Под землей

— Вот мы и пришли, любимые! Вопль радости разрезал воздух, который так давно действовал на мышей, как снотворное. Но радость от того, что они наконец пришли, развеяло все печали после тех утрат. Все без исключения начали визжать, прыгать, и, мягко говоря, орать. Напряжение сменилось безмятежностью. Казалось, даже тусклая луна, проливающая на землю свой молочный свет сменилась ярким солнцем. Крик стал еще радостнее и счастливее. Вместе с ним прибавился звук. — Можно спросить? — спросил чей-то неведомый голос. Звучал он слишком приглушенно для такого веселья. А полевые мыши не могли быть поодиночке. То есть они, если радовались — то вместе. С печалями все также. Какие иногда мыши закатывали трауры… — Конечно можно! — Странница всегда улыбалась настоящей улыбкой. Не той фальшью, которой только еж поверит, а улыбкой. А настоящая улыбка излучает свет и счастье. Так же и сейчас. Та малышка, что подала свой голосок в такую шумную кампанию, поняла, что тут её дом. Тут она может все рассказать. Все спросить. И никто ее не заткнет, как было раньше, когда она жила у крыс. — А что будет, если кто-то родится в Главную ночь? Мы перестанем благоухать свободой… Как-будто мышей заткнули! Наконец-то кто-то из них задал тот вопрос, который волновал каждого! — В ту главную, которая раз в четыре года? — словно не понимая, о чем речь, спросила Странница. — Да. — Ой, да брось ты! — Мышь махнула лапой, хотя и на ее морде появилась неуверенность. — А давайте начнем праздновать новоселье! Снова визг. Радость. Вся добренькая колония, голося во всю глотку начала продвигаться к туннелю, прытко подскакивая. Позади них шла Сайзэ. А звезды начали загораться, ибо луна вернулась на свое место. Ее тусклый, до этого времени диск, начал сиять ярче звёзд. Словно и это небесное тело радовалось новоселью мышиного рода.