***
Чем бы это ни было, это началось с размолвки. Вейдер был отправлен Императором на Звезду Смерти, дабы доложить о продвижении проекта. — Я чую крамолу, — проронил Император напоследок, его голос непривычно хриплый, дрожащий, — чую, как она гуляет по коридорам нашего драгоценного оружия. Растопчи эту гниль. Вейдер не стал возражать, послушно склонил голову и вернулся к своему шаттлу; прошло всего полчаса с тех пор, как он вернулся с прошлой миссии, и вот Император опять посылает его на задание. Вейдер уже давно научился не перечить Учителю, а потому с должным трепетом и почтением беспрекословно отправился исполнять приказ. Звезду Смерти переместили ещё дальше по Внешнему кольцу, на орбиту Скарифа. Вейдер невольно залюбовался планетой, пролетая мимо: он уже достаточно привык к визорам, чтобы знать, как красиво тонут зелёные островки суши в море аквамарина, и легко смог нарисовать это перед глазами. Уже подлетая к Звезде Смерти, он присмотрелся к планете повнимательней: что-то плотное, вязкое окружало её, возможно, то мерзкое зловоние, пронизывающее атмосферу Звезды Смерти, однако Сила шептала, что угроза разрушения нависла именно над планетой. О прибытии Вейдера было доложено: отряд штурмовиков и несколько офицеров уже ожидали его в ангаре. Вейдер покривился; абсолютно ненужное шоу, однако формальное и положенное по уставу, поэтому сопротивляться было бесполезно. Гранд-мофф Таркин поджидал чуть поодаль; его руки были заложены за спину, губы — сжаты в тонкую линию, а на лице отпечаталась холодная вежливость. — Лорд Вейдер, — негромко начал он. Голос Таркина мог показаться скучающим, и любой другой на его месте немедленно бы поплатился за хамство. От Таркина подобное являлось комплиментом — он был не из тех, кто будет заискивать или лебезить перед сильными мира всего, будь то хоть сам Император. — Какой потрясающий сюрприз. — Я здесь по воле Императора, — отмахнулся от любезностей Вейдер. Таркин понимающе кивнул. — Разумеется, меня уведомили. Вы прибыли, чтобы согласовать заключительные детали проекта, не так ли? Правдоподобная ложь, которую будет легко поддерживать. — Да. Императору показалось, что могут возникнуть непредвиденные задержки, и он попросил меня лично проконтролировать процесс подготовки станции. Таркин приподнял бровь и фыркнул. — Ах, в таком случае, я весьма рад, что Император смог так оперативно отправить Вас на подмогу нам после такого фантастического прозрения. Под непроницаемой маской, уголки губ Вейдера невольно поползли вверх. Ему не нужно было обращаться к Силе, чтобы прочитать мысли Таркина — о многолетних задержках, о всех тех паузах и отсрочках, что пережил проект за долгие годы разработки. Несколько офицеров уставились на Вейдера в неподдельном ужасе: не раз они становились свидетелями вспышек Вейдеровского гнева, когда за малейшую неосторожную ремарку он душил солдат, однако сейчас они и представить боялись, что Вейдер сотворит с Таркином за такую откровенную издёвку. — Я передам ему Ваши благодарности, — коротко бросил Вейдер. Таркин улыбнулся ему, и плотно сжатые узкие губы не выдавали ни капли страха, ни толики сожаления. — Великолепно, Лорд Вейдер, тогда сейчас я проведу небольшую экскурсию, а Вы укажете мне на то, что Вас больше всего беспокоит… Речь Таркина прервал звук шагов, тяжёлых, по-военному синхронных, и все присутствующие, очевидно, удивлённые отступлением от привычного распорядка, обернулись к дальнему входу. Шаги привлекли и внимание Вейдера; он повернул голову, чтобы увидеть, как отряд Теневых бодро промаршировал в ангар. Среди обилия чёрной брони в глаза сразу бросался мужчина в ослепительно-белой форме, чей силуэт обрамлял такой же белоснежный плащ. Его аура в Силе была пропитана амбициями и честолюбием, липла к коже, пронизывала атмосферу вокруг, стекая по стенам; Вейдер был единственным, кто не попал под её влияние и не шелохнулся, когда человек в белом приблизился почти вплотную. — Извиняюсь, — бросил человек, протискиваясь боком и едва не потираясь о Таркина, будто бы был равным ему по званию, — меня вовремя не уведомили должным образом. Хорошо, что я всё же перепроверил бортовой журнал по личной инициативе. — Какая досадная оплошность с моей стороны, — едко прокомментировал Таркин. Казалось, тонкие губы сжались ещё больше, сдерживая оскорбление, и Вейдер невольно подивился: сколько он знал Таркина, гранд-мофф никогда не отказывал себе в удовольствии изысканно парировать собеседнику, режа словами, как бритвой. Сдерживать себя в таких случаях было ему совершенно несвойственно. — Впрочем, это несущественно, — отмахнулся мужчина. Он развернулся на каблуке и поднял глаза на Вейдера; взгляд его был зачарованным, с толикой любопытства и совершенно бесстрашный. — Вы, должно быть, Дарт Вейдер. — Лорд Вейдер, — прервал его Таркин, метнув испепеляющий взгляд, — это Орсон Кренник, директор подразделения передовых оружейных исследований вооружённых сил. — Приятно наконец-то встретить личного палача Императора, — ухмыльнулся Кренник. — Скажите, Вейдер, чем обязаны Вашему визиту? — Император тревожится, что возможны новые задержки по срокам сдачи проекта, — холодно процедил Таркин. — Гранд-мофф, я уверен, что человек под маской тоже умеет говорить, — парировал Кренник. По рядам офицеров прокатился едва слышный выдох; это был не страх перед Вейдером, но нечто более холодное, исходящее изнутри. Если Сила была достаточно абстрактной угрозой, распаляя воображения офицеров всякий раз, когда кто-то попадал Вейдеру под горячую руку, то страх перед Таркином был более приземлённый. Всякий знал, на что Таркин способен, когда разъярён. Прищурившись, Таркин одарил директора непроницаемым хмурым взглядом, ещё более мрачным в ярком, почти флуоресцентном освещении ангара. В ответ директор лишь насмешливо улыбнулся, обнажая белые зубы. В этот же момент Вейдер содрогнулся, ошарашенный ниспосланным Силой видением: окровавленный рот директора, алые капли, стекающие по подбородку и пачкающие форму; Кренник в ногах у Таркина, гордо демонстрируя мертвого солдата с выдранной трахеей, и вновь кровь, реки густой крови, омывающие гранд-моффовские сапоги к вящему удовольствию последнего. Крамола, — шептала Сила, — амбиции, жадность, похоть. — Директор, — выплюнул Таркин, отчётливо выделяя каждый слог, — возможно, Вы забыли своё место, но я — нет. Кренник вновь улыбнулся ему, будто бы гнев гранд-моффа был лучшей наградой. — Разумеется, прошу простить мою дерзость. Я всегда был любопытным, пожалуй, это часть моего обаяния. Казалось, Таркину начал надоедать этот бессмысленный словесный поединок, потому что он вновь развернулся к Вейдеру: — Лорд Вейдер, пройдёмте за мной, я покажу Вам реакторы в ядре. Гранд-мофф махнул рукой, и сопровождавшие его солдаты, почтительно поклонившись, словно испарились из ангара, торопясь вернуться на свои рабочие места. — Вы тоже свободны, директор, — устало добавил Таркин. — Я тут, кстати, как раз собирался наведаться в ядро, получить недельный рапорт от техников, — пожал плечами Кренник. Жирная плёнка его непринуждённо брошенной лжи густым слоем легла на протезы Вейдера. — В таком случае, следуйте за мной. Троица неспешно удалилась, Таркин и Вейдер шли впереди, бок о бок в узком коридоре, а Кренник шуршащей тенью скользил за ними.***
Вейдер не спускал глаз с директора Кренника. Кренник часто появлялся там, куда его не приглашали — особенно куда его не приглашали, к вящему неудовольствию гранд-моффа. Он врывался на совещания без предупреждения, устраивался поудобнее за круглым столом и громко комментировал всякое принимаемое решение. Конечно, иногда его слова были разумны, однако в большинстве случаев Кренник намеренно нёс чушь, упиваясь своей безнаказанностью. Что-то во всём этом было не так. Вейдер не первый раз сталкивался с бюрократией: она процветала у джедаев, подтачивала основы Старой Республики. Да что уж говорить, и Империя так и не смогла выработать к ней иммунитет — все высшие чины занимали амбициозные, голодные до повышения люди, готовые пойти по головам ради продвижения по службе. Император, в свою очередь, считал, что это не так уж и плохо, так как именно карьеристы, будучи сильно мотивированными из личных интересов, постоянно продвигают Империю вперёд. Впрочем, шкурный интерес двигал далеко не каждым. Скажем, Таркин, несмотря на свои амбиции, трудился в первую очередь во благо Империи. Он дослужился до столь высокого ранга в первую очередь благодаря своему интеллекту и потрясающему стратегическому мышлению, однако также из-за стойкого желания держать Галактику в узде во имя Императора. В течение долгих лет Вейдер был свидетелем, как жёстко и беспощадно Таркин искоренял слабых и предателей, с таким холодным расчётом, на который был не способен даже ситх. Больше, чем халатность, Таркин не переносил только неуважение. И оттого было невероятно забавно наблюдать, как Таркин сносит неподобающее поведение директора. Любой другой на месте Кренника был бы давно мёртв или отстранён, но Кренник по-прежнему сидел за круглым столом, самодовольно ухмыляясь под испепеляющим, полным ненависти взглядом гранд-моффа. Вейдеру начинало казаться, что, возможно, Император не зря волновался, если уж Таркин так покрывает этого человека, то между ними вполне может назревать заговор. Правда, после очередного сорванного совещания Таркин всё же потерял терпение. — Довольно! — взорвался он. Все присутствующие невольно съёжились — Таркин никогда не повышал голос. — Директор Кренник, за мной. Таркин встал из-за стола и уверенной, стальной поступью вышел из зала. Кренник последовал за ним; на его лице блуждала обычная самоуверенная улыбка, однако в Силе вокруг директора вилась желтоватая аура трусости. Охрана расступилась, пропуская двоих — взбешённому Таркину лучше не попадаться на глаза. Вейдер дождался, пока они отойдут на приличное расстояние, прежде чем проскользнуть в диспетчерскую. — Оставьте меня, — коротко бросил он солдатам, и те спешно покинули помещение без лишних вопросов: нарываться и ломать шею не хотелось никому. Вейдер доверился Силе, проведшей его сквозь сотни камер видеонаблюдения к местоположению Таркина. Он с интересом уставился на мерцающее изображение, на котором директор и гранд-мофф спорили в одном из пустых отдалённых залов. Кренник был взбешён, рыча и скалясь на Таркина, как дикое животное; Таркин, в свою очередь, стоял по стойке «смирно», руки по швам, и эмоции его выдавали лишь поочерёдно сжимающиеся и разжимающиеся кулаки; казалось, он вот-вот сорвётся и врежет Креннику, размозжит ему череп и расчленит на органы. Напряжение между ними чувствовалось даже на таком расстоянии, и Вейдер заворожённо наблюдал, как сначала Кренник сделал шаг вперёд, вторгаясь в личное пространство Таркина, а затем замер, ожидая ответной реакции. Вейдер знал, тонкое тело Таркина создавало впечатление хрупкости, будто бы его можно легко поломать одним ударом. Вейдер знал, как никто другой, что это в корне неверно, знал, что Таркин сможет постоять за себя, если его бластер даст осечку; потому его совершенно не удивила сильная пощёчина и то, как молниеносно гранд-мофф развернул Кренника, впечатывая лицом в стену. Однако то, что последовало дальше, заставило Вейдера содрогнуться. Таркин заговорил с Кренником, и его тонкие губы почти касались мочки уха. Вейдер не мог знать наверняка, что Таркин ему сказал — камеры записывали только видео, — однако примерно догадывался. — Как ты смеешь бросать мне вызов? — прошипел Таркин, — как ты смеешь ставить под сомнение мой авторитет? Возможно, воображение Вейдера разыгралось, но ему казалось, будто ярость Таркина пропитала Силу, расползлась по помещению, забила вентилятор и разнеслась по всем уголкам Звезды Смерти. Слова Таркина жужжали в ушах, кислотой разъедая плоть. Кренник что-то пробормотал в ответ, ёрзая в железной хватке гранд-моффа, однако эти слова были не так важны. Таркин вдавил его в стену сильнее, пока Кренник не прижался к ней вплотную, и навалился на него всем телом, поводя бёдрами. Будто загипнотизированный, Вейдер наблюдал, как Таркин некоторое время тёрся об округлые ягодицы, пока, наконец, не выдохнул Креннику в шею. — Не забывай, ты всегда подо мной. В Силе что-то поменялось: она текла, будто вязкий сладкий сироп, липла к языку Вейдера, а когда он попытался проглотить, то расползлась по телу, обездвиживая. Вейдер не желал признаваться себе в том, что это тоже предательство, однако ещё более изощрённое и коварное, чем он опасался. Растерянно и несколько отстранённо он разглядывал, как Таркин кусал гибкую шею, как Кренник хныкал и всхлипывал, казалось, настолько громко, что эхо раздавалось по всей Звезде Смерти, и Сила прошептала Вейдеру, ты знаешь, что надо делать. Таркин резко отстранился, развернулся и зашагал прочь по коридору, не замечая, какими голодными взглядами проводили его оба мужчины.***
Вейдер не чувствовал угрызений совести, когда ворвался к Таркину в каюту — Сила хочет этого. Он огляделся в тёмной прихожей, позволяя Силе направлять себя, и его взгляд упал на полоску света под дальней дверью. Из комнаты доносились сдавленные, едва различимые голоса, и на мгновение Вейдер прекратил дышать, изо всех сил держа обожжённые лёгкие в узде, стараясь расслышать слова. Тьма окружала его, подталкивала, побуждая распахнуть дверь и застукать заговорщиков врасплох. Наконец, Вейдер сдался, и мановением тяжёлой руки дверь открылась, ослепляя Вейдера ярким светом. Вейдер был готов к чему угодно — так ему казалось, — однако открывшееся его взгляду выходило за рамки всех его предположений. Бледная, матовая спина Кренника, будто белый песок в свете луны; Вейдер возненавидел её элегантный изгиб с первого взгляда. Кренник неторопливо двигал бёдрами, вжимаясь в подозрительно знакомые оливковые форменные брюки. Энакин Скайуокер счёл бы этого мужчину сексуальным, но Вейдеру он был отвратителен. На мгновение ему показалось, что его вторжение осталось незамеченным, однако Кренник нарочито громко застонал, запрокидывая голову назад и обнажая свою шею для поцелуев. Таркин властно притянул его к себе за талию, покусываю подставленную шею; чёрная кожаная перчатка гранд-моффа разительно контрастировала с бледной кожей. Кренник склонил голову набок, и Вейдер был неприятно удивлён, что эти глаза того же бездонно синего цвета, что и таркинские. — Лорд Вейдер, — протянул Кренник, нахально улыбаясь, — а мы Вас не ждали. Вейдер очень сомневался в этом, однако не шелохнулся — спасибо протезам, не дающим ногам предательски подогнуться. — Вам что-то нужно, милорд? Голос Таркина был неразборчив, с лёгким придыханием; гранд-мофф говорил, не открываясь от шеи Кренника. Сквозь Силу Вейдер чувствовал желание Таркина, его потребность подавлять и доминировать, острую сейчас, как никогда до этого. Вейдер помнил это в Таркине ещё со времён своей бытности Энакином, и сейчас он как никогда сожалел, что не может коснуться Таркина, что его лёгкие вдыхают лишь предварительно профильтрованный, идеально очищенный воздух. — Император подозревает, что вы двое в сговоре. Собственно, это было полуправдой: Император подозревал всех своих подданных. Вейдер бы ни за что не признался, что он неделями следил за Таркином и Кренником, жадно ловя их нежные прикосновения в Силе. Вейдер бы не признался, как смотрел ту запись, где Таркин зажимает Кренника у стены, как Кренник дрожал и всхлипывал в руках гранд-моффа. — Сговор, значит, — усмехнулся Кренник, обводя большим пальцем выступающие скулы гранд-моффа. — Скажите, разве мы похожи на заговорщиков? Вейдер не ответил; в его визорах застыла картинка, как язык Таркина медленно обводит кадык директора. Это было необычно, почти нелепо, видеть гранд-моффа в такой компрометирующей позиции — открыто, в полную силу наслаждаясь. Такой гедонизм был совершенно несвойственен Таркину, чей день был поминутно распланирован; всё, на что Таркин тратил своё время, имело какую-то конечную цель, любое действие прорабатывалось до малейших деталей и исполнялось, как военный план. Вейдеру было невыносимо смотреть, как задирается рукав строгой военной формы, как тонкая, аристократичная рука неспешно оглаживает упругую кожу — просто ради удовольствия, как Кренник охотно подаётся навстречу прикосновениям. Вейдера трясло — от злости ли или от шока; ему вновь подумалось, что Император не зря подозревал именно Таркина — даже после стольких лет душа гранд-моффа оставалась для обоих ситов тайной за семью печатями. — Близость плотская зачастую влечёт за собой близость духовную. Придерживая Кренника свободной рукой, Таркин поцелуями спустился к его груди; казалось, Таркин намеренно демонстрировал, как легко усмирить того, кто ещё недавно упорно не желал подчиняться. В Вейдере что-то шевельнулось; подобного он не испытывал с тех пор, как перешёл на Тёмную сторону. Он был парализован пристальным, неотрывным взглядом Таркина, будто гранд-мофф и сам был Одарённым. — Лорд Вейдер, — Таркин почти мурлыкал, обводя языком сосок Кренника, — я бы ни за что не вступил в подобный сговор с Орсоном. За хороший секс он выдаст даже государственную тайну. — Крифф, Уил, — словно в подтверждение слов гранд-моффа Кренник несдержанно застонал, ёрзая на коленях. Столь открытое выражение удовольствия вызвало у Вейдера новый прилив отвращения к директору, и он сжал кулак, обрывая стоны Кренника. Синие глаза округлились в ужасе, а руки непроизвольно вцепились в форму Таркина; впервые по лицу, стремительно покрывающемся красными пятнами, проскочил неподдельный ужас. — Нахал, — выплюнул Вейдер. Таркин, казалось, был заворожён мучениями Кренника, как директор ёрзал на его коленях, задыхаясь. Он далеко не впервые становился свидетелем подобного наказания; обычно Таркин раздражённо отворачивался, но сейчас он будто созерцал эротическое шоу. — Лорд Вейдер, мне кажется, этого достаточно, — заметил Таркин как раз в тот момент, когда Кренник уже балансировал на грани обморока. Вейдер разжал кулак, и Кренник навалился на Таркина всем телом, кашляя и хрипя. — Чёртов монстр, — выдохнул директор. Таркин звонко шлёпнул его, и сочный звук соприкосновения кожаной перчатки и ягодицы эхом разнёсся по небольшому помещению. — Ну же, мальчик, Лорд Вейдер не такой терпеливый человек, как я. Он не прощает подобных оскорблений. Этот момент был как нельзя подходящим, чтобы уйти, но улыбка Таркина удержала Вейдера на месте. Он ощущал себя раздетым и сервированным под пронзительно холодным синим взглядом, будто бы гранд-мофф смотрел на призрак самого Энакина, запертый в броню и скованный механизмами; будто бы Вейдер вновь был тем глупым, отчаянным мальчиком, будто вновь любил тот расплывчатый образ женщины с далёкого Набу, будто вновь прозябал в одиночестве посреди нескончаемой войны. — За тобой глаз да глаз нужен, — Вейдер не сразу понял, что Таркин говорит не с ним. — Для человека на таком посту ты недостаточно дисциплинирован. Полагаю, Лорд Вейдер сможет привить тебе послушание. Вейдер знал, что нужно Таркину, о чём он сейчас так молит. Крамола, — предупреждающе заливалась Сила, — жадность, похоть, власть, предательство. — Он подаст тебе достойный подражания пример, — опасно ласковый, шёлковый голос Таркина заглушал трели Тьмы. Вейдер вытянул руку, выпуская Силу из кончиков пальцев и пронизывая ей тело Кренника; Вейдер взял под контроль каждую напряжённую мышцу, почувствовал сладкое, давно позабытое возбуждение, горячей пульсацией разливающееся по телу, саму Жизнь. Следом накатили эмоции, и Вейдер невольно содрогнулся от их интенсивности: как Креннику нравилось сидеть на коленях Таркина, как он любил, когда тонкие пальцы стискивали бёдра; и сейчас, даже когда сам Вейдер находился в его теле, ощущал и мыслил так же, как Кренник, директор не чувствовал ни капли стыда. — Ты не хочешь прикоснуться ко мне? — выдохнул Таркин, с нежностью проводя кончиками пальцев по щеке Кренника. Вопрос был, конечно, не для Кренника. — Разумеется. Вейдер приказал Креннику приобнять Таркина за плечи и приблизиться так, что их лбы соприкасались. Та часть сознания, что всё ещё принадлежала Креннику, кричала, сопротивляясь, однако в данный момент Кренник был третьим лишним, необходимой вещью для осуществления нечто большего. — Моё милое дитя, — проворковал Таркин. Вейдер задрожал от столь ласковых слов из уст гранд-моффа; следом задрожал и сам Кренник, но уже от отвращения. — Я не на смотрины пришёл, — мысленно закричал Кренник, — я пришёл потрахаться! Таркин понимающе улыбнулся, будто бы своими глазами видел этот внутренний конфликт. — Заткнись. Он хочет именно этого. — Ты ошибаешься, — в голосе Кренника звучала практически паническая уверенность, — Таркину чужда деликатность. Таркин пригладил растрепавшиеся волосы Кренника, пристально вглядываясь в глаза. — Я помню тебя совсем молодым, — прошептал Таркин. — Правда? — голос Вейдера выдавало шипящее придыхание респиратора; сам Кренник на время затих, с любопытством вслушиваясь в разговор и не мешая. — Конечно же. Ты был таким пылким, таким напористым, таким непохожим на джедаев. Таркин склонился, оставляя мягкие поцелуи на скуле. Сиплый стон, сорвавшийся с губ Кренника, несомненно, принадлежал Вейдеру. — Такой закалённый войной, такой жёсткий и непреклонный, но я знал, что ты растаешь для меня, если я попрошу. Вейдер не ответил — он слишком хорошо понимал, что действительно, приложи Таркин хоть немного усилий — и Энакин Скайуокер оказался бы в его постели гораздо раньше. Наконец, Таркин, сжав серебристо-золотые кудри, притянул Кренника к себе в полноценном поцелуе. Язык Таркина был горячее лавы Мустафара, но ласковый, шёлковый, искусно обводящий и ласкающий язык партнёра. В этой новой механической жизни Вейдеру было не до поцелуев — он с трудом помнил, как нужно себя вести в моменты такой близости. — Позволь мне помочь, — взмолился Кренник, отчаянно желающий исправить бедственное положение, напомнить Таркину, кому это тело на самом деле принадлежит. — Нет, — коротко рыкнул Вейдер в ответ и вновь придушил горло. Ресницы Кренника задрожали, пульс участился, а когда Вейдер ослабил Силовой жгут, то Кренник шумно выдохнул в губы Таркина. — Тебе так не терпится, — в голосе Таркина слышалась лёгкая насмешка, приправленная умилением. — Если бы я только знал раньше… Таркин поднялся со стула, бережно прижимая безвольное тело Кренника к груди; он замер и перевёл взгляд на Вейдера. Глаза его были прищурены, а улыбка привычно холодна. — Я наверстаю упущенное. С этими словами гранд-мофф, вновь обратив своё внимание на Кренника, отнёс его на кровать и бережно уложил. Он отступил назад, разглядывая крепкое, ладно сложенное тело, томя ожиданием. Креннику уже не терпелось поскорей перевернуться на живот, вскинуть бёдра повыше и получить долгожданную разрядку, но силой воли Вейдер удержал его на месте. Таркин слегка сжал лодыжки Кренника, побуждая поднять ноги выше. Кренника едва не трясло в предвкушении, и его неудовольствие от долгой прелюдии мгновенно сошло на нет, как Таркин развёл его ноги широко в стороны. — Ты всегда был нетерпеливым, — промурлыкал Таркин, окинув одобрительным взглядом возбуждённый член. К щекам Кренника прилила кровь, однако смущён был и Вейдер. Таркин неторопливо провёл указательным пальцем по внутренней стороне бедра, почти щекоча, и раздвинул ягодицы, приглядываясь внимательней. — Ты пришёл ко мне готовым. Вейдер сдержал раздражённое цыкание, едва не слетевшее с языка директора. Конечно, старый хрен, когда это я приходил неготовым. — Но мне всегда было любопытно, моё милое дитя, — Таркин вновь вернул руку на упругое бедро, — соблюдал ли ты тот хвалёный джедайский целибат. Таркин встал на колени, и последовавший за этим хриплый, скрежещущий вздох был, несомненно, вейдеровский. Кренник же был настолько шокирован происходящим, что наконец-то заткнулся; казалось, Таркин на коленях действовал на него сильнее, чем любые угрозы Вейдера. Вейдер был готов отчасти согласиться с директором; горячее дыхание Таркина на члене заставило обоих задрожать. — Он никогда не делал так со мной, — голос Кренника, придушенный, жалобный, как у обиженного ребёнка, был полон паники, — говорил, что я недостоин подобного и что гранд-мофф никогда не встанет ни перед кем на колени… — Такая мощь, — Таркин будто размышлял вслух, — такой нетронутый потенциал. Таркин высвободил одну руку, чтобы сжать в ней член Кренника, и сомкнул губы на головке, слизывая выступившую смазку. Вейдера сводила с ума одна только мысль, что Таркин считает его достойным подобного интимного акта. По телу Вейдера прошла судорога, и в какой-то момент механизм завис, казалось, не понимая, хочет ли Вейдер идти или оставаться на месте. Когда Таркин опустился ниже, почти до конца, Вейдер несдержанно ахнул; в этот момент он вновь был Энакином Скайуокером, безбашенным мальчишкой, больно сжимающим волосы Таркина в своём кулаке. Стоило Вейдеру на мгновение потерять контроль над телом, как язык Кренника развязался, и, не слишком отдавая себе отчёт, директор простонал: — Твою мать, Уил. Таркин отдёрнулся, будто ужаленный, и лицо его перекосило от гнева. — Мальчик, знай своё место. Багровое лицо Таркина заставило Вейдера отступить, однако он был всё ещё заперт в теле Кренника; чувствовал огонь пощёчины, поморщился, когда одним резким движением Таркин перевернул Кренника на живот и раздвинул ноги в стороны — Вейдер переживал всё это, хоть и не мог больше контролировать ситуацию. Ему оставалось лишь уповать на милость гранд-моффа. — Ты когда-нибудь научишься себя сдерживать? — прошипел Таркин, расстегивая брюки. — Даже сейчас, когда ты полностью в моём распоряжении, ты не можешь переступить себя и подчиниться. — Пошёл ты, Уил, — зарычал Кренник. Таркин грубо протолкнул сразу два пальца, торопливо растягивая Кренника. Боль заставила Вейдера заморгать, отрезвила отравленное возбуждением создание, но Кренник только громче застонал: он наконец-то получил то, зачем пришёл — крепкую руку и быстрый жёсткий секс. Таркин добавил третий палец и, когда гранд-мофф счёл состояние Кренника достаточно удовлетворительным, он извлёк пальцы и обтёр смазку о ягодицы. Без слов и излишних церемоний, он вошёл в Кренника единым плавным движением. Вейдер был поражён тем собственничеством, которое окружало этих двоих; даже когда много лет назад он приносил клятву верности Тёмному пути, стоя на коленях перед Палпатином, он не чувствовал такого всепоглощающего обладания. Таркин не стал давать Креннику передышки: гранд-мофф повёл бёдрами, грубо толкаясь вперёд, заставляя и Вейдера, и Кренника задохнуться от удовольствия. Кренник беспомощно царапал руками простыни, комкал одеяло в попытках обрести равновесие, но немилосердно быстрый ритм заставлял директора постоянно терять равновесие. — Нахал, — выплюнул Таркин, с силой шлёпая Кренника по ягодицам. — Лорд Вейдер назвал тебя так, и был абсолютно прав. С каждым всхлипом Кренника боль постепенно переходила в удовольствие. Оно отличалось от прелюдии, когда Таркин делал ему минет; это чувство жгло, как супернова, как прокатывающийся взрыв, всё сильнее, каждый раз, когда член задевал простату. Вейдер не мог отвести взгляд, не мог сопротивляться, не мог покинуть тело Кренника, пока, наконец, Кренник не кончил, тихо поскуливая, пока Таркин продолжал его трахать. Лишь тогда Вейдер сумел оставить тело Кренника, не будучи в силах вынести то глубокое удовлетворение, то тепло и нежность, которые излучал Кренник; он невольно отпрянул назад, к двери, когда Таркин кончил, резким рваным движением подавшись вперёд. Вейдер вновь ощущал привычную боль тела и тяжесть костюма; помимо прочего, ему было мокро — Вейдер был настолько поглощён телом Кренника, что не заметил ни собственной эрекции, ни последующего оргазма. — Что же я наделал? — ужаснулся Вейдер, когда, наконец, смог осознать произошедшее. Крамола, — кричала Сила, —жадность, похоть, власть. Почувствовав, что Таркин вот-вот повернётся к нему, дабы удостовериться, что Вейдер доволен состоянием дел, что его преданные офицеры никогда бы и не опустились до уровня заговорщиков, Вейдер чуть не бегом выскочил из проклятой комнаты, подальше от света этого порочного места, дабы вернуться в безопасную тьму.