Мне хорошо с тобой

— Доброе утро, Диб, мне все равно разбудил я тебя или нет. — Зим с невероятной легкостью перелез через окно, упав прямо на мою кровать, и сел рядом со мной, подогнув ноги. Он все еще носил платье Гэз, в котором, вероятно, было прохладно ночью. — Что ты творишь? — мой голос звучал хрипловато после сна, выражая все мое возмущение. Зим рассмеялся, хотя вопрос был как никогда к месту. Он пролез ко мне в комнату через окно в 4 часа утра, разбудил меня, а теперь сидит у меня на кровати. Что вообще он себе позволяет? Я мог смириться с тем, что он может внезапно заявиться в мой дом с очередной безумной просьбой. Мог смириться до момента, пока он пользовался дверью. — Я, как бы сказать, соскучился по тебе, — он провел слегка дрожащими от холода пальцами по моим волосам, возвращая на место выбившуюся прядь, и после этого прикосновения все мое недовольство полностью исчезло. — Ты замерз? — Да, — ответил иркен, и, посчитав мой вопрос скорее приглашением, залез под одеяло, прижимаясь ко мне всем телом. — У тебя странно бьется сердце. Еще бы ему не выбивать такой сумасшедший рваный ритм, пока Зим притягивается ко мне еще ближе и проводит рукой по спине. Его пальцы плавно скользят вдоль позвоночника, леденя кожу. Все это время мы лежим в полной тишине. Мне просто не хочется нарушать этот момент, а Зим уткнулся лицом в мою шею, так что теперь моя кожа покрывается мурашками от его дыхания. Если бы я мог сохранить время в бутылке, первое что я хотел бы сделать, — это сохранить каждый день до конца времен, просто чтобы провести их с тобой. А этот момент я бы заставил длиться вечно. — Диб, я могу задать вопрос? — голос Зима так резко разрешает этот купол тишины, еще немного и ее можно бы было ощутить между пальцами. — Конечно. Зим резко сел, и я повторил его действия, хотя мне совсем не хотелось отпускать его. — Почему люди целуются? — вопросы пришельца уже давно перестали удивлять. — Ну, они делают это, когда им хорошо вместе. — Мне хорошо с тобой, Диб. Губы Зима накрывают мои. Сейчас мое восприятие сужается до наших неуверенных касаний языками. Я обнимаю пришельца одной рукой за шею, а другой позволяю затеряться в его волосах, чтоб передать ему всю ту нежность, которую ощущаю сейчас. Губы Зима такие же холодные, как и все его тело. Обжигающе холодные, но мне нравится. Меня словно прошибает электрическим разрядом. Отстранившись от его рта, я начал хаотично покрывать его шею, ключицы, плечи невесомыми поцелуями, от которых дыхание Зима участилось. Он податливо запрокидывал голову вбок, при очередных прикосновениях моих слегка влажных губ. Я кусаю кожу возле его ключиц, вызывая непроизвольный стон иркена. После этого остается заметный след. Как напоминание. Теперь я сижу на нем сверху, обхватив его запястья и прижав их к кровати. — Я люблю тебя, — я шепчу ему на ухо, сам не веря в то, что смог сказать это. — Диб, любовь — это гормоны? — Любовь — это пожар сердца.