Воровка

      Ночь звала её к риску, заманивая тонкими ароматами ингредиентов для зелий туда, где находиться действительно опасно. Особенно тогда, когда солнце, бросая последние прохладные золотисто-розоватые лучи на Хогвартс, прячется за горизонт, и в этот мир приходит ночь, скрывая от людских глаз то, что невозможно увидеть днём. Она мечтала о том, что бы хотя бы ещё одну минуту побывать там — холодные полы, каменные стены, камин, который никогда не затапливался. Стол, заставленный дорогими хрустальными флаконами и склянками, пылящиеся полки, местами потемневшие от беспощадности долгих годов своего существования. Кабинет, окружённый ореолом готической романтики, был, наверное, самым загадочным местом в Хогвартсе, существующим десятки веков. Она думала об этом кабинете, однако в монотонной и рутинной действительности он принадлежал профессору Снейпу. Кабинет был только его миром, его убежищем от надоевших студентов, его миниатюрной вселенной, в которой есть единственная дверь, которая ведёт в совершенно другой, более реалистичный мир — туда, где своим ходом идёт жизнь, происходят ссоры и перемирия, начинается и заканчивается дружба, где, подобно звёздам, рождаются и умирают людские мечты и надежды.       Безусловно, этот мир, за толстыми стенами и окнами которого медленно и тихо проносился призрачный ветер, покачивая чёрные голые деревья, был лучшим местечком для философских раздумий и меланхоличных мечтаний. Поэтому студентка мечтала о нём. Она никогда не была там по особому приглашению высокого черноволосого профессора-зельевара (разве что приходила на его уроки), но иногда посещала его кабинет ночью, ведь он был единственным, где можно достать нужные ингредиенты для зелий.       За окном на смену томному вечеру приходила сине-фиолетовая акварельная ночь раннего апреля, и, точно убедившись в том, что ни Филча, ни Снейпа поблизости нет, она осторожно наступила на холодную каменную плитку школьного коридора. Когда скрипящие деревянные лестницы привели невысокую девушку к холодным подземельям, блондинка аккуратно тронула ручку двери, а потом открыла её, тихо закрыв за собой. Она ужасно ориентировалась в вязкой кромешной тьме, которая будто заполняла её глаза, нос и рот, заставляла задыхаться, ощущать саму себя чем-то несуществующим. Мрак уносил её куда-то, где, казалось, нет жизни.       — Люмос, — неуверенным голосом произнесла девушка с короткими пышными волосами, осторожно вглядываясь в созданный полумрак.       Конец палочки дал слабое освещение, но этого было достаточно для того, чтоб увидеть много пыльных стеллажей со старыми зельями, огромными бутылями на полу, издающими резкие терпкие запахи, банки с заспиртованными существами, покрытые сантиметрами десятилетней пыли. На столах стояли небольшие чугунные котлы, цветные стеклянные колбы, бутылочки, пустые пробирки, потрёпанные учебники, перья с высохшими чернильницами. Освещая стеллажи палочкой, она обходила огромный кабинет по периметру, но ничего из того, что ей было нужно, не нашла. Девушка с трудом сдерживалась, чтобы не чихнуть от обилия пыли и запахов бесполезных ингредиентов, и, поэтому, не досмотрев полки, подошла к высокому учительскому столу.       Его стол, сделанный из чёрного дерева, стоял в одном из углов кабинета, и на нём всегда был порядок. Будто этим столом никто никогда и не пользовался. Она заметила какие-то старые пожелтевшие от времени бумаги, лежащие в стопке, два учебника по зельеварению, флакон с чернилами и пышное жёлтое перо.        Поскольку студентка ничего стоящего не нашла, она повернулась и приготовилась отправиться прочь из кабинета, но тут же во что-то врезалась. Высокое, живое, тёплое.       Резкий испуг будто разорвал её спокойную натуру на части, и, увидев в темноте одно лицо, низкая девушка занесла палочку и направила её в сторону стоящего перед нею, прокричав первое вспомнившееся заклинание.       — Эверте ста…       — Экспеллиармус! — выкрикнул Снейп, и её палочка выскользнула из руки, со звонким стуком упав где-то в нескольких метрах от девушки. Его волосы и одежда сливались с темнотой, а болезненно-бледное лицо резко выделялось на чёрном фоне.       — Ночные прогулки после кофе на ночь, мисс Кальтенбруннерсен?       Внезапно ей показалось, что он настолько привык называть студентов по фамилии, что даже не поленился выучить и её, чтобы не предавать свои принципы. И, в отличие от её друзей, он никогда в сложных фамилиях учеников не запинался. Девушка ненавидела свою фамилию, доставшуюся из-за своего происхождения, но она привыкла говорить себе, что мы живём с тем, что имеем, нравится нам это или нет.       — Это был зелёный чай, профессор, — ответила она, вспоминая ужин в Большом зале.       — Чем вы занимались в моём кабинете? — проигнорировав поправку, ответил Снейп, и ей оставалось просто молчать, придумывая, как выкрутиться из этой ситуации.       Профессор пришёл сюда два года назад, и девушка понятия не имела, каким местом думал Дамблдор, когда принимал Снейпа на работу в Хогвартс. Её однокурсники каждый раз удивлялись тому, как можно быть настолько злобным в таком возрасте, и продолжали мечтать о тех временах, когда зельеварение преподавал профессор Слизнорт.       — Чем вы занимались в моём кабинете? — повторил Снейп, держа перед её лицом свою чёрную волшебную палочку с зажжённым концом, и его резкий голос заставил студентку сделать несколько неуверенных шагов назад.       — Искала свою золотую серьгу, сэр.       — Поднимите ваши волосы, — сказал он, приблизив ещё ближе свою чёрную зажжённую палочку к её лицу. — Живее.       Закатив светло-карие глаза, она медленно убрала короткие светлые волосы, оголив своё ухо, на котором, конечно же, никогда не было никаких серёжек. Потому что она и не прокалывала свои уши.       — Это была клипса, — опять соврала девушка.       — Ваша ложь совсем не интересна. Как я понял, вы пришли сюда за ингредиентами, не так ли? — профессор приподнял свою бровь.       — Нет. Это не так.       — Просветите же меня, мисс. Вы явились сюда в два часа ночи за серьгой, которую никогда не носили. Я вас правильно понимаю, или нуждаюсь в дополнительных объяснениях?       Она в панике перебирала предложения, которые могли бы спасти из этой ситуации, но слова как будто мгновенно покинули её память, и девушка уже была готова сознаться ему во всём. Однако вместо лжи её спас шорох в одном из углов кабинета. Убрав от лица студентки палочку, профессор резко повернулся, вглядываясь в темноту своего же кабинета, на слух пытаясь определить, откуда доносился мерзкий стрекочущий шум. Резкое шипение раздалось от них в трёх метрах, и, увидев что-то крупное и отвратительно мерзкое, Снейп мгновенно прикрыл свою студентку собой. Девушка мельком успела увидеть крупное существо, похожее на смесь многоножки и шершня золотисто-зелёного цвета, отражающего свет палочки профессора. Она вспомнила об этом существе, которое они изучали на четвёртом курсе по ЗоТИ, но её единственной реакцией были лишь широко раскрытые глаза. Палочка, лежавшая где-то на полу, продолжала излучать слабый свет.       Огромная многоножка с большими прозрачными крыльями и жалом, которую называли скордирой, быстро ползла в их сторону, но учитель не сдвинулся с места.       И Северус, и студентка знали, что эти насекомые считались опасными существами для людей. Когда скордира жалит, эмоции человека умножаются в сотни, а то и в тысячи раз, так, что человек теряет чувство контроля над собой, либо в более редких случаях его забирала долгая, мучительная смерть, против которой ни зелья, ни заклинания полезными даже не казались.       По словам профессора по Защите от Тёмных Искусств — это злобное и редкое насекомое размером с полруки могло обитать везде, где обитают люди, и где есть то, чем они могут питаться — кабинет зельеварения оказался идеальным для этого местом. Хотя, девушка заметила, что, судя по реакции профессора, скордиру здесь он встретил впервые.       Агрессивно шипя, насекомое торопливо ползло в их сторону, расправив свои прозрачные жилистые крылья, но учитель только посмотрел на ученицу, словно проверяя, не исчезла ли она из его мрачного ночного кабинета, и девушка в страхе забралась на его стол, отчаянно думая о том, как достать свою палочку.       Профессор замер. Она невнимательно слушала на уроках об опасных магических насекомых, поэтому знала только то, что спасти их может одно-единственное заклинание. Она задумалась о том, что неужели профессор может чего-то не знать, пусть и не по своему предмету?       Тревожно сжав губы, девушка отчаянно вынырнула из-за спины своего учителя, чуть не поскользнувшись на холодном каменном полу. Она торопливо дрожащими руками схватила длинную палочку из светлого дерева, и, направив её на насекомое, прокричала:       — Конфринго!       Осветив вокруг себя некоторое пространство, из конца палочки стрелой вылетел бледный огонь, отражаясь в широко открытых чёрных глазах обеспокоенного Северуса. Его искры заплясали по пыльным стеллажам, огненно-золотистые языки пламени окутали старое дерево, и стеклянные банки с заспиртованными животными начали взрываться и падать, осыпая обоих маленькими осколками стекла. Насекомое, благодаря безупречной реакции, уже сидело на ноге профессора зельеварения, и он далеко не сразу заметил, как в колено впилось ядовитое жало.       — Аква Эрукто! — он мгновенно направил палочку на пожар, гневно обратив взгляд на неосторожную студентку. Почерневшее дерево стеллажа источало резкий горелый запах, а тёмные от золы лужи наколдованной воды разливались по холодному грязному полу. Скордира отлетела в сторону и сидела на каменной стене, а Северус, неожиданно почувствовав жгучую боль, выстрелил в неё огнём так, что она упала на пол. Её панцирь было практически невозможно раздавить, и поэтому единственный способ с ним справиться — сжечь.       Семикурсница опустила взгляд. В воздухе теперь не только витали запахи сырости и ингредиентов, но и старого спирта и чёрт знает, чего ещё. Она подбежала к профессору зельеварения, который присел на свой же стол, корчась от боли. Студентка уже придумала, что ему сказать, но Северус опередил её.       — Сейчас же поднимайтесь и отправляйтесь в свою спальню, — процедил он, и девушка заметила то, насколько странным было его выражение лица, — Пока я не передумал не рассказывать об этом декану вашего факультета и директору Дамблдору.       — Мне плевать, расскажете вы или нет, — здоровый разум уже полностью вернулся к ученице, чтобы она могла понять, что она натворила, — Вы не в порядке. И по моей вине.       Девушка неуверенно посмотрела на его ужаленное колено, и воспоминания, как будто по картинкам, начали заполнять её голову. Однажды в Хогсмиде её ужалил огромный шмель, и сейчас ей почему-то показалось, что скордира жалит в сто раз больнее.       — Вы тут полностью не при чём, — по его голосу она поняла, что дикая боль начала стихать, — Просто уйдите отсюда.       Профессор неустойчиво встал на ноги, и, решив не убирать с пола воду, спирт и стеклянные осколки, неразборчиво произнёс заклинание. Два шкафа с ингредиентами раздвинулись, а в стене между ними появился проход. Его не прикрывала никакая дверь. Ступеньки, ведущие куда-то вниз, казались чёрными и почти неразличимыми. Северус спустился вниз, из-за действия яда не сразу заметив, как невысокая студентка начала спускаться за ним.       — Может быть, я неясно выразился, — сказал Снейп, стоя к ней спиной, — Теперь я решил, что обязательно расскажу декану и директору о том, что здесь произошло. А теперь отправляйтесь туда, где должны находиться сейчас.       Проигнорировав его слова, девушка обняла профессора, крепко прижимаясь к его спине. Она пыталась предугадать, какие чувства и эмоции взорвались в его сознании, и почему он сразу решил отправить её в спальню факультета. Ответ строился в её догадках, но студентке казалось, что он был слишком очевидным, что бы быть правдой. Или он просто готовится к смерти?       Профессор вздохнул настолько глубоко и устало, что девушка отпустила его. Он повернулся к ней, и, не сдержавшись, крепко прижал к себе. Студентка почувствовала лицом грубоватую ткань его чёрной одежды, но не обратила внимание на неприятные ощущения.       — Последний раз прошу вас, мисс, уйдите отсюда.       Она проигнорировала. Тем не менее, её дрожащие руки приподнялись вверх, к его верхним и мелким пуговицам, скользя к шее и аккуратно обвивая её. Девушка приподнялась на цыпочки и притянула профессора к себе. Она целовала его долго и решительно, запуская холодные тонкие пальцы в чёрные волосы, спадающие почти до плеч.       У Северуса не было ни сил, ни желания сопротивляться. Ему казалось, что его собственный мозг весит не менее тонны, а руки, остановившиеся на тонкой шее и талии, вообще перестали слушаться. Они скользили по её спине, изучали изгибы талии и плеч, взъерошивали светло-пшеничные волосы, будто мечтали о том, что бы коснуться её болезненно-бледной кожи, изучить каждый миллиметр её тела.       — Идите за мной, — прошептал он ей в ухо, сжав худое запястье.       Девушка послушно отправилась за ним, расстегнув на себе молнию серой толстовки до конца. Жар, привкус губ Северуса и растрёпанные волосы заставили студентку перестать быть уверенной в себе, но для того, что бы передумать и отправиться в гостиную своего факультета, было слишком поздно. Его длинный сюртук аккуратно повис на спинке деревянного стула с зелёной обивкой в той спальне, в которой они оказались. Из зауженных к верху прозрачных окон лился бледный лунный свет, создавая в комнате полумрак в цвете потемневшего от старости серебра.       Девушка стянула с плеч тонкую серую кофту с капюшоном и уселась на двуспальную кровать, вцепившись рукой в одеяло. Уже через две минуты одежда обоих повисла на одном-единственном стуле, и девушка стеснительно прикрылась одеялом. Забравшись к ней, Северус медленно раздвинул её длинные ноги, заставляя чувствовать тепло своих пальцев и навис над ней, расставив руки по бокам от её головы, стараясь не задевать красиво лежащие на тёмной подушке светлые волосы.       — Я вас стесняюсь, профессор, — тихо пролепетала она, положив тонкие бледные пальцы на его плечи.       — В вас слишком много комплексов, мисс, — почти шёпотом ответил ей Северус.       Томно улыбнувшись, она обняла его и расслабилась, когда он начал покрывать страстными поцелуями её шею. Студентка почувствовала, как по её телу идут мурашки, и, довольно улыбнувшись, осторожно обняла его бёдра ногами, нетерпеливо ожидая полной близости.       Его горячие губы скользили от её шеи к выпирающим ключицам, спускаясь к груди. Девушка стыдливо закрыла глаза, чтобы не смотреть на преподавателя, и снова вцепилась пальцами в тёмные волосы. Дыхание и поцелуи молодого учителя щекотало её кожу и заставляло ещё крепче зажмурить светло-карие глаза, сильнее вцепиться в светлую кожу его шеи, чувствовать, как прохладный воздух в комнате резко контрастирует с этими горячими прикосновениями.       Бездонные, чёрные глаза изучали это маленькое, будто игрушечное тело вместе с тёплыми руками, которые аккуратно гладили её лицо. Ничего не дожидаясь, девушка снова обхватила ледяными пальцами его шею, чтобы осторожно поцеловать, и попыталась перевернуть Северуса на спину. И он ей поддался, обводя пальцами слабо выступающие позвонки и лопатки.       — Вы прекрасны, мисс… — вполголоса сказал он, проведя кончиками пальцев по её талии.       — Вы тоже, — перебила девушка, и он снова перевернулся так, что бы его студентка оказалась под ним на спине, прижимаясь к ней ещё крепче, и, ещё раз поцеловав свою ученицу, он вошёл в неё. Девушка шумно выдохнула и запрокинула голову назад, поддаваясь навстречу аккуратным движениям, и, слабо закусив губу, она закрыла глаза, вцепившись коротко спиленными ногтями в его спину.       Тихо и быстро дыша то ли от лёгкой боли, то ли от наслаждения, Снейп аккуратно спустил тёплыми пальцами светлые и мягкие волосы с лица, и мягко коснулся тонкими губами её мочки уха, с почти незаметной улыбкой вспомнив о том, как она пыталась обмануть его насчёт золотых серёжек. Он зарылся лицом в её волосы, от которых почти всегда за метр пахло чем-то лёгким и приятным, чем-то, что напоминало запах майской белой сирени. Это могло быть простое маггловское средство для ухода за волосами, или парфюм, или шампунь — ему было искренне безразлично.       Девушка чувствовала, как тёплые руки профессора исследуют её бледную кожу, такую же, как и у него самого. Она зарывалась длинными пальцами в его угольно-чёрные волосы, пыталась дотянуться губами до его шеи, желая оставить красноватые засосы. В глубине души девушка волновалась, что сейчас она окажется в своей постели и поймёт, что это оказалось не больше, чем плодом её больного воображения.       Ускоряясь, он чувствовал, как восемнадцатилетняя студентка обнимает его всё крепче, хватая ртом прохладный воздух комнаты, словно рыба, выброшенная на каменистый речной берег. Её разум был затуманен, и она совершенно не чувствовала ничего, кроме его тепла и его прикосновений. Перед глазами девушки начали мелькать тёмные точки и линии, глубокое и порывистое дыхание учащалось и превращалось в тихие несдерживаемые стоны, а её руки осторожно изучали чужую спину, в то время, как Снейп всё крепче прижимал свою студентку к своей постели.       Когда девушка глубоко дышала, лёжа на боку, чувствуя, как правая рука её учителя скользит от бедра до талии, и как согревает его дыхание шею и плечи, Северус снова принял свой привычный строгий голос и спросил:       — Так для какого зелья вам так понадобились ингредиенты?       — Для Амортенции, — коротко, уверенно и нагло ответила студентка.       — Для кого же?       — Для вас, конечно же, — усмехнулась девушка.       И он, услышав её усмешливый, но, безусловно, искренний ответ, усмехнулся тоже.