Дорогой мой человек

Видео, которое стало вдохновением для меня. Музыка. Слова. На мой скромный взгляд, задают тон этой и следующим двум главам. автор видео Яна Боровенская https://www.youtube.com/watch?v=PwKQoQcaGxE&feature=youtu.be ============================================= Вика стояла и смотрела на него. Через весь кабинет. Даже не шелохнулась. Так решила. Так будет лучше. Больно, но стерпит. И ничего пускай не останется. Посмотрела на рапорт, лежащий на столе. Смяла белую бумагу ладонью. Пожалела обо всем. Дура. Секунды спустя ее взгляд все так же был прикован к только что закрывшейся за Игорем двери. Смятый рапорт был сжат в ладони. Руки продолжали дрожать, несмотря на то, что она все сильнее сжимала кулаки в попытках унять эту ужасную дрожь. Дрожь, которая пробирала до костей, до мозга костей. Словно остолбенела. Шелохнуться не было сил. От того, что сильно сжала кулаки, почувствовала боль от впившихся в кожу ногтей. Услышала, как Игорь хлопнул дверью у главного входа. Открыл машину и снова закрыл ее. Вика ощутила, как биение сердца отдает в виски. Она начала тяжело дышать. И вдруг вспомнила, что нужно сосчитать до десяти, чтобы успокоиться. Две минуты спустя, находясь на промежутке между сотней и двумя сотнями, сердце колотилось все так же сильно. Ничего не помогало. Дыхание не восстановилось. Она медленно разжала кулаки и посмотрела на ладони. Красные порезы от впивавшихся только что ногтей запекли, словно в них насыпали перца. «Господи, что же я делаю?» - пронеслось у нее в голове. Как очнулась от какого-то дурного видения, от какой-то пелены. Она засуетилась, не понимая, что нужно предпринять сейчас. Именно в этот момент. Открыла ящик стола и снова закрыла его. Повернулась, чтобы подойти к окну — передумала. Внезапно для себя, она схватила телефон и выбежала из кабинета. По коридору, пока не очутилась на улице. На пустой. Машины Игоря уже не было. Она огляделась по сторонам. Понимая, что если машины нет, то и Игоря нет нигде. В руках был телефон, на котором Вика начала набирать цифры. Не искала номер в списке контактов - наизусть. Цифра за цифрой. Но когда цифры вырисовались в номер телефона и на экране оказался нужный контакт, - набрать не решилась. Зашла в здание. Все тот же коридор, по которому она хотела пройти быстро. Понимая, что Пряников, скорее всего, был свидетелем забегов: вначале от Игоря, потом от нее. «Черт!» - пронеслось в голове у Родионовой, когда проходя мимо кабинета подполковника, услышала свою фамилию. - Родионова! Там Соколовский рапорт твой изучал. Поправки, видимо, внести собирался. Возвращать будешь? – спросил Пряников, не поднимая глаз от бумаг. - Никак нет, товарищ подполковник! - Свободна! - скомандовал он. Родионова скрылась за дверью, а Пряников откинулся на спинку стула. «Тьфу», - вырвалось у него из рта, вместе с театральным плевком в сторону, - «Развели тут, твою мать!», - с раздражением добавил он и снова вернулся к бумагам. В кабинете был Жека, и Вика натолкнулась на недоуменный взгляд с его стороны. - Что у вас произошло? Куда вы все разошлись? – спросил Аверьянов. Родионова ничего не ответила, но моментально почувствовала, как изнутри к горлу подкатывает всхлип. Силой рвется наружу, наполняя глаза слезами. Он шел откуда-то из глубины, чуть ниже сердца, ближе к солнечному сплетению. Она рукой сдавила это место, из которого, как ей показалось, сейчас могла вырваться вся накопившаяся боль. Все то, что было там весь этот месяц. Вся недосказанность, вся ее скорбь, все то, что мешает ей. То, что не дает покоя. И не пускает. Держит, держит. Оставаться в таком состоянии, да еще и перед подчиненным Вика не могла себе позволить. «Я отлучусь»,- бросила она и поспешила выйти из кабинета. Еще секунда, и она бы просто не выдержала. Все, что ей пришло в голову, так это добраться до туалета и спрятаться в нем. Вика вцепилась в дверную ручку, будто в опору, которая была ей сейчас необходима. Из груди вырвался всхлип, и она с силой закрыла себе рот, чтобы звук не превратился в громкое рыдание. Слезы градом покатились вниз. Всхлип за всхлипом из груди вырывалось все то напряжение, которое накопилось за все последнее время. Эхо помещения, в котором она себя заперла, разносило ее слабость по всей округе. Слезы катились по щекам, и остановить их было невозможно. Внезапно кто-то дернул дверь снаружи и Вика испугалась. Капитан полиции заходится почти что в истерике, стоя в женском туалете и подпирая рукою дверь. Этого допустить нельзя. Вика лихорадочно вытерла слезы с лица. Через несколько мгновений она пришла в себя. Литвинов зашел за Викой, как обычно, вовремя. Попрощались с Аверьяновым и оба поехали домой. Большую часть пути молчали. Литвинов ничего не спрашивал. Как подъехал к Викиному подъезду, сразу начал: - Вчера не удалось поговорить по делу Соколовского. Тебе еще интересно? - спросил он, вопросительно посмотрев на Родионову. Вика даже оторопела от этого его вопроса. По ее виду Литвинов понял, что спрашивать подобное было глупо и неуместно. С чего он вообще мог взять, что то, о чем она просила его еще вчера, могло вдруг стать для нее не интересным? Да с того, что буквально час назад он стал свидетелем всей эпопеи, развернувшейся во дворе перед главным входом отделения. Окна его лаборатории как раз выходили туда, где все происходило. Вначале выбежал Соколовский, который то и дело метался от своей машины к дверям здания и обратно. Потом рычащий звук мотора Гелендвагена, и педаль газа, по всей видимости, в пол, что чуть асфальт не прожег резиной. А потом и вышедшая следом Родионова. - Рассказывай, - она быстро переключилась и стала внимательно слушать. - Порадовать нечем. Узнать не удалось ровным счетом ничего. - Почему? - как-то неожиданно и даже грубо, как ей показалось потом, спросила она у Литвинова. - Вика, - когда Литвинов называл Родионову по имени, сразу было ясно – злится. - Я пробовал через прокуратуру. У нас нет оснований проверить эти компании, даже с моими связями. Никаких зацепок. Даже по убийству Игнатьева все уже подчищено, материал с камер видеонаблюдения и тот изъят из дела. Вика, ты понимаешь, что там все не так просто. И мои попытки чем-то поинтересоваться были замечены и пресечены. Вика молчала. Думала. Анализировала. Что только? Как двигаться дальше. Откуда начинать. Снова начинать. - А кто владелец? На ком числятся компании?- резко спросила она - На Игнатьеве компания уже не числится. Акции проданы. Все, что удалось узнать. «А проданы они Соколовскому», - подумала Вика, восстанавливая в памяти разговор с Катей. Сложно было сейчас что-то сообразить. Сейчас нужно было сосредоточиться, а получалось плохо. Мысли были все еще в том кабинете. В голове крутились слова Игоря и невозможно было с этим ничего сделать. Она разжала ладони и снова посмотрела на следы от ногтей. До сих пор было больно. И физически, и морально. «Думай!» - мысленно приказала себе она. Даже убийство замяли. Но ведь Игнатьева говорила о том, что теперь обе компании - ее отца и Соколовского - принадлежат кому-то другому. Игорь забрал то, что было у Игнатьева, а отдал другому, получается, и своё и вновь приобретенное. Но кому? Как проверить? Ордер бы. Да как достать? На каком основании? Никаких оснований. Такой себе слепой бег по кругу. Вика сосредоточилась, пытаясь вспомнить, что еще говорила Игнатьева. Стоп! О матери Игоря и о словах убитого. Можно ли верить? Вике казалось, что она сейчас сойдет с ума. Голова начинала гудеть, и сил не было совсем. Если Игнатьев говорил о смерти мамы Игоря, значит можно было бы двигаться оттуда. Снова это дело. Но там глухо. Ничего больше не накопаешь. Все равно ответы в прошлом, если их нет в настоящем. - Руслан Семенович, у меня есть еще просьба. В 90-х у Соколовского была фирма. Крупная. Может быть, получится что-то узнать. Любая информация. Любая. Узнай, если сможешь. Ну, не могу я, понимаешь? Не могу интересоваться этим делом официально, - будто взмолилась Родионова. Везде были тупиковые ситуации. И в этом направлении тоже. Сегодня Вика добралась домой поздно. Пробки на дорогах замучили, часы показывали одиннадцать. Она стояла в коридоре, не раздевалась. Снова вытащила из кармана телефон и, уже не мешкая, набрала заученные наизусть цифры. Гудки. Ответа нет. Две минуты подумала и написала смс. Впервые за все это время. Позволила себе. ===================================================== Открыть глаза удалось только с третьей попытки. Как песком были натерты. На голову что-то давило. Подушка. Это какая же по весу она могла быть, чтобы вот так вот. Лежа лицом в матрас, наконец-то смог немного проснуться. Рука, на которой лежал - онемела, а другая непослушно свисала с кровати. Ни одной, ни второй не получалось пошевелить. Во рту было сухо до такой степени, что даже губы немного потрескались. Через пару секунд Игорю удалось пошевелиться. Сбросить подушку с затылка и перевернуться на спину. Глаза наконец-то открылись. Душно. Попытался нащупать на поверхности кровати хоть что-то, что могло ему напомнить о том, где он сейчас. Ничего. Кровать большая, но судя по простыням, чужая. Комната, по всей видимости, тоже. Затылок болит, голова раскалывается. Привстал и сел на кровати. Протер глаза — соображать стал яснее. - Сокол! Ты кофе будешь? - донеслось откуда-то из недр квартиры, в которой Игорь обнаружил себя сейчас. Он нехотя повернул голову в сторону, откуда доносился женский голос. «Кто это?» пронеслось у него в голове. Огляделся. Не помогло. Хотел было встать, - попытка не удалась. Вторая, третья. Водило во все стороны. Голова гудела. Сообразил, что вчера выпил. Много. Очень. - Так что насчет кофе? - продолжал настырный, все тот же голос. Игорю показалось, что еще один вопрос и его голова просто лопнет. С трудом нашел брюки и рубаху, которые валялись где-то под кроватью. Память играла с ним в плохую игру: Соколовский не помнил ровным счетом ничего. - А ванная где? - хрипло спросил он. Голос снова что-то ответил, давая ориентир. Игорь побрел в ванную. Закрыл дверь и был рад тому, что наступила тишина. Звук кофеварки раздражал, а голос откуда-то просто бесил. Сел на край ванной. Дотянулся до крана и открыл холодную воду. Набрал полные ладони и плеснул себе в лицо. Еще раз и еще. Оклемался. Посмотрел на помятый вид в зеркало. Снова плеснул водой себе в лицо и вытер его тем, что нащупал. Оказалось чей-то махровый халат. Вздохнул. Осмотрел ванную и понял, что долго здесь не просидит. А так хотелось. Если сейчас выйдет, голос снова что-то начнет спрашивать о кофе, а сейчас хочется только одного: хорошенько очистить желудок от остатков спиртного и набраться сил отсюда свалить. Вздрогнул от стука в дверь. - Я сейчас, — резко бросил Игорь, опережая вопрос, который может последовать за стуком. Поднялся. Застегнул рубаху. Пошел искать пиджак. Пока поднимал его за креслом, спиной почувствовал, что кто-то подошел сзади и стал поглаживать. Оборачиваться не хотелось, но куда деваться — еще нужно узнать, где выход. Поднял пиджак и обернулся. В глазах все еще двоилось, если не троилось. То ли от резкого наклона, а потом такого же резкого подъема. То ли от того, что в себя прийти не получается ну, никак. Голос, который только что звал, приобрел очертания миловидной брюнетки с запахом жасмина на волосах. Жасмин вспомнил, а брюнетку не мог. Вчера ему весь вечер в нос бил этот запах. А он его терпеть не мог. Что угодно, только не жасмин. Сейчас он его просто не вынесет. Захотелось снова в ванную, но еще больше захотелось узнать, наконец-то, где выход. Девушка решила, что стоит пожелать доброго утра и полезла к Соколовскому, чтобы поцеловать. Тот отпрянул. Сейчас он лихорадочно пытался вспомнить ее имя, но у него ничего не получалось. Лицо было знакомое, а имени, к сожалению, Игорь не помнил. Еще раз огляделся. Большая квартира, дорогая мебель. Снова вернул взгляд на девушку. Та была в какой-то футболке, которая позволяла рассмотреть длинные ноги. Их он тоже не припоминал. Игоря стало обуревать недоумение. «Это ж надо было так нажраться», - пронеслось у него в голове. Ладонью протер лоб, в надежде, что хоть что-то подкинет, предательски отключившийся, мозг. Сморщился. Снова глянул на смятую постель, в которой явно никто не спал спина к спине. - Мы это… - прокашлялся он и указал головой в сторону кровати, уточняя что было вчера. Девушка улыбнулась и что-то мурлыкнула на ухо. Жасмин. Игоря затошнило. Еще минута и... «Выход! Нужен выход!», - пронеслось у Соколовского в голове. - Так что насчет кофе? - снова переспросила барышня. Игорь, игнорируя вопрос, моментально задал свой: - Я тебе что-то должен? Хлоп! Отрезвила оплеуха. «Не должен!» пробормотал себе под нос Игорь и, спросив, где выход, ушел не попрощавшись. Пока спускался по лестничным пролетам, на ходу заправлял рубаху в брюки и надевал пальто. Соображать стал ясней. Еще бы понять, где оставил машину. Нащупал в карманах ключи и с надеждой, что машина где-то внизу, вышел во двор. Машины нигде не было, за то появился озноб. Попытался себя согреть, энергично растирая ладонями плечи. Не грело вообще ничего, как голый стоял. Мороз крепчал и амнезия, по всей видимости, тоже. Как он здесь очутился? Сколько вчера выпил? Где пил вообще? Вспомнил о телефоне. Достал. Экран засветился ярким светом: один пропущенный, одно смс. Родионова. Память плетью ударила по мозгу. Перемотка назад. Это и не забудешь. Что только потом было? Постоял у подъезда, пытаясь решить, что лучше сделать. Вызвать такси или подняться и спросить, где оставил вчера машину. Судя по всему, девушка должна была знать. Решил подняться. - Сокол! Знала, что вернешься. Шуточки твои! Жасмин… «Ладно, стерпим», - решил Игорь и снова зашел в квартиру. - А где я вчера машину оставил?- спросил он, выдавливая из себя что-то похожее на улыбку. - Возле клуба. За руль тебе было нельзя, - брюнетка провела рукой по щеке. Игорь отшатнулся. - Напомни название клуба... - сказал он, все еще борясь с памятью, которая никак не хотела возвращаться. Девушка громко захохотала, да так, что у Игоря возникло единственное желание закрыть себе уши, а ей рот. Халатом. Тем, что в ванной. Название клуба узнал, снова развернулся уходить. Настырная девица попыталась обнять в очередной раз, но Игорь убрал ее руку. - Позвони мне сегодня вечером? Повторим, - пробормотала она. Жасмин снова ударил резким запахом в нос. Игорь пробурчал что-то нечленораздельное, но как ему показалось - понятное. Звонить не станет. Через несколько часов Соколовский был за рулем своей машины. Пока добрался на такси до клуба - протрезвел окончательно. Снова посмотрел на телефон. Читать смс не стал. В груди что-то сжалось, запекло. Стало противно. От себя самого. Противно стало от того, что по итогу, утро встретил не там, где хотел. И уж тем более не с той, с кем хотел. А по-другому не предлагали. По-другому взяли и по живому. Как ножом по коже. А может так и положено? Может и положено. Только не легче от осознания всего. Сейчас ощущалось все сильнее в разы. И как кадры из просмотренного накануне фильма, посыпались воспоминания о прошедшем вечере. Как в клуб приехал, как пил, как нашел ту, которая скрасила то, что хотелось вычеркнуть, вытереть из памяти. Только не нашлось ластика, который бы стер, словно карандаш с листка бумаги. Зато нашлось большое количество виски, шумная тусовка со старыми знакомыми и та, которая тебя пожелала. А та, которая ничего не пожелала, так и засела в памяти, стоящая там, в кабинете... С равнодушным взглядом, промолчавшая в ответ на самое откровенное признание, которое Соколовский только мог себе позволить. Ведь кроме нее у него действительно никого больше не осталось. И ее он сейчас терял. Хотелось забыться, зарыться подальше куда-нибудь, а получилось только хуже. Все события вчерашней ночи восстановились в точном хронометраже. Стало противно, гадко как-то. От всего. Вакуум какой-то. И одиночество. Одиночество, которое ничем не вытравить и не выжечь. На службу немного припозднился. Остановил машину у входа и так еще посидел немного, никуда не выходя. Поднял глаза на окна кабинета Пряникова и понял, что должен сделать то, чего от него, по всей видимости, хотят давно. Забрать, ко всем чертям, свою персону отсюда раз и навсегда. ===================================================== Аверьянов подошел к Вике и тихо на ухо сказал: - Там Пряник, иди. Тебя вызывает. Игорь там. Вика растеряно посмотрела на Аверьянова. От упоминания об Игоре и о том, что он у Пряникова, ей сделалось не по себе. - Пришла? - брякнул Пряников и вышел из-за стола. Вика закрыла дверь в кабинет и встретилась взглядом с Игорем. Стоял весь потрепанный какой-то, прям у входа. Но было видно, что Пряников и не намеревался усаживать кого-либо из них за стол. Подполковник взял в руки лист бумаги, лежащий перед ним. Отложил его в сторону, поправил закатанные рукава рубашки и подтяжки. Подошел к стоящим Соколовскому и Родионовой. - Вот эти листки вы можете себе засунуть знаете куда? - заорал он. Оба молчали. Вика не сразу сообразила, о чем говорит начальник, но по ходу беседы стала вникать. - Я вам обоим впаяю по выговору, полные дисциплинарные добавлю, и вы пойдете лук сторожить на рынке! Это понятно? Развели тут личный бардак в отделе! Рапорты носить и забирать тут они мне будут! То одна несет, потом не несет! Теперь второй… - он орал, и его красные от злости глаза, казалось, вот-вот лопнут. - Товарищ подполковник… - начал что-то говорить Игорь, пытаясь перебить уже изрядно раздухарившегося Пряникова. - Соколовский, еще слово… - Пряников в сердцах, волнуясь и психуя, снова отошел к своему столу. Пнул ногой стул и глотнул воды из графина, - Я еще раз повторяю: не путайте личное со служебным! Рапорты ваши… Так, пошли вон. Оба! - крикнул он и показал рукой в сторону выхода. Игорь пропустил Родионову вперед и закрыл за собой дверь. Оба стояли и молчали. Неловкая пауза повисла между ними. - Игорь, - начала она. - Вик, не надо! Сработаемся. Все будет нормально! - сказал он это как-то отстраненно. Совершенно безразлично и холодно. Решил для себя так. Сию минуту решил. Если и работать вместе - то пытаться по-дружески, потому как иначе совсем не выходит. Вика улыбнулась. Совсем грустно. Усталой улыбкой. Ей сейчас показалось, что вся вселенская усталость лежит на ее плечах, а она не в силах ее сбросить. На мгновение ей захотелось просто подойти к нему и взять его за руку. Это желание переполняло ее. Хотя бы за руку. То, что она не позволяла себе сделать давно. То, что она хотела сделать, но запрещала себе даже думать об этом. Боялась. Боялась, что несмотря на его попытки с ней сблизиться после смерти Дани, она не сможет до конца принять его, простить за какие-то недомолвки, за какие-то поступки, которые он совершал, за Катю… именно разговор с Игнатьевой не давал Вике покоя последние недели. Именно страх того, что Игорь мог предать человека ради своей цели. Но она не имела права спрашивать об этом Соколовского. Она вообще не имела права ничего спрашивать. Она не хотела, чтобы он знал о том, что ей известно. Вика посмотрела на Игоря. Сейчас ей показалось, что перед ней стоит тот Игорь, который когда-то пришел в ее отдел. Не тот, которым он был сразу, а потом. Одинокий и измученный этим одиночеством. Такой же одинокий, какой она стала сама. Взять за руку так и не решилась. Снова немного улыбнулась. - Я звонила вчера…- вдруг невпопад сказала Вика. Она и сама от себя не ожидала, что скажет это. - Я видел… занят был, — соврал Соколовский. В его голове пронеслось воспоминание о том, чем был занят вчера в тот момент, когда звонила она. - Вик, я отъеду на пару часов, можно? Там личное дело… - снова обнаглел он, прося отпустить. - Только недолго. У нас там по делу о серийнике кое-что нарисовалось, нужно будет отработать версию и решить, как поступить дальше. У меня есть пара соображений. Вика облегченно вздохнула. То ли от того, что это, пожалуй, был их первый нормальный разговор за последнее время, то ли от того, что она поняла, что смогла себе разрешить этот самый разговор. Игорь покачал головой в знак одобрения и пошел к выходу. Десять минут назад, еще до того, как он на подоконнике, впопыхах накатал рапорт об увольнении, ему позвонил Александр и предложил встретиться, чтобы кое-что обсудить. По телефону говорить не стал. Игорь вышел на улицу и достал из кармана телефон. Смс. Открыл. Края его губ коснулась еле заметная улыбка, и на секунду ему стало противно от себя самого. За вчерашний вечер. «Давай будем считать, что рапорта никогда и не было?! Была не права», - гласило смс, которое Соколовский прочел еще раз.