Как часто у вас возникает чувство, что кто-то сверху решил подпортить вам жизнь? Среди миллиардов других судеб кто-то там заметил именно вашу, счёл, что у вас все слишком спокойно, взял кисть, макнул в чёрную краску и щедро мазнул по линии вашей жизни? И вроде ничего особенного, из ряда вон выходящего не случилось, но душевное состояние резко опустилось на дно, преодолев отметку нуля. Усока это чувство не покидало последние несколько недель. Казалось бы, жизнь шла свои чередом, монотонные будни сменяли друг друга, все привычно и обыденно, и... это невероятно надоело. Просто до тошноты. Цикл замкнулся и что-то уж больно задержался, да так, что Усок смог бы жить с закрытыми глазами, на автопилоте. А с другой стороны, чего ещё он ждал? Весёлой и разгульной университетской поры с множеством вечеринок до утра, горячих старшекурсниц, новых безбашенных друзей, дряхлую общагу и море других радостей взрослой, самостоятельной жизни? Тройное "ха". Эти байки давно устарели. Настоящая жизнь она куда суровее, и из всех ожиданий, Усок получил лишь комнатушку в общежитии. Благо хотя бы обошлось без какого-нибудь назойливого соседа с тараканами в голове. И на том спасибо. То ли подошло время осенней депрессии, то ли ещё что-то поспособствовало, но состояние студента Чон Усока можно было описать как уныние, отчаяние, апатия и тому подобное.
"Надоело".
Так он говорил про себя каждое утро, забиваясь в угол вагона и заново включая специально подобранный плейлист для такого настроения. Капюшон побольше, так, чтобы лица не было видно, глаза в пол, тяжелый вздох и "осторожно, двери закрываются". Следующая станция не принесёт ничего нового. Добро пожаловать в никуда. Поезд умчится в бездну тоннеля и Усок в очередной раз сравнит его со своей жизнью. Он движется, но куда? А может это всего лишь иллюзия? И ему только кажется, что он движется, в то время как на самом деле стоит на месте? Как будто застрял. Какой-то механизм заклинило и Усок по иронии судьбы угодил в "День сурка". Да будь он проклят, этот день, вместе со всеми своими сурками...
Раньше Усоку не было никакого дела до его соседей по вагону. Вместо созерцания безэмоциональных, равнодушных лиц он предпочитал прожигать взглядом дыру в полу или вовсе прятать глаза за шторами век. Но нечто необъяснимое, едва ощутимое и явно не земное свой невидимой, но крепкой рукой вскинуло голову Чона, когда поезд остановился на очередной станции. Юноша обвел взором пассажиров и уже собрался со вздохом безысходности вновь уставиться в пол, как вдруг в двери вошла высокая изящная фигура в длинном бежевом пальто. Вошедший занял свободное место, поднял руку и пропустил тонкие пальцы сквозь волосы, убирая их назад и тем самым предоставляя Усоку возможность изучить свое лицо. Такое худое, вытянутое, красивые губы, аккуратные брови и с хитрым прищуром глаза. В следующий момент юноша задрал голову и прикрыл глаза, вставляя на показ тонкую шею с ярко выраженным изгибом кадыка и... маленькой родинкой почти посередине. Несмотря на осознание откровенности и жадности, с которыми Усок всматривался в черты прекрасного незнакомца, он понимал, что оторваться невозможно. Хочется подойти ближе, охватить тонкий подбородок и повернуть сперва в одну сторону, затем в другую, не упуская из внимания ни одну, даже мельчайшую деталь, досконально изучить со всех ракурсов и запечатлеть в памяти.
Краем уха Усок слышит объявление своей станции, но игнорирует его. Через 15 минут надо быть в аудитории, да и черт бы с этим. Двери закрываются, поезд трогается с места, а вот глаза Чона намертво прикованы к юноше напротив. Казалось бы, нельзя не почувствовать, когда в тебе так настойчиво прожигают дыру, да что там - уже давно сожгли до тла, однако до сих пор присутствие Усока оставалось незамеченным. Чон мог бы бесконечно стоять на этом месте, не чувствуя ног, лишь бы подольше наслаждаться видом. Он понятия не имел, что именно в том парне таким мощным магнитом притягивало его, что заставило обратить на себя внимание, что в конце концов там особенного? Какая загадка прячется за этими глазами?
Но времени искать ответы на вопросы не было, так как незнакомец поднялся с места и направился к дверям. Разве он может теперь так просто взять и уйти?! Нет. Усок этого не допустит. Каким образом? Это другой вопрос, но не менее уместный. Чон в спешке отталкивается от стены и успевает проскочить между закрывающимися дверьми. Глаза мечутся в попытке углядеть в толпе желанное. И это не составляет труда. Светлое пальто выделяется на фоне тёмных пуховиков как сигнальная ракета. Усок следует по пятам, держа строгую дистанцию и стараясь не упустить из виду, не потерять раз и навсегда. Но какой в этом смысл? Стоит ли догонять, и если да... что дальше?
Что же будет дальше...
***
Усок невесомо проводит пальцами от бедра Шинвона вверх по его талии, доходит до плеча и начинает опускаться к кисти. Его крупная ладонь обхватывает руку старшего, пальцы переплетаются.
- Ты настоящий ангел, - голос Чона звучит невероятно мягко и нежно. - Не знаю, кто послал тебя мне, но я по гроб жизни благодарен…
Губы прижимаются к плечу, от которого далее прокладывают дорожку из легких поцелуев по изгибу шеи и завершают ее в ароматных волосах на затылке. Шинвон расплывается в счастливой улыбке, лежит неподвижно, затаив дыхание, и лишь чуть крепче сжимает руку младшего. Усок склоняется над ухом хена и тихо, едва слышно, чтобы ни дай Бог никто не услышал, только для него, для Шинвона, словно огромную тайну, шепчет: «Я люблю тебя».
***
Все произошло на удивление быстро. А именно, Усок слишком быстро возомнил Шинвона своим, быстро привык к нему и теперь совершенно не хотел отпускать. Го Шинвон стал чем-то вроде спасательного круга в бездонном всепоглощающем океане жизни Усока. Чон вцепился в него мертвой хваткой и не намеревался отпускать ни на миллиметр, словно от этого зависело его выживание. И даже берега не нужно: плавно дрейфовать по гладкой поверхности, имея надежную опору, живительный кислород и тепло чужого тела - необходимо и достаточно. Словно Художник, пишущий картину фортуны Усока, плеснул на мольберт яркими красками, а те смешались воедино и образовали Шинвона. И теперь жизнь не кажется такой уж однообразной и никчемной.
Так что все-таки особенного в этом некогда прекрасном незнакомце? Все и ничего одновременно. Кто-то другой посмотрит и решит, что вовсе ничего и не скрывается за этими глазами; Усок же увидел в них целый мир. Знаете, так бывает: вроде самый обычный человек, ничем не отличающийся от других, но он же - самое дорогое, самое ценное и любимое, потому что
твое. Это нельзя объяснить, ровно так же, как нельзя и понять, - это можно только почувствовать. Парадокс на уровне шестого чувства.
Вот и Усок не мог найти объяснение, однако в Шинвоне его привлекала любая мелочь. Го был простым и незамысловатым, и порой эти качества куда ценнее, чем остроумие и эта занудная, до безумия скучная взрослость.
***
Несмотря на наличие собственной чистой и уютной квартиры, Шинвон каждые выходные проводил в общежитии Усока, ведь так комфортно вдвоем ютиться на узкой жесткой кровати. Он обязательно привозил с собой еду на ближайшие несколько дней, чтобы младший «снова не питался всякой дрянью, ведь неправильная пища плохо сказывается не только на здоровье, но и на красоте». Да, Шинвон уделял много внимания своему внешнему виду, из-за чего всегда выглядел свежо и ухоженно. И это безумно нравилось Чону.
- Надо бы купить крем для рук, а то от мороза кожа грубеет, - Шинвон садится на край кровати, водя большим пальцем одной руки по тыльной стороне другой.
Усок отрывается от подушки, чтобы сесть рядом. Он берет руку старшего, подносит к своему лицу и прижимается к ней щекой. Затем он касается нежной кожи губами. Один раз… другой… Шинвон перенимает инициативу на себя. Он запускает пальцы в волосы Чона и тянет к себе, чтобы встретиться своими губами с его. Сначала легко и ненавязчиво, но потом все увереннее, настойчивее, желание возрастает в геометрической прогрессии и достигает своего пика. Комната заполняется жаром разгоряченных тел и томными сдержанными стонами. И это вновь безумно нравится Чону. Нравится видеть Шинвона под собой такого открытого, доступного и только его. Нравится смотреть, как вьется, изнемогает под ним изящный силуэт. Нравятся красные отметины на тонкой шее, возле той самой родинки, и синяки на узких запястьях. Нравится то, что старший выполнит любую извращенную прихоть и будет выглядеть при этом похабно и стервозно, будет просить еще. Нравится, как Шинвон жадно хватает ртом воздух и впивается короткими ухоженными ногтями в широкие плечи и спину, и эти полосы от них, которые завтра будут саднить, нравятся, нравятся, нравятся. И как после Шинвон будет копошиться рукой во влажных спутанных волосах Усока... Не просто привязанность, а зависимость. Зависимость каждой клеткой. Шинвон его наркотик, без которого Усок погибнет, не протянув и дня. Это неизлечимо. Это навсегда.
***
Усок не из тех, кто верит в любовь с первого взгляда. Он пытался найти себе тысячу оправданий, но и думать не думал признаться самому себе в очевидном. Так за что же он полюбил Шинвона? Просто за то, что тот оказался в нужном месте в нужное время. За то, что стал оазисом в однообразной пустыне серых будней. За то, что согласился и остался рядом. За то, что он
его человек. За то, что он -
Го Шинвон.
