Письмо тебе.

Дейдара уселся на стуле, поерзал, тряхнул челкой, сбрасывая золотистые волосинки с лица, деловито принялся разворачивать свиток. - Это еще что? - равнодушно поинтересовался Сасори, не глядя. - Да так, ммм... - подрывник нахально улыбнулся, облизнул длинным языком обветренные губы. - Перехватил кое-что по пути, - довольный, словно кот, он умело разворачивал свиток, ловкими движениями проверял его на наличие печатей. - Что-то важное? - но Данна размял шею, подошел к напарнику сзади, не без интереса изучая свиток одним только взглядом. - Это вряд ли, - ответил Дейдара, наклонил голову набок, - ни одной чертовой печати. - Читай, - приказал Сасори, принялся медленно расхаживать по комнате, отсчитывая собственные шаги. - Хорошо, хммм... - тот сузил глаза в попытке разглядеть мелкий неразборчивый почерк. Откашлялся.

"Дорогой Н.Ш.

Ты, должно быть, сошел с ума. Ведь ты даже не представляешь, во что ввязываешься, да? Думаю, тебе известно, что "навсегда" - это долго. Я надеюсь, ты готов к подъему в 7 утра (ровно), только для того, чтобы попробовать завтрак, который я приготовила сама. Я уверена, что ты не потеряешь счет моим признаниям в любви. Зато, скорее всего, собьешься со счета моим упрекам и замечаниям. Запомнишь ли ты бесконечное количество сцен? Прогулки за руки. Поцелуи во дворе под дождем, лежа на мягкой мокрой траве. Сон на тесной кровати (где, кстати, я буду у стенки). Готов ли ты к истерикам? Их будет много, поверь. Мои невнятные крики сквозь стучащие зубы, без причины. Сможешь ли ты читать по глазам? Мой взгляд скажет тебе больше, чем мои губы. Будь терпелив. Шути надо мной, когда я в сотый раз спрошу у тебя, какого цвета мои глаза. Разреши мне выписывать узоры на твоем лице пальцами (даже если щекотно). Расчесывать твои волосы, затягивать в хвост. Разреши мне пристально следить за тем, как порхают твои ресницы, когда ты моргаешь. Слушай меня, когда я кричу. Будь готов к тому, что я превращу твою жизнь в ад в оружие подручные предметы, которые, казалось, не могут причинить вреда. Открой себя идее о новой жизни. Запомни те слова, что успокаивают меня. Давись моими жареными каштанами, но говори, что они вкуснейшие. Поддерживай мои однодневные порывы, и обязательно обнимай, как только заметишь, что я сдаюсь. Напоминай мне о моих целях - я могу сойти с пути. И, когда у нас внезапно закончатся чашки, проверь мой порядок в комнате. Будь готов к запискам в карманах пиджака, которые ты найдешь во время совещания на работе. Не удивляйся, если я буду запрыгивать к тебе в душ каждый раз, как только ты намылишься. Или если начну брызгать в тебя водой, когда мою посуду. Позволь мне спорить о том, кто главный в нашей семье. Разреши класть голову к тебе на колени во время чтения (и тебе придется подождать, пока я не дочитаю, прежде чем мы перевернем страницу). Я буду рисовать для тебя облака, красить стены в оттенок твоих глаз - я проведу немало часов, подбирая точный цвет. Будет много суеты, ссор из-за мелочей, я буду злиться, кусаться, будут синяки; смех и слезы, взлеты и падения. Вот, во что ты ввяжешься, если действительно возьмешь меня в жены. Уверен ли ты? Подумай. В любом случае, мой ответ - да. Т." Дейдара сглотнул вязкую слюну: от беспрерывной речи стало как-то сухо во рту. - Ну и бред, - наигранно хохотнул он, обернулся, выжидающе взглянул на напарника. Тот стоял у окна, смотрел вдаль задумчивым, но пустым взглядом. Подрывнику на секунду показалось, будто уголки его губ едва заметно дрогнули. - Куда, говоришь, шло письмо? - спросил Сасори, потирая переносицу. - Коноха, - немедля ответил Дейдара, сворачивая свиток обратно. - Ну и пусть себе идет.