Настоящее рождество.

      Вешая ярко-красный шарик на самую верхнюю ветку елки, и стараясь не упасть со стремянки, Кирито думает, что это рождество будет самым необычным за последние несколько лет. Да что уж там, наверное, за всю его жизнь. Он проводил его с семьей, один, в компании злых мобов, но чтобы с компанией друзей?       Елку вообще можно было бы поставить сразу готовую, украшенную как угодно в интерфейсе ALO, и не надо было мучиться и просить кого-нибудь подержать стремянку, только вот в самом процессе наряжания елки был какой-то свой шарм, отдающий приятными воспоминаниями. А если наряжать елку по очереди, каждый раз добавляя какие-то свои неповторимые краски, то еще лучше, и плевать, что все совершенно несимметрично и в разнобой.       Не спеша слезать со стремянки, Кирито смотрит на комнату, увешанную мишурой и гирляндами, и не может вспомнить, было ли в этом доме когда-то так шумно и красиво. Он ведь вообще шум и суету не любит, ему бы темную комнату и тишину, или тусклый данж с опасными мобами, но иногда, в редкие дни хочется чего-то такого… Светлого.       — Ну что там, Кирито-кун? — звучит снизу, и Кирито не может сдержать улыбку, глядя, как смешно качается помпон на новогодней шапке Асуны, и как тихо и мелодично звенят ее сережки-колокольчики.       — Готово, как мне кажется. Осталось звезду поставить, и все.       Кирито легко спрыгивает, оказываясь нос к носу с Асуной, даже и не думавшей отодвинуться хотя бы ради приличия, и из комнаты доносятся возмущенные свисты и возгласы «страх потеряли» или «дождитесь, пока мы уйдем». Лиз сжимает стакан с соком и грозится вылить его на Кирито, на что сам Кирито только шире улыбается, ласково заправляя выбившуюся голубую прядь Асуне за ухо.       — Не порть имущество в моем доме, — псевдо-строго говорит Кирито, когда стакан разбивается о стенку позади него. Синон фыркает, прося не ссориться хотя бы в этот вечер, и Лиз, надув щеки, продолжает брошенное занятие — расставляет стаканы, коих теперь на целый один меньше.       — А можно я звезду поставлю? — радостно спрашивает Юи, чуть склоняя голову набок. В своей обычной форме, не как пикси, и в новогоднем платье с шапкой, она вся светится от своего первого рождества, вызывая у всех искренние улыбки и желание подарить сладости.       — Конечно, — кивает Кирито, но не понимает, почему Юи не пользуется поставленной стремянкой, или не летит на верхушку елки на крыльях, а лишь сжимает золотую звезду в ладошках и смущенно краснеет.       — Ну и идиот же ты… — ворчит наблюдающий за всем этим Кляйн, как елка замотавшийся в гирлянду. — У папки на плечах будет удобнее.       И Кирито уже сам заливается краской, прикрывая рукой рот и ругаясь в сторону на свою недогадливость. Юи смеется и тянет к нему руки; Кирито усаживает ее себе на плечи, и Юи гордо ставит на самый верх елки золотую блестящую звезду, и елка сразу становится в сто раз краше.       Кирито думает, что это рождество и правда будет каким-то особенным, оно точно пройдет без слез и желания умереть, без голоса прошлого и душащего чувства вины. Дома, среди улыбок, дорогих друзей и любимой семьи.       И это прекрасно.