writer-stalker

Дурманящий запах кофе проник в щели комнаты. Он глубоко пробирался сквозь потрескавшиеся доски, иногда пропадая из-за слабого ветра, что бился в помещение через дырки плинтусов. Сорт этого кофе был настолько крепким и запоминающимся, благодаря чему казалось, что любой человек мог принести частицу его запаха с собой в дом. Сладкая струя свежей выпечки и выдержанный запах книг приглушали эту доминантную нить, ( в том то и дело, что только приглушали и ничего больше ) и в комнате казалось более менее уютней. В глаза бросалась мебель, которая, черт возьми, была тоже темного цвета…черного кофе. Лишь грубоватая ткань цвета жженной умбры разбавляла строгий интерьер. А, ну и пожалуй не причудливый коврик в центре комнаты тоже имел отличие…оставаться грязным. — Бэкхен, — прозвучал спокойный мужской голос, отвлекая от пустых мыслей сидящего в кресле молодого парня. Его мутный взгляд заметно оживился, и по коже прошлась неприятная дрожь, когда его имя произнесли так, будто дали отменного леща. — Вы бы не могли открыть окно? Слишком… воняет этим сранным кофе, где ты его, черт возьми, достал, старый ублюдок… душно в вашем кабинете. Мужчина хмыкнул, но покорно встал и подошел к окну. Пока он возился, Бэкхен ловко подцепил аккуратную кружку с темной жижей и незаметно вылил ее в горшок с цветами. Пару мгновений и в комнате появился спасительный сквозняк. — Так лучше? — Благодарю, — кивнул парень. Мимолетно бросив взгляд на часы, мужчина тяжело вздохнул и повернулся всем корпусом к Бэкхену. Сухие и поджатые губы выдавали всю напряженность этого человека. Глубокие морщины пролегли на лбу, когда мужчина задумался, как правильно сформулировать свой вопрос, чтобы суметь вложить в него несколько тем сразу и получить от сидящего ответ. Но сухость и чрезмерная грубость этого человека прервали его попытки в формулировке, и поэтому, совсем скупясь на слова, он выдал лишь простую фразу: — Как давно? Мужчина был награжден легким скептическим смешком. — Как давно? Достаточно, чтобы я привык к этому, Господин Ким. Усталость внезапно накатила на обоих. Теперь комната им казалась слишком маленькой, а запах кофе становился пыткой. Крем на сладостях превращался в маслянистую массу и медленно соскальзывал на блюдце. Время шло быстро лишь фоном, но явно не в ситуации. — Тебе не надоело, Бэкхен? Эти письма, эти наблюдения за тобою, да и сама мысль о том, что ты являешься желанной клубникой на торте? А что, если ее не окажется так внезапно, как и твоей головы на плечах?! — Если я такая желанная клубничка в этом десерте, то тот, кто хотел ее, явно не будет убирать ее, потому что дальше не будет смысла затеянного. Наверное, поэтому я еще жив, не так ли? — губы изогнулись в полуулыбке, и в глазах читалось веселье. Бэкхен знал, что этим он злит мужчину, словно специально показывая ему красное полотно, на которое вот-вот бросятся. — Не становись таким же извращенным чудаком, — процедил Господин Ким и прикрыл глаза, пытаясь поймать нужную мысль и привести чувства в порядок. — Думаю, наше время вышло. Мне стоит ехать, дела дают о себе знать, — парень резко встал с места и направился к двери, но прежде чем покинуть кабинет, он произнес: — Хорошего вечера. Надеюсь, одиночество Вас не застанет.

***

Звучно втянув в себя прохладный ночной воздух, Бэкхен расстегнул две верхние пуговицы на своей рубашке. Тело упало на мягкую кровать, и пустой взгляд устремился в белый потолок. Этот день настолько вымотал его, что любой звук казался слишком раздражающим, но усталость, как собственница, не хотела отпускать из своего плена, поэтому Бэкхен старался не реагировать на это. Слишком вымотан. Глаза наливаются свинцом и под этой тяжестью закрываются. По ногам, вверх по животу и по всему телу проходится струя теплого ветерка, и мышцы приятно расслабляются. Бэкхен не боится оставлять открытыми окна своего балкона. Ему даже и незачем боятся. В какой-то степени он ощущает приятное, даже томное чувство. Оно мучительно медленно распространяется к каждой клеточки тела, делая дыхание размеренным, а усталость еще сильнее. Еще какие-то чертовы 5 минут, и он заснет, но сознание упрямо настаивает на своем. Оно ждет, возможно, жаждет других, весьма ощутимых ласк. Оно будет отвечать, покорно принимая любые действия, лишь бы было приятно. Это ненавистное чувство, быть зависимым от кого-то, возникает вновь и вновь. Бэкхен ворочается. Кожа вспыхивает неприятным зудом, вынуждая парня встать и начинать расстегивать рубашку. Подойдя к открытым дверцам, около которых струится легкая ткань занавесок, Бэкхен не сразу замечает прикрепленную записку. Внизу живота сводит приятная судорога. Подхватывая дрожащими пальцами бумагу, конверт отправляется на пол.

« Ты выглядишь так сладко, что я проголодался. Позволишь мне понаблюдать за тем, как ты ублажаешь себя? P.S . не забудь про свои прекрасные пальчики, малыш ~»