***
Солнце ещё только показалось над горизонтом, а в Александрии уже во всю кипела работа. Не везде. Только на пятачке у дальней стены продовольственного склада. Дэрил копал яму. По колено утопая в осенней грязи, он остервенело втыкал лопату в мёрзлую землю. Капли пота стекали по лбу, а новые штаны промокли на сквозь — теперь только выкидывать. Проходящий мимо шериф, заметив размахивающего лопатой друга, сначала не поверил глазам. Подошёл ближе и едва увернулся от кома грязи, летевшего в лицо. — Дэрил, ты что делаешь? Охотник на секунду поднял голову, смерил шерифа взглядом, полным ненависти и вселенской тоски, и снова замахал лопатой. — Дэрил… — Могилу себе копаю! — рыкнул Дэрил. — Не видно что ли? — В такой могиле слона захоронить можно, — ошалело заметил Рик. — А я люблю, чтоб просторно было, — Дэрил резко выпрямился и ткнул лопатой куда-то в угол ямы. — Вот тут сделаю себе кабинет, вон там похороните мой мотоцикл… — А мне куда ложиться? — из-за спины Рика выглянула заинтересованная Кэрол. — В спальню. Но её я ещё не выкопал. Внезапно дверь склада отворилась и из неё вышел невысокий старичок. Он осмотрелся, широко улыбнулся, не смущаясь недостающих зубов, и бодро поковылял в сторону ямы. Прошедший год явно пошёл Питеру на пользу. Ушла болезненная худоба, спина выпрямилась, а короткий ёжик седых волос стал, кажется, ещё ровнее. Только характер ни чуточки не изменился. — Ходят и ходят тут… Чего пристали? Не видите, копает он! — Питер подслеповато щурился и брюзжал на ходу. Но потом рассмотрел, кто именно стоит у склада. — А, Рик, Кэрол, доброго утречка. А мы тут… погреб копаем. — Это не погреб. Это бомбоубежище какое-то, — заметила Кэрол, скептически осматривая яму, которая грозила превратиться в котлован. — Бомбоубежище? — просиял Питер. — Тоже лишним не будет! — Вы копаете погреб в шесть утра? — Рик недоверчиво поглядывал на Дэрила. Тот молчал. Только взмахи лопатой стали ещё резче. Похоже, на месте земли он представляет чью-то лысеющую черепушку. Рик вздохнул. Каждый раз, когда видел вредного завхоза рядом с охотником, ожидал беды. И каждый раз удивлялся изменениям в характере лучшего друга. Не сильным, большинству даже незаметным, но Рик, знавший реднека целых три года, а иногда казалось, целую жизнь, видел многое в этих мелочах. Дэрил всё так же не заморачивался столовым этикетом, игнорировал большинство окружающих людей, но теперь уже не спешил на вылазки с прежней охотой, позволял себе расслабиться в узком кругу. И в душ стал бегать с завидной регулярностью. А, встречаясь с Питером, злился, матерился, но просьбы старика выполнял. То ли из уважения к сединам, то ли из-за страха перед Кэрол, которая относилась к завхозу с искренней любовью. — Питер, почему ты не попросил Тобина? — недоумевал Рик. — Почему этим занимается Дэрил? — Он у меня варенье со склада спёр! — Питер упёр руки в бока и с вызовом посмотрел на шерифа. — Пусть отрабатывает. — Питер, — Шериф устало покачал головой. — Это год назад было! — Вот и я говорю. Год назад спёр, а нового так и не принёс. — Ты должен был спросить у меня! — Рик начал злиться. — В Александрии что, дел мало? Дэрил, в сердцах бросив лопату, выбрался из ямы, коротко взглянул на Кэрол и зашагал прочь. Рик проводил друга долгим взглядом и грозно уставился на Питера: — Все строительные… Нет. Любые работы только через меня! Питер нахмурил кустистые брови и поджал губы. Рик некоторое время смотрел на воинственно настроенного старика, а потом сплюнул и обречённо махнул рукой на гору мокрой земли: — Делай что хочешь, но только не в ущерб остальной работе! Кэрол подхватила Рика под локоть и увела прочь, а Питер довольно потёр руки. Огляделся по сторонам, заметил вдали знакомую фигуру: — О, Эрик! Иди-ка сюда…***
— Это не завхоз, это стихийное бедствие! — не унимался Рик. Шериф зашёл в дом, следом за Кэрол. Раздражённо кинул на подоконник изрядно потрёпанную шляпу и уселся за кухонным столом. — Да, брось! — Кэрол задорно рассмеялась. — Пользы от него всё-таки больше. Посмотри, какой порядок навёл. — Тебе легко говорить! Это не тебя он третирует днями и ночами, — Рик отхлебнул чай из кружки и скривился. — Что за отрава? — Ну знаешь ли, — Кэрол возмутилась. — Новый ещё не завезли. А от Питера мне достаётся тоже. Но я всегда помню, что мы не можем выбирать. — А помнишь, как год назад мы сидели здесь на кухне? — внезапно сменил тему Рик. — Ну, технически не здесь, — Кэрол нахмурилась: ностальгия на шерифа нападала нечасто. — После пожара твою кухню, как и весь дом, пришлось отстраивать заново. — Так много изменилось с тех пор… — Что происходит, Рик? — Кэрол уселась напротив и пристально взглянула на друга. — Я боюсь. Ожидала чего угодно, но не этого. Он мог сказать: «Посмотри, чего мы достигли». Или «Я волнуюсь за наших детей». А ещё лучше промолчать или заговорить про очередную вылазку в субботу. Я боюсь. Так буднично и просто. — Мои дети растут, — продолжил Рик. — Карл почти взрослый мужчина, а Джудит уже начала говорить. Помнишь? Первое, что она сказала? — Она сказала «Карл», — Кэрол улыбнулась. Приятное воспоминание. Одно из немногих. — Вообще-то «р» она не выговаривает. Даже не пытается, а потому моё имя в её устах звучит, как икота… — улыбка у шерифа вышла грустной и какой-то растерянной. — Кэрол, у меня растёт дочь, которая не знает слова «мама», и сын, который заменил ей отца. У меня есть Мишонн. И это то, чего я всё ещё не могу постичь. Мы ведь очень разные, знаешь… — Неправда! Ты любишь оружие, она любит оружие. Ты не любишь Питера. И она его не любит. Вы идеальная пара! — Сейчас все любят оружие, да и с Питером… Хмм... В городе теперь рождаются здоровые дети. У Гленна с Мегги скоро появится второй. Вы с Дэрилом… — В этом не участвуем, — Кэрол скрестила руки на груди. Тема детей всё ещё причиняла боль. — Так чего ты боишься, Рик? Слишком много счастья на наши головы? — Я чувствую, что теряю контроль. Над всем, что происходит. Я больше не знаю, кто чем живёт. Не могу читать мысли в их головах. И я чувствую, что мы что-то упустили. Кэрол кивнула. Знала, о чём он говорит, и чувствовала то же самое. В последнее время Александрия словно погрузилась в сон. Странный сон, в котором город жил жизнью из прошлого. Той, где почти у всех есть дом, семья и работа, кофе на завтрак и пара близких друзей. Есть вечерние беседы за бокалом вина и горячее рагу на столе. Есть уверенность в завтрашнем дне. Кэрол невольно вспомнила о Бет. Милая, светловолосая, с картонной табличкой, которую младшая представительница семейства Грин хранила в камере рядом с кроватью. Она отсчитывала дни без человеческих потерь. В Александрии это число давно бы перевалило за сотню. — Если тебе некуда приложить силы, то могу подкинуть пару идей, — Кэрол встала, отвернулась к раковине, стараясь, чтобы голос не дрожал. Рик вздохнул, со стуком отставил пустую чашку. — Ты что-то узнала? Кэрол пожала плечами: — Нет, никаких доказательств. Они затаились, больше не собираются вместе. По крайней мере, на виду. — А что говорит наш новоявленный шпион? Кэрол замотала головой: — Ничего. Тишина. Будто и не было никаких разговоров. Думаешь, они отказались от затеи? — Вряд ли, — Рик достал оружие и задумчиво погладил начищенный ствол. — Что мне делать, Кэрол? Защищаться от своих? — Может, в этом и есть проблема. Они не чувствуют себя своими. Они всё ещё чужаки, которых ты принял под крыло… — А что я должен делать? Раздать всем оружие, объявить демократию и ждать, когда город превратится в руины? — Ты должен убить Мориса. Рик поперхнулся. Никогда не мог привыкнуть к этому её тону. Только Кэрол умела говорить ужасные вещи так, что они казались сущей ерундой. Морис... Рик ненавидел это имя. Он появился в городе давно. Пришёл вслед за Аароном в составе одной из первых групп, высокий, нескладный, ещё довольно молодой, с острыми чертами лица и тёмными, почти чёрными глазами, он поначалу никому не доставлял хлопот. Даже Кэрол, которая по долгу службы всегда первая общалась с новичками, черкнула в блокноте короткую ремарку «общительный, неглупый, не склонен к ручному труду». Да и забыла. Мало ли в Александрии таких неприметных парней? Но на первом же собрании ремарку пришлось зачеркнуть, а для новенького выделить целую страницу. Он сыпал сведениями, знать о которых не мог, до хрипоты спорил с Риком по любому поводу, а к Кэрол старался не приближаться вообще. И настолько сладко улыбался при встрече, что Кэрол поняла — он сразу её раскусил. А потом стали появляться слухи. О том, что у Рика кончился запал. Что припасы делятся несправедливо, на вылазках рискуют жизнью одни и те же люди. Что давно пора собрать новый совет. Постепенно разговоры становились всё громче, выходили из закрытых дверей, люди выползали на улицу, шептались по углам, собирались целыми группами. Мэгги первой забила тревогу. Красивая, беременная, вызывающая доверие, она оказалась той, с кем поделились сплетнями болтливые соседки. Рик угрозу воспринял серьёзно: усилил охрану арсенала, а в патрули с тех пор ставил только проверенных людей. Но кто стоит за всем этим, до последнего выяснить не мог. Пока однажды к нему в комнату не постучался человек. Потоптался на пороге, смущаясь и порываясь уйти. А потом выложил всё: про тайные собрания, про секретные разговоры по углам, про планы по захвату власти. И, конечно, про Мориса. — Ты помнишь, что случилось, когда в прошлый раз я убил Пита? — Ты стал лидером Александрии и успешно спал с его женой до тех пор, пока она не слетела с катушек. В этот раз последнее не обязательно, — Кэрол ослепительно улыбнулась, но глаза оставались холодными. — И лучше бы тебе избавиться от Мориса побыстрее.***
В госпитале сегодня было пусто, как и вчера, как и месяц назад: ни запаха крови, ни обезумевших от боли людей. Только стерильно чистые простынки, полный лекарствами шкаф, да стопка книг на письменном столе. На узкой больничной кровати сидела светловолосая девушка. Смотрела в открытую книгу, но не видела ни строчки. В такие минуты, когда на город опускались сумерки, а по больничным коридорам гуляла тишина, её как никогда одолевали воспоминания. О родителях, которых никогда не понимала, о первом парне, об учителях и паре школьных друзей. О старых играх, ярких платьях, книгах о любви и поцелуях в парке после выпускного. Кэтрин закрывала глаза, пытаясь вспомнить, как это было до апокалипсиса, когда её жизнь ещё не пропахла смертью и не превратилась в ад. Вспоминала о брате, за спиной которого так привыкла прятаться в юности. За него же теперь держалась, как за спасательный круг. Вспоминала о ходячих, которых впервые увидела на выезде из Далласа, о десятках незнакомых людей. Но чаще всего о рыжем парне, которого встретила в залитом кровью холле старинного особняка. О парне, которого, кажется, любила. В её воспоминаниях Ленни никуда не уходил. Как ни старалась она прогнать его прочь, он всегда возвращался. Садился на табуретку напротив, крутил между пальцев лезвие ножа. Всегда разный. Иногда с ног до головы покрытый кровью. В такие дни Кэтрин вспоминала, как встретила его в первый раз. Иногда равнодушный, со взглядом, полным безумия, перерезающий горло напавшим на неё отморозкам. Или бледный с всклокоченными волосами и распоротой до кости рукой. Но чаще она вспоминала его спину. Они ведь тогда даже не попрощались… О том, что парень уехал, ей сообщил Эрик. Забежал на пару минут, бросил между делом, как ничего не значащую фразу. И Кэтрин была готова поклясться, что тогда братец даже улыбнулся. Был рад избавиться от бывшего друга. Кэтрин рада не была. Сначала не хотела в это верить. Ходила за Эриком хвостом, убеждая поехать на поиски, задолбала истериками Рика, приставала к Кэрол, просила дать ей машину и пару часов. Даже к Диксону пыталась подкатить, обещая все земные блага. Дэрил её послал, Рик просто скрылся из виду, а Кэрол молча отводила глаза. И ни одна машина так и не выехала за ворота. Кэтрин потеряла веру. Не в мужчин и не, упаси Создатель, в любовь. На любовь она уж точно не надеялась. Не надеялась даже на секс, хотя, казалось бы, такой век на дворе… Кто бы отказался увидеть эффектную блондинку в собственной постели? Ленни отказался и иногда, особенно такими вечерами, Кэтрин была ему за это благодарна. За то, что в ворохе болезненных воспоминаний ей не приходилось вспоминать ещё и об этом. Она просто потеряла веру. В коридоре раздались шаги, а в следующий миг в комнату ввалился Эрик. Вальяжно разлёгся на каталке, вытянул из кармана сигарету. — Не кури, — грубо бросила Кэтрин. Внезапный визит брата не сулил ничего хорошего. — Я опять запёрся грязными ботинками в твой медицинский храм? — Эрик и не думал уступать. Чиркнул зажигалкой и по комнате тонкой струйкой пополз дымок. Кэтрин поморщилась, но спорить не стала. Он всё равно сделает назло. — Ты уверен, что мы поступаем правильно? Всё ещё можно прекратить. Я пойду к Рику или Кэрол и тогда… Эрик вскочил. Навис над девушкой, выплёвывая слова ей в лицо: — Разуй глаза, Кэтти! Они не считают нас за людей! — Неправда! — Кэтрин отодвинулась. Последнее время братец много пил, и запах перегара мешался с одеколоном в невыносимо омерзительный коктейль. — Мегги хорошо относится ко мне. И Кэрол, и остальные. Да, нам не доверяют, не разрешают брать оружие. А чего ты хотел? Мы пришли в Александрию последними. Мы пытались обокрасть арсенал! — О, — Эрик противно ухмыльнулся. — Теперь вы с Мегги лучшие подружки… Может, потому, что ты единственный врач в городе, а она собирается рожать одного за другим? А Кэрол вообще на тебя наплевать, они с Диксоном никак расцепиться не могут. — А ты не ревнуй, — ехидно заметила Кэтрин. — У тебя то теперь такая слава, что ни одна баба не посмотрит! — Ты и без сомнительной славы никому не нужна. Кэтрин часто заморгала. Только не плакать. — Если бы ты не могла лечить, — не унимался Эрик. — Нас бы в лучшем случае выпнули из города. Или пристрелили без суда. — Но я могу! — отрезала Кэт. — Могу и делаю в отличие от тебя. Ты хочешь предать людей, которые спасли нам жизни. Эрик скривился: — Предательство… Любишь кидаться громкими словами? Да что тут такого? Просто сменим одну власть на другую. Морис хочет обойтись малой кровью… — Ты в это веришь? Серьёзно веришь, что Рик так просто сдастся? Да и твой Морис… — Ну же, договаривай! Что, Морис? — Он конченый психопат! — почти выкрикнула девушка. — Он не оставит их в живых, понимаешь? Ни за что. Он уберёт весь александрийский совет, это просто вопрос времени. — Они могут сами позаботится о себе. А я должен заботится о тебе! О нас! И если тебе достаточно того, чтобы сидеть в этой сраной больничке и штопать рваные раны у тупых горожан, то мне — нет. — Если бы Ленни был здесь… — начала Кэтрин, но запнулась, со страхом взглянула на брата. Лицо Эрика исказилось от ярости. Одно упоминание о Ленни выводило его из себя. — Ты и его так же предал, — зло выдохнула Кэт. — Тебе всегда мало! Эрик отпрянул. Затушил окурок о столешницу, повернулся на каблуках и ушёл. Вскоре у входа зарычал мотоцикл, громко хлопнула дверь. Когда госпиталь снова погрузился в тишину, Кэтрин закрыла лицо руками и всё-таки заплакала.***
Неподвижная фигура на александрийской стене. Тонкая, хрупкая, с ореолом серебристых волос. Дэрил заметил её издалека. Кэрол сидела, скрестив ноги по-турецки, и внимательно рассматривала что-то внизу. Охотник бесшумно вскарабкался по лестнице. Чего там выглядывать? Лес и темень несусветная. Хотел подкрасться, но в последний момент Кэрол обернулась, улыбнулась одними губами и кивнула на место рядом с собой. — Тебя не проведёшь, — заворчал Дэрил, с трудом устраиваясь на холодном камне. Это место не имело никакой защиты. Ровная площадка, открытая дождю и холодным ветрам, вечно занесённая жёлтыми листьями, пропахшая сыростью и жухлой травой. Но почему-то Кэрол всегда приходила именно сюда. Иногда вместе с Дэрилом, но чаще в одиночку. Приходила и сидела часами, позволяя холоду пробраться под тонкую осеннюю куртку, сковать льдом не только тело, но и душу. Очень хотела забыться. А Дэрил приносил горячий чай в керамических кружках, подтыкал ей под колени испачканный машинным маслом плед. Заботился, как умел и каждый раз удивлялся: чего ей только надо? Зачем сидеть на голой стене, когда можно нежиться в тёплой кровати? Зачем уходить отсюда по утрам? Однажды он даже спросил: не лучше ли устроить пикничок там, где потеплее? В Александрии этих мест завались. И тёплых, и уютных, выбирай! Кэрол сделала вид, что не услышала. — Сегодня ни одной звезды, — Дэрил задрал голову вверх, щурясь на хмурое небо. Последняя попытка. Если не заговорит, он точно собирается уйти. Что она в самом деле? Сидит вся из себя загадочная, и мыслями витает далеко. Только ресницы порхают. Хлоп-хлоп. Кэрол заулыбалась: — А ты пришёл, чтобы показать мне звёзды? Или достать с неба полную луну? Дэрил громко фыркнул, всем видом выражая своё возмущение. Он чё, мальчик, хернёй страдать? Или она сейчас серьёзно? Хочет, чтобы он по ночам серенады пел или там стихи читал? Кэрол будто прочитала его мысли: — Серенады не надо, только луну. — Да ну тебя! — охотник обнял женщину за талию. — Скажешь тоже, луну… Никаких признаний они друг другу так и не сказали. Ни тогда, ни сейчас. За целый год не произнесли и слова о любви. Дэрил такой ерундой не заморачивался. Зачем попусту трепать языком? А Кэрол эти слова казались нелепыми и грязными после прожитых с Эдом лет. Как давно потерявшая смысл дежурная фраза. Я люблю тебя Говорила она, когда ставила на стол перед Эдом горячие тосты. Я люблю тебя Говорила она, когда стирала его пахнущие женскими духами рубашки. Я люблю тебя Говорила она, когда Эд храпел, отвернувшись к стене, после короткого и неприятного секса. Я люблю тебя Говорила она, дрожащими руками замазывая на шее синяки. Я люблю тебя Говорила она, качая на руках новорожденную дочь. И это был единственный раз, когда она говорила правду. — О чём задумалась? — Дэрил запустил пальцы в её волосы, заставляя откинуть голову назад, поцеловал в открытую шею, потёрся носом о ключицу. — Надо поговорить с Риком. Хочу поехать на вылазку. — Зачем? — Дэрил насупился. Ещё не понял до конца, но идея ему уже не понравилась. — Засиделась я в девках, — Кэрол прищурилась, наблюдая за реакцией друга. — Пора мир посмотреть, себя показать. — И на хрена тебе надо? Да и в Александрии не поймут. Они ж не знают, какая ты… — Какая же я? — тут же заинтересовалась Кэрол. — Умная, красивая, — с готовностью начал Дэрил. — Но дурная… — Ах ты! — Кэрол развернулась, чтобы возмутиться, но заглянув в смеющиеся глаза, передумала. — И ты не против? Если я поеду… Дэрил пожал плечами. Конечно, он против, но кто ж его спрашивает. — Рик тебя не выпустит. Не кипятись… Он и меня не выпустит, я уже спрашивал. Из нашего шерифа вышел бы отличный надзиратель в тюрьме. Не раньше, чем разрешиться весь этот бред с Морисом. — Ты уверен, что всё так серьёзно? — неуверенно спросила Кэрол. Дэрил напрягся: — Я спиной чувствую их взгляды… — Попробуй снять крылья со спины, — ухмыльнулась Кэрол. — Я не спорю, просто… Если бы что-то затевалось, я бы знала. Дэрил закатил глаза. Ну, конечно. Она бы знала. Иногда ему казалось, Кэрол слишком заигралась в шпионов. — Ты знала, что Сара из пятой группы завела себе любовника в шестой? Кэрол покачала головой. — А то, что на прошлой неделе Рон с дружками угнал из гаража старый форд и устроил на нём дикие гонки? Я уж не говорю про то, что творится в заброшенном ангаре по ночам… Кэрол закусила губу, переваривая информацию, а Дэрил развёл руками: — Что и требовалось доказать. Кэрол открыла рот, но возразить не успела. За спинами сидящей парочки раздался странный шум. Дэрил вскочил так резко, что чуть не навернулся, в последний момент уцепился за торчащую из стены арматуру. — Что это? — Кэрол крутила головой, пытаясь найти источник звука. Дэрил секунду прислушивался к негромким хлопкам, а потом вдруг улыбнулся: — Ну, зато теперь тебе не надо никуда мотаться. Приключения подвезли! С доставкой на дом. И эта его улыбка напугала Кэрол до чёртиков. Выстрелы раздавались всё громче, и звучали они очень далеко от ворот. В центре города, среди спящих александрийских домов прошелестела первая автоматная очередь. Дэрил схватил Кэрол за руку и потянул за собой. — Думаешь, это нападение банд? — Нет, это переворот.