Дорогой мой человек

Уже более получаса они ходили кругами по одной и той же местности. У Вики оставалось все меньше и меньше надежды на то, что Игоря удастся найти, но она отказывалась даже думать об этом. Следы, которые вели от машины в глухую чащу леса, обрывались возле высоких кустов и куда двигаться дальше, понять было сложно. Мелкая дрожь проходила сквозь все тело Вики, и колючий жар разливался по ее напряженным мышцам. Она по инерции делала шаги вперед, пытаясь твердо держаться на ногах. - Надо дождаться утра и тогда продолжить поиски, - констатировал кто-то из оперативной группы, обращаясь к Родионовой и Аверьянову. - Нет! Мы будем продолжать искать! – громко сказала Вика, осекая того, кто осмелился это предложить. Она понимала, что ни за что не уйдет отсюда до тех пор, пока не найдет Соколовского. Живого. Без вариантов. Только живого. Потому, что он ей обещал. Потому, что он, черт возьми, обещал ей, что с ним все будет в порядке. - Вика, сюда! - вдруг услышала она крик Аверьянова. Остановилась. Замерла в оцепенении. Не в силах решиться сделать шаг. Подчинившись страху, ее ноги отказывались слушаться. Она стояла и смотрела на Жеку, что-то кричащего в рацию и активно жестикулирующего. - Скорее! – снова громко заорал он, возвращая Вику к реальности. Те секунды, пока она бежала, показались ей вечностью. Все вокруг перестало существовать. Ничего больше не было. Ничего и никого. Дыхание сбилось, а сердце билось так часто, что она думала, оно разорвется в груди. Она подбежала к высокому дереву, возле которого был Игорь. Остановилась от него в двух шагах, будто боясь подойти ближе и увидеть ужасающую реальность. Просто смотрела, тяжело дыша. Аверьянов остался стоять в стороне, держа в руках большой фонарь. Он не подходил. Все понимал. Игорь полулежал, прислонившись спиной к мощному стволу дерева. Его испачканное кровью лицо было в порезах и ссадинах. Соколовский, сделав усилие, поднял подбородок и посмотрел на Вику. Уголка его губ коснулась натянутая улыбка. Вымученная, но до боли родная. - Я же говорил, что со мной все будет в порядке, - прохрипел он. Его голос был низким и осипшим до неузнаваемости. - Игорь… - наконец пробормотала Вика. Будто опомнившись, она рывком дернулась с места, упав возле Игоря на колени. Дрожащей рукой, осторожно, словно боясь сделать больно, прикоснулась к его окровавленному лицу. Провела пальцем по разбитым, потрескавшимся от мороза губам, вытирая с них запекшуюся кровь. Нашли. Вот он. Живой. Вика взяла лицо Игоря в свои ладони и принялась покрывать нежными поцелуями его лоб, щеки, виски… Ощущая на своих губах солоноватый привкус его крови. Отстранилась, исследуя взглядом каждый сантиметр. Осматривая его содрогающееся от холода тело, пытаясь понять, откуда на нем столько крови. Игорь, прикрыв глаза и тяжело дыша, молчал. Взгляд Вики упал на разорванную пулевым ранением рубашку на левом плече. Затем на скомканный пиджак, который он совсем недавно прижимал к бедру. Сразу все поняла. - Жека, он ранен! Возможно, артерия! – закричала Вика. Она убрала его руку и посмотрела на рану. В свете фонаря было мало что видно, кроме рваной брючины, из которой пульсирующими толчками вытекала вязкая кровь. Игорь поморщился, издав приглушенный стон. Боль волной разнесла по его телу слабость, которой он с трудом мог сопротивляться. Соколовский вновь посмотрел на Вику. В ее больших голубых глазах блестели крупные слезы, вот-вот готовые сорваться. Она моргнула, и они, одна за одной, покатились по ее щекам. «Дурак», - подумал Игорь. - «Какой же я дурак…» - Не плачь… Царапина… - тихо сказал он, прикоснувшись к ее лицу ледяной ладонью. Его руки настолько замерзли, что он ничего не почувствовал – ни мокрых слез, ни теплоту ее кожи. Ему хотелось успокоить ее. Прижать к себе и не отпускать. Обнимать, обнимать… Но не может. Все, что может - это сидеть здесь, на промерзшей земле и, истекая кровью, подыхать у нее на глазах. У него хватало сил ненавидеть себя, а вот на то, чтобы подняться… Вика сняла пальто и, вновь сев рядом, укрыла им Соколовского. Игорь закрыл глаза и, снова теряя сознание, начал заваливаться на бок. Вика крепко обняла его, уложив в колыбель своих рук. Прижала его голову к своей груди и погладила по волосам. Нежно поцеловала в висок. Она что-то шептала ему, но этих слов было не разобрать… Соколовский – то проваливался в небытие, то снова приходил в сознание, чувствуя теплые объятия и горячее дыхание на своем лице. Тихий, родной голос Вики возле своего уха. В его голове навязчиво крутилась мысль - он хотел вычеркнуть из их с Викой памяти все, что сейчас происходило. Чтобы она не видела его таким. Чтобы он не доставил ей той боли, которую она сейчас, глядя на него, испытывала. Он не хотел, чтобы она видела его слабым. Никогда. - Вик, - вдруг тихо произнес Игорь. Он отыскал ее руку и крепко сжал в своей ладони ее тонкие пальцы. - У меня ничего не получилось… Ничего… - прохрипел он с сожалением. Будто не своим голосом. Родионова коснулась теплыми губами загрубевшей кожи его руки. Не знала, что ответить. Да и не имело все это сейчас никакого значения. - Мы что-нибудь придумаем. Обязательно придумаем. Вместе, - прошептала она, продолжая целовать его ледяную руку. Затем раскрыла его широкую ладонь и вложила в нее цепочку с кольцом. Оно снова должно было быть у него. Это его вещь, с которой он никогда не расставался. С которой не расставалась она, пока его искала. Соколовский, насколько смог, - крепко сжал кольцо в руке. Не думал, что еще когда-либо сможет это сделать. Это было единственное и самое ценное, что у него осталось от родителей. От мамы. Игорь улыбнулся. Внезапно показалось, что его боль отступила, и он снова живет… Посмотрел на Вику. - Хочу, чтобы было у тебя… - шепотом сказал Соколовский и разжал пальцы. - Игорь, - чуть слышно произнесла Родионова. Ее голос дрожал настолько, что казалось, будто связки напряжены до предела. Игорь вложил кольцо обратно в ладонь Вики и сомкнул ее пальцы в кулак, прижавшись к ним холодными губами. Снова чуть слышно застонал от боли. Вика крепче обняла дрожащее тело Игоря, чувствуя, как сквозь ее одежду просачивается его теплая кровь. - Господи! Ну, где же скорая?! - надрывно прокричала она, и ее голос эхом разнесся в густой тишине зимнего леса. ================================================== ...Он оставался в сознании еще какое-то время. Потом окончательно отключился… Попытки Вики привести его в чувства ни к чему не привели. Кто-то крикнул, что медики уже близко. Кто-то крикнул что-то еще. Что-то важное... Что-то, что разобрать было сложно. А дальше все, как во сне: Сирена. Носилки. Вика оставалась с Игорем в карете скорой помощи по пути в больницу. Не отпускала его руку. Крепко сжимала ее в своей. Бригада врачей проводила экстренные меры. Пулевые ранения были серьезными. Переохлаждение только все усугубляло. Как во сне… Бесконечном и страшном: маска на лицо, дефибриллятор и два слова, разрывающие сознание - «сердечный ритм» Хирургическое отделение. Светящаяся вывеска «ПОСТОРОННИМ НЕ ВХОДИТЬ» над дверью с небольшими стеклами, в которых просматривался длинный коридор, ведущий в операционную. Посторонние и не входили. Их было всего двое: Родионова и Аверьянов. Больше никого. А у Соколовского больше никого и не было. Долгие часы ожидания. В тишине. У двери. Все той же… Ведущей в длинный пустой коридор... Еще несколько мучительных часов. И снова никакого ответа. Из реанимационного блока так никто и не появился. Только ближе к рассвету, когда Вика осталась одна, а Жека отошел, чтобы поговорить с Ниной по телефону, она увидела вышедшую из операционной медсестру. Девушка спешно шла по коридору к ней навстречу. Звук ее шагов постепенно приближал Вику к тому, к чему она, по всей видимости, готова не была. Родионова попятилась назад. Прислонилась к стене, пытаясь ощутить хоть какую-то опору. Еще крепче сжала в руке кольцо Игоря. Ее сердце бешено колотилось, заглушая слова, которые, обращаясь к ней, произнесла медсестра. Будто немое кино… Вика стояла неподвижно. Не моргая. Оцепенела. Откуда-то издалека послышался голос стоящей напротив нее медработницы. - Еще раз спрашиваю: кем вы приходитесь пациенту? - переспросила девушка более раздраженным голосом. Видимо, этот вопрос был задан не единожды, а Вика, находясь мыслями глубоко внутри себя, его не расслышала. Очнулась. Вопрос проигнорировала. Задала свой. Более важный. - Он жив? – Вика так долго молчала, что звук собственного голоса показался ей совершенно чужим. - Пока наблюдаем. Мы сделали все, что смогли. Пациент потерял много крови. Состояние тяжелое, но стабильное, - ответила медсестра. - Спасибо, - тихо поблагодарила Родионова, опустив голову вниз и устало прикрыв глаза. Больше у нее вопросов не было. Да и сил на разговоры тоже. Самое главное она сейчас узнала. - Девушка, я вас последний раз спрашиваю. Кем вы приходитесь пациенту? Он пришел в себя и хочет видеть свою жену, - молодая особа была явно раздражена растерянностью и невнимательностью посетительницы. - Что? – переспросила Вика, будто ослышавшись. - Родионову Викторию - свою жену! - теряя терпение, повторила медсестра. - Это вы жена Соколовского?! Родионова?! - Да… - ответила Вика. И добавила более уверенно: - Я его жена!