Сомнения

Теплая, мягкая ладонь легла на его щеку и ласково погладила. Как хорошо – совсем как в ушедшем детстве. Давно забытое ощущение памятной птицей взбудоражило сердце. Ресницы затрепетали, словно крылья мотылька, и губы тронула ностальгическая улыбка. Так не хотелось сейчас просыпаться. Но ласковый голос, больше похожий на шепот опавших листьев, нежно и настойчиво требовал раскрыть глаза. Фуджи пересилил себя и разлепил скованные тревожным забытьем веки. Над ним в полумраке помещения белело такое знакомое лицо. – Тома… Его старший брат, точнее кузен, его учитель, кумир, человек, который был его путеводной звездой. – Вставай, я отвезу тебя домой. Не стоит спать в студии. Наверное, от этих, по сути, разумных слов, у Фуджисаки был ужасно несчастный вид – он так устал за последнее время, что не мог даже подняться. Тома сочувственно улыбнулся, получше укутал его в плед и, подняв на руки, донес до своей машины через все помещения, коридоры и лестницы огромного здания корпорации «N.G.». Фуджисаки, прижавшись к груди кузена, слушал биение его сердца, и под каждый удар в памяти всплывали образы детства, невообразимо яркие и резкие, так, что слезы тоски наворачивались на глаза. Тома собирался уложить Фуджисаки на заднее сиденье, но тот жестом показал, что хочет сидеть рядом. Было уже довольно поздно и на дорогах ничто не тормозило движения, но Тома Сегучи ехал не спеша. Такая езда мерно убаюкивала Фуджисаки, и из-под прикрытых век он лениво и сонно наблюдал за мелькавшими размытыми пятнами фонарей за окном машины. Затянутое тяжелыми грозовыми облаками ночное небо наконец разразилось громом и неприятным моросящим дождем. Но Фуджисаки не любил грозу. – Давно мы не были вместе… отдельно от работы, – внезапно произнес Тома, – ты успел добиться хороших результатов. Я действительно горжусь тобой. Фуджисаки слабо улыбнулся. Ему было очень приятно слышать похвалу, но почему-то не хотелось сейчас говорить о всяких там результатах. В некоторой степени это было неудобно, ведь совсем недавно «Bad Luck» объявили вызов «Nittle Grasper». А Фуджисаки стольким обязан Томе. Хотя бы тем же пребыванием в «Bad Luck». Поэтому он слегка дотронулся до руки, лежащей на руле, и с нежной сонливостью погладил ее. Так поступал сам Тома когда-то, когда Фуджисаки становилось плохо, случалась какая-нибудь неудача или его обижали. Впрочем, кузен по мере необходимости опекал Фуджисаки, но с тем случались неприятности даже из-за этой заботы – например, обзывали блатным или дразнили маменькиным сынком. Интересно, а почему маменькиным?.. – Ты волнуешься?.. Понимаю… – и Тома замолк на все время поездки. Он привез Фуджисаки домой и, хотя тот уже мог сам дойти до спальни, Тома пожелал нести его на руках до конца. Родители были в очередной командировке, и квартира практически пустовала последние недели, отчего в ней было тихо и как-то неуютно. Тома помог ему переодеться в ночную пижаму, возясь с ним, словно с ребенком, и, уложив в кровать, заботливо укрыл одеялом. За окном полыхнула молния, освещая две фигуры. Звук барабанящего по стеклам и крыше дождя навевал лирическое настроение. – Побудь со мной немного. Ты же знаешь, я терпеть не могу грозу. Тома присел на корточках у изголовья и прижался щекой к подушке, ласково погладив Фуджисаки по волосам. – Такой взрослый и все еще боишься безобидных вещей. Не стыдно? – Ты пробудил старые воспоминания, словно вернулись те вечера… – И никто не переворачивал бесчисленное количество раз песочные часы времени, – докончил фразу Тома. Фуджисаки подвинулся на постели, освобождая место и, положив ладонь на освободившееся пространство, добавил: – Как в старые добрые времена… – Когда ты засыпал рядом со мной, боясь невидимых монстров, – лукаво подковырнул Тома, – но на людях ты всегда хорохорился, и только я знал… Он разделся и прилег рядом. Мягкий голос в темноте смягчил резкий свет молнии: – Тебе повезло, я сегодня добрый. Фуджисаки прижался лбом к плечу кузена, сплетая пальцы своих рук с его. – Помнишь, когда я перенервничал перед первым выступлением и попутал все ноты, многие сокурсники засмеяли меня, а ты поддержал, поделившись со мной своей уверенностью… Теперь я не боюсь ошибаться, но стараюсь по максимуму сделать всё, чтобы не совершать ошибок, и не берусь за заранее обречённые вещи… А когда я ещё даже же не закончил музыкальную школу, ты отвел меня на студию, но никому ничего не сказал, выдав меня за абсолютно постороннего человека (Тома незаметно двусмысленно улыбнулся) и заставил своим трудом бороться за право творить. И… сейчас. – Вновь пришло время борьбы… Новой борьбы… Фуджисаки замолчал в замешательстве. Но Тома было не нужно слов, чтоб понять, и он уже знакомым движением погладил руку, лежащую на его груди. – Правильно. Пришло время, – Тома поцеловал Фуджи в лоб, – бороться. Поэтому откинь предрассудки и сражайся, – пальцы Тома скользнули в волосы Фуджисаки. – Ну, а пока… Последнее слово потонуло в его губах, к которым прильнул Тома, ненавязчиво завладевая ими, но в тоже время этому поцелую было невозможно противостоять. Фуджисаки замер, невольно отзываясь. Он ощутил на себе приятную тяжесть Томы, прохладные руки, скользящие по его дрожащему телу… Тома оторвался от него и посмотрел долгим, задумчивым взглядом. Фуджисаки покраснел под этими притягивающими, удивительно синими глазами, похожими сейчас на ночное небо. – Это ведь ни к чему не обязывает… – Нет. – Тогда… можно. И их губы прильнули друг к другу, а пальцы переплелись… – Пора нам уже прекратить равняться на «N.G.» и стремиться дальше, на новую высоту, – заявил Фуджисаки Шуичи и Хиро, хлопая ладонью крышке синтезатора на следующий рабочий день их группы. – А мне - стремиться стать лучше, чем Тома. Фуджисаки уверенно улыбнулся.