Мы не такие....

/Гнев/ - Уходим! Быстро! Леонардо швырнул красивую лакированную сумочку рядом с бесчувственной девушкой и прыгнул на пожарную лестницу. - Донни, ты вызвал скорую? - Конечно! – гений улыбнулся и помахал перед носом лидера небольшим планшетом. Майки свесился с крыши и махнул им рукой. - Парни, цыпа уже шевелится, так что давайте шустрее! И исчез в сгустившихся сумерках. - Раф!! – Лео обернулся на брата. – Чего застрял?! Бешеный ниндзя все еще сидел на корточках около только что спасенной ими девушки, задумчиво склонив голову набок, и всматривался в юное личико, украшенное здоровенным синяком. «В общем милая, - подумал он и погладил ее пальцем по щеке, словно пробуя на ощупь тонкую кожу. – Интересно, как ее зовут?» Веки девушки слабо дрогнули, открывая ореховые глаза, чуть подплывающие, но удивительно красивые. Рафаэль улыбнулся, ожидая, когда она окончательно придет в себя. - Раф! – несносный старший рванул его за руку, отдернув в тень за мусорным баком. – Уходим, я сказал! Владелец пары сай зарычал на него, тщетно пытаясь вывернуть предплечье из захвата. - Так уходи! – огрызнулся он. – А я не против услышать пару слов благодарности за ее спасение! - Хочешь второй обморок ей обеспечить? – Лео сжал пальцы сильнее и уперся взглядом в глаза брату, приблизив свое лицо к его вплотную. – Ты хоть представь, как она испугается, едва увидит тебя! - Да помню я эти твои загоны! – Рафаэль отпихнул его в сторону. – Сам это все придумал, или где вычитал? Он поднялся и прыгнул следом за Донателло, предоставив старшему брату подниматься последним. И так каждый раз. Спасенный человек еще только сопоставляет в своей голове, где у него земля и небо, а они уже несутся прочь, только бы на глаза не попасться! Каждый раз вместо благодарности и восхищения в спину летит запоздалый вой сирен и ночь скрывает их, как воров или преступников. Не дано услышать простое «спасибо», не стоит рассчитывать на исполненный благодарности взгляд… если увидят… если бы вот эта девушка увидела хоть кого-то из них – визгу было бы до небес! И ее потенциальные грабители вдруг стали бы такими милыми и родными, а, возможно, она бы посчитала сумочку нормальной ценой за свою жизнь, только бы не встретиться с монстром. Ввалившись домой, Рафаэль тут же ушел в ванну и с грохотом захлопнул дверь. «Ну, здорово, зеленая рожа! – кивнул он своему хмурому отражению и плеснул в лицо холодной водой. – Поставь себе плюсик в блокнотик! Очередная курица спасена и благополучно валит домой под бок к своему парню, который даже не знает, кто спас ее на улице. Сейчас он вытрет ей сопли, воткнет в канделябр пару свечей и достанет шампанское, чтобы дать прорыдаться бедной и успокоиться. Он будет ее героем, потому что понимает ее страх, а ты просто поставь галочку и вали дальше. Ты не герой, ты средство безопасности для очередной дуры, которая напялила слишком короткую юбку!» Кулак врезался в стену рядом с зеркалом. «Да, Раф! Просто средство! Образина, годная жить в сточной канаве и выползать на свет лишь когда это требуется людишкам! Балдей, придурок!» Он рыкнул сам на себя, оскалившись своему отражению, и сунул голову под струю холодной воды. Гнев. Вот что испытывал Рафаэль каждый раз, когда они спешно убирались с места очередного доброго дела. Он почти ненавидел людей в такие минуты, потому что они считали подобное чудо – нормой. Ни одна эта мерзкая человеческая шавка даже не знает, насколько больше трупов бы находили по утрам тупые медлительные стражи порядка, не будь в тени четырех мутантов! Иногда ему хотелось просто посидеть на крыше и с косой улыбкой посмотреть на то, как эти слабые заплывшие жирком граждане будут сами решать такие проблемы. Просто посмотреть! Не лезть, не вмешиваться, рискуя братьями, как сегодня, а просто взирать. «Мы же типа второй сорт по вашим меркам, так покажите нам первый класс! – кипятком лились мысли, пока холодная вода безуспешно пыталась остудить голову. – Хоть разок сами сделайте грязную работу! Почему мы должны рисковать… нет, почему я должен смотреть, как рискуют мои братья ради ваших мягких тушек и бумажек?!..» - Раф? – поток мыслей прервал голос лидера, заглянувшего в ванну. – Прости, не хотел беспокоить… Рафаэль вытащил голову из-под крана и встряхнулся, закрывая воду, окинул брата пристальным взглядом. О чем он только что думал? А, точно, о риске из-за куска биологической массы, гордо названного царем природы. Кто, кстати, так это назвал? - Не возражаешь? – Лео переступил с ног на ногу, явно неуютно ощущая себя под взглядом горячей головы. – Не хочу Донни беспокоить, он устал. Раф хмыкнул и подошел чуть ближе, всмотревшись в длинный порез, распахавший предплечье старшего брата. - Майки! – Лео хватает брата поперек корпуса и не успевает подставить под удар ножа карапакс. – Осторожнее! Тусклое лезвие проезжает по зеленой коже, вскрывая ее, как обертку колбасы, но лидер даже не замечает этого, торопливо оглядывая младшего брата и спасенную ими девицу, - не задело ли их. Микеланджело, который поймал упавшую без чувств девушку, сдавленно ойкнул и благодарно кивнул. - Порядок! – он отскочил в сторону, прикрывая ее собой, и завертел головой. Лео с разворота уложил ногой одного из нападавших к стеночке и сердито ругнулся… - И то верно, - Рафаэль дернул брата за руку к раковине. – Не беспокой Донни мелочами, пусть отдыхает. Это же ерунда. Он открыл кран и сунул руку Леонардо под струю, довольно грубо оттирая пальцами запекшуюся местами кровь. - Это же мелочь, – рассуждал он, наблюдая, как окрашенная в розовый цвет вода стекает по белому бортику. – Как и все остальные раны, верно? Ну, еще один шрам на твоей шкуре, подумаешь. Такую образину изуродовать сложно. Вот если бы той цыпе мордашку порезали, как собирались, вот это была бы трагедия. А так, - фигня, сейчас заштопаю. Ничего, что криво будет? Лео зашипел, когда пальцы Рафаэля особенно зло проехались по свежей ране, вычищая из нее грязь и намеренно причиняя боль. - Раф, да что с тобой?! Мне что, надо было дать тому уроду порезать ее? Рафаэль резко обернулся и одним ударом колена впечатал брата в стену. - Да, Лео, надо было, - глухо сказал он, прижав того к холодному кафелю. – Пусть знает, каково это, - когда сталь вспарывает кожу! Почему ты должен подставляться под удар ради ее смазливой мордашки?! Жизни это не угрожает, от порезанной рожи не умирают! Леонардо дернулся, пытаясь оттолкнуть брата, но потом глянул ему в глаза и перестал вырываться. Во-первых: бесполезно. Во-вторых: им, кажется, надо поговорить. Немедленно. - Раф, - негромко начал он. – Мы должны помогать людям, ты же знаешь… Бешеный ниндзя коротко рыкнул и впечатал кулак около виска своего лидера в стену. - Давай! Расскажи мне, что еще я должен этому поганому мирочку! Что я рожден, чтобы защищать, помогать, спасать и вечно оберегать этот неблагодарный двуногий сброд, именуемый венцом творения! Кто их назначил этим самым венцом?! Кто сказал, что они совершенство, а мы тут грязь из-под ногтей, подходящая только, чтобы беречь их бесценные задницы?! - Раф, - Лео перехватил руку брата и осмотрел разбитые костяшки. – Что случилось? Почему тебя это так стало задевать? Да, мы не люди, мы не такие, как они, но мы можем им помочь… Второй кулак врезался над головой лидера, вынудив замолчать. - Какого хера я должен им помогать?! Назови мне хоть одну причину! – Рафаэль сорвался на бешеное рычание. – Где их сраная благодарность?! Посмотри на меня… да на любого из нас! В обносках с помойки, жрем, что придется, и спим в куче старого тряпья! Без солнечного света и хоть какого тепла! Без прав в их вонючем обществе и даже без документов! Ни один из нас никогда не сможет запросто прогуляться по улицам города, который спасает! Не сможет зайти в музей или кино! Нам перекрыты дороги во все школы и университеты, даже просто в дешевые забегаловки! Мы уроды, Лео! Некая неудачная выбраковка, созданная руками все тех же венцов! О чем они думали, используя нас, как подопытных кроликов?! О своих деньгах? А о том, как нам дальше будет жить, никто из этих ублюдков не задумался?! Меня не спрашивали, хочу ли я такой жизни, как и любого из вас, а теперь ты говоришь, что мы что-то им должны??? Леонардо прищурился, потом отвесил брату хорошую пощечину, а следом за ней вторую тыльной стороной ладони. - Очнись, Раф! – в голосе старшего зазвенел металл. – И что дальше? Да, нас сделали тем, что мы есть! Да – не спросили! Но изменить это не в нашей воле! Но в нашей власти решить, как этим распоряжаться! Мы сильнее! Мутаген сделал нас почти неуязвимыми, и это нам дали люди! Так давай просто будем хоть за это благодарными! Рафаэль дернул головой, собираясь врезать брату за такое обращение, но потом опустил руку. - Я не намерен благодарить их за издевательство над природой, в результате которого появились четыре выродка, у которых нет будущего! Нет ничего, кроме сегодняшнего дня и придуманного «должен»! А что будет завтра, Лео? Когда тебе однажды захочется семью и детей, как любому нормальному мужчине?! Не думал об этом? На катане жениться не получится, да и переспать с ней тоже! Я ничего не должен им… - А себе? – Леонардо поймал ладонями голову брата и заставил смотреть себе в глаза. – А себе, Рафаэль? Да, никогда не будет семьи, девушки, детей и квартиры. Но у тебя одного во всем этом городе есть право сдохнуть не в луже блевотины, перепившись алкоголем, не под колесами авто, перебегая дорогу, чтобы не опоздать в офис, и не от инфаркта от нервной перегрузки! У тебя есть выбор! У тебя есть право погибнуть с оружием в руках и знать, что в твоей смерти был смысл, если она спасет хоть чью-то жизнь! Мы не такие, как они, но и судьба у нас не обычной шестеренки в большом механизме! Рафаэль моргнул и оттолкнул руки брата. - А мне срать на это, - глухо отозвался он. – Я сдохну с оружием, прикрыв тебя, или Донни, или Майки, но не какого-то там человечка. Мне есть кого защищать и за кого сражаться. Я им ничего не должен, и себе ради них – тоже. Иди уже сюда, кусок дебила. Он схватил Леонардо за руку и вернулся к обработке раны, только на этот раз бережнее и с какой-то обреченной тоской во взгляде. По-своему старший был прав, или прав для себя, или он придумал все это, чтобы хоть как-то наполнить смыслом их дурное никчемное существование? Лео – это Лео. До потери пульса будет искать, как сделать каждому из них проще, как объяснить, направить, дать надежду… Лео отдаст им все, если надо будет, выжмет из себя всю кровь до капли, лишь бы только братья были живы и счастливы… Где у людей такая душа? Кто сказал, что черепаший лидер урод и монстр только потому, что внешность не человеческая. «Они там, на поверхности, про своего Бога толкуют, про то, что главное это милосердие, понимание и доброта… где же все это? Да вот оно – передо мной стоит. А там у них хрен лысый, - жадность, зависть, трусость, ложь… Тоже мне – венец творения… Не стоят они пролитой за них крови». - Лео, ты знаешь, что ты дурак? – Рафаэль поднял глаза и криво улыбнулся. – Если хочешь, то я буду им помогать, но не ради них. - Раф, - Леонардо вздохнул, потерев забинтованное предплечье. – Так не получится. Нельзя помогать кому-то только потому, что я этого прошу, ты сам должен понимать… - Ничего я не должен, не занимал, – оборвал его младший брат и хлопнул по плечу. – Я тебе помогать буду, а не им. На людишек я клал х**й с прибором. Пошли они со своей благодарностью в зад. Лучше ты больше не подставляйся. /Любовь/ - И что ты сможешь ей дать? – Кейси насмешливо приподнял бровь, всматриваясь в золотистые глаза черепашьего гения. – Ну, вдумайся здраво, Донателло! Тут же речь не о том, что ты мне поперек дороги рискуешь встать, а в ней в самой. Что между вами может быть? Донни минуту испытующе заглядывал в глаза человеку, а потом отвернулся, занявшись каким-то прибором. - Кейси, знаешь, я получше твоего семью могу обеспечить, - горько усмехнулся он. – Во всяком случае, до сегодняшнего дня я отлично с этим справлялся. А ты что ей дашь? Однокомнатную съемную квартирку на окраине и отпуск на сэкономленные деньги? Может, потом купишь для нее машину в кредит? Джонсу захотелось двинуть гению в этот миг. Вот уж что-что, а бить по самому больному наотмашь и без жалости Донателло умел виртуозно. Просто и без эмоций его слова летели в цель, как отравленные стрелы, уязвляя гордость и мужское самолюбие. Кейси встал и минуту смотрел на сидевшую спиной к нему черепашку, которая ковырялась с каким-то изобретением. «Ну, получай сполна, раз сам нарвался!» - Я - человек, Донателло, - холодно усмехнулся парень. – Я смогу дать ей любовь, детей, семью и старость вместе! Подарю возможность бродить вместе под дождями по аллеям парка, смеяться перед фотографом и отметить свадьбу в белом платье и церкви, как и положено. Дам свою фамилию, познакомлю с нормальными родителями, которые обрадуются внукам. Я не смогу сделать такие вот часы, как ты, но со мной не стыдно будет в ресторане или кафе, в кинотеатре, на пляже. Я дам ей жизнь, а ты можешь только оплатить ее. Понимаешь, в чем разница? Донни внешне никак не среагировал на эти слова, продолжая быстро и четко собирать прибор. - Валяй, - он чуть дернул плечом. – Пробуй, Кейси, из твоих уст «нормальная семья» звучит так же нелепо, как и из моих. Время покажет. - Время не сделает тебя человеком, - тихо возразил парень и вышел, закрыв за собой дверь. Донателло дождался, пока смолкли шаги, и лишь после этого зло смахнул со стола красивую вазу, в которой медленно переливался всеми цветами радуги голографический тюльпан. Подарок для Эйприл. «Я ничего не могу ей дать, он прав…» гений всмотрелся в свои трехпалые кисти. Сильные, гибкие, способные с потрясающей скоростью соединять провода, печатать и сшивать глубокие раны. Эти руки были способны закрыть от беды и любых проблем, дать защиту, какую мало кто из людей способен, но вот принять обручальное кольцо… нет… «Я мог бы дать Эйприл гораздо больше чем ты, Кейси. Ребенок… его можно усыновить и дать ему самое счастливое в мире детство, можно уехать далеко-далеко и там найти заброшенный пляж, где бродить вдвоем рука об руку. Можно построить дом и быть счастливыми без прислуги и гостей, просто дыша друг другом. Не в этом ли и заключается любовь? Гордиться? - он даже улыбнулся сам себе. – Гордиться мужчиной не обязательно в толпе. Ведь женщина знает, что он для нее сделал, и что смог и сможет дать. Я могу гораздо больше, Кейси, чем ты… Но со мной не будет выбора, как это возможно с тобой. Люди встречаются и расстаются каждый день, плачут о потерях и безответной любви, чтобы назавтра уже искать себе нового спутника. Такие, как мы, вряд ли могли бы так… лучше даже и не пробовать. У меня есть семья, которой я нужен. Братья, отец. А любовь…» Донни наклонился и поднял с пола вазу, рассмотрел ее внимательно, чуть щуря глаза, словно искал какой-то изъян, и вернул обратно на стол. «Любовь для таких, как я, слишком большая роскошь. Мое завтра может и не наступить, если сегодня ночью опять предстоит бой. Кто-то должен жить в тени и оберегать город, оставив другим любить и растить детей. Почему этим кто-то должен стать Лео, или Раф, или даже Майки, а не я?» Гений поднялся и вышел из своей лаборатории, хорошо зная, что застанет Кейси в их гостиной у телевизора, ждущим Рафаэля. - Эй, - он сел в кресло напротив человека. – Я не хотел задеть тебя, Кейси, просто сказал, чего тебе не хватает для того, чтобы дать Эйприл все. Парень вскинул голову и нахмурился на эти слова, но на лице черепашки в фиолетовой маске не было ни гнева, ни издевки, только сожаление. - Я действительно мог бы дать ей гораздо больше, чем ты, - негромко сказал Донателло, не отводя глаз. – Все абсолютно. Но я выбираю иной путь, на который звать девушку просто бесчестно, и я не имею на это никакого права. Люби ее и никогда не предавай. Он поднялся и хлопнул парня по плечу, направившись прочь. Джонс только и смог, что ошарашенно кивнуть на эти слова, проводив Донателло потрясенным взглядом. Гений вышел в коридор и уставился на экран своего телефона, где высвечивалось три неотвеченных вызова от Эйприл. «Прости, детка, но так будет лучше». Он сбросил очередной звонок и откинул голову на стену, закрывая глаза. Она никогда не поймет, почему изменилось его отношение к ней, не поймет, почему он не взял сегодня трубку и не пришел на крышу, где они хотели встретиться, чтобы посмотреть звездопад. «У человека свой путь, у меня – свой. Боги дали нам странное тело и еще более странную душу. Мы любим и страдаем, как люди, но словно лишены той ее части, где скрыты сотни соблазнов. Убогие, калечные создания без алчности, подлости и корысти. И дайте нам Великие Силы навсегда остаться такими». Гений отлепился от стены и пошел в комнату своего лидера. Не постучав толкнул дверь, вошел и сел на кровать рядом с братом, который медитировал. - Ты был прав, Лео, - негромко сказал он. – Мы не такие, как они. Мы – лучше, сильнее и чище, но и платить нам втрое против их цены. Леонардо приоткрыл глаза и внимательно посмотрел на брата. - Ты не пошел гулять с Эйприл? – негромко спросил он. Донни отрицательно качнул головой. - Я жил во сне, старший, и мне пора просыпаться. Лео не стал больше ни о чем спрашивать, молча обнял брата и крепко-крепко прижал к себе. Люди. Как же порой им всем хотелось быть похожими на них, но в то же время в такие вот мгновения Лео радовался, что они другие. У них все иначе устроено в душе, все проще и яснее. Не нужно спрашивать брата, что случилось, не нужно выслушивать долгие сбивчивые терзания и истерики. Можно просто обнять и быть рядом. И Донни хватит этого, чтобы точно знать, что он нужен семье таким, какой он есть. /Вера/ Серая мокрая ветошь полощется в тазу, как кусок февральской метели. Лео отжал ткань и снова вытер горячий, как печка, лоб своего брата, снова опустил ткань в воду, снова отжал и снова вытер лицо, залитое потом. «Горит весь… а при этом трясет, как в лихорадке. Словно внутри огонь какой-то…» Так уже три дня, если судить по кругам, которые часовая стрелка рисует вокруг циферблата, Раф мечется в бреду, и все, что может лидер, это просто вытирать с его лица бисеринки пота и ждать. Донни сказал, что теперь только ждать, - или выкарабкается сам, или… От гения уже ничего не зависит. - Если бы были нормальные условия, - Донателло отводит глаза. – Мы могли бы больше… Лео понимающе кивает и бережно гладит руку Рафаэля. Нормальных условий нет. Есть канализация – это их дом, есть умение штопать раны, есть свои силы и своя регенерация. Больше ничего у них нет. Там, наверху, в той жизни, где стоят высотки и горят тысячи реклам, в реанимациях врачи борются за жизнь умирающих. Каждый день. Спасают, вытаскивают с того света буквально за уши и самые кончики пальцев. Творят чудеса. Там есть оборудование, аппараты искусственного дыхания, специалисты, светила науки. Там есть шансы. Здесь – только холодная вода и тряпка, что может хоть немного сбить жар, и ожидание… больше ничего. - Лео, - Донателло кладет руку на плечо брату и сжимает пальцы. – Он выкарабкается. Это же Раф. Лидер усмехается ему уголками губ и согласно кивает. Конечно. Это же Раф. А в сердце колотится немой крик, как птица, что бьется в прутья клетки. «Пожалуйста! Пожалуйста! Пожалуйста! Не надо! Не забирайте! Не сегодня! Возьмите у меня десять, двадцать или даже сто лет! Сколько угодно, только, пожалуйста, не надо!» У тех, кто называется человеком, есть право получить помощь и просить ее. Для них технологии, лекарства и прочие блага мира. Для тех, кто создан их руками, кто не более чем ошибка или результат не самого удачного эксперимента, есть только этот немой крик, сжатые до хруста зубы и слепая ничем не подкрепленная надежда. Они – другие. У них нет ничего, чтобы удержать жизнь, кроме вот этой веры и этого дурного до боли крика в небеса. «Пожалуйста!!»… Лео никогда не спрашивал у учителя и мира почему так. Он просто принял это однажды и пошел дальше, но вот сейчас злым обвинением всему белому свету летят эти мысли, как веер сюрикенов. «За что? Почему вы создали нас такими? Почему Рафаэль не обычный парень, которого сейчас могли бы спасти врачи?!! Сколько и кому надо отдать жизненных сил, чтобы этого больше не повторялось? Возьмите мою жизнь, но Рафа оставьте. Пусть он живет». Сколько не спрашивай и не кричи – ответа не будет. Просто верь. До последнего. - Лео… Лидер вскинул голову, поняв, что задремал, автоматически выполаскивая в тазу кусок ткани. - Вали в кровать, придурок… Хрип на грани слышимого, но такой родной. Леонардо повернул голову и вперся взглядом в мутную, как болотная вода, зелень глаз младшего брата. - Раф… хвала Богам! - Да хоть чертей похвали… - хриплым шепотом плюет в ответ черепаха в алой бандане. – Ох, как же херово-то!... Бля… дай водички… Лео нашел в себе силы улыбнуться брату и бережно поднес к его губам стакан с водой. Тот фыркнул, жадно глотнул и тут же подавился, выплюнув половину обратно. - Ну и дерьмо… - Рафаэль попробовал поднять руку, чтобы обтереть лицо, но его опередил старший брат, заботливо вытерев шею и губы все той же влажной тряпкой. Лео сел обратно на стул, почти невесомо погладил исцарапанный пластрон брата и улыбнулся. Все верно – они не такие. И, может, именно по этой причине им отвечают Боги, давно оглохшие к человеческим стонам и мольбам.