***
При первом взгляде на переулок Селину переполнило отвращение. После улиц, переполненных огнями и песнями, такое чувство было вполне предсказуемым. Почерневший снег на тротуарах, перемешанный с битым стеклом и окровавленными шприцами, и грязные кирпичные стены раскинулись на несколько метров, отравляя настроение и отпугивая прохожих – крайне редко стоящую здесь тишину разрежет звонкое пение бубенцов. Нецензурные надписи вперемешку с уже давно высохшей кровью – как свеча мотыльку для алкоголиков и дам легкого поведения, что обычно тянутся неровными рядами по всему переулку. Селина благодарила небо, что сейчас тротуары пустовали, давая ей возможность пройти, не прыгая по карнизам и не скрываясь в тени – она никогда не любила показываться на глаза этому сброду, хоть и понимала, что в некоторой степени относится к нему. Кайл мягко спрыгнула на асфальт. Под каблуком жалобно хрустнуло горлышко бутылки. Да, найти здесь дух Рождества, как поделить на ноль – невозможно. Единственное, что освещало этот бесконечный лабиринт пошлости и разврата – идеально ровный строй безмолвных стражей-фонарей, да яркая вывеска какого-то стрип-клуба неподалеку. Селина, потирая руки, двинулась в направлении их общей с Холли квартиры, что находилась всего в десяти минутах ходьбы. Проходя мимо мусорных баков, она заметила в грязном снегу что-то бледно-красное. Прищурилась – роза. Некогда прекрасный цветок уже несколько дней умирал на морозе, укутанный только тонкой атласной лентой. Селина сразу догадалась, кто его сюда положил – каждый год, незадолго до Рождества, Брюс Уэйн проводит этот своеобразный ритуал. Просто кладет цветок на землю и уходит – ни пафосных речей, ни объяснений случайным свидетелям, лишь какая-то тоска виднеется в голубых глазах. Возможно, на этом месте произошло что-то нехорошее, что-то, что перевернуло жизнь знаменитого плейбоя. Не просто же так он разгуливает по Готэму в ушастой маске и собирает помощников всех мастей. Интересно, а Бэтмен вообще отмечает Рождество? И если да, то как? В поле зрения бросилась белая оконная рама на втором этаже. Селина привычным движением запрыгнула на старый фанерный ящик, оттуда на карниз и дернула раму вверх. Послышался родной звук трения дерева о дерево, а на улицу хлынула волна тепла и мягкого запаха выпечки. Кайл залезла в комнату. Оказавшись внутри, она прислонилась к стене и прикрыла глаза, не сдерживая тихий стон наслаждения – по телу разлилось такое приятное ощущение, как словно она бы опустилась в горячую ванну. Постояв так минуты три, она открыла глаза и посмотрела на часы. И тут же почувствовала жгучий укол стыда – стрелки показывали час ночи. К тому же, циферблат плющом обвивали красные и зеленые ленты. Значит, Холли закончила украшать дом. А ведь они условились сделать это вместе… С этой воровской деятельностью Селина совсем забыла об огромных коробках с шарами и гирляндами. Оставила бедную девочку в одиночестве готовиться к празднику… Врагу не пожелаешь такой участи. Кому нужны все эти приготовления, если не разделять их с родными и друзьями? «А Холли хорошо поработала», - подумала Селина, оглядывая комнату. Дверные косяки резали глаза сиянием разноцветных лампочек, со светильников свисали нежные вуальки из серебристого дождика, под потолком – пучки омелы… Вот тут обладательница кошачьих ушей почувствовала неладное. Потолки слишком высокие, чтобы на них что-то можно было бы повесить. Для этого пришлось бы поставить на стол табуретку и двигать эту нехитрую конструкцию по всей квартире. Такой вариант вполне возможен, но для такой неусидчивой девчонки, как Холли, которая в свои пятнадцать обладала слишком маленьким ростом и хрупким телосложением, это слишком муторное занятие. Да и потом, когда это она занималась украшением дома в одиночку? Прежде она всегда ее дожидалась, даже если приходилось для этого сидеть без дела всю ночь, хотя в это время она могла бы неплохо заработать – в Сочельник всегда найдутся нуждающиеся в услугах дам легкого поведения. Но она никогда этого не делала. Наверное, хотела хотя бы раз в год почувствовать себя маленькой девочкой, не успевшей еще вкусить все «прелести» взрослой жизни, которая пришла к ней слишком рано. Возможно, именно поэтому они с Селиной и сблизились – обе выросли без родителей, обе рано попрощались с детством и обе нашли утешение в легких деньгах. И Селина не сомневалась, что именно в этом крылась причина ее стыда. Ей нравилось просто сидеть с юной Робинсон в тихой обстановке, нравилось смотреть позитивные рождественские фильмы и уплетать за обе щеки ее восхитительные пирожные. Словно ей возвращали счастливое детство, которого никогда не было... Нет, Холли точно не стала бы возиться с мишурой и гирляндами одна. Значит, ей кто-то помог. Но кто? Селина заглянула в соседнюю комнату, которая совмещала в себе гостиную, спальню и некоторое подобие библиотеки (несколько полок с толстыми фолиантами, к которым никто ни разу не прикоснулся). Необъятный океан света свидетельствовал о явном старании сделать это помещение красочнее остальных комнат в доме. Кое-где на полу валялись упаковки из фольги, конфетти и разодранные нитки. Возле дивана красовалась миниатюрная елка, едва достающая Кайл по груди. Кто-то, украшая ее, явно не пожалел блесток и игрушек – дерево буквально сияло и сыпало вокруг серебром. И под этим сияющим чудом спал непосредственно организатор всех событий, укутанный пледом и в окружении огромного количества кошек. Селина, усмехнувшись, потянулась было за пультом, чтобы выключить работающий телевизор, но остановилась на полпути, стоило в поле ее зрения попасться небольшому столику, который обычно стоял в другом конце комнаты. На белоснежной скатерти стояла наполовину опустошенная вазочка с печеньем и две кружки из-под какао, от которых еще поднимался пар. Кто бы ни был этот гость, он ушел относительно недавно. Выключив телевизор, Селина направилась в свою спальню, решив узнать о неизвестном позже – будить Холли ей было жалко. Хотя, конечно, ее сжигало любопытство: кто он? Сосед? Но их соседи – маньяки и убийцы, знающие толк исключительно в оружии… Друг? Но Кайл не припоминала, чтобы у Холли таковые были… Селина толкнула дверь. Шаловливые руки украшальщиков дошли и до ее спальни. Слава Богу, что за столько лет их с Холли совместного проживания накопилось не так много украшений. А то бы квартира превратилась в огромный сияющий шар. А так все отделано вполне сносно – скромно, но со вкусом. Селина, оглядывая комнату, пошла к батарее, намереваясь провести под ней всю оставшуюся ночь – тепло, которое царило в квартире, подарило ей желание жить, но к некоторым частям тела пока не вернулась чувствительность. Вдруг она заметила на кровати что-то темное. Как только она подошла ближе, ее взору открылась объемная черная коробка, перевязанная желтой лентой. Недоуменно хмыкая, Кайл освободила ее от вороха одеял, перетащив поближе к краю. Сняв крышку, взглянула на внутреннюю сторону. Ни посланий, ни пожеланий не было. Ну, конечно, какой дурак будет писать на куске картона, пусть и богато украшенного? Отбросив крышку, Селина обратила свой взор обратно на коробку и ахнула. Внутри, на красном бархате, лежал аккуратно сложенный кожаный комбинезон, чем-то напоминающий ее собственный. Не веря своим глазам, Селина взяла его в руки, ощупала со всех сторон. Комбинезон был явно зимний. Воздушный холлофайбер* был распределен тонким слоем, что и не позволит замерзнуть, и не будет стеснять движений. Весьма своеобразная вариация зимнего латекса, что тут скажешь… Толстый мягкий ремешок придавал костюму сходство с лыжным. Легкие перчатки, напоминающие черными подушечками на ладонях кошачьи лапки, украшали алмазные когти. Но особое внимание к себе привлекали манжеты и капюшон, отделанные пушистым белым мехом, настолько ярким и бросающимся в глаза, что за ним Селина не сразу заметила острые ушки из бархата угольного цвета, которые украшали капюшон. «Удивительно… Кто ж так расщедрился? - думала воровка, теребя одну из манжет. – Точно не Холли. На своей работе она бы долго не смогла бы набрать нужную сумму. Да и видно, что комбинезон шит на заказ…» Селина вновь глянула на кровать. На бархатной подушке, рядом с сапогами, скромно ютился сложенный вчетверо лист бумаги. Отложив комбинезон, Кайл осторожно взяла его, развернула. И расхохоталась. Из написанного сразу стало понятно, кто помог Холли вешать омелы, распивал с ней горячие напитки и всунул сюда такой необычный подарок. На листе каллиграфическим почерком было выведено: И чтобы до весны я не видел никакого латекса. Пневмония очень тяжело и долго лечится. Да и обмороженные пальцы позитива не прибавят.С Рождеством.
Селина продолжала смеяться. Только один человек способен разговаривать с ней в подобной манере. Вот уж от кого-кого, а от него она подобного не ожидала. Неужели переживал, и таким образом решил подарить ей немного тепла? Дурачок… Он уже сделал это. Сразу, как только ему в голову пришла подобная идея. И она уже знает, как его за это отблагодарить… Кайл еще раз пробежала глазами по тексту. «Все-таки, он умеет быть ласковым и заботливым, если этого захочет. Интересно, а он…» - она не успела довести до конца свою мысль. На глаза попался постскриптум: Твоя соседка превосходно готовит. Подумай над тем, чтобы отдать ее в какую-нибудь кулинарную академию. Селина вновь рассмеялась, не до конца понимая точную причину своего счастья. Может, это от осознания того, что теперь ей никогда не будет холодно? Или от того, что сам Бэтмен оценил поварские способности Холли?