своего напарника. — Н-наруто, пожалуйста… — расширила глаза Сакура-чан. — Это для твоей же пользы! — ответил Наруто, обрушивая на её лицо удар тыльной стороны ладони. Затем что-то произошло. Наруто смутно помнил нападение ниндзя Дождя, которое они легко отразили. Тогда Саске предложил выучить какой-то длиннющий пароль, из которого Наруто запомнил только, что это песня про шиноби, но не мог из неё припомнить ни слова. А потом был яростный, всё сметающий порыв ветра, и всё, что Наруто почувствовал, так это жёсткую кору дерева, ветки, хлещущие по лицу и полный рот земли. Когда он получил возможность осмотреться, вокруг были лишь густая чащоба и огромная змея, размером с двухэтажный дом — очевидно, очередной устрашающий обитатель этого леса. Змея атаковала, и, несмотря на все старания Наруто, ничего поделать с ней не удалось. Она была велика для кунаев, ей было нипочём тайдзюцу, а больше в арсенале Узумаки не было ничего. Дальнейшее он помнил урывками: сжимающие его скользкие змеиные кольца, распахнутую пасть, спазматически сжимающееся горло, и горячую тесноту змеиного желудка. Он как никогда был близок к гибели, в его распоряжении снова не было ничего способного поразить этого монстра, кроме, разве что, силы Кьюби, которой он до того пользовался лишь однажды, в такой же отчаянной ситуации, и… Что же. Пусть клоны и были полными придурками, но именно тогда ему стало плевать на их душевные качества. Наруто сложил пальцы и, злорадно усмехаясь, вложил в дзюцу побольше чакры. Результат был одновременно потрясающим и омерзительным — измазанный змеиными кишками Наруто, в компании таких же отплёвывающихся клонов, помчался в сторону звуков во всю развернувшейся битвы. Как и положено настоящему герою, Наруто появился неожиданно и спас напарников от какого-то придурка, по-змеиному обернувшегося телом вокруг толстой ветви. Этот шиноби был чем-то знаком, но Наруто не помнил, где его видел. А потом Саске повёл себя очень странно. Он велел будущему Хокаге спасаться от этого придурка, а сам, к ужасу Наруто, бросил тому драгоценный Свиток Небес, принадлежащий их команде. Этого Узумаки вынести не мог. И пока клоны атаковали противника, Наруто со скоростью молнии перехватил свиток, и заехал в лицо тому самозванцу, который притворялся его напарником, тем самым человеком, который когда-то отважно закрыл его своим телом от смертоносных сенбонов Хаку-чан. Пусть этот трус был в теле Саске, но этот парень — не тот Саске, которого Наруто знал, на которого всегда мог положиться, невзирая на личную неприязнь. Не тот Саске, которого Наруто признавал и уважал. Наруто… да, Наруто не смог этого вынести, он заехал этому трусу прямо в лицо, а затем, увидав, что странный куса-нин атаковал их на огромной змее (очень похожей на то чудовище, которое Узумаки одолел), бросился наперерез. Дальнейшее Наруто помнил очень смутно. Вновь невероятная сила и ненависть, наполняющие тело, его сжимающие кунаи руки, сверхъестественным образом останавливающие огромную змею в считанных метрах от застывшего Саске. Мерзкий длинный язык, обхвативший его тело и поднявший к тому самому шиноби Кусы, в котором Наруто только теперь узнал придурка с поляны перед началом Второго Этапа. А затем рука врага окуталась фиолетовым огнём, была резкая боль в животе, и сознание оставило его окончательно. Почувствовав, что мысли вновь ускользают, Наруто сосредоточился на терзающем его ощущении диссонанса и, бросив на это всю свою силу воли, поднял тяжёлые веки. Расплывающееся зрение неохотно фокусировалось на окружающей действительности и она, действительность, не радовала. Вокруг царила глубокая ночь. На изувеченной и изрытой поляне уже не было змеиного придурка из Кусы, зато находились те самые наглые генины Звука, что разбили очки Кабуто-семпаю и, почему-то, Толстобровик-сан. Рядом с Наруто без сознания лежал Саске, а Сакура-чан сидела на земле. Над ней стояла вражеская куночи и жёстко держала напарницу за розовые волосы. И то чувство, что пробудило Наруто, что вырвало его из забытия, неуклонно заставляло сосредоточиться именно на ней, на тех словах, что она говорила Сакуре-чан. * * * Харуно Сакура испытывала жесточайший кризис в своей жизни. Раньше она считала себя сильной и компетентной куноичи, лучшей ученицей класса. Первый этап экзаменов, где она с лёгкостью ответила на все девять вопросов, только укрепил её в этих мыслях. И пусть она не превосходила Саске-куна (такое мало кому было под силу), но уж точно была лучше идиота Узумаки, даже несмотря на его дзюцу — странное, лишающее воли и возможности защищаться, заставляющее ощутить собственную неправоту, выставляющее маленькой девочкой перед лицом строгого папы, отчитывающего дочь за какую-то детскую проделку. Наруто несколько раз очень удачно применял своё дзюцу против враждебных и не очень куноичи, но при этом он оставался всё тем же, последним в классе, громкоголосым идиотом, неспособным запомнить и десятка слов. Она не знала, что происходило в том тумане Страны Волн, но Наруто не скрывал, что Саске-кун спас его, пожертвовал, как тогда казалось, своей жизнью. Забузу одолел Какаши-сенсей, а уже потом появился Гато, который своим глупым бахвальством превратил Хаку из врага Команды 7 в союзника, что и решило его судьбу. В Скрытом Водопаде Наруто проявил себя неплохо — он умудрился освободить Саске-куна и достаточно отвлекал вражеских шиноби, чтобы Последний Учиха смог разделаться с врагом. Умом Сакура понимала, что всё не так уж и просто, что без Узумаки не было бы этих двух побед, но принять сердцем силу человека, который был идиотом, украл её первый поцелуй и, самое главное, бил её по лицу, она не могла. До сих пор. До того момента, когда даже со всеми возможными оговорками и натяжками, она стала неспособна уходить от реальности. Узумаки был силён. Пусть не настолько, как Саске-кун, но всё равно, между ним и Сакурой простиралась целая пропасть. Он сразился с Орочимару, с абсурдно сильным шиноби. Он всего лишь двумя кунаями остановил исполинскую змею, на которой тот стоял. И пусть Наруто проиграл врагу… Саске-кун тоже проиграл, а значит, это было не зазорно. Самое главное, напарники сражались, они противостояли шиноби невообразимой силы, в то время, как она, Харуно Сакура, застыла деревянным чурбаном. Она вышла из ступора только тогда, когда тело Наруто, отброшенное небрежной рукой, улетело в чащобу. И лишь её кунай, пришпиливший оранжевую куртку к дереву, не дал напарнику рухнуть на землю с огромной высоты. Когда этот ужасный шиноби скрылся, оставив её с двумя бессознательными напарниками, Сакура не теряла зря времени. Она воспользовалась всеми своими знаниями, превратив поляну в сплошное поле ловушек. И когда появились новые враги, она была готова. Или думала, что готова. Всё оказалось тщетно — и её приготовления, и её умения, и её знания. Если бы не появился Рок Ли (теперь Сакура была рада видеть даже его брови!), то с ней давно было бы покончено. Но даже такой сильный, такой быстрый и такой яростный шиноби не мог ничего противопоставить странным звуковым дзюцу этих генинов и теперь лежал, поверженный, лицом в земле. А над ней, Сакурой Харуно, стояла вражеская куноичи, больно ухватив её за волосы. — Какие мягкие… — пропела куноичи Звука. — Ты, наверное, очень много за ними ухаживаешь? Решила стать моделью, вместо того, чтобы быть куноичи? Сакуре хотелось плакать от собственной беспомощности. Слова этой сучки были тем более обидными, что у неё самой грива простиралась почти до самой земли, стекая блестящим чёрным водопадом. — Вместо того, чтобы заботиться о причёске, лучше бы уделяла время тренировкам! Несмотря ни на что, Сакура услышала в словах врага правоту. Она была обузой для Саске-куна и для Наруто. Она много заботилась о своих волосах, ведь Саске, как судачили девчонки в Академии, нравились длинные волосы. Она мало уделяла времени тренировкам. Она… — Заку! Давай преподадим ей урок! — продолжала куноичи. — Давай убьём Саске прямо на глазах этой шлюхи! — Прекрасная идея! — рассмеялся ото-нин с чёрными торчащими дыбом волосами. Сакура чувствовала отчаянье и беспомощность. Она была обузой, и её защищали все: Наруто, Саске и даже Ли-сан. Ухаживая за двумя бессознательными напарниками, расставляя ловушки и готовясь к нападению, она считала, что сможет защитить тех, кто дорог. Она ошибалась. Ото-нин подхихикивая, направился к бессознательным напарникам. Сакура выхватила кунай, решившись было отрезать себе волосы, как услышала позади себя тихий стон. Она узнала голос Наруто, и её решимость только окрепла. Она всё-таки защитит своих друзей! «Стой! Ты — шиноби! А настоящий шиноби использует любые доступные средства!» «Но у меня ничего нет! Ни дзюцу, ни оружия!» «У нас есть кое-что получше любого оружия!» «Я, кажется поняла! К тому же, мои волосы просто обязаны нравиться Саске-куну!» Вражеская куноичи заметила выхваченный кунай. — Как глупо. И ты думаешь, это тебе поможет? Сакура со злорадством обернулась к ней лицом, не обращая внимания на боль от стянутых в горсти врага волос. — Ты о чём? Ах, ты о кунае? — рассмеялась Сакура. — Я воспользуюсь кое-чем гораздо более страшным. Что скажешь, Наруто-кун? Сзади донёсся какой-то шорох. — Твои волосы, куноичи-чан, — глухо прозвучал голос Узумаки, — выглядят такими мягкими и шелковистыми. Они такие длинные и ухоженные. Ты, наверное, тратишь на них много времени? Сакура извернулась в захвате и развернулась лицом к напарникам. Глаза Наруто полыхали холодным синим огнём, а тело приняло стойку его странного тайдзюцу. Мимо промчались оба ото-нина, один выставил вперёд раскрытые ладони, а второй — руку со странным оружием на предплечье. Наруто медленно шагнул в сторону от Саске-куна. Невидимые волны ударили в Узумаки, но вреда не причинили, лишь взметнули пыль, всколыхнули оранжевый комбинезон и растрепали белокурую шевелюру. Он, не сводя глаз с куноичи Звука, шагнул навстречу, и та попятилась, отпустив волосы Сакуры. Ото-нины бросились на Наруто, но ему не было до них дела. Узумаки отмахнулся от них, как от надоедливых мух, но эти неторопливые движения оказались одновременно очень быстрыми, оба генина разлетелись в стороны и затихли: один, образовав в земле глубокий катер, а второй — впечатавшись спиной в ствол дерева. — Скажи, куноичи-чан, — продолжал Наруто, — собственные слова тебе не кажутся чуточку лицемерными? Сакура и не подозревала, что Узумаки знает такое сложное слово, как «лицемерие». Он сделал ещё несколько неторопливых шагов, при этом очнувшийся забинтованный ото-нин не мог его догнать, несмотря на то, что мчался со всех ног. Наруто остановился перед куноичи Звука, вжавшейся спиной в шершавый древесный ствол. Он не оборачивался, но его рука медленно потянулась за спину, умудрившись перехватить запястье с молниеносно мелькнувшим кунаем, а затем как пушинку швырнула ото-нина в ближайшее дерево. Посыпались листья, а в месте удара на стволе образовалась глубокая вмятина. — Но ты не беспокойся, — продолжал Наруто, — я тебе обязательно помогу! Ведь это мой путь ниндзя! С этими словами Наруто обрушил ладонь на лицо застывшей в немом ужасе куноичи.