Дорогой мой человек

Игорь открыл глаза. Спросонья не сразу сориентировался, где он, но через мгновенье, когда увидел спящую на своем плече Вику, - все понял. Края его губ коснулась легкая улыбка. Сейчас он лежал на спине, а Вика крепко спала на его плече, положив ладонь ему на грудь. Он попытался перевернуться и высвободить аккуратно свою руку, но она вздрогнула во сне, и он бросил эту затею, не желая ее будить. Игорь внимательно посмотрел на Вику. Рукой провел по волосам, осторожно закладывая за ухо светлые пряди. Слегка коснулся губами макушки ее головы, вдыхая запах волос. Еле уловимый. Знакомый только ему. Ее и только ее запах. Светало, полумрак в комнате не давал возможности рассмотреть черты ее лица. Но Игорь знал их наизусть. Легким касанием он очертил линию скул и подбородка, слегка коснулся мягких губ. Еще ни разу ему не приходилось смотреть на нее спящую. Единственная ночь в отеле, которую они провели вместе, была слишком мимолетной, а такое утро, как сегодня, им тогда не досталось. Только сейчас Игорь осознал, что еще никогда в жизни ему не приходилось просыпаться с женщиной вот так, как сегодня он проснулся с Викой. Разнообразные ночи, проведенные с другими, всегда заканчивались абсолютно одинаковым утром. Он никогда не просыпался раньше спутницы, а проснувшись, имел только одно желание – скорее смыться или вновь пуститься во все тяжкие, повторив ночные приключения. Но здесь и сейчас все было иначе. Иначе для самого Игоря. И чувства были другими. Новыми. И рядом была та, с которой хотелось вот так, проснувшись первым, лежать, считая каждый ее вздох. Игорь вновь прикоснулся к ее лицу и нежно провел пальцем линию от виска к щеке, а потом вниз, к шее. Коснулся багрово-красного, но не такого яркого, как еще вчера, следа и сердце его сжалось. Он тяжело вздохнул и собрался снова погрузиться в путешествие по чертам ее лица, как услышал в коридоре вибрирующий телефон. Он снова сделал попытку высвободить руку, и на этот раз Вика проснулась. - Прости, не хотел тебя будить, - сказал виновато Соколовский и встал, чтобы подойти к телефону и наконец-то ответить на звонок, вибрирующий звук которого начинал его изрядно раздражать. Взяв телефон, он увидел около десяти пропущенных вызовов от Александра. На последний, который и вырвал его из сладких объятий приятного утра, тоже ответить не успел. Моментально реальность отрезвила, вернув на землю. Еще вчера он знал, что утром так и будет. Еще вчера, сознательно отказываясь от присутствия на встрече с Фишером, он знал, что обстоятельства будут складываться теперь уже иначе. Но так же, вчера, он четко понял, что если не останется с ней, - другого шанса сделать это может не быть. Слишком зыбкой была почва, по которой они оба ходили и если сейчас, выбравшись на твердую землю, есть шанс надолго на ней задержаться, - Игорь его не упустит. - Который час? - спросила Вика. Хрипота сегодня была более заметна. Игорь надел пиджак и, подойдя к кровати, сел на край. - Ты как? - спросил Соколовский и взял ее руку в свою. - Нормально, - ответила Вика. Сделала попытку встать, но он очень осторожно вернул ее снова на подушку. - Ты сегодня дома, - сказал Игорь тихо, но очень убедительно. Он наклонился и коснулся губами ее виска. Вика чуть заметно улыбнулась. - Ну, тогда до вечера? - тихо, почти шепотом, спросил Игорь. Вика вновь улыбнулась и одобрительно кивнула. Другого ответа он и не ожидал. Другого ответа она и не хотела давать. Другого ответа и не должно было быть. Она все еще лежала, когда Игорь ушел. Выходные, которые Пряников давал после успешного проведения серьезных операций, Вика не любила. Не нравилось ей сидеть без дела. И сейчас ей не хотелось себя жалеть. Однако, чувство разбитости после вчерашнего вечера она ощущала сполна. Показывать свою слабость Игорю она не хотела. Или, пока еще, не решалась. Все, что сейчас нужно это хорошенько отоспаться. Не более. Вика коснулась рукой шеи и ощутила легкую боль. В голове пронеслось все, что произошло. Тот страх, который она испытала. Ту нехватку воздуха в легких, когда ощутила на своей шее алюминиевый провод. Когда таксист ее душил, Вика пальцами пыталась проскользнуть под провод, который, словно мертвая петля, окутал ее шею. Но ничего не получалось, - только ногти царапали кожу. Тогда одной рукой она вцепилась в лицо таксиста, что заставило его отвлечься и ослабить давление. Другой - нащупала пистолет. В этот момент, когда ее руки перестали сопротивляться давлению, ей показалось, что жизнь медленно, но уверенно начинает покидать ее тело. Дальше все было как во сне. Новый удар по лицу, выстрел и глоток свежего воздуха уже за пределами автомобиля. С трудом добравшись до дерева все, что она смогла — это просто остановиться и прислониться к нему. Жадно глотая воздух, она простояла так несколько минут, постепенно ощущая, как легкие вновь наполняются кислородом. Страх стал отпускать, когда она увидела свет приближающегося автомобиля. Теперь все было позади. Вика видела, как Игорь выбежал из машины Аверьянова. Видела, как тяжело он ступает, боясь приблизиться к желтому автомобилю такси. Вика смотрела на него и понимала, что единственное, чего она хочет - чтобы он сейчас просто подошел к ней и забрал ее отсюда. Куда угодно. Но отсюда. Куда угодно, но только с ним. За несколько мгновений сердечный ритм ее сердца выровнялся, - она больше не боялась. Теперь Игорь был рядом. И все скоро забудется. Однако не забудется то, что помогло ей вновь ощутить себя живой — его глаза. В тот момент, когда Игорь подошел и посмотрел на нее, они были полны необъяснимого чувства, невероятной нежности и тревоги. Но также в них читался страх. Страх не за себя самого, а за близкого человека. Тогда, стоя у холодного и мокрого дерева, Вика еле сдерживала слезы. Она не могла разрешить себе дать волю чувствам и заплакать у всех на глазах. Но ей очень хотелось сделать это, уткнувшись Игорю в плечо. Впервые в жизни Вика хотела плакать на плече мужчины, и это чувство было новым для нее. - Соколовский. Хорошо, что пришел. Хотел тебя вызвать, - сказал Пряников, пребывая в отличном расположении духа после раскрытия вчерашнего дела. - Родионова… - начал Соколовский, но Пряников тут же его перебил: - Отпустил я ее. Отпустил. Пускай отдыхает. Рапорт завтра напишет. Как она, кстати? - Да все нормально, - неловко ответил Игорь. Он понимал, что Андрей Васильевич догадывается, где он провел ночь, но все же не очень хотел что-либо афишировать перед начальством. - Ну, Родионова пускай отдыхает, а у нас дел по горло. Выезжаем на труп. Только что звонили. Охотники перестреляли друг друга, - распорядился подполковник и засуетился, собирая какие-то бумаги. Ехали долго. Все произошло за городом, в каком-то охотхозяйстве. По дороге Пряников рассказал в общих чертах, что произошло: несколько человек, в сопровождении опытного наставника, который и оказался главным свидетелем по делу, бродили по лесу в поисках добычи. Но что-то пошло не так. Один то ли перепутал другого с каким-то зверем, то ли просто не разглядел, - вот и выстрелил. Моментальная смерть. - Лес любит умелых и спокойных. А не тех, кто не может разглядеть, что творится в десяти шагах от себя, - резюмировал Пряников. - Они же с наставником были…- перебил Аверьянов. - И что? И что, что с наставником? Для грамотной охоты следует знать, как правильно обращаться с оружием. Как ориентироваться на местности. А наставник… Это так… Для спокойствия, - продолжал Пряников. Игорь молчал. В охоте он мало разбирался. Отец никогда не брал его с собой, как это бывало у других ребят. Игорю в этом плане не повезло. Папа не брал его на такие мероприятия. А единственная рыбалка, на которую он взял его, оказалась охотой. На Дато. Там и постреляли, ориентируясь на местности. В лесу, который любит умелых и спокойных. Снег заскрипел под ногами и свежий, морозный воздух вызвал легкое головокружение. Игорь вдохнул полной грудью. Хорошо было здесь, за городом. Вдали от городской жизни, от суеты. Игорь попытался прислушаться к звукам леса, но получилось услышать только сопение Пряникова, который пробирался по сугробам к месту, где был убит нерадивый охотник. Когда подошли ближе, глазам предстала картина не из приятных. Лежащий на снегу, в луже крови мужчина, и сидящий на пне чуть дальше его «палач». Стрелявший, от шока, был в неадекватном состоянии, поэтому пришлось говорить только с сопровождающим на этой фатальной встрече с природой. Мужчина стоял и курил. Когда Пряников подошел к нему ближе, оба внезапно заулыбались. Обстановка была не та, чтобы громко смеяться, но видно было, что знакомы они давно и эта встреча стала для них обоих приятной неожиданностью. Крепко пожав руки и пропустив момент дружеских объятий, которые так и напрашивались, оба приступили к беседе. - Ильин Роман Андреевич, - представил Пряников свидетеля по делу и сопровождающего по охоте в одном лице Соколовскому и Аверьянову. Аверьянов достал папку и принялся записывать все, что тот рассказывал. Как все произошло и что стало причиной такой нелепой случайности. - Идут же, Андрей Васильевич, ни о чем не задумываясь. Ружье толком в руках не держали, зато уже подстрелить кого-то хотят. Им бы да нашего Петрова сюда, - Ильин снова заулыбался и похлопал Пряникова по плечу, - Вы, молодые люди, даже не знаете, кто перед вами! Этому стрелку по меткости нет равных! Воробья на лету подстрелит! – подытожил Роман Андреевич, и с гордостью посмотрел на смущенного и немного раскрасневшегося Пряникова. Игорю на секунду показалось, что подполковник был не рад, что информация о его меткости дошла до чьих-то ушей. Пряников моментально направил разговор в другое русло и даже отвел своего, как выяснилось позже, армейского приятеля в сторону. Аверьянов и Соколовский задали еще пару вопросов тому, кто стрелял, но вытянуть из него ничего не получилось. Мужчина пребывал в неадекватном состоянии. Поэтому просто стали ждать машину, чтобы забирать его без дополнительных выяснений обстоятельств. Игорь взглянул на душевную беседу Пряникова и его приятеля, стоящих в стороне от всех. И тут ему в голову пришла мысль, которая не приходила никогда раньше. Она взялась из ниоткуда. Словно пулей влетела в голову. Он подумал о том, что когда Пряников начинал в отделе у Карасева, с ним же работали еще какие-то опера. Но Игорь их никогда не брал в расчет, когда пытался что-то разузнать о деле мамы. Карасев был убит. Пряников говорил - то, что говорил. А это, скорее, ровным счетом ничего. А больше спросить было не у кого. Однако же, явно был кто-то, кто владел хотя бы какой-то информацией. Дело конечно давнее, но память у оперов должна быть отменная. Соколовский решил, что у Пряникова спрашивать не станет, а попытается разузнать в отделении, кто в те годы работал с ним и Карасевым в отделе. Обратно в отделение ехали молча. Пара фраз по делу и все. Тишину нарушил голос Пряникова: - Служили с Ильиным вместе. Стрельбой увлекались. Винтовками... - он сказал это, словно оправдываясь. Считая, что сейчас сказать это нужно. На воре и шапка, как известно, горит. Вот и сейчас Пряникову показалось, что его шапка превратилась в пепел, на его же собственной голове. Он был в смятении. Понимал, что Соколовский вряд ли может что-то заподозрить, но все же не очень хотел, чтобы информация о том, какими навыками он обладает, дошла именно до Игоря. В отделении многие знали об умениях подполковника, но никто и никогда не акцентировал на этом свое внимание. Но Пряникову и не нужна была слава. Особенно теперь, когда на его счету, да и на совести, - висит убийство, за которое, случись что, расплачиваться придется сполна. Пряников замолчал. От хорошего, приподнятого настроения не осталось и следа. Он погрузился в свои мрачные мысли и стал лихорадочно перебирать в памяти события той ночи, когда он выстрелил в Игнатьева. Он помнил, как ему был сделан звонок, которого он ждал. Много лет. Путь к этому звонку был долгим. Он начинался еще в далекие девяностые, когда опер Пряников только начинал свою службу в милиции. И весь этот долгий путь окончился тем самым роковым звонком. Накануне нового года. Были даны указания: кого, как и когда. Пряников помнил все до мельчайших деталей: как упирал приклад винтовки в плечо, как задерживал дыхание и прицеливался. Как уверенно нажимал курок и хладнокровно наблюдал за результатом, который был идеальным. Пряников предопределил свою судьбу еще тогда, в далеком 94 году, когда только начинал работать опером в отделе Карасева. Как раз попал на громкое дело. Самоубийство Соколовской. Было возбуждено уголовное дело, подозревали супруга. Пряников активно участвовал в деле. Учился, так сказать. У Карасева учился, у более опытных коллег. Все ему было любопытно, и до всего он пытался докопаться. Однако, когда дело начали раскручивать и собирать по крупицам улики, стало ясно, что никаким самоубийством там и не пахнет. Пряников с рвением был готов броситься на поиски преступника. Да и Карасев тоже не медлил с расследованием. Но в одно мгновение все изменилось. Все улики из дела исчезли, настрой Карасева поменялся. Моментально. Когда Пряников, по простоте душевной и по молодости лет, попытался полезть на рожон и стал выяснять, почему дело закрыли, то в зубы ему была всунута крупная сумма с четкими указаниями, - что будет, если рот его откроется и начнут предприниматься какие-либо действия. Тот, кто всунул, и был Карасев. Зажав молодого Пряникова в углу кабинета, он так и сказал: «Полетит моя голова, а за ней и твоя. И не только в переносном, но и в прямом смысле. Поэтому тебе лучше глаза зажмурить, а рот закрыть купюрами, которые дают. Пока дают». Пряников вспомнил сейчас все, будто это было вчера. Дослужившись до подполковника, он мог потерять все и сразу, как только бы всплыло что-то о взятке, которую Карасев с ним тогда поделил. Пускай было это давно, но у человека, который, вцепившись мертвой хваткой, держал Пряникова за глотку, были слишком длинными руки, способными без труда поднять весь ворох прошлого. При этом угрожая еще и настоящим, а именно «Делом о халатном обращении с табельным оружием», которое было применено его подчиненным в покушении на жизнь человека. Ведь дело это было до сих пор не закрыто. И вся комичность ситуации заключалась в том, что те самые руки, которые сейчас держали Пряникова за глотку, и были теми самыми руками, которые когда-то давали Карасеву взятку за то, чтобы дело Соколовской было закрыто, как самоубийство. И никак иначе. Когда Игорь Соколовский появился в отделении Пряникова, подполковник осознавал, что жизнь может сложиться так, что все всплывет наружу, грязным бельем вверх. Особенно когда молодой и заносчивый парень начал копаться в деле о смерти своей матери. Пряников предчувствовал беду, но не мог даже вообразить, что все примет такие обороты. Игорю с большим трудом удалось улизнуть со службы, чтобы встретиться с Александром. Тот, как и обычно, был спокоен и, как показалось Соколовскому, доволен исходом дела. Он и раньше настаивал на том, чтобы Игорь бросил затею с выкупом залога, а сейчас обстоятельства складывались именно таким образом. - Игорь Владимирович, оставьте затею с залогом вообще! Тем более шанса выкупить его у банка у вас больше не будет. Денег, оставленных вашим отцом, более чем достаточно для безбедного существования. Не нужно бороться с тем, с чем бороться невозможно. Игорь пристально посмотрел на собеседника. Все складывалось не в его пользу. Но он ни о чем не жалел. Кроме одного. В голове Соколовского сложился пазл, и состоял он из воспоминаний о той встрече с Ильей Сергеевичем и Константином. Когда подписывался договор, якобы проверенный его юристом Константином лично. Игорь так его и подписал. Не глядя. И только на днях, проверяя все бумаги, необходимые для сделки и выкупа залога, он обратил внимание на одно из условий, по которому была прописана крайняя дата выкупа залога. Доверчивость Соколовского его подвела. Еще тогда, когда он не перепроверил то, что подписывал. - Бороться всегда нужно, Александр, - Игорь сказал это очень уверенно. Ни на секунду не сомневаясь в том, что будет продолжать искать правду. И он был абсолютно уверен в том, что он ее найдет. - Если вам будет необходима моя помощь, обращайтесь, - сказал Александр, пожав руку Соколовскому. Он простился с Игорем и, сев в машину, уехал. Игорь смотрел вслед уезжающему автомобилю. Мороз начинал пробирать, но ему это нравилось, - сейчас он хотел оставаться с трезвой головой, и мороз этому хорошо способствовал. Он хотел подумать. Сообразить. Все сопоставить. Понять, как ему действовать дальше. Отогнать прочь злобу, ненависть. И дойти до сути - правды. Пока что трудно было сложить все воедино. Были какие-то зацепки, но их было слишком мало. Еще один день прошел бесплодно. Перед встречей с Александром удалось заехать по адресу, по которому числилась фирма «Гарант», где работал Самойлов перед эмиграцией. Сама фирма все еще функционировала, но тех, кто работал в ней в те годы, уже не осталось. Кто-то предложил обратиться к некоему Князеву, который в те годы возглавлял фирму, но вероятность, что он вообще жив была ничтожно мала. Но Игорь не пренебрегал ничем. Информации было слишком мало, чтобы двигаться дальше, поэтому стоило проверить все, что попадается. Осталось так же попытаться проверить что-то по покойной супруге. Но и тут, Игорь не надеялся что-то найти. Но попробовать стоило. Он достал телефон и вновь набрал номер человека, с которым свел его генерал ФСБ. ===================================================== - Предлагаю бороться с видеопиратством и сытно перекусить! - улыбнулся Игорь с порога и вручил Вике диск. В другой руке у него были доверху наполненные, бумажные пакеты и коробка. Все это он пытался не упустить, придерживая подбородком торчащие края упаковок. Ногой закрыл дверь. Игорь бесцеремонно прошел на кухню и выгрузил все на стол. Вика проследовала за ним, словно эта она была гостьей, а не Игорь, который чувствовал себя в ее доме хозяином. Настолько уверенно он вел себя. Игорь снял пальто и повесил его на спинку стула. - Я не был уверен, любишь ли ты японскую кухню, поэтому взял на всякий случай еще и итальянскую. Тем более пиццу, как мне кажется, любят все! Вика улыбнулась. Голодной она не была, но перекусить чем-то не отказалась бы. - Что в отделе? Что по огнестрелу? - Вика не могла не спросить о работе. Откровенно признаться, она уже начинала сходить с ума в четырех стенах. К обеду, хорошенько отоспавшись, она почувствовала, что отдыхом насытилась сполна. Пришлось поработать над теми делами, папки которых высокой стопкой лежали у нее на кухонном столе. Пару раз звонила Литвинову. Она надеялась, что он порадует ее информацией о Соколовском. Какая быстрая. Не все так просто. Литвинов не отвечал. Надоедать не стала. Сделала пару звонков Аверьянову. Тот ей тоже не раз перезванивал, уточняя что-то по текущим делам. Когда почувствовала, что глаза устали от бумаг, - немного расслабилась, откинувшись на спинку стула. Просто сидела так. Ничего не делая. Продрогла малость. Чашка чая, которая должна была согреть – не помогла. Решила надеть свитер. Широкий, крупной вязки с открытой горловиной. Теплый и уютный. Когда стемнело, то и дело поглядывала на часы… Сама себя не узнавала. Ждала. - Непредумышленное. Аверьянов все оформил уже. Завтра сама ознакомишься. Вик, а ты не в курсе, кто работал с Пряниковым еще тогда, в отделе Карасева? - спросил Игорь будто между прочим, выкладывая все из пакетов на стол и откусывая на ходу большущий кусок пиццы. Он хотел выглядеть сейчас настолько непринужденно, насколько получится. Не желая показывать ей своего нездорового интереса. До сих пор не желая ее ни во что вмешивать. Не хотел. Не нужно ей это. Не нужно. Вика пожала плечами. Попыталась вспомнить хоть что-то из того, что было в истории отдела. Да что она могла вспомнить, если вся история, которую она знала, строилась всего-навсего на каких-то рассказах коллег? - Работал с Грубиным. Насколько я знаю. Еще с кем-то. Они ушли в начале двухтысячных в охранные агентства. Почему спрашиваешь? - своему вопросу она удивилась. А то не понимает, почему Соколовский интересуется. Она сразу смекнула, что он снова пытается что-то узнать по делу мамы. А он когда-то останавливался? Спросить прямо? Не скажет. Но ведь продолжает копать. А как она хотела? Сама уже залезла в эти дебри, что уж говорить о нем. Вика все же решила послушать, что ответил Игорь - а он не ответил ничего. Пробормотал что-то невнятное, дожевывая пиццу. Вика поняла, что ожидать ответа как минимум глупо. Она внимательно посмотрела на Игоря и вышла из кухни, решив поставить разговор на паузу. Села на диван в комнате. Она все еще хотела сказать Игорю, что пытается ему помочь. Пытается что-то узнать. Хотела сказать, что знает о Кате. Хотела просто спросить его, зачем он поступил именно так. Неужели не было другого выхода? Неужели нельзя было иначе? Но еще больше она хотела остановить его. Остановить прямо сейчас. Чтобы ничего больше не делал. Чтобы ничего не предпринимал. Слишком далеко он зашел. Последствия говорили сами за себя. Но… Вика не могла вымолвить и слова. Боялась. Его реакции. Поэтому не решалась. Игорь понял, что что-то не так. Зашел за ней в комнату и подошел ближе. Сел перед ней на корточки. Положил руки на ее колени. - Вик, а может, к черту пиццу, поедем где-нибудь посидим, а? Родионова улыбнулась. Слегка. Своей привычной улыбкой, которая нравилась Игорю больше всего. Губ она чуть касалась, а вот глаза… Глаза Вики всегда улыбались за нее. И пускай сейчас они улыбались с грустью и Соколовский это отчетливо видел, но в них было то, что отличало ее от всех других. Всех остальных... Что-то понятное только ему, только его сердцу. Только его взгляду. - Вик, - выдохнул он, когда увидел слезу, скатившуюся по ее щеке. Совсем маленькую, а за ней другую… - Что случилось, Вик? - он как-то стушевался. Обхватив ее лицо ладонями, он попытался вытереть слезы, которые одна за другой, медленно катились вниз. - Мне страшно, - вдруг сказала она, озвучивая свой страх за Игоря, который по-прежнему стоял на своем, пытаясь отыскать правду там, где ее отыскать практически невозможно. Впервые в жизни она произнесла вслух подобное. Ее голос немного дрожал. Хрипота никуда не делась. От этого Игорю стало не по себе. - Почему? - не понял. Не прочувствовал. Только потом осознает, что она имела в виду. Позже. Не сегодня. Вика посмотрела на него и снова улыбнулась. Вымучено. Убрала его ладони и сама смахнула слезы. - Не бери в голову, - вдруг сказала Родионова, пытаясь перевести разговор в другое русло. Переключиться. Быстро и основательно. Она резко встала, и аккуратно высвободив свои колени из рук Игоря, попыталась пройти мимо. - Вик, - бросил Игорь. Он быстро поднялся с корточек и моментально схватил ее за руку, остановив на полушаге. - Не нужно бояться! – шепотом произнес он. Вика хотела услышать нечто подобное. Пускай сейчас, пускай ненадолго – но ее успокоили эти слова. То ли его голос. Спокойный, тихий тембр, который добрался до самого сердца. Игорь все еще крепко сжимал ее ладонь в своей. Немного приблизился. Пристально посмотрел на ее лицо. Вновь и вновь изучая что-то, уже изученное. Охватил взглядом линию волос и лба, тонкие скулы... Остановился на губах. Словно разрешения спрашивал. Можно? Очертив пальцем линию ее рта, он слегка разомкнул влажные губы. Чуть дыша, совсем легко поцеловал, касаясь каждой по очереди. Не переходя границ. Так же нежно, как и начал, прервал поцелуй. Немного отстранился, обжигая своим дыханием. Вновь его взгляд скользнул по ее лицу. Любовался. Провел тыльной стороной ладони по ее щеке. Спустился вниз к мягкому изгибу шеи. Очертил линию плеча, ключиц и добрался до заветного, любимого им места — ямочки между ними. С той самой ночи в отеле Игорь стал считать эту ямочку своей. Прильнул губами к ней. Целая вечность… Вечность ему мешала это сделать. Сладкая истома разлилась по всему телу Вики. Она запрокинула голову, давая Игорю возможность блуждать губами по каждому миллиметру ее кожи. Нежно целуя шею, ключицы и ощущая пульсацию сердца, которое стало биться чаще, он поднялся выше. Рука нырнула под ее волосы, стянутые в хвост на затылке. Он бережно потянул мешающую резинку вниз и пальцами разворошил светлые пряди волос. Вика вздрогнула, почувствовав, как почва начинает уходить из-под ног. Игорь, действуя настойчивее, обхватил тонкую шею и, притянув к себе ближе, вновь поцеловал. Теперь иначе. Так, как хотел, так, как ощущал. Он дал волю чувствам и его рот, словно не принадлежащий ему, выдавал своего хозяина целиком и полностью. Так жадно Игорь Соколовский не целовал еще ни одну женщину. Танцуя страстный танец, их языки сплелись воедино. Вика чувствовала, что ей не хватает воздуха от нахлынувших чувств. Немного отстранилась. Игорь тут же прервал поцелуй, не желая перегнуть палку. Но понимал, что возбуждение накрывает его с такой силой, что сдерживаться становится все труднее. Игорь посмотрел ей в глаза и, не отрывая взгляда, ловко подцепил край ее свитера и, потянув его вверх, снял через голову. Вика вновь вздрогнула. Повернув ее к себе спиной, Игорь захватил ее хрупкие плечи в нежные тиски. Прижал к себе. Одним движением отбросил ее волосы в сторону, открыв своему взору ложбинку на ее шее. Она чуть наклонила голову вперед и поддалась его поцелуям, которые оставляли горячие следы на ее коже. Наслаждалась. Смаковала. Смогла себе позволить. Позволяла ему. Продолжая целовать ее шею, он все сильнее и сильнее прижимал Вику к себе. Чувствуя, как ее дыхание становится более прерывистым, ощущая, как ее сердце вот-вот вырвется из груди. Игорь вновь развернул ее к себе и впился поцелуем в ее губы. Она ощутила жар его дыхания и силу нахлынувшей страсти. Получая удовольствие от действий его жаркого и требовательного языка, который вторгался в ее рот. Вика ладонями обхватила шею Игоря и стала отвечать на его поцелуй так же неистово. Звонок. Оба вздрогнули. Стук в дверь. Отстранились друг от друга. Недоумение. Из подъезда послышался противный голос Пряникова: - Родионова! Дверь открой! Оглохли, что ли, совсем? Вызов. А позвонить не мог? А звонков никто из них не слышал...