Чизкейк с сёмгой

l Американо.

- И вот именно поэтому вы идёте туда и надираете там всем задницы. Всё ясно? Свою речь Чжебом заканчивает не совсем тем, с чего начинал. Сонхва честно напрягается, пытаясь вспомнить, что там было в процессе и как вообще от “есть тут одна идея” тот добрался до “я уже обо всём договорился, у вас нет выбора”, и понимает, что логическая цепочка не подлежит восстановлению. - Ясно. Но я в этом участвовать не буду. Открывает рот Кисок, пока Сонхва морщит лоб, пытаясь разобраться хоть в чём-нибудь. Судя по выражению лица Чжебома - это был плохой ответ. Очень плохой ответ. - Ты не понял. - Чжебом откидывается на спинку стула. - Я не спрашиваю, хотите ли вы туда. Вы туда идёте. - Нет. - Да. - Я не хочу. - Тебя не спрашивают. - Нет, спасибо, у меня других дел хватает. - Сонхва, а что ты об этом думаешь вообще? При упоминании своего имени Сонхва вздрагивает и обнаруживает, что Чжебом буравит его взглядом. Наверное, надо что-то ответить. Что-нибудь достаточно хорошее, чтобы от него отстали хотя бы ненадолго и появилось время обдумать поступившее предложение. - Ну, наверное, - он старается максимально подчеркнуть свою неуверенность. - Возможно, это хорошая идея. Будет шанс на выгодную пиар-компанию и адекватное пополнение в некоторых точках сети. У нас как раз не хва… - Вот он один пусть в этой херне и участвует. Кисок непреклонен. Кисок максимально уверен в том, что ему не настучат по голове, хотя Чжебом уже подбирался к той опасной стадии, когда ткни пальцем и взорвётся. Кисоку плевать на всё, и это мигает на его лбу огромной неоновой вывеской. А Сонхва сидит, прибитый к креслу, и не понимает, в чём вообще проблема. То есть существует какое-то странное кулинарное шоу, где между собой соревнуются шефы ведущих ресторанов страны. Им раздают команды из не очень опытных ребят, которых в процессе надо обучить всем премудростям высокой кулинарии или хотя бы научить отличать кориандр от шафрана. В конце победитель получает неплохой денежный приз в личное пользование и возможность опубликовать свою книгу рецептов. Много геморроя, но плюсы явно перевешивают минусы. И чего Кисок так взъелся? Видимо, Чжебом думает примерно так же. - Я сошлю тебя в самую дальнюю, убогую и неприбыльную забегаловку на год, если ты не перестанешь устраивать этот цирк. - И я опять подниму её с колен, как это было, когда я из твоей бургерной сделал ресторан с двумя звёздами. Атмосфера не просто накаляется - на лице Чжебома уже можно жарить стейки без масла, и Сонхва всерьёз начинает волноваться за происходящее. Свалить, что ли, по-тихому, пусть без него разбираются? Но нет, так просто из кабинета не выскользнуть, да и его потом по головке не погладят за такое. Остаётся только молча сидеть и ждать, пока перепалка закончится. - Короче. Либо ты идёшь туда вместе с этим. - Сонхва моргает и хочет было возмутиться, но инстинкт самосохранения велит молчать. - Либо я не знаю, что я с тобой сделаю, но тебе не понравится. - Не пойду. Чжебом грохает ладонью по столу. Довести начальство до такого состояния - это ещё надо было постараться, но Кисок умудряется достичь невиданных успехов. - На сегодня всё, но завтра мы к этому вернёмся. И я очень рекомендую тебе передумать. Уже в коридоре Кисок быстро кивает вместо прощания и сливается в никуда, оставляя Сонхву осознавать произошедшее и думать, что тут вообще случилось и как теперь быть. Лично ему эта идея казалась не такой уж дурацкой. Действительно качественный пиар для их сети на нужную целевую аудиторию, возможность подобрать какого-нибудь талантливого шефа для их сети, новый опыт, в конце-концов, - всё же просто отлично! Плюс, Сонхва всегда любил подобные соревнования и был не против поучаствовать. Пусть даже и один. До этого дня они с Кисоком никогда не пересекались. Если быть честным, то Сонхва даже не знал, в каком именно ресторане он работает. Теперь же получилось сложить два и два и выяснить, что Кисок и был тем легендарным шефом, который из кафе-пустышек делал преуспевающие рестораны. Неплохой компаньон, если так подумать. Правда, какой-то слегка мудацкий. Сонхва вытаскивает из кармана телефон и задумчиво смотрит на время. До обратного автобуса в Инчон остаётся ещё целая прорва времени, которое совершенно нечем занять. Он рассчитывал, что переговоры с начальством затянутся надолго, и потому взял билет на довольно поздний вечер, а тут, благодаря истерике Кисока, всё разрулилось буквально за полчаса. Наверное, можно было бы попробовать уехать раньше: хотя он и сказал не ждать себя сегодня, работа в ресторане найдётся всегда. Можно даже немного прогуляться по Сеулу и по дороге зайти куда-нибудь за кофе. Мысли не успевают уложиться в какой-то более-менее связный план, когда в другом конце коридора появляется Кисок. Очень серьёзный, сердитый и недовольный Кисок, который на крейсерской скорости летит к кабинету Чжебома, потрясая своим телефоном. - Ты! - Сонхва вздрагивает и чувствует, как на его предплечье сжимается ладонь. - Пошли! Свободные руки у Кисока кончаются, поэтому дверь к Чжебому он открывает с ноги. Судя по лицу Чжебома, подобные концерты тут происходят уже не в первый раз, потому что удивления он так и не выказывает. - Мы участвуем. Сонхва медленно моргает. Где-то что-то пошло не так и немного его напрягало. Общая картина происходящего так и не складывается в его голове во что-то внятное. - Быстро же ты поменял своё мнение. - Чжебом отворачивается к монитору. - Пожалуйста прекрати так врываться, мне только недавно починили дверь. - Почему ты не сказал, что там участвуют эти? “Эти” выделены такой интонацией, что у Сонхвы по лопаткам проходится стайка мурашек. За таким “эти” стоит целая история. И Сонхва бы не отказался её узнать. Очень внимательно, с долей нездоровой иронии Чжебом смотрит на Кисока и вздыхает. В данный момент Сонхва особенно ярко чувствует себя лишним на этом празднике жизни, и желание по-тихому сбежать снова всплывает на подсознательном уровне. Но шансов на подобное практически нет - клешня Кисока держит так надёжно, что как бы синяков не осталось, да и момент не самый подходящий. - Там много кто участвует, - наконец отвечает Чжебом. - Ты понял, о ком я, - кривится Кисок. - Если ты об Illionaire, то да, они заявлены одной из команд. Оставшиеся - это… - Да вертел я их. Почему ты не сказал, что они наши соперники? Сказать, что Сонхва “что-то слышал” про Illionaire, было бы в корне неверно - про этих ребят он знает куда больше, чем хотелось бы. Они возникли не так давно и сразу взлетели в топы всех ресторанных критиков и обзоров, благодаря не самой стандартной кухне. В отличие от своих конкурентов, придерживающихся принципов классической высокой кухни, Illionaire действуют более современно и предлагают своим гостям плоды так называемой кулинарной физики или же молекулярной кухни. Пару раз Сонхва пересекался с ними на фуршетах - не особо общался, конечно, но обсудил, кажется, с Чжункёном методы тепловой обработки овощей для гарниров. Они казались Сонхве неплохими ребятами, пусть и являлись конкурентами. И чего Кисок так на них взъелся? - Короче. - Чжебом ещё раз окидывает взглядом своих подчинённых. - Участвуете? - Да! - гаркает Кисок. Сонхва чувствует на себе два тяжёлых взгляда.. - Что? - Ты согласен? “А есть выбор?” - проносится у него в голове и тут же исчезает в небытие. Он мог бы отказаться, но тут начинает происходить что-то труднопостижимое, да и идея всё ещё кажется ему достойной. - Наверное. - Не “наверное”, - передразнивает Кисок, - а “да, я согласен”. Сонхва кивает и пытается незаметно вытащить свою руку из слабеющей хватки, но так и не преуспевает в этом. Ладонь уже начинает неметь. - Да, конечно, я согласен. Когда начинаем? - Я созвонюсь с вами обоими чуть позже и сообщу даты съемок. Всем спасибо, все свободны. Когда Кисок снова испаряется в неизвестном направлении, а рука, наконец, перестаёт тревожно ныть, Сонхва серьезно задумывается. Куда он вообще вляпался? - Проснись и готовь, мой друг! Излишне бодрый голос Чжебома с трудом продирается сквозь мысли о спокойном утреннем сне и отвоевывает себе место в разделе “что-то случилось”. Пока он тарабанит что-то маловажное, Сонхва пытается разлепить глаза и прийти в себя хотя бы настолько, чтобы понимать, что ему там вообще лопочет директор из телефонной трубки. Получается так себе, мягко говоря. - Через два часа жду тебя в офисе для съемок. - Съемок чего? - интересуется Сонхва, одной рукой натягивая свитер. - Снимаем промовидео от нашей команды для рекламы шоу. Так что будь свеж, бодр и прекрасен. Требование Чжебома как-то сложно стыкуется с временем суток, потому что даже при всем желании в восемь утра максимум, на который способен Сонхва, сводится к тому, чтобы не заснуть стоя. Он даже на работу в такую рань не встаёт, предпочитая оставлять часть дел на своих су-шефов. - Я постараюсь. - Только попробуй опоздать. Обычно Сонхва может собраться минут за десять, максимум, пятнадцать, в этот же раз у него уходит добрых полтора часа, из которых почти треть он проводит перед зеркалом, проверяя, насколько аккуратно уложены волосы и не блестит ли лоб под светом ламп. Выглядеть на троечку во время съемок очень не хочется. Особенно выглядеть на троечку на фоне Кисока. Одежду тоже приходится подбирать с особой тщательностью, и лишнее время уходит еще и на то, чтобы засунуть отбракованные варианты обратно в шкаф в том же идеальном порядке. Прошлым вечером после заселения в отель Сонхва угрохал кучу времени на то, чтобы всё грамотно разложить, и теперь не хочет пускать собственные труды насмарку. - Признаться, я думал, что ты вообще не приедешь, - сообщает Чжебом, протянув руку для приветствия. - Пять минут! - возмущается Сонхва. - Я опоздал всего на пять минут из-за лифта! - На кухне пять минут могут стоить целого ужина. Доносится откуда-то сбоку, и, скосив взгляд, Сонхва обнаруживает развалившегося в кресле Кисока. Ну разумеется. - Ладно, не важно. У нас как раз осталось немного времени, и я хотел бы немного с вами поговорить. Отодвинув в сторону папки с бумагами, Чжебом усаживается прямо на край стола, закинув ногу на ногу. Внимательно посмотрев сначала на Кисока, у которого на лице сплошной пофигизм, скользит взглядом по слегка взволнованному Сонхве и тяжело вздыхает. - Я знаю, что главной причиной для участия у вас является наличие в этом шоу команды ресторанов “Illionaire”. Сонхва вопросительно приподнимает бровь. Он-то согласен участвовать и просто так, ему нравится сама идея, это Кисока понесло только из-за этих ребят. Но ладно: если Чжебом так считает, то пусть так и будет. Ему, в принципе, всё равно. - Как знаю и то, что в прошлом у тебя - да, Кисок, я сейчас говорю только про тебя - были конфликты с одним из её представителей. Мне всё равно, что у вас там вообще произошло и почему ты готов переплыть океан, лишь бы доказать, что ты круче, но я хотел бы попросить вас не выносить эти распри на шоу. - То есть ты хочешь сказать, что мне даже нельзя будет показать этому козлу… - Кисок, - Чжебом снова вздыхает. - Именно об этом я и говорю. Пожалуйста, оставь все свои претензии при себе. В наших же интересах поддерживать со всеми нейтральные отношения. Соревноваться будут ваши подопечные. Хочешь кому-то что-то доказывать - пожалуйста. Но только своими успехами на всех этапах. А не какой-нибудь склокой на камеры. - Ты меня за какого-то нестабильного подростка что ли держишь? - Я держу тебя за одного из лучших своих шефов и крайне надеюсь на то, что ты сможешь привести команду к победе. Сонхва снова чувствует себя лишним. То есть вот Чжебом вызывает их на разговор, а вот оказывается, что этот разговор фактически предназначается только Кисоку и вообще всем наплевать на то, что тут есть кто-то ещё. - Извиняюсь, что вмешиваюсь в ваш диалог… - Чжебом и Кисок синхронно поворачиваются к нему. - Но когда станет известна общая схема шоу? - А, ну да. Я же ничего не рассказал о формате. Но сейчас на это уже нет времени. Как-нибудь попозже. Время от времени Сонхва всерьез задаётся вопросом, как Чжебому вообще удалось стать генеральным директором сети преуспевающих ресторанов с таким вот отношением. Сейчас как раз-таки нужно было обо всём рассказать в подробностях, чтобы они были готовы к интервью перед съемками или каким-нибудь неожиданным ситуациям вроде знакомства с будущими подопечными. А тут как хотите, так и разбирайтесь, только с Illionaire не ругайтесь, пожалуйста. До места съемок они идут в полнейшей тишине, только Чжебом напевает под нос один из последних попсовых хитов и периодически оборачивается, чтобы проверить, не потерялись ли Сонхва и Кисок где-нибудь в коридорах. - Пока мы идём, - Сонхва чуть ускоряется, чтобы догнать Чжебома, - можно хотя бы немного о том, что нас ждёт? - Да ничего особенного. Постоите красиво, сделаете пару взмахов морковкой или цукини, улыбнётесь в камеру и всё. - Никаких интервью? - Да вроде нет. - Пожимает плечами Чжебом. - По крайней мере, мне ничего такого не говорили. Сейчас чисто превью для рекламы. Сонхва кивает. Что-то ему подсказывает, что всё это пройдёт не так легко, как планировалось. - Ещё раз! Сейчас, богом прошу, с нормальным выражением лица и не таким видом, будто ты хочешь этим ножом зарезать кого-то! Идёт уже третий час их мучений, и Сонхва не уверен в том, что ему хватит сил выдержать ещё хотя бы минут десять в свете софитов и при постоянных криках. Чжебом вообще сливается чуть ли не в самом начале всей этой вакханалии, и теперь некому пожаловаться на происходящее, в сумме, и Кисока, в частности. Все опасения Сонхвы касательно съемок оказываются небеспочвенными: с самого начала Кисок делает всё вразрез с указаниями режиссёра и операторов. В какие-то моменты начинает казаться, что он специально старается максимально усложнить процесс. Он напрочь игнорирует все команды, а те, которые всё же слушает, выполняет с точностью до наоборот. Всё время отвлекается на свой телефон и на каждую реплику режиссёра отпускает какие-нибудь едкие комментарии. Как это вообще выдерживает съёмочная группа, Сонхва не понимает - по его градации людей Кисок из “нормально” медленно, но уверенно скатывается в сторону “мудак”. - Ладно, хватит - перерыв, - наконец не выдерживает кто-то из команды. - После него займёмся вторым. С выражением абсолютной безучастности к происходящему на лице Кисок шествует через весь павильон и садится в кресло залипать в телефон, даже не извинившись за свои ошибки. Что это было, остаётся для Сонхвы загадкой. - Вы готовы? - Режиссёр наклоняется над ним едва ли не в следующий момент после объявления о перерыве. - Надеюсь, что это не займёт столько же времени. - Я постараюсь. До этого момента Сонхва в подобных роликах не снимался ни разу: рекламу их ресторанов продвигали немного другими методами, а для всего остального существовал Чжебом, ходивший и по развлекательным шоу, и по прочим странным мероприятиям. Их звали разве что на большие банкеты или презентации. Кисок бросает на него безразличный взгляд и бурчит что-то неразборчивое, даже не оторвавшись от телефона. Не больно-то и хотелось. То ли от Сонхвы действительно толку больше, то ли Кисок и правда вообще не пытался, но второй этап съёмок проходит в разы быстрее и без каких-либо проволочек. Сделайте вот так, посмотрите сюда, повернитесь этим боком, моргайте и не моргайте, улыбнитесь - всё, спасибо, свободны. - Если честно, то проще одного этого смонтировать. - Сонхве даже прислушиваться к разговору режиссёра с одним из операторов не нужно. - Пусть все считают, что второго и нет. Мы с ним ещё так… - Бла-бла-бла… Съемочная группа смолкает, стоит Кисоку впервые за день открыть рот. Сонхва подозревает, что съемочной группе просто оплатили целый день и потому им, в принципе, всё равно, сколько времени провести в студии, в которую наскоро переоборудовали один из офисов, но ему самому торчать здесь совершенно не хочется. Тем более, что его часть уже отсняли. - Нам нужно снять вас вдвоём. - Режиссёр тоже не в восторге от этой идеи, и это у него на лбу написано. - Давайте сделаем это быстро. Находиться рядом с Кисоком почему-то жутко неприятно. У него очень странная аура и дурацкие реплики в адрес съёмочной группы, которая уже порядком подзадолбалась переснимать одни и те же простые дубли только потому, что Кисок не желает выполнять команды. Сонхва морально готовится к тому, что сейчас придётся делать добрую сотню дублей, но стоит им вдвоём оказаться в кадре, как Кисок резко перестаёт вести себя как последний козёл. Слушает режиссёра, делает, что просят. Подобные метаморфозы окончательно сбивают Сонхву с толку. - Чего рот раскрыл? - Кисок подталкивает его в бок, когда один из комментариев режиссёра остаётся без внимания. - Всё нормально. Они знакомы, по факту, второй день, и чем дальше, тем меньше Сонхва понимает, как с этим парнем вообще нужно общаться и что у него в голове творится. Одна эта ситуация с Illionaire чего стоит. - Вы можете быть свободны. - Это Сонхве. - А вот вам придётся остаться, пока мы не отснимем материал. Это уже Кисоку. Он только пожимает плечами и натягивает на лицо привычное “да мне пофиг” выражение. С одной стороны, Сонхве было бы неплохо узнать, что стоит за этими чудесными превращениями. С другой, у него уже голова раскалывается от всего этого. Он вежливо прощается и закрывает за собой дверь, по возможности, беззвучно. Ролик, который ему по имейлу присылает Чжебом через пару дней, выглядит на удивление солидно и профессионально. Кисок хорошо смотрится в кадре и совсем не похож на того козла, каким прикидывался. Сонхва только головой качает.

ll Ризотто с крабом.

С самого начала первого же съёмочного дня Сонхва понимает, что не стоило соглашаться на Чжебомовы “потом расскажу”, “я тебе скину, только напомни” и “да там всё просто, ну как обычно, короче”. Нужно было вцепиться ему в рукав и волочиться следом до тех пор, пока тот бы не выдохся и не рассказал хоть что-нибудь. Потому что Сонхва чувствует себя полным идиотом. Ему выдают распечатку сценария, в котором он понимает процентов восемьдесят пять слов, но общая суть информации ускользает от него быстрее убегающего молока. Сонхва терпеть не может это чувство неуверенности и ощущает, как нервно начинает подёргиваться бровь, когда натыкается взглядом на Кисока. Тот выглядит спокойным, как статуя китайского императора, и разве что не зевает от скуки. И это значит, что либо Чжебом успел ему что-то рассказать, либо Кисоку снова на всё глубоко пофиг. Оба варианта не нравятся Сонхве категорически, и он почти решается пойти к напарнику и устроить ему разборку, когда их зовут на площадку. Первое, что выясняет Сонхва о формате шоу, - команд будет четыре. Их по очереди представляют и показывают ролики на экранах. Помимо них самих и команды Illionaire участвует команда от мега-магната YG, который кроме ресторанов владеет сетью гипермаркетов, линией одежды и чем только не. Имена шефов кажутся Сонхве знакомыми, но ничего конкретного не говорят, тем не менее соперник более чем серьёзный. Четвёртая команда даже не представители одной компании, просто шеф одного из старейших ресторанов Сеула и какой-то сверх-талантливый новичок. Глядя на них, Сонхва радуется, что кому-то в команде ещё более неловко, чем им с Кисоком. И от души сочувствует парню в очках, которого явно подавляет авторитет напарника. Illionaire появляются под громкие крики публики, которая явно души в них не чает, и перекошенное лицо Кисока. Они одеты как-то умопомрачительно дорого и со вкусом. И, несмотря на то, что его собственные шмотки тоже могут похвастаться принадлежностью к недешёвым брендам, Сонхве становится неуютно в их присутствии. - Ублюдки пафосные, - бормочет Кисок вполголоса, не переставая улыбаться на камеру. От того, какой взгляд бросает в их сторону Донгаб, у Сонхвы по спине пробегают мурашки. Он стопроцентно не мог слышать Кисока, фоновая музыка и голос ведущего надёжно всё заглушили, но повернулся в их сторону с таким лицом, как будто видел всё насквозь. Сонхва с трудом давит в себе желание виновато улыбнуться, но к тому моменту, когда полностью справляется с собой и собственной мимикой, Донгаб уже не смотрит на них. Следующей новостью относительно системы шоу для Сонхвы становятся команды участников. Об этой части он, возможно, слышал, но благополучно забыл на нервной почве. То, что им придётся кого-то учить, как-то из разговоров с Чжебомом отложилось, а вот то, что у них будет постоянная команда, в которой им нужно будет разглядеть потенциальный талант и довести его до финала и победы, - уже как-то не очень. В принципе, можно было бы догадаться. Шоу телевизионное для одного из ведущих каналов, и смотреть, как готовят опытные шеф-повара, обычной публике уже не так интересно. Разбираются в этом немногие, и для таких экспертов есть специальные каналы и видео-блоги в интернете. Простым людям куда больше нравится смотреть, как учатся готовить новички, более приближенные к ним самим. Ну и элемент шоу на выживание добавляет остроты. Процесс отбора команд почти случайный: потенциальные участники выбирают команду, к которой хотели бы присоединиться, а те уже решают, кого взять к себе. Полностью полагаясь на Кисока, который внезапно проявляет интерес к происходящему и чуть ли не знаком с некоторыми из участников, Сонхва позволяет себе немного отключиться. Он не понимает, как, просто глядя на человека, можно понять, будет ли из него толк на кухне. В итоге им достаются симпатичный мальчишка, едва ли совершеннолетний и смотрящий на Кисока влюблённым собачьим взглядом, забавный парень постарше с круглым лицом и целой копной дред, высокий чувак, похожий одновременно на компьютерного задрота, баскетболиста и подиумную модель, и молодой мужчина небольшого роста, выглядящий как добрый американский дядюшка. Они что-то рассказывают о себе, и Сонхва старательно слушает, но, моргнув через полчаса, обнаруживает, что не помнит толком ничего. В его голове полной кашей кипят какие-то факты без привязки к участникам. Он даже имён их толком запомнить не может - спасибо, что на куртки цепляют большие бейджи. Какая-то индивидуальность появится только тогда, когда он сможет попробовать хоть кусочек блюд, приготовленных ими. Кисок, видимо, устроен как-то совершенно иначе. Он приобнимает Сонхву за плечи и шепчет: - Отличная команда. С этими парнями у нас есть шанс на победу. И в его голосе слышится что-то странно похожее на азарт. - Начинаешь втягиваться в игру? - не выдерживает и спрашивает Сонхва. - Не люблю проигрывать, - хмыкает Кисок. Задание первого этапа - классическое европейское меню. Все четыре команды готовят одинаковый набор блюд под присмотром своих шефов, а целая когорта известных гурманов и кулинарных критиков расставляют оценки. Блюда стандартные для ресторанов высокого класса, не слишком сложные, но, ворвавшись с улицы, их не приготовить. Шефам запрещено прикасаться к ингредиентам, можно только следить за подопечными и давать им указания. Теоретически, план звучит неплохо. Но, кажется, сценаристы шоу никогда не предполагали, что однажды к ним придёт кто-нибудь типа Кисока. Даже Сонхва, который уже сталкивался с волшебными превращениями этого парня, тихо охреневает от очередной версии. Это не тот мудила, что вылезал в кабинете Чжебома или на съёмках промо, это настоящий демон из глубин ада! - Ты что, кретин? - орёт он на задрота-баскетболиста, которого зовут Бёнюн. - Ты вообще цукини когда-нибудь в руках держал? А нож? Странно, что ты вообще взялся за ручку, а не за лезвие! Его нужно почистить, а не наточить, как карандаш! - Если ты думаешь, что из этого риса можно приготовить ризотто, то я понимаю, почему на твоих плечах тыква вместо головы! - достаётся мелкому Чжевону. - Только тыквой можно сварить такое. Ты хоть раз в жизни пробовал обойтись без рисоварки? Переделать всё и сейчас же! - Ты же из Америки? - спрашивает Кисок дредастого Кевина. - Так какого хрена ты не можешь поджарить обычный стейк? Обычный, американский, мать его, стейк! Зачем ты пришёл сюда вообще, если не способен на такую малость? - А воду для супа ты зачерпнул в канаве? - Последний на очереди Дэвид. - Нет? Так какого лешего он мутный, словно помои? Я бы не подал его даже своей слепой бабуле! Их несчастная команда краснеет, бледнеет и теряет весь свой лоск. Даже Сонхва, на которого Кисок вообще не смотрит, ловит себя на желании прижать уши и исчезнуть с горизонта. Он даёт себе мысленного леща и идёт по пятам за Кисоком, терпеливо и подробно объясняя, что и как нужно сделать, чтобы соответствовать высоким стандартам этого шоу. Ребята не такие уж безрукие, как может показаться. Конечно, им есть чему учиться и советы опытных шефов точно не лишние. Но можно же делать это нормально, а не разнося их в клочья? Больше всего Сонхве стыдно за то, что ни из одной больше кухни не слышно таких воплей. Там, видимо, подобрались нормальные люди. И только у них Кисок. - Сделай огонь чуть поменьше. - Сонхва наклоняется к паникующему Кевину. - Иначе всё сгорит. - Спасибо. После ведра грязи от Кисока более спокойного Сонхву, который действительно старается помочь, конкурсанты воспринимают чуть ли не как божественного посланника небес. Его слушают, его советы не остаются без внимания и за ними обращаются ещё. - Как лучше нарезать? На вопрос Бёнюна очень хочется ответить что-нибудь жесткое, потому что, парень, серьёзно, ты не знаешь даже такой базовой вещи? Но Сонхва сдерживается и на пальцах объясняет, насколько тонко нарезать морковку, чтобы она не успела развалиться на части во время готовки. - Попробуй, пожалуйста. Это уже Дэвид, прибежавший с другой стороны кухни, пока Кисок объяснял, в каком месте он видел результаты их готовки. - Ещё немного соли. - Сонхва думает, что из этих ребят определённо что-то получится, если не окунать их в мусорное ведро головой каждый раз, когда они ошибаются. Потом подходит Чжевон и осторожно, словно боится, что на него опять наорут, спрашивает, нормально ли всё-таки выглядит ризотто, которое он переделывает уже в третий раз. Сонхва придирчиво оглядывает тарелку с блюдом и говорит, что, в принципе, неплохо, но мог бы и лучше. Чуть побольше краба бы добавил например. Хотя сервировка на хорошем уровне. Где-то в другой половине кухни Кисок орёт на съёжившегося Кевина с противнем, вынутым из духовки. Издалека Сонхва видит, что стейки бы ещё подержать несколько минут, чтобы дошли, но Кисок завершает свою тираду и стряхивает их в мусорку, отправляя Кевина готовить всё с нуля. - Заканчиваем готовить! Выставляйте блюда! Время, отведённое на готовку, пролетает как один миг, хотя Сонхве кажется, что прошла целая вечность. Странно, что ребята вообще успели что-то сделать с таким-то отношением Кисока. - Если мы просрём, я выкину их всех из окна. - Кисок придирчиво осматривает каждого из их конкурсантов, чуть ли не испепеляя их взглядом. - Мы должны победить. - На этом этапе нельзя проиграть, - резко отвечает Сонхва. Ему начинает казаться, что, даже если бы у них в подчинении были не простые повара, а титулованные шефы из ресторанов с мировым именем, Кисок бы всё равно нашёл, к чему придраться. Сейчас вообще нужно думать о том, кого из ребят отсеять, а кого оставить: по правилам шоу, одного им придётся убрать. Кого именно, Сонхва пока не знает. Они все умные и отлично справились под таким-то давлением, но у каждого были недочёты в работе. У кого-то более заметные, у кого-то менее - однако, всё равно не настолько страшные, какими их видит Кисок. - Шефы, пожалуйста, выберите одного участника, который покинет шоу. Выкидывать кого-то сейчас, на самом первом этапе, вообще жутко неправильно. Они не успели посмотреть на то, как ребята готовят и с чем справляются лучше всего, - может кто-то хорош в приготовлении не того блюда, на которое его определили, или успешнее обращается с другими ингредиентами. Да и времени, чтобы понаблюдать за ними было не так уж много. Сонхва чуть ли не разрывался, пытаясь помочь каждому и посмотреть, как у них что вообще получается. - Твои идеи? - спрашивает Кисок, когда им дают несколько минут определиться с кандидатом на вылет. Сонхва пожимает плечами. Он не хочет никого выгонять и думать над этим тоже не особо хочет. - У меня есть один вариант, и я выберу его, если ты не особо против. Мне понравился этот парень, но сноровки ему недостаёт. Остальные более смекалистые. - И кто же это? - Дэвид. За отведённый им на кухне час Сонхва почти не успел посмотреть, как работает Дэвид и что он делает, но то, что парень действительно слегка тормозит, он успел заметить. Хотя суп у него получился вполне сносный и он быстро понял, что нужно делать, чтобы не вызвать очередную волну гнева Кисока. - Нам действительно нужно кого-то выбирать? - Таков формат шоу. Во время объявления участников на вылет Кисок всё же называет имя Дэвида. Тот обречённо улыбается в камеру, мол, не вышло, и уходит в сторону гримёрок. Съёмки приостанавливают на полчаса, чтобы поправить всем макияж, убраться на кухнях и откорректировать сценарий под оставшихся участников. - То есть мы проходим дальше? - Чжевон, кажется, не верит собственному счастью и тому, что в ближайшее время на него никто не будет орать. - Вроде того. У тебя, кстати, получился отличный ризотто. Сонхва пытается взглядом найти в толпе участников и съёмочной команды Кисока, но тот как сквозь землю провалился. - Спасибо! Это одно из моих любимых блюд. Вообще люблю ризотто с омаром, но с крабом тоже неплохо получается. Это любимое блюдо моей мамы, кстати. - Жаль, что твоя мама не смогла его попробовать в этот раз. Чжевон пожимает плечами. У него на лице написано, что ему всё равно, кто ест то, что он приготовил, главное, что дальше прошёл. - Все живы? Словно из-под земли рядом вырастает изрядно повеселевший Кисок. От того демона, который ещё совсем недавно разносил в пух и прах всё, что попадалось под руку, не осталось совершенно ничего, и у Сонхвы случается лёгкий когнитивный диссонанс. Вот Кисок стоит и болтает с их командой, веселится, рассказывает какие-то шутки и истории из мира высокой кухни, подбадривает и объясняет, как лучше приготовить то или иное блюдо. А вот в голове стоит картинка, как он орёт на бедного Бёнюна, потому что тот выложил овощи в неправильном порядке. Да как так вообще. Обычно такое называют двуличием, но Кисок не двуличный, он вообще какой-то за гранью добра и зла по всем меркам. И что самое странное, участники его воспринимают абсолютно нормально, даже несмотря на то, что он был готов им кастрюли на головы надевать, чтобы не косячили. Таких людей Сонхва не очень любит. Он вообще склонен к стабильности и какому-то заранее определённому шаблону. Веди себя по одному сценарию, и всё будет хорошо. А тут ерунда какая-то. До конца перерыва остаётся минут десять, не больше, и Сонхва решает прогуляться до гримёрки, чтобы поговорить с Дэвидом. Обменяться с ним контактами, мало ли когда ему понадобится хороший повар для ресторана. - А я думал, что про меня уже и забыли. Дэвид сидит на диване и что-то строчит в телефоне. Он немного грустный, но явно не слишком для человека, который и на шоу-то не успел особо засветиться. - Хотел обменяться с тобой контактами, - с лёгкой опаской говорит Сонхва. - Ты классный парень, может в будущем ещё пересечёмся. Прости, что Кисок такой мудила. Я тоже от него не в восторге. - Да нормально всё. Я где-то читал про такую штуку, - спокойно отвечает Дэвид. - Это что-то вроде проверки на стрессоустойчивость. Если ты её пережил, то тебе уже ничего не страшно. Я вот в этот раз немного не справился - со всеми бывает. - Если я позову тебя когда-нибудь поработать на меня, согласишься? - Боюсь, не выйдет. Такого ответа Сонхва не ожидает. Он оказывается в лёгком ступоре, потому что странно слышать отказ на предложение поработать с одним из известнейших шефов Кореи. - У вас же с Кисоком разные рестораны? - продолжает Дэвид. - Я не смогу одновременно и с ним и с тобой работать. - Что? - Он позвал к нему. Пока что су-шефом. Весь остаток съёмок Сонхва находится в абсолютной прострации. Он слабо понимает, что от него хотят и что вообще происходит вокруг, и едет в отель на полном автомате, едва не пропустив свою станцию. В таком же странном состоянии ужинает, попросив передать благодарность повару, поднимается к себе в номер и, не раздеваясь, падает на кровать. Очень странный день. Слишком странный. Хорошо, что закончился довольно быстро и не принёс с собой никаких катастрофических событий. Здорово, что Дэвид, несмотря на то, что ушёл с шоу в первом же этапе, всё же сможет себя показать. Странно, что Кисок при всей его адской натуре дал ему шанс. Причём ещё какой шанс! Сонхва бы никогда так не поступил: все повара в его ресторане проходят достаточно строгий отбор, прежде чем получают возможность стать хотя бы помощниками. А тут сразу су-шеф. Странно всё это. И Кисок странный. Меньше, правда, раздражать не стал.

lll Гаспачо.

Этот день плохой. Очень плохой. Отвратительный от самой первой до нынешней минуты съемок. Просто кошмарный и катастрофический, как ни посмотри. По крайней мере, так считает Сонхва, который сейчас с ужасом взирает на творящийся на кухне ад. Он не может сконцентрироваться и понять, справляются ли ребята или нет: крики Кисока сбивают с мысли, и приходится телепортироваться в горячую точку, чтобы за его критикой не последовал очередной полёт еды в мусорку. Пару раз он уже не успевал и появлялся, только когда грустные ребята начинали всю готовку заново. Самое неприятное в происходящем заключается в том, что Сонхва прекрасно понимает, почему Кисок снова ведёт себя как явившийся из бездны Сатана: сегодня им в противники досталась команда Illionaire, и нужно во что бы то ни стало получить более высокие оценки, чем они. И ладно бы Сонхва - ему вообще глубоко по барабану, с кем они соревнуются, главное, чтобы ребята получали удовольствие и опыт, - но нет, Чон Кисоку нужно превратить это всё в битву не на жизнь, а на смерть, чтобы все убедились, какой он классный и какие все остальные нехорошие клешнерукие неудачники. - Что опять не так? - спрашивает Сонхва у Чжевона, на сверхзвуковой скорости нарезающего сельдерей. - Бульон слегка мутный. - Это бульон из лобстера. - Сонхва смотрит очень внимательно, никак не догоняя, разыгрывают его или говорят всерьёз. - Он должен быть чуть мутноватым. Чжевон пожимает плечами и, схватив доску, бежит куда-то в другой угол кухни. - Что это за хрень? Ты что, ни разу лобстера не чистил? Ты же всё мясо перемолол в труху! Кретин! Найти Кисока проще простого - иди на крик и рано или поздно достигнешь места назначения. В этот раз достаётся Бёнюну, который по неосторожности слишком сильно надавил ножом на панцирь лобстера, пока вскрывал его. - Если ты и дальше будешь так издеваться над ингредиентами, ты ни черта не оставишь для еды! Сонхва даже не успевает ничего сделать, всё просто отправляется в мусорку. Вместе с их шансами на победу, кажется. - Я что, настолько хреновый? - уныло спрашивает Бёнюн. После взбучки от Кисока он стоит, опустив взгляд в пол, и не понимает, куда ему бросаться и за что хвататься, если он хочет успеть всё сделать вовремя. Сонхве его по-человечески жаль и очень хочется помочь, но нужно как-то ограничиться только дельными советами. Хоть чем-то. - Всё нормально. Просто надави не так сильно. И нож поставь чуть выше. У тебя всё получится. Не переборщи со специями. И осторожно, когда будешь молоть панцири для соуса. - Спасибо, шеф. В какой-то момент Сонхва просто перестаёт успевать подчищать за Кисоком все хвосты, потому что стоит ему пойти на очередной круг советов и успокоений, как Кисок оказывается там же и снова поливает кого-нибудь из ребят с ног до головы. Иногда, конечно, по делу, но в девяносто девяти случаях из ста поводы просто смехотворны. К тому же от его постоянных криков и общей духоты на кухне начинает болеть голова. - Сонхва, подойди сюда. Сначала на своё имя Сонхва не реагирует. Просто не понимает, кто его вообще позвал: съёмочная группа старается их почти не трогать, а участники обращаются только “шеф”. И лишь спустя полминуты, когда у Кисока уже кончаются все попытки привлечь его внимание, до Сонхвы доходит. - Что случилось? - Попробуй. Сонхва наклоняется над тарелкой и зачерпывает ложкой немного супа. Белый, как мука, с трудом скрывающий ужас, Кевин маячит рядом, ожидая вердикта от шефа, и очень старается молчать. - Чуть посолить и вполне неплохо. Абсолютно честно отвечает Сонхва. Гаспачо, по его мнению, получился примерно на четыре из пяти, вкус не полностью раскрыт, но для новичка высокой кухни уровень хороший. - Больше ничего не замечаешь? Под пристальным взглядом Кисока у Сонхвы случается приступ паранойи. Ничего же не забыл? Вкус неплохой, рецептура соблюдена, острота в меру, в остальном Кевин тоже вроде не накосячил. Что вообще не так? - Пожалуйста, - стонет Кисок, - скажи мне, что ты понимаешь суть проблемы. - Не вижу никакой проблемы. Кевин смотрит на них по очереди и чуть ли не трясётся от ужаса в ожидании вердикта. Почти на сто процентов Сонхва уверен, что всё хорошо и Кисок просто придирается, но какое-то внутреннее подозрение всё равно остаётся и грызёт. Что-то действительно не так. Только вот понять, что именно, Сонхва не может. Слишком болит голова и слишком сильно он устал быть хорошим шефом на этой кухне. - Хорошо. - кивает Кисок. - Вообще, этот суп отличный. - Спасибо, шеф! - с заметным облегчением выдыхает Кевин, расслабляясь на глазах. - Серьёзно, даже я бы подал его своим гостям. - Спасибо, шеф. Кисок ненадолго замолкает. Медленно закрывает глаза, делает глубокий вдох. Очень внимательно Сонхва смотрит на него, понимая, что сейчас случится буря. - Есть только одно небольшое “но”. “Да говори ты уже!” - хочется выпалить Сонхве. Его порядком достало то, как Кисок маринует Кевина, не давая ему нормального ответа, и то ли хвалит, то ли сейчас втопчет в землю по самую макушку. - Где. Чёртов. Лобстер. Глаза Кевина резко становятся больше в размере, а Сонхва чувствует, как стремительно седеет. Лобстер. Вот что не давало ему покоя, вот в чём была загвоздка. Отличный гаспачо, прекрасный, очень вкусный. Только суп должен быть из лобстера. На сегодня заданием и главным ингредиентом их команды был именно лобстер, и готовить надо было, в первую очередь, из него. Кевин, конечно, молодец, но совершает непростительную ошибку, и что-то подсказывает Сонхве, что сегодня они попрощаются именно с ним. - Твоей задачей было приготовить грёбаный суп из грёбаного лобстера! - В Кисока снова вселяется демон. - И что я вижу? Сраный гаспачо из сраных томатов! Можешь себе его в задницу запихнуть! И ладно бы ты, но, мать твою, Сонхва, как можно быть таким кретином вообще? Ты вообще следишь за тем, что тут происходит? Под его тираду Кевин сливается куда-то в сторону уже готовых лобстеров и предпочитает исчезнуть из поля зрения Кисока. - Прости, ты мне? Сонхва был готов терпеть этот цирк очень долго. Он уже подобрал определённую методику аутотренинга, которая позволяла ему держать всю злость на Кисока где-то глубоко внутри, и надеялся, что просто забудет этот съёмочный день так же, как забыл предыдущий. Но нет. Чёрта с два всё будет так просто, когда твоим компаньоном является дьявол во плоти. - Явно не шваброголовому, - усмехается Кисок. - Ты грёбаный шеф или куда вообще? Гаспачо. Сраный гаспачо вместо грёбаного супа из лобстера. Глаза разуй, мы сюда не в игрушки пришли играть. - А теперь послушай сюда. Больше всего Сонхва не любит, когда его воспринимают как мальчика для битья. В своё время он натерпелся с этим в школе, потом его очень долго шпыняли в ресторанах, где он начинал работать, подкалывая из-за внешности. Хватит с него. Он годами шёл к тому, чтобы стать одним из лучших шефов страны, и стал им. Позволять кому-то вытирать о себя ноги будет слишком. - Ты достал меня. - Сонхва делает шаг вперёд, хватая Кисока за ворот рубашки. - Меня достали твои крики и придирки. В конец задрало твоё отношение к людям, которые должны обеспечить победу над твоими ненаглядными Illionaire. Я готов засунуть твою башку в кастрюлю и медленно варить до готовности, только бы ты заткнулся. И именно из-за твоих чёртовых воплей я не могу нормально сосредоточиться на съёмках, поэтому, будь так любезен, закрой свой рот и помоги ребятам выдрать победу, если она тебе настолько нужна. Уходит он очень быстро, чтобы не дать Кисоку оклематься и начать орать вслед. Говорит режиссеру что-то про то, что плохо себя чувствует, и ищет выход на улицу, чтобы продышаться. Сейчас очень надо. Он возвращается буквально через несколько минут, почти не успев остудить свой гнев, и попадает на перерыв. На кухнях разброд и шатание: их команда сидит кружком и молчит, Кисок опять чёрт знает где, а съёмочная группа в очередной раз перекраивает сценарий. - Вы в порядке? Сонхва прекрасно понимает, что нет, не в порядке, но и не спросить не может. - Если вы меня сегодня выгоните - я не обижусь, - не поднимая головы, отвечает Кевин. - Я заслужил. - Мы подумаем. “Я подумаю”, - мысленно добавляет Сонхва к своей фразе, потому что Кисок явно уже определился с претендентом на вылет, и отговорить его будет очень сложно. К их счастью, возникают какие-то сложности с продолжением съёмок, и ту часть, где шефы должны выбрать человека, покидающего команду, снимать будут только вечером. Пара часов на то, чтобы прийти в себя, у них всех есть. Кисока всё ещё где-то носит и лучше бы и дальше продолжало. Сонхва уже представляет, как будет отстреливаться один, и даже придумывает несколько достаточно внятных причин, почему его компаньон куда-то пропал. По-хорошему, нужно поговорить с Чжебомом, рассказать ему, что вообще происходит на съёмках и в каком гробу Сонхва это всё видел. Может быть даже придумать что-то, чтобы немного остудить пыл Кисока. Вот уж у кого, а у Чжебома это должно получиться. Начальство он или кто, в конце-концов. - А мы тебя ждали. Вызванивать Чжебома не приходится - вот он сидит в их гримёрке, закинув ногу на ногу и попивая кофе из Старбакса, как будто торчит тут уже давно. Глаз у Сонхвы нервно дёргается, стоит ему заметить сидящего на диване спокойного Кисока. - Твой кофе на столе. - Чжебом кивает в сторону. - Мы тут обсуждаем ваши успехи на шоу. Сонхва вытягивает свободный стул и садится как можно дальше от Кисока, чтобы не задеть его всё ещё плещущими волнами злости. Мало ли, почувствует и снова взбеленится. А вот кофе сейчас действительно не будет лишним. - Вернёмся к тому, о чём я говорил. - От того Кисока-демона с кухни снова не осталось ничего, перед ними сидит самый обычный молодой мужчина со спокойным голосом и таким же спокойным лицом. Глядя на него, ни за что не поверишь, что не так давно он грозился залить кому-то в задницу суп. - Мы обязательно победим. Парни неплохо справились, я пробовал то, что они приготовили, - уровень дохрена высокий, даже неожиданно для них. Всё испоганил только сраный гаспачо. Молчать во время его монолога очень сложно, так и хочется ляпнуть что-нибудь в защиту Кевина, мол, со всеми бывает. Тут имя собственное забудешь, когда на тебя орут так, что уши закладывает. - Чжебом, скажи мне вот что. - Улыбка у Кисока становится какой-то мерзкой. - Как этот оказался шефом одного из твоих ресторанов, если он не в состоянии удержать в голове одно простое условие о том, что блюдо должно быть из лобстера? Сонхва отставляет стакан с кофе в сторону. Всё. Хватит с него. - Чжебом, скажи мне, как такой козёл, как этот, оказался шефом одного из твоих ресторанов, если он может объяснить своим подчинённым всё только матом? - Ой, неужели кто-то, наконец, вытащил язык из задницы? Прищурив глаза, спрашивает Кисок. Он не злится, не сердится. Просто снова в нём просыпается та кухонная сволочь, которую Сонхва с радостью бы похоронил под толщей бетона, но раз уж начал, придётся продолжать. - Я буду вести себя так, как хочу, если это помогает процессу, - говорит Кисок. - Это нихера не помогает процессу, если ты не заметил. Они тебя боятся. Они боятся что-либо делать. - Значит они нам нахрен не нужны. - А как же твои любимые Illionaire, которых мы должны обойти? - И мы обойдём их, потому что эти придурки даже не достойны… - Так! - Наступает очередь Чжебома вступить в разговор. - Вы оба, слушайте сюда. Очень спокойно - в отличие от Кисока, который похож на ощетинившегося ежа с гранатой, - их шеф рассказывает, чего он от них хочет. Крайне вежливо и доступными словами объясняет, что лишние конфликты тут никому не нужны, и если им так хочется поскандалить, то пожалуйста, но только вне камер. К удовольствию Сонхвы, он всё же просит Кисока быть чуть поспокойнее, потому что участники и так находятся в стрессовом состоянии, а тут ещё и такой подарок ада на их головы. - Это ненадолго. Вы уже прошли полтора этапа, осталось только два с половиной. Не так уж и сложно. - Я не могу работать, когда вокруг постоянно орут. - Какие мы нежные, - ухмыляется Кисок. Сонхва сминает в руке стакан, который едва успел взять со стола, и его содержимое льётся прямо на пол. Он сдерживал себя слишком долго и уже не в состоянии терпеть кривляния этого кретина. Спасибо на том, что кофе, стекающий по пальцам, уже остыл. - Ты меня достал. - Сонхва встаёт, швыряя мокрый картон куда-то в сторону, и говорит так спокойно, как только может: - Я старался быть с тобой хорошим, очень старался. Но ты грёбаный придурок, с которым невозможно работать, потому что тебе насрать на результат, тебя волнует только то, обойдёшь ли ты грёбаных Illionaire. Ты не ценишь свою команду и просто иди к чёрту с таким отношением к работе. С меня хватит. Не повышать голос - почти невыполнимая задача, и всё-таки Сонхва с ней как-то справляется. Выдаёт всё на одном дыхании и встаёт, чтобы уйти, когда снова слышит за спиной голос Кисока. - А я думал, что ты и дальше будешь притворяться мамочкой-неженкой. Вместо прощания Сонхва хлопает дверью так, что за стенкой что-то падает. Он очень надеется, что это тупая башка Кисока попрощалась с шеей и покатилась по полу. Если бы прогулки по улице его действительно успокаивали, всё было бы значительно проще. Но нет шанса попробовать, у него получается только мерять шагами студию из угла в угол, периодически натыкаясь на разговаривающих конкурсантов или шефов других команд. Вот у кого всё хорошо. Работают себе спокойно, учат ребят, объясняют им что-то, а не доводят до нервного срыва претензиями о том, что стейк на минуту не додержан в духовке. - Мне кажется, после такого я смогу работать в любых условиях. - Сонхва замирает рядом с перегородкой между кухнями. - Уже ничего не страшно. Это разговаривают ребята из его команды. Подслушивать, конечно, нехорошо, но сейчас это кажется просто необходимым. - Нам достался, наверное, самый лютый шеф из всех. - Но он столько клёвых штук ещё показывает. В жизни бы не подумал, что морковку можно так нарезать обычным ножом. Голос у Бёнюна восторженный, словно его захвалили всем судейским составом сразу. Впрочем, Чжевон от него не отстаёт. Кисок у них обоих вызывает какой-то подозрительный восторг, и это немного коробит Сонхву, который думал, что его компаньона они убить готовы. - Я так зафейлился с этим гаспачо. Жесть просто. Да ещё и лобстеров не поставил вариться. А он вытащил откуда-то готовых. Просто офигеть. - А мне объяснил, как правильно готовить соус, который я вообще не понимал, как делать. И очень легко оказалось. - Хорошо, что Сонхва ещё есть. - Ага. - Он тоже классный. Как мамочка. И не орёт. - Но Кисок круче. - Определённо. Слышать такое от команды, о которой стараешься заботиться по максимуму, немного обидно, но прямо сейчас Сонхве не до каких-то там обид. Ему хочется разнести пару сервизов с размаху об пол, чтобы хоть как-то выместить всю накопившуюся злость. И рожу Кисока вообще не видеть - тоже очень желательно - Вот ты где. - Из-за спины появляется Чжебом. - На пару слов, если не сложно. - Прямо сейчас? - У вас съёмки скоро уже продолжатся, а тебе бы ещё желательно успокоиться, так что давай в темпе вальса. Разговоры с Чжебомом, независимо от темы и обстановки, всегда получаются очень спокойными, разве что иногда сложновато воспринимать информацию, как, например, в тот самый первый раз, когда он рассказывал о шоу. Сонхва делает глубокий вдох и медленный выдох, пытаясь привести себя в относительно нормально состояние. Сейчас его будут кормить просьбами о том, что ругаться не надо, надо жить мирно и любить друг друга. - Я понимаю, почему тебе не нравится Кисок. Мне он тоже не сразу зашёл. Первое время я хотел его вышвырнуть нахрен, думая, что сильно ошибся с выбором, когда нанимал. Но он нормальный. - Серьёзно? - Абсолютно. Этот разговор, в отличие от многих предыдущих, заходит в тупик почти сразу. Сонхва не понимает, как вообще можно считать Кисока нормальным при таком отношении к людям и работе. Не понимает и не принимает. Сам он сторонник спокойной и размеренной атмосферы на кухне. А то, что творит этот ненормальный, идёт вразрез со всеми его представлениями о работе. - Ты видишь в нём только плохое. Что он орёт и выкидывает еду. Но он и помогает. И если бы он был реально плохим человеком, у него в ресторанах текучка была бы катастрофической, однако люди оттуда уходят в несколько раз реже, чем из остальных ресторанов сети, и то стараются поддерживать с ним контакт в дальнейшем. - И что? - Не воспринимай его как сгусток ненависти. Присмотрись. Найди к нему подход. Он очень классный парень, и я уверен, что вы с ним подружитесь, если ты сможешь абстрагироваться от того, какой он на кухне. - Я вынужден… Начинает Сонхва и замолкает. На самом деле, если так посмотреть и очень внимательно подумать, после того, как Кисок разносит кого-то в пух и прах, у человека случается ступор, а потом он с утроенной скоростью бежит что-то делать. И силы сразу откуда-то берутся, и идеи. К тому же этот подслушанный диалог команды… Хреновый шеф никогда бы не стал помогать своим подопечным, если бы у него была возможность быть только наблюдателем, а этот, надо же, реально пытается что-то сделать. Плюс, появляются ещё какие-то мелочи: в голове всплывает, как утром перед началом съёмок Кисок прошёлся по кухне и переставил на другие места все кастрюли и подставки с ножами, разложил доски, перетащил часть ингредиентов куда-то. Только сейчас Сонхва осознаёт, что этим Кисок оказал ребятам огромную услугу, грамотно расположив все необходимые для работы вещи, чтобы никто не носился по кухне в панике. Но всё это не отменяет факта, что он думает только о том, как доказать Illionaire, что они пыль под его ботинками. - Ты чего завис? - обеспокоенно спрашивает Чжебом. - Всё нормально. - Не забывай, что этот парень принёс мне почти все мишленовские звёзды, которые есть у наших ресторанов. А это о многом говорит. Просто дай ему ещё один шанс. Хуже уже не станет. Сонхва кивает. Хорошо. Он даст Кисоку ровно один последний шанс. - Долго же ты. В прихожей у Кисока слишком мало места даже для одного человека, и создаётся впечатление, что эту квартиру он снимает как перевалочный пункт, потому что в такой тесноте жить просто невозможно. Справа от входа горой навалена обувь, рядом валяются какие-то куртки, хотя сбоку на стене есть вешалка, и вообще всё выглядит, как после какой-нибудь очень массовой гулянки. - Заходи. Только не наступи… Окончание фразы получается скомканным, потому что Кисок разворачивается и уходит куда-то в сторону, кажется, кухни. Сонхва слышит что-то похожее на “корица”, оглядываясь по сторонам. Может быть в таком бардаке и специи на полу валяются, чёрт его знает. Но пол, что странно, чистый. Показалось, наверное. - Чай? Кофе? Пиво? Держа в руках банку пива, Кисок снова появляется в прихожей и жестом предлагает пройти в комнату. Стараясь не споткнуться об обувь, Сонхва идёт за ним и в десятый раз за последние полчаса задаёт себе вопрос, нахрена он вообще сюда пришёл. По-хорошему, для того чтобы нормально поговорить с Кисоком. Без сценариев, дэдлайнов, их подопечных, Чжебома и прочих сторонних факторов, которые ужасно отвлекали. Попробовать дать этому… попробовать дать ему ещё один шанс. Может он и правда не настолько плохой, каким пытается казаться. - Я закончу готовить и вернусь. Познакомьтесь пока. Сонхва очень внимательно обдумывает последнюю фразу. Оглядывается. Знакомиться в гостиной можно разве что с горой одежды у окна, сушилкой, телевизором или полноразмерной статуэткой игуаны. Больше ничего и никого в комнате нет. Может, снова послышалось? Почему вот на шоу Кисок говорил вполне внятно, а дома все его фразы скрадывались и приглушались к концу, из-за чего Сонхва не сразу понимал, что от него вообще хотят. С кухни доносятся звуки готовки и тихая музыка, которой Кисок время от времени пытается подпевать. В этой атмосфере Сонхва с каждой секундой чувствует себя всё более неуютно. Его просто бросили на произвол судьбы, и желание попытаться наладить контакт с Кисоком начинает затухать. Краем глаза Сонхва замечает какое-то шевеление на спинке дивана. В комнате полумрак из-за задёрнутых штор и осознать происходящее получается не сразу, но когда до него всё же доходит, Сонхва в один момент оказывается на полу, пытаясь отползти куда подальше. То, что он до этого момента считал статуэткой, оказывается живым. Сидит, моргает, открывает рот, демонстрируя короткий язык, и медленно продвигается по спинке дивана в сторону почти мёртвого от ужаса Сонхвы. - Кисок! Это, кажется, первый раз, когда Сонхва называет его по имени. И первый раз, когда он оказывается в чужой квартире в компании такого странного домашнего животного. Это же домашнее животное? Кисок же в курсе, что это живёт вместе с ним? Нельзя исключить возможность, что оно появилось тут само собой на фоне бардака, как плесень или грибы. - Что-то случилось? В руках у Кисока тарелка с чем-то вкусно пахнущим, а на лице выражение крайней обеспокоенности. Вместо ответа Сонхва молча тычет пальцем в сторону игуаны. - О, так вы всё-таки познакомились. Теперь становится понятно, про кого говорил Кисок. То есть он всё же в курсе, что в его квартире обитает живая, блин, игуана и сейчас таращится на нового гостя, медленно к нему продвигаясь. - Это Корица. И то есть Сонхве не послышалось, когда в прихожей его просили не наступить на корицу. Только вот никто не предупреждал, что Корица окажется не приправой, а полуметровой ящерицей, или кто она там вообще. - Не волнуйся, она не кусается, но пальцами в неё лучше лишний раз не тыкать. Почему ты на полу, кстати? - Запнулся и упал. Более идиотского ответа найти невозможно, но думать, когда на тебя с дивана таращится рептилия (и всё-таки, что она такое?!) как-то не получается. Не то чтобы Сонхва боялся игуан, он просто с ними вообще не пересекался до этого момента, а потому чувствовал себя немного неуютно в чужой квартире и рядом с этим существом. - А, ну ладно. Будешь есть здесь или на кухне? - Пожалуй, не здесь. Кухня у Кисока под стать остальной квартире: вокруг какой-то хлам, посуда, мусор, почему-то в углу кусок дерева с толстыми ветками - и поверх всего этого умопомрачительный запах еды. - Так всё-таки, что пить будешь? Из-за работы Сонхва привык питаться правильно и красиво. Даже дома после тяжелого дня он всё равно устраивал себе чуть ли не ресторанный ужин с обязательной сервировкой и подбором правильного сорта вина. Любой приём пищи, кроме быстрых перекусов по дороге, соответствовал высоким стандартам ресторанов их сети и мог бы посоперничать с тем, что Сонхва подаёт на работе. Кисок, видимо, придерживается других правил. Он забирается на стул с ногами, двигает тарелку поближе к себе и начинает есть, не обращая внимания на Сонхву и его попытки ответить на поставленный вопрос. Паста с прошутто оказывается действительно вкусной, хотя, чего ещё можно ожидать от одного из ведущих шефов страны. - Вкусно? - Очень. Самое странное, что за всё то время, которое Сонхва провёл в этой квартире, ему ещё ни секунды не хотелось убить Кисока. Даже наорать на него не хотелось. И вообще испытывать какие-то негативные эмоции не получалось. Не считая, конечно, испуга при знакомстве с Корицей. - Смотри, ты ей понравился. Кисок тычет вилкой куда-то под стол и, наклонившись, Сонхва обнаруживает, что на его ступне лежит голова Корицы. В первую секунду ему хочется выдернуть ногу и сбежать куда-нибудь в дальний угол, но игуана не кажется такой уж противной. - Обычно она не приходит посмотреть на моих гостей. - Кисок наклоняется и гладит игуану по гребню. “Какая, блин, чудесная картина”, - проносится в голове у Сонхвы, пока он старается доесть пасту, не таращась при этом под стол в ожидании какой-либо пакости от Корицы. Вдруг она цапнет его за палец или что она там вообще может сделать. - Если ты и в третий раз проигнорируешь мой вопрос про напитки - я обижусь. - Кофе, пожалуйста. Сонхве кажется, что на этой кухне обязательно должна быть кофеварка. У него самого есть. Выписанная по одному серьёзному каталогу из самой Италии и проверенная временем. А ещё почти два десятка разных сортов кофе с ароматами и без на любой жизненный случай. - Корицу добавлять? Сонхва внимательно смотрит на игуану. Игуана отвечает заинтересованным взглядом, и только тогда до него доходит, что на этот раз речь не о домашнем животном, а о приправе. - Нет, спасибо. Кофеварки у Кисока нет, зато есть побитая жизнью турка, при взгляде на которую Сонхва почему-то думает о песке и сливках. - Что ты так смотришь? - Кисок наливает в турку воду из фильтра и ставит её на плиту. - Никогда не видел, как варят настоящий кофе? - Нет, просто давно не видел, чтобы так делали. - Предпочитаю всё готовить самостоятельно. Так действительно вкуснее получается. Кофе, приготовленный Кисоком, в меру сладкий, в меру прожаренный и слегка отдаёт ванилью, хотя Сонхва уверен, что её туда не клали. Видимо сорт такой. Вытащив из холодильника бутылку вина, Кисок жестом предлагает пройти в гостиную, оставляя после себя на кухне полный бардак. Самому себе Сонхва никогда бы не позволил бросить грязную посуду после готовки - убрал бы её хотя бы в посудомоечную машину, но тут ею и не пахнет. Неужели всё руками моет? Корица деловито топает за ними, стуча когтями по ламинату, и Сонхва окончательно привыкает к её присутствию в этой квартире. - Так зачем ты хотел встретиться? Вина себе Кисок наливает полный бокал - явно не наслаждаться ароматом - и это тоже немного коробит Сонхву, привыкшего к утончённому употреблению подобного алкоголя. Как же раскрыться вкусу, если ты глушишь все запахи и не обращаешь на это внимания? Но Кисоку, кажется, всё равно. Он просто пьёт просто вино, а не какой-то сверхъестественный напиток богов. - Ты позвал в гости - я согласился. Это называется вежливостью. - Сонхва хочет ещё добавить, что Кисок вряд ли слышал о таком понятии, но реплика и так получилась достаточно грубой. Он вздыхает и пытается собраться с мыслями. - Я думаю, что нам нужно поговорить. - Да? Ну давай попробуем. О чём ты хочешь? Ответ немного сбивает с толку. Сонхва привык к определённому поведению Кисока на кухне и перестроиться просто так не получается. Нелегко понять, что у него вообще на уме и как на это реагировать. Пока что всё относительно нормально и совсем не вяжется с тем наглым, пофигистичным вариантом из кабинета Чжебома или с тем адским демоном со съёмок шоу. Сонхва отпивает немного кофе, снова отметив приятное послевкусие, и глубоко вдыхает. Он всю ночь думал о том, что нужно сказать. Как выразить всю накопившуюся агрессию и злость без их открытого проявления, чтобы Кисок понял, в чём проблема. Много думал и в итоге так ни к чему не пришёл. - О наших съёмках. - И что? - Ты серьёзно не понимаешь? Кофе заканчивается, и Кисок выставляет на журнальный столик второй бокал, подлив в него вина. Пить сегодня Сонхва не собирался, но после хорошего ужина не хочется отказываться. - Меня всё устраивает. А ты что думаешь? - Надо же, - фыркает Сонхва, - тебе хочется услышать моё мнение! - Пожалуйста, - Кисок осторожно сжимает ладонь на его запястье, - в моём доме обойдёмся без ссор. Если тебе что-то не нравится - скажи об этом, я подумаю и постараюсь исправить. Сначала Сонхве кажется, что он ослышался. Даже переспросить хочет, не ошибается ли он, потому что Кисок такого сказать точно не мог. Исправить? Без ссор? Что-то странное творится в Датском королевстве и это что-то очень напрягает Сонхву. Чисто теоретически, всё правильно: они взрослые люди и все проблемы можно решить спокойными разговорами, без ссор и оскорблений. - Давай начнём с того, что меня категорически не устраивает твой подход к работе. Кисок ничего не отвечает. Молча пьёт вино, покачивая бокал в руке, закидывает ногу на ногу и смотрит куда-то поверх его головы. Тишина начинает раздражать. Сонхва собирается снова что-то сказать, продолжить и развить свою мысль, когда Кисок наконец что-то отвечает. - Я понимаю, - он делает долгую паузу. - Мне говорили, что со мной достаточно сложно работать первое время. И я могу предположить, что ты привык к немного другим порядкам на кухне. Но, как ты уже мог заметить, моя работа приносит определённые плоды. - Допустим. Сонхве хочется ещё спросить про Дэвида, потому что какого чёрта. И про то, что в итоге стало с Кевином, которого всё-таки выгнали с шоу. Тот же трясущийся Чжевон, объективно, куда более слабый повар. И отдельно про набивших уже оскомину Illionaire, которым они, кстати, в итоге всё-таки проиграли. Он уже почти открывает рот, когда Кисок начинает говорить. - Я попробую объяснить, - роняет он, и это снова выбивает из колеи. Кажется, что в словаре такого как Кисок вообще не может быть слова “попробую”. Но он действительно пробует, и Сонхва, кажется, реально открывает рот и не может его закрыть. Кисок рассуждает достаточно здраво и последовательно, и это стоит того, чтобы заслушаться. Он говорит о том, что они, в первую очередь, участвуют в развлекательном шоу, а в таковых лучшая приправа к блюдам - адреналин. У них просто нет времени разжёвывать своей команде всё полностью, приходится действовать другими методами. В стрессовой ситуации они прыгают выше головы и готовят действительно хорошо, пусть и не с первого раза. К тому же метод “хороший-плохой полицейский” работает всегда, и советы, которые даёт Сонхва, весьма недурны. Сперва Сонхва хочет возмутиться этому снисходительному определению, а потом осознаёт. Кисок умудряется слышать, что он там говорит участникам? И более того, считает его слова достойными внимания? Серьёзно? Кисок тем временем продолжает говорить всё более странные вещи. Оказывается, он считает их команду сильнейшей и именно из-за сочетания их качеств и талантов. Оказывается, он вообще признаёт в Сонхве крутого шефа и рассчитывает, что это поможет им победить. Они, конечно, слили Illionaire (в этот момент в глазах Кисока загорается привычное адское пламя), но только из-за проклятого гаспачо и сомнительного судейства. Объясняет, что исключил Дэвида потому, что ему вообще нечего делать на шоу. Он отлично готовит, но недостаточно быстро для такого формата. Пусть лучше будет готовить под крылом самого Кисока. В этом месте он самодовольно улыбается, не зная, что для Сонхвы это не новость. Кевин попался под горячую руку, конечно. Но он прогрессирует медленнее Чжевона, который своей смазливой мордашкой, кстати, приносит им дополнительное внимание от женской части зрителей. К тому же у Кевина есть работа в отличном месте - Кисок Сонхву обязательно туда как-нибудь сводит. Самую же большую ставку он делает на Бёнюна. Этот парень - настоящий самородок и ещё перевернёт вверх дном всю высокую кухню Сеула. И вот ему как раз работа в жёстких условиях подходит идеально, он выкладывается на сто пятьдесят процентов, и Кисок будет не Кисоком, если не доведёт эту цифру до двухсот. В какой-то момент Сонхва понимает, что ничего не понимает, и продолжает молча пить вино, поглаживая Корицу, оказавшуюся на диване. Кисок тоже постепенно сдвигается ближе, и теперь между ними остаётся только небольшое пространство, занятое игуаной. - Я надеюсь, что теперь ты не будешь так реагировать на всё происходящее. - Как “так”? - Ты словно в дикобраза превращаешься, когда я оказываюсь рядом. Это, знаешь ли, немного обижает. Сонхва тупо таращится на Кисока. Это вот что сейчас что такое было? То есть, как назвать его не дотягивающим до уровня шефа - это не должно обижать, а нормальная реакция на отвратительное поведение вдруг становится причиной для обиды? - Это всё из-за твоего поведения. Кисок замолкает. Перекатывает бокал в руке, раздумывая над чем-то, и осторожно пересаживает Корицу, вместе с лежащей на ней рукой Сонхвы, себе на колено. - Просто считай его одним из прописанных в сценарии моментов. Пауза длится и длится, и Сонхва ищет и даже находит в себе какие-то аргументы для возражения. Но умом понимает, что сейчас он ведёт себя глупо. Поэтому слово, которое он в итоге произносит: - Попробую. Если они хотят победить, то нужно работать в паре. Тем более, что сейчас в их подчинении осталось всего два человека и присматривать за ними будет куда проще. Правда и взрываться Кисок, скорее всего, будет чаще, но к этому и правда можно как-нибудь привыкнуть. - Когда-нибудь пробовал белый гаспачо? - внезапно спрашивает Кисок. Разомлевший от вина Сонхва не сразу замечает, что его рука лежит теперь не на игуане, а на ноге Кисока, но на это вдруг становится неожиданно плевать. После плотного ужина и алкоголя клонит в сон, и такие мелочи не кажутся слишком принципиальными. - Нет. Только видел его в меню. - Не хочешь зайти как-нибудь попробовать? Я давно его не готовил. Сонхва неопределённо пожимает плечами. Почему бы и нет. Заодно узнает рецепт, если блюдо того стоит. - Пожалуйста, скажи мне, что ты не перебил всю посуду у него дома и не сварил его игуану. Не успевает за спиной закрыться дверь квартиры Кисока, как звонит крайне взволнованный Чжебом. Он даже не здоровается - сразу выдаёт эту фразу и замолкает в ожидании какой-нибудь реакции. - Да нет, всё нормально. И ты знаешь про игуану? - Я тебя умоляю. - Судя по голосу, Чжебом заметно расслабляется. - Я помогал ему её выбирать и придумывать имя. Кстати, это изначально должен был быть Кориандр, но нам подсунули девчонку, и теперь она… - Корица, - заканчивает за него Сонхва, спускаясь по лестнице. - Ага. Пожалуйста, скажи мне, что вы помирились и теперь не будете отгрызать друг другу головы во время съёмок. - Да мы и раньше… - Я тебя умоляю, - повторяется Чжебом. - Так всё хорошо? Сонхва задумывается секунд на десять. Наверное, хорошо. То есть ему конечно стало понятнее, почему Кисок ведёт себя как мудак, но реагировать иначе на подобное его поведение будет сложно. Хотя можно, конечно, действительно попробовать абстрагироваться. Сейчас, когда стало ясно, что Кисок не такой уж козёл, просто старается проверить их ребят на стойкость, всё это воспринимается куда проще. - Да. Ты, кстати, пробовал белый гаспачо? - Собираешься изменить у себя меню? - Нет, просто. - Конечно пробовал. Кисок, кстати, готовит его просто шикарно! Ну ещё бы тут обошлось без него. Серьёзно, чем дальше, тем больше Сонхве кажется, что в жизни Чжебома Кисок занимает какой-то очень особенный угол и туда лучше без защитного костюма не соваться. Ему самому до такого ещё очень далеко, несмотря на то, что с директором у него вполне хорошие дружеские отношения. Но не до той степени, когда просишь помочь в выборе домашнего питомца. - Ладно, мне пора. Пообещай, что не сбежишь со съёмок. - Обещаю. - Вот и славненько. Сонхва выходит на улицу и засовывает руки в карманы куртки, размышляя, чем дальше заняться. Правая ладонь нащупывает что-то твёрдое и, вытащив находку наружу, Сонхва осознаёт, что это маленькое печенье-звёздочка. Видно, что пеклось вручную, украшено заботливо и вообще выглядит просто отлично. Когда только Кисок успел его подсунуть? Что-то подсказывает Сонхве, что это только начало. Чего именно, он пока понять не может, но приближение чего-то странного ощущает.

IV Свиные стейки по-ирландски с соусом из виски и гарниром из овощей на гриле.

- Итак, поздравляю вас обоих с тем, что дошли до этого этапа и не отравили никого из судей. Перед началом съёмок командам дают немного времени, чтобы обсудить те блюда, которые участники будут готовить в этом туре. На самом деле всё это должно было решиться сильно раньше, но сценаристы посчитали, что накал страстей будет недостаточно силён, если все смогут подготовиться заранее. - Нас двое, вас двое, - продолжает Кисок. - Я надеюсь, что вы выбрали по одному блюду от каждого из нас и решили, как именно их готовить. Напоминаю, что отступать от оригинальной рецептуры нельзя. Уже есть какие-то идеи? Первым вперёд выходит Бёнюн. - Я выбрал ваши свиные стейки по-ирландски с соусом из виски. - Гарнир? - Овощи на гриле. - Неплохо. А ты что? Чжевон долго мнётся, бросает на Кисока испуганные взгляды и не решается говорить. Сонхва очень надеется, что он выбрал что-то из его блюд, потому что, в противном случае, Кисок сдохнет метаться между этими двумя и точно сорвёт голос. А он сам будет бесполезен. - Ну… - Говори уже. - Оно не очень сложное. Об это обычно спотыкались все начинающие повара. Почему-то они считали, что чем сложнее блюдо, тем больший интерес оно вызовет у человека, который его попробует. Сонхва в первые годы карьеры тоже поддавался этому заблуждению и только после нескольких лет начал уделять внимание сочетанию определённых ингредиентов, а не их количеству и разнообразию. - В нашей работе вопрос не обязательно в сложности. - Морщится Кисок. - Ты должен продемонстрировать вкус и сервировку - от этого всё зависит. Ты можешь даже печенье испечь, но это печенье должно возносить на седьмое небо и выглядеть так, будто его выблевал единорог. - Крем-карамель с чили, саке и анисом. - Это кажется твоё, да? Сонхва кивает. Этот рецепт он нашёл, когда ездил в Японию по очередному поручению Чжебома. Готовить, действительно, не очень сложно и достаточно быстро, если правильно распределить этапы, но очень многое зависит от правильной граммовки. Буквально на каплю больше саке и десерт окажется безвозвратно испорчен. То же самое с чили. Он и сам иногда перебарщивал или недокладывал, и получалось, конечно, оригинально, но не так вкусно, как могло бы. - Тогда разделимся, ладно? С видимым облегчением Чжевон выдыхает. Он, кажется, действительно рад тому, что выбрал рецепт Сонхвы и теперь не будет контактировать с Кисоком хотя бы сегодня. А вот на лице у Бёнюна решимость и ничего кроме. Вот пусть с Кисоком и развлекаются. Паниковать Чжевон начинает уже в самом начале. Сначала берёт неправильную сковородку, потом включает слишком сильный огонь, просыпает чили мимо и, кажется, окончательно сдаётся. - Всё нормально. Не торопись. У тебя достаточно времени. Из другого конца кухни слышны вопли Кисока про криво нарезанное мясо и чьи-то кучерявые руки. Памятуя об их недавнем разговоре, Сонхва просто абстрагируется: ему не до этого сейчас - со своим бы разобраться, а у Бёнюна был выбор, вот пусть теперь справляется, как может. Сонхва подсказывает Чжевону, что и как делать, даёт рекомендации по количеству ингредиентов и отходит в сторону, чтобы не мешаться. Парень, в принципе, толковый, и у него должно получиться, если он перестанет нервничать. - Как успехи? За спиной неожиданно появляется Кисок, и Сонхва вздрагивает, когда чувствует на своём плече чужую ладонь. - Нормально. Твои как? - Старается. Правда налажает с соусом, чую, но это позже посмотрим. Находиться на кухне рядом с Кисоком, который не орёт, не переворачивает тарелки и вообще просто спокойно стоит, очень странно. Словно что-то идёт не так. - Ты ведь понимаешь, что кого-то из них придётся сегодня отправить домой? Этот момент как-то вылетел из головы у Сонхвы. А ведь и правда. После сегодняшнего этапа должен остаться только один финалист, который и будет доказывать, что из его шефов получились самые достойные учителя. И ведь это ещё выбрать надо. - Кого? Спрашивает Сонхва, хотя прекрасно знает ответ на этот вопрос. На мороз выгонят Чжевона. Тут без вариантов. Не то чтобы он был бестолковым или бесталанным, просто Бёнюн обходит его по всем статьям, начиная от скорости и заканчивая предпочтениями в меню. Так просто получается, хоть ты тресни. Да и Кисок был прав, когда делал на него самую большую ставку, - в парне действительно что-то есть. Он словно с полуслова схватывает, в отличие от Чжевона, которому надо всё на пальцах несколько раз объяснить, прежде чем дойдёт. - Смотри, как старается. Кисок показывает на Бёнюна, что-то напряжённо мешающего в кастрюле. На лице сплошная решимость и ничего, кроме неё. Сонхва переводит взгляд на Чжевона и очень хочет приложить ладонь ко лбу: его подопечный уныло таращится на кипящую карамель с выражением абсолютной безысходности. Как вообще можно было сжечь карамель. - Ладно, не важно. - Что? - Не обращай внимания - мысли вслух. Кухня наполняется ароматами, разговорами и беготнёй. Периодически к Кисоку подлетает Бёнюн, чтобы что-то спросить, но не успевает шеф даже рта раскрыть, как он уносится, на ходу обсуждая рецептуру с самим собой. Сонхва смотрит на Чжевона, который окончательно перестаёт справляться со своим десертом, и уныло вздыхает. Кажется, сегодня они снова проиграют. Вот Кисок взбесится-то. Время, отведённое на готовку, пролетает со скоростью пули, и вот блюда уже пора сервировать. Чжевон в панике носится по кухне, пока Бёнюн демонстрирует Кисоку уже выложенные стейки с гарниром. - В любом случае, было круто с вами поработать, - говорит Чжевон, пока идёт съёмка судей. - Спасибо, что дали шанс. - Тебя ещё не выгнали, что за пессимизм? - Да всё нормально, не нужно меня утешать. Сонхва почти на сто процентов уверен, что и на этого парня у Кисока есть какие-то долгоиграющие планы, которые он обязательно воплотит в жизнь, так что волноваться даже не начинает. Всё у этих ребят, так или иначе, будет хорошо. По мнению судей, Чжевон оказывается где-то в середине общего списка, но по мнению Кисока, на втором месте в их команде, и предсказуемо покидает шоу, обещая ещё вернуться в следующем сезоне. Вот и всё, впереди только финал. С Чжевоном Кисок прощается очень долго, кому-то звонит и о чём-то договаривается, обнимает в конце, усаживает в такси и обещает написать в ближайшие дни, когда закончится вся эта вакханалия со съёмками. Сонхва смотрит вслед отъезжающей машине и думает, что сейчас что-то будет. - Ну, раз мы остались втроём, предлагаю пойти куда-нибудь выпить. Бёнюн очень вежливо и максимально корректно объясняет, что вообще-то не пьёт ни капли, но компанию может составить, и Кисок тащит их за собой в какой-то безумно странный бар в паре кварталов от студии. Сонхва шагает за ними, попутно отписываясь Чжебому о том, что у них всё хорошо, просто замечательно, и что именно происходит, он расскажет как-нибудь потом. Чжебом почему-то присылает в ответ фото своего потолка с кучей смайликов-фейерверков. Запихивая телефон в карман, Сонхва решает не выяснять, к чему это именно. Прощаясь сегодня, режиссёры шоу порадовали их новостью, что между съёмками у них получается перерыв в несколько дней. Как раз на отоспаться, отдышаться и морально подготовиться к финалу, сценарий к которому должны прислать только завтра. Выходит, что сейчас можно нормально расслабиться и прилично выпить. Кисок пьёт в каких-то невообразимых количествах, пробуя чуть ли не все коктейли, которые здесь только смешивают. Глядя на него, хочется либо заказать минералки и строить из себя отъявленного трезвенника (чем и занимается Бёнюн), либо присоединиться и продолжить почти в том же темпе (над чем раздумывает Сонхва). - Мы обязательно должны выиграть! - Кисока начинает потихоньку нести. - Мы, блин, должны показать этому долбоящеру Донгабу, что их сраная кухня - полный отстой. - Да, конечно. - И ты… Слышишь, ты обязательно победишь! Бёнюн отодвигается подальше от распоясавшегося Кисока, который начинает загибать пальцы, перечисляя причины, почему он станет победителем этого шоу. У него в руках неизвестно какой по счёту Лонг-Айленд, и Сонхве это всё очень не нравится. Не хватало ещё это тело потом в такси заталкивать и объяснять, куда ехать. - Так, всё - хватит, пора по домам. Пошатываясь, Кисок встаёт из-за стола и направляется к выходу, попутно собрав несколько стульев и зацепившись ногой за чей-то столик. Он шагает уверенно, пусть и слегка по синусоиде, вызывая глупые смешки у других посетителей бара. Что-то подсказывает Сонхве, что Чжебом становился свидетелем подобного не раз и даже не два, учитывая их долгое и плодотворное общение с Кисоком на протяжении многих лет. - Увидимся на съёмках. - Бёнюн машет рукой из такси. - Удачно вам добраться. До отеля идти не так уж далеко, и Сонхва с удовольствием проделал бы этот путь в одиночку, но Кисок настаивает на том, чтобы проводить его. Может хоть проветрится на свежем воздухе, потому что долго терпеть настолько пьяного человека Сонхва не сможет. Они идут каким-то очень длинным путём, к которому Сонхва не привык, потому что Кисок “лучше знает”. На деле его “лучше знает” оборачивается парой тупиковых проездов и несколькими неверными поворотами, но останавливать и возвращать его на правильную дорогу просто бесполезно. - Может всё-таки поедем ко мне? Он наваливается на Сонхву всем телом, обнимает за плечи и бормочет что-то почти неразборчивое, в чём угадывается “спать”, “двуспальная кровать” и “корица”. - Нет, спасибо. Пьяных людей Сонхва недолюбливает. Даже слегка нетрезвые вызывают у него неприязнь, и дышащий в ухо алкогольными парами Кисок сейчас довольно сильно раздражает. Настолько, что ещё пять минут его лопотания и Сонхва точно скинет это тело с себя - пусть добирается куда хочет и как хочет. С другой стороны, он и сам не слишком трезвый, так что злиться на одного Кисока не очень честно. В отель они приходят почти ночью и Сонхва уже собирается распрощаться с Кисоком, когда к ним подлетает очень испуганная девушка с ресепшена. Только бы не начала задвигать про то, что пьяных людей они здесь не потерпят. - Добрый вечер, мы рады вас видеть, господин Ли. Девушка кланяется так часто и тараторит так быстро, что Сонхва начинает волноваться. Это всё явно не к добру. - Простите, пожалуйста, но сегодня с утра позвонил господин Пак, который бронировал ваш номер, и сообщил, что бронь снимается. Сонхва моргнул. Поправил висящего на его плече Кисока и моргнул ещё раз, пытаясь понять, что тут вообще происходит. Господин Пак - это, стало быть, Чжебом, других у Сонхвы в Сеуле больше не было. Но что значит “бронь снимается”? Он должен был прожить здесь ещё пару дней после окончания съёмок и съезжать в ближайшее время не собирался, а тут какая-то совершенная подстава. - Так, погоди. Он усаживает Кисока на диван в холле, достаёт телефон и набирает номер Чжебома, чтобы прояснить ситуацию. После нескольких гудков включается автоответчик, который радостным голосом шефа сообщает, что вот прямо сейчас отвечать не будет и если есть какие-то вопросы, то обращайтесь по другим каналам связи. Сонхва делает глубокий вдох и пишет Чжебому в kakaotalk, пока Кисок обсуждает со всё ещё взволнованной девушкой с ресепшена методы маринования мяса. “А, ну да, я тебя выписал. Вещи тоже вывез”. “Зачем?!?!?!?!?!?!?!!?????” “Непреодолимые обстоятельства. Сложно объяснить”. - Простите, а у вас есть ещё номера? - обращается Сонхва к девушке, которая с радостью прерывает наскучивший ей разговор. - К сожалению, нет, всё забронировано на неделю вперёд. - Совсем? - Приносим свои извинения. Выбора не остаётся. Сонхва, конечно, об этом ещё раз сто пожалеет, он уже почти об этом жалеет, но не уверен в том, что искать отель прямо сейчас - хороший план. Он не очень надеется на успех. Ему хочется лечь и нормально поспать. А разобраться с проживанием можно и завтра с утра. - А куда мы едем? - спрашивает Кисок, пока Сонхва впихивает его в подъехавшее такси. - Скоро узнаешь. Интересно, а где по ночам спит Корица? Сонхве почему-то кажется, что до дома Кисока ехать значительно дольше. Возможно, потому, что в прошлый раз он добирался в ещё приличное время, когда улицы были запружены машинам, возможно, из-за того, что тогда он был значительно трезвее. Ну и нельзя сбрасывать со счетов вариант того, что тогда он ехал один, а сейчас рядом с ним незатыкающийся Кисок, у которого темы для разговора с самим собой не заканчиваются вообще. Слушать его достаточно забавно: он и про шоу говорит, и про Чжебома, и участников вспоминает, и какую-то историю про Корицу рассказывает. Даже с водителем в какой-то момент цепляется на почве общих интересов и объясняет, как быстро приготовить завтрак из простых ингредиентов. За время, проведённое в такси, сознание у Сонхвы затуманивается ещё больше, и он понимает, что последний коктейль был явно лишним, а вот Кисок, наоборот, кажется, постепенно трезвеет. Он помогает Сонхве выбраться из машины и придерживает его за плечи, пока они поднимаются по лестнице до лифта. - Нормально себя чувствуешь? - Ага. Сонхве в голову приходит куча странных мыслей, но попытки анализировать происходящее разбиваются о выстроенную алкоголем стену. Ещё совсем недавно он и подумать бы не мог, что в состоянии изрядного подпития будет подниматься домой к Кисоку и это будет его собственная идея. Как и не думал, что перестанет считать Кисока конченым мудаком. И вообще, много о чём он не думал тогда и думает сейчас. За неделю у Кисока не изменилось ровным счётом ничего, даже вещи как будто провалялись на тех же местах всё это время, но воздух не спёртый, значит тут хотя бы проветривают. Да и на кухне, вроде, поддерживается относительный порядок - грязной посуды почти не видно. - Ещё по одной? - предлагает Кисок, доставая бутылку виски и тяжёлые приземистые стаканы для него. Не отдавая себе никакого отчёта в том, что делает, Сонхва кивает. И если раньше вечер напоминал по ощущениям американские горки, то теперь уходит в крутое пике. Вот они пьют на кухне и спорят о том, как правильно взбивать суфле, чтобы получился идеальный десерт. Вот Сонхва зачем-то рукой вылавливает лёд в своём стакане. Вот Кисок почему-то отбирает у него порядком растаявший кубик, и тот хрустит у него на зубах. А вот по запястьям Сонхвы скользят его холодные пальцы, гладят выступающую косточку, и такие же холодные губы касаются шеи Сонхвы. Тот подрывается со стула, отшатываясь в сторону, но пол предательски делает подножку и спина встречается со стеной. Кисок прижимается следом, и весь остальной он горячий, как печка, хватает за плечи и тянется за поцелуем. Собирая в себе все силы, Сонхва упирается ладонями ему в грудь и шипит ошалело: - Ты что творишь? Так же нельзя. Обычно даже после самых хардкорных попоек с Чжебомом и компанией Сонхва просыпался в прекрасном настроении и с чистой головой. Возможно, потому, что после них спит дома или не так сильно выматывается накануне. Сейчас же его пробуждение больше напоминает попытку восстать из мёртвых. Глаза режет от дневного света, пробивающегося сквозь шторы, в голове что-то настойчиво гудит, а дышать почти невозможно, словно на грудь положили что-то очень тяжелое. С огромным трудом Сонхва приоткрывает один глаз и поворачивает голову. На него очень внимательно смотрит Корица. Открывает рот, словно хочет что-то сказать, демонстрирует короткий розовый язык и деловито уползает куда-то вниз по кровати. Собрав остатки сил, Сонхва поворачивается в другую сторону. Где его ждёт охренительный сюрприз. Сюрприз тихо дышит во сне и прижимается всем телом, перекинув руку через Сонхву. Им является никто иной как Кисок, который почему-то спит, уткнувшись ему в шею. Сонхва судорожно икает. Похмелье резко уходит на второй план. Он пытается отодвинуться в сторону, вылезти из-под одеяла, но Кисок, почувствовав, что от него пытаются сбежать, усиливает хватку. Полная безысходность. Сонхва совершает вторую попытку, приподняв руку Кисока. С каждой секундой ему всё сильнее хочется заорать, скатиться с кровати и сбежать куда-нибудь очень далеко, но чувство такта и желание разобраться, что тут вообще произошло, заставляют действовать осторожно. Провал. Бесполезно. С дальнего края кровати на него всё ещё смотрит Корица. В её взгляде читается ехидство. Сонхва всерьёз задумывается над тем, сколько же они вчера выпили и что вообще произошло, если он в глазах игуаны видит какие-то эмоции. А если серьёзно, то было бы неплохо вспомнить хоть что-то из этой ночи. Последнее, что отпечаталось в памяти Сонхвы, - это то, что Кисок предлагает ещё выпить, и всё, полный провал дальше. - Доброе утро. Голос Кисока бодрит лучше чашки эспрессо, пролитой на чистые брюки, и Сонхва с трудом соображает, что там вообще надо ответить. - Доброе. - В душ пойдёшь? Кисок потягивается и садится на кровати, позволяя наконец свободно вздохнуть. Он выглядит подозрительно довольным и явно не как человек, который ночью уговаривал таксиста попробовать мюсли с апельсиновым соком засунуть в микроволновку. Сонхва ему даже немного завидует - внутренний голос подсказывает, что сам он выглядит куда более помятым. - Наверное. Сонхва откидывает одеяло и чувствует, как стремительно седеет. Всё, что было до этого, вдруг начинает казаться просто цветочками. Он голый. Он почему-то абсолютно голый, в кровати с мужиком в его квартире после того, как они полночи пили. - Вторая дверь от кухни, полотенца там есть. Сообщает Кисок, поднимаясь. Он, слава богу, хотя бы в трусах, и это не может не радовать, потому что иначе Сонхва бы точно заорал от ужаса и нахлынувших мыслей о не самых пристойных вещах. Всё тело немилосердно ломит, чёрт знает от чего. Матрас у Кисока вроде достаточно удобный, да и спал он в нормальной позе, но мышцы считают абсолютно иначе, с трудом позволяя разогнуться. На всякий случай после душа Сонхва придирчиво разглядывает себя в зеркале, проверяя тело на наличие каких-нибудь синяков, или отметин, или хоть чего-нибудь, что могло бы подтвердить его догадки. Ничего не обнаруживается, но спокойствие этот факт ему не возвращает. Слишком много совпадающих факторов. Что же он, блин, натворил. Кофе, который варит Кисок, снова оказывается абсолютно прекрасным и чуть разгоняет тучи этого странного утра, окончательно вытягивая из полусонного состояния. Очень долго они сидят в полной тишине, поглощая завтрак и копаясь в телефонах. Сонхва строчит Чжебому сообщение, в котором зарекается участвовать в каких-либо ещё проектах с Кисоком и просит пристрелить его, чисто на всякий случай, а то мало ли. - Прости, если вёл себя не очень ночью, - вдруг говорит Кисок. - Когда выпью, иногда бывает несёт. Сонхва очень внимательно обдумывает эту фразу. Что именно он имеет в виду? То, как они сидели в баре или были в отеле? Или то, что было потом? Или всё-таки то, что было уже в спальне? Или о чём-то другом? Слишком много вариантов, а уточнить, какой именно верный, нет возможности. Да и странно было бы спрашивать человека, с которым вы вроде как переспали, о том, что всё-таки ночью произошло. Есть вероятность его, как минимум, расстроить. - Всё в порядке. Ну, я пойду. Дверь у Кисока захлопывается, но он всё равно провожает Сонхву и терпеливо ждёт, пока тот обуется. Трясущимися руками зашнуровать кроссовки не самая простая задача, и Сонхва несколько раз начинает заново, пока не забивает окончательно и не засовывает шнурки просто внутрь. - Заходи как-нибудь ещё. С тобой здорово проводить время. Добавляет Кисок, уже закрывая дверь, и Сонхва чувствует, как по спине пробегает стайка мурашек. Попытки выяснить, почему Чжебом вдруг выселил его из отеля, не приводят ровным счётом ни к какому результату. Шеф морозится и не отвечает прямо ни на один поставленный вопрос. В конце-концов Сонхва сдаётся и бронирует номер в другом отеле, чуть подальше, зато без возможности вдруг оказаться на улице по прихоти всяких самодуров. До последнего этапа съёмок остаётся три дня, и всё это время Сонхва тратит на попытки провести какой-то базовый самоанализ. Первое время он старательно пытается вспомнить события той ночи, роется в памяти до посинения, но провал между виски и пробуждением так и не заполняется ничем. Оно и к лучшему, наверное. Всю свою жизнь Сонхва считал себя самым натуралистым натуралом из всех натуралов. Его никогда не тянуло к парням и особенно к таким людям, как Кисок. Да, кого-то он считал очень красивым или хотя бы симпатичным, но это было простое признание внешности человека без какого-либо подтекста. Это же надо было так нажраться. По-хорошему, надо просто поговорить с Кисоком. Спросить, как они дошли до этого, как он сам вообще относится к подобным ситуациям и не считает ли он это началом каких-либо отношений. Добравшись в логических выкладках до этой мысли, Сонхва вздрагивает. Отношения. С Кисоком. Ну уж нет, увольте. Для такого ему придётся выхлебать океан виски. С другой стороны, если очень внимательно подумать, возможно он просто накручивает себя? Если у них был секс и после этого Сонхва остался спать дальше, значит всё было не так уж и плохо. Может быть, даже очень хорошо, раз память отшибло на этой почве. Или может мозг от ужаса просто блокирует этот её участок? А вообще Кисок же неплохой. Вполне себе интересный мужчина, немного странный и со своими тараканами, но очень даже ничего и в плане характера, и в плане внешности. Мог бы попасться и кто-то похуже. Жаль, что Сонхва не помнит вообще ничего. Интересно всё-таки, как это было. Так, стоп. В попытках осознать себя как личность он заходит в какие-то очень странные дебри и думает о чём-то совершенно не том, потому что откуда вообще взялась мысль про то, что Кисок вполне себе ничего? Зачем эта мысль вообще? Почему Сонхва не может выкинуть её из головы? Промучившись над всей этой хернёй достаточно долго, чтобы перебрать все возможные варианты развития событий, Сонхва, наконец, решается на весьма сомнительный шаг. Возможно, идея не блещет разумностью и логикой, но, кажется, это лучшее, что у него есть. Если пьяным у него уже получилось, то почему бы не попробовать трезвым?

V Грушевое фламбе.

Уверенность Кисока в победе постепенно захлёстывает Сонхву и добирается до Бёнюна, который в какой-то момент вдруг перестаёт считать, что не справится. Перед началом записи финала они собираются все вместе, что-то долго обсуждают, обещают друг другу, что всё будет в порядке, и расходятся по разным углам. Бёнюн - готовить, Кисок и Сонхва - наблюдать. Когда их объявляют победителями, они и не верят в первую минуту. Тупо хлопают глазами и ждут, что кто-то другой выйдет получать приз и всё внимание от камер, пока Бёнюн, наконец, не отходит от шока. Он долго и смущённо радуется победе, потому что до самого конца не был уверен в своём блюде. Оправдывается, что никогда такое не готовил и что они шли на большой риск, выпуская его с этим. - Если бы мы в тебя не верили, мы бы сказали тебе что-то переделать, - сообщает Кисок. - А тут всё в порядке было. Не знаю, почему ты переживал. Сонхва не может поверить, что всё, наконец, завершилось. Что Бёнюн действительно победил, что они обошли треклятых Illionaire, про которых теперь можно забыть, что Чжебом не будет песочить их и только порадуется. Конечно, остались ещё индивидуальные съёмки со всякими комментариями и закадровой реакцией, но основная часть уже позади. Теперь нужно закончить ещё кое-что. - Кисок. - Сонхву немного корёжит, когда он называет это имя вслух. - Ты сегодня после съёмок сильно занят? - Свободен как ветер, а что? - Поговорить надо. На лице у Кисока проступает плохо скрываемое удивление. Что-то подсказывает Сонхве, что у него самого примерно такое же выражение, потому что то, что он творит, сейчас вообще не вписывается в привычные рамки его мира. - Можем сделать это у тебя дома? - Конечно, почему нет. Если идти ва-банк, то уж сразу по всем фронтам. Тем более, ещё чуть-чуть и Сонхва точно откажется от своей дебильной затеи и забьётся в угол, навсегда похоронив возможность выяснить, что же случилось той ночью. А в схватке спокойствия и интереса побеждал всегда интерес. И что-то, что мама Сонхвы называла “шило в заднице”. После съёмок Кисок предлагает подвезти, благо сегодня им уж точно в одну сторону, и Сонхва соглашается даже не думая. Ему сейчас нужно морально подготовиться и привыкнуть к тому, что Кисок рядом, прежде чем с ним вообще о чём-то говорить. - Голодный? - Нет, но от кофе не откажусь. Кисок улыбается, не отрывая взгляда от дороги. - Тебе так нравится кофе или просто нравится, как я его варю? Сонхва чуть вздрагивает. На самом деле, он и сам не очень уверен в том, какой вариант ему больше нравится, но предпочитает не признаваться, что обычно выбирает чай или минералку и только у Кисока пьёт кофе. Что поделать, если он действительно вкусный? - Почему не купишь кофеварку? - Я же тебе говорил. Предпочитаю всё готовить сам. Даже кофе. Дома их встречает Корица, которую Сонхва уже привык воспринимать как очень странного кота. Она снова топает за ними на кухню и, когда Сонхва садится за стол, перелезает через его ступни, положив голову на пол с другой стороны. Кисок медленно перетекает из одного угла кухни в другой, готовя кофе, и напевает какую-то прилипчивую популярную песенку, которая тут же намертво застревает в голове Сонхвы, заняв всё свободное место. Наверное, сейчас уже надо начать обо всём этом говорить, но подобрать нужные слова слишком сложно и, с чего начать, Сонхва просто не знает. Эй, мы тут вот переспали - тебе хоть понравилось? Я ничего не помню с той ночи, может быть расскажешь? Я не уверен, понравилось ли мне, поэтому хочу повторить и убедиться? По-хорошему, всю эту историю нужно просто похоронить в толще времени и навсегда забыть, но когда у Сонхвы всё получалось по-хорошему. Время идёт и Кисок вот-вот усядется перед ним с лицом “ну давай, выкладывай, что ты там хотел обсудить”. А проблема Сонхвы в том, что фраза “нужно поговорить” звучит куда более нормально, чем фраза “нужно потрахаться”. Хотя и не отражает реальную ситуацию. Им сперва нужно что-нибудь сделать и только потом поговорить. Вот сейчас Кисок закончит с кофе, поставит перед ним чашку, сядет напротив, и прозвучит это роковое “ну”. Можно обратный отсчёт начинать. Десять - Кисок с щелчком выключает плиту. Девять - достаёт кружки с верхней полки. Восемь - ситечко из ящика. Семь и шесть - берёт турку и наливает кофе. Пять - щепотка корицы. Прямо сейчас он обернётся, сделает несколько шагов и всё. Сонхва стартует на четыре. Бережно, но уверенно выдёргивает ногу из-под игуаны, преодолевает расстояние в пару прыжков, а затем, когда Кисок начинает оглядываться на звук, прихватывает его за воротник футболки, чтобы наклонился, зараза высокая, и целует. У него нет, ммм, осознанного опыта поцелуев с парнями. Но Кисок быстро берёт контроль в свои руки. Губы. Язык. Охтыжблин. А в прошлый раз было так же? Он откровенно подавляет, так, что пальцы Сонхвы на его воротнике беспомощно разжимаются и теперь уже Кисок придерживает его за подбородок. И делает это как-то невообразимо нежно. Они целуются целую вечность: из-за спины Кисока одуряюще пахнет горячим кофе, и Сонхва плывёт и, кажется, теряет остатки инициативы. По чистой случайности ему в голову приходит самая тень мысли о том, что его намёк, конечно, больше похож на фары грузовика на ночной дороге, но есть шанс, что, если он хочет большего прямо сейчас, это тоже нужно как-то донести. На этот раз Сонхва не паникует и не пытается изобрести велосипед. Он просто кладёт ладонь на ширинку Кисока и с кайфом, недвусмысленно её сжимает. Кисок издаёт что-то среднее между стоном и рычанием и перехватывает его за талию. Сонхва не удивится, если потом недосчитается пары пуговиц на рубашке. Они срывают одежду, путаясь в рукавах и ремнях, застревая в штанинах, как нервные, обдолбанные гормонами подростки в свой первый раз. Хотя, по сути, у Сонхвы это и будет первый раз. Первый, который он запомнит. Ему бы пора перестать думать о херне в постели с таким шикарным мужиком, как Кисок, но всякая чушь упорно лезет в голову. Простыни ледяные, и Сонхва вздрагивает, опускаясь на них спиной. Жарко ему становится спустя всего одну жалкую минуту. И с каких это пор Кисок стал шикарным, думает Сонхва. Видимо, с тех самых, когда научился так целоваться. Это охренительно. Просто очешуенно. Сонхва готов бежать по улице и кричать о том, что Кисок целуется, как бог. Но не готов расстаться с его языком. Он настолько плывет в этих ощущениях, что не сразу осознаёт, как Кисок пропихивает ему в задницу пару влажных пальцев. - Что это? - спрашивает он, надеясь, что всё в порядке и так всегда делают. И его не ждут какие-нибудь безумные извращения. Он ведь, по сути, нихрена не знает про Кисока и его предпочтения. Мало ли что там! Сонхва судорожно вспоминает, что в прошлый раз на нём не было никаких синяков или других странных отметин, а значит есть надежда, что всё в порядке. Эти мысли проносятся в голове Сонхвы за доли секунды со скоростью вспыхивающей горелки. Кисок вставляет пальцы до конца, медленно тянет их наружу и наконец отвечает. - Тебя нужно подготовить. И целует его в подбородок. В этом столько заботы и нежности, что Сонхву пробирает мурашками. Его вообще это состояние не отпускает на протяжении всего процесса. Всё настолько круто, нежно и жарко, что Сонхва забивает на свои панические мысли, нервы и даже неприятные ощущения в процессе. Что он - не мужик, потерпеть немного боли? Кисок выглядит настолько альфа-самцом, что, собираясь к нему, Сонхва боялся, что его выебут до искр из глаз. И то подсознательно согласился на такой вариант. А сейчас и вовсе готов терпеть вечность и давать ему снова и снова. Где-то посреди этого ванильного бреда Сонхва открывает глаза и сталкивается взглядами с Корицей. Его мгновенно бросает в краску и подгибаются руки, которыми он упирается в кровать. Поворачивая голову в сторону, она смотрит на него с выражением лица “прости, братан, не думала, что помешаю” и скрывается из виду. Сонхва жалобно смотрит ей вслед, но примерно в этот момент Кисок прикусывает его за плечо и немного меняет угол, под которым движется внутри. Сонхве становится не до игуан. Сонхва лежит спиной к Кисоку и не знает, стоит ли вообще поворачиваться, чтобы начинать какие-то разговоры. Наверное, лучше будет сейчас заснуть, а поговорить обо всём, включая случившееся, уже утром. Или, наоборот, пока есть силы разговаривать, обсудить сейчас? - Ты в порядке? Рука Кисока под одеялом осторожно скользит по рёбрам и притягивает ближе. Сонхва прижимается к его голой груди, испытывая миллиард и одну эмоцию одновременно, и думает, что момент действительно подходящий. - В полном. В большем, чем после прошлого раза. - Что? В голосе Кисока удивление, которого явно не должно быть сейчас. - В прошлый раз, говорю, я с утра себя, как поездом перееханный, ощущал. - Про какой прошлый раз ты говоришь? Теперь очередь Сонхвы удивляться. Кисок настолько классным себя считает, что даже не запоминает, с кем спит, или просто издевается над ним сейчас? - Который был после того, как мы отправили Чжевона домой. - Оу. Это “оу” настолько многозначительно, что Сонхва, наконец, поворачивается и натыкается взглядом на ухмыляющегося Кисока. Что-то идёт не так. Дело даже не в том, что прямо сейчас они вдвоём голые лежат в кровати и Кисок его обнимает, а вот в этой странной ухмылочке, расшифровать которую не получается. - Я даже не знаю, как тебе сказать. Сказать что? Сонхва всматривается в глаза Кисока в попытке найти там ответы на свои вопросы и терпит сокрушительное фиаско. Может проще спросить напрямик? Ну уж нет. До этого он как-то обходился без прямых разговоров, и сейчас тоже как-нибудь справится. Пусть вообще сам рассказывает, что у него там на уме. Кисок очень внимательно смотрит в его глаза и молчит, гад. Словно чего-то выжидает. А потом его ухмылка становится в разы шире, и он начинает громко смеяться. - Погоди, то есть ты… Нет, ты серьёзно… Правда… О, господи! В припадке истерического смеха он даже отпускает Сонхву и сворачивается клубком, стараясь сдержать конвульсии. Он хохочет в разных позах добрых пять минут, периодически прерываясь, чтобы продышаться. Наблюдать за этим Сонхве не доставляет ровным счётом никакого удовольствия. Собравшись с силами, Сонхва протягивает ладонь и, ухватив Кисока за руку, сжимает пальцы на его коже. - Прекрати ржать и скажи, что вообще произошло! Видимо, боль отрезвляет, потому что Кисок, наконец, перестаёт смеяться как припадочный и глубоко вдыхает. - Это первый. - Что? - Это первый раз у нас с тобой. Даже если бы он сейчас сказал, что той ночью у них был жёсткий садо-мазо-секс с использованием наручников, плёток и бог знает чего ещё, Сонхва бы удивился меньше. Он и сейчас не удивляется, просто впадает в неконтролируемый приступ бесконечной паники. Сонхва отодвигается подальше от Кисока, упираясь в него всеми руками и ногами, и очень старается не заорать. Как так вообще? То есть реально - это не очередная идиотская шутка и не какой-то бред, Кисок сейчас абсолютно серьёзен? А как же тогда все эти разговоры, все эти намёки и вообще всё то, что говорил Кисок? - Погоди-ка секунду. - На лице у Кисока проступает понимание. - Ты серьёзно думал, что мы тогда переспали? Видимо,открытый рот Сонхвы и общее выражение шока говорит куда больше, чем какие-либо слова, потому что Кисок снова начинает ржать и сквозь приступы истерики рассказывает, что тогда на самом деле произошло. И что они не переспали ни разу, даже поцеловаться у них не получилось, потому что Сонхва постоянно его отпихивал и говорил, что так нельзя. А разделся, потому что в какой-то момент ему стало слишком жарко под одеялом. Вот и вся история. - Господи, ты бы своё лицо видел! - стонет Кисок, прикрываясь подушкой. Ему-то сейчас действительно отлично. Смешно и всё такое. Но вот Сонхве хочется свернуться в калачик и превратиться в маленькую точечку, которая потом исчезнет на просторах необъятной вселенной. Как он вообще до такого докатился? Как он вообще по собственной воле вдруг пришёл к выводу, что у них что-то было, и как оказался здесь в таком положении?! Очень многое хочется сказать сейчас Кисоку, но Сонхва сохраняет молчание и, вытянув из-под головы подушку, бьёт ею того по лицу. Истерический смех прерывается на середине. - Ты козёл! Заорав во весь голос, Сонхва снова обрушивает подушку на голову Кисока, бьёт его со всей дури, пытаясь выместить накопившуюся злость и негодование, колотит с размаху, только бы побольнее вышло. - Ладно, ладно, всё - тормози! - Кисок перехватывает его руку в полете, и разница в силе становится слишком явной. - Я думал, что ты знаешь. - Знаю что?! - Ну что мы просто выпили виски и легли спать. Это же было очевидно! - Нихрена это не было очевидно! Всё это время Сонхва искренне считал, что свернул на ужасную дорогу разврата и порока по вине Кисока, а на деле выясняется, что он к ней только присматривался и Кисок тут вообще не причём. На то, чтобы прояснить голову, уходит ещё какое-то время, в течение которого Кисок старается сидеть как можно дальше, молчит и гладит Корицу, которая, наконец, вылезла поближе. Собрать в кучу разрозненные мысли очень сложно, да и бестолку. Что вот будет дальше? Как теперь общаться с Кисоком? Как теперь быть с самим собой и что делать с воспоминаниями об этой ночи? - Ладно, прости, - начинает Кисок. - Я, наверное, должен был сразу тебе сказать, но… - Но? - Прости, но переспать с тобой стало одной из главных моих целей почти сразу, как мы познакомились. Сонхва кидает ему в лицо подушкой. У него в голове всё ещё не укладывается вообще ничего, и сейчас лучше бы завернуться в одеяло и уснуть. Что он и пытается сделать. - А вообще, когда ты переедешь, тут, наверное, будет тесновато, - вдруг оживает Кисок. - Надо попросить Чжебома найти квартиру попросторнее. Ты вообще когда-нибудь переезжал? У тебя много вещей? Помощь понадобится? Сколько раз за этот вечер Сонхва оказывался в состоянии тупого офигевания от происходящего, он уже даже сосчитать не может. Кисок сейчас вообще серьёзно? Если серьёзно, то хорошо. Пусть отвечает за свои слова. - А не рано ли ты заговорил о переезде? - Почему рано? Я серьёзно отношусь к подобным вещам. - Да? Мы даже не встречаемся. Вырывается как-то против воли. Вот это он вообще зачем сейчас сказал? Настолько долгоиграющих планов у Сонхвы не было, он пять минут назад даже подумать не мог о том, что с Кисоком у него теперь могут быть какие-то отношения или хотя бы их подобие. - Значит будем. Это даже не звучит как предложение, просто как констатация факта, и Сонхве остаётся только согласиться. Кажется, в ближайшее время его жизнь заиграет новыми красками. И всё-таки, где обычно спит Корица?