Mistletoe

      В Орбитере тепло, пахнет хвоей и совсем немного — озоновой свежестью пусть и искусственного, но всё равно восхитительно холодного и рассыпчатого снега, который не тает даже несмотря на плюсовую температуру внутри корабля. Развешанные по стеклу обзорного окна гирлянды перемигиваются разноцветными лампочками, и в темноте бесконечного космоса за бортом это смотрится просто восхитительно, — а ещё Ордис не может не отметить, что радостно взволнованный полученными от немногочисленных друзей-тэнно и Лотос подарками Оператор улыбается намного чаще, чем в дни обычные, не праздничные, а его общее настроение можно оценить как приподнятое, — это Ордису сообщают многочисленные сканеры, которые он использует для контроля состояния окружающей обстановки и непосредственно самого Оператора. Тот рассматривает завёрнутые в найденную неизвестно где красочную бумагу коробки, распаковывает их, стараясь не сильно повредить обёртку, и тихонько, едва слышно хмыкает на то, что внутри. Ордису любопытно тоже, но он, не решаясь самовольно посмотреть, тихо спрашивает у юноши:       — Оператор? Ордис интересуется, что там находится? — в ответ на что тот поспешно вытаскивает подарок из коробки и, держа его на вытянутых руках, подносит к одной из камер, тем самым позволяя и цефалону посмотреть.       — Это ошейник для кубрау, — объясняет, улыбаясь, Оператор. — Я, кажется, говорил кому-то, что прежний совсем пришёл в негодность.       — Ордис восхищён таким бесполезным подарком, — отвечает Ордис и поспешно замолкает. Оператор беззаботно пожимает плечами и откладывает вещь в сторону, принимаясь затем за новую коробку.       — А здесь, — он поднимает крышку и склоняет голову набок, разглядывая, — сандана! — Если бы Ордис был человеком, он бы улыбнулся на то, с какой радостью сейчас юноша во все глаза смотрел на красочную шёлковую материю, мягкими волнами спадающую на пол. — Как думаешь, Ордис, — спрашивает Оператор чуть позже, вдоволь насмотревшись на переливающуюся бликами ткань, — на кого мне её надеть?       — Оператор, вы хотите знать моё мнение? — Оператор кивает, и Ордис чувствует, как где-то в мнимой, фантомной груди ускоряет свой бой фантомное не менее сердце. — Могу я порекомендовать Нову?       — Отлично! — тэнно откладывает украшение и наконец добирается до последней, самой маленькой коробки. — Это от Лотос, — объясняет он Ордису, который только-только хотел задать вопрос. — Омела?..       Оператор показывает ему подарок: на его раскрытых ладонях, затянутых в перчатки костюма, лежат тонкие веточки, усыпанные небольшими белыми ягодами. Ордис задумчиво хмыкает, юноша вторит ему, со всех сторон рассматривая хрупкую красоту.       — Я, кажется, знаю связанную с этим растением традицию, но… Почему? Что Лотос хотела этим сказать? Может, напоминание о давних обычаях?.. — неуверенно бормочет он словно сам себе, так, что Ордис едва ли его слышит.       — Оператор, могу я попросить объяснений? — спрашивает он, на что юноша поднимает голову к одной из камер.       — Погаси сенсоры, Ордис. И выключи камеры, — внезапно просит тот, и Ордис, хоть и не понимает смысла отданной команды, никак не может не подчиниться. Спустя пару секунд он не видит уже ничего, и не чувствует так же, — Орбитер перестаёт существовать, превращаясь в пустоту на месте привычных ощущений. Он не видит, что делает Оператор, не слышит даже его вполне громких в тишине шагов, и это немного обескураживает: неизвестность, пусть и заведомо безопасная, всё же немного пугает.       А юноша, дождавшись, пока цефалон сделает так, как он ему сказал, встаёт с колен и, осторожно удерживая омелу самыми кончиками пальцев, вытягивает руку вверх, так, чтобы веточка была над самой его головой, а потом, сделав пару шагов к ближайшей камере, что на стене, коротко, быстро целует чуть пониже утопленного в обшивку объектива. И улыбается своей спонтанной шалости. Он знает, что Ордис ни за что не почувствует этого, знает, что тот не сможет его увидеть, знает, что о его забаве он ни за что не догадается, но сердце всё же предательски пропускает пару ударов, когда губы касаются прохладного металла. Секунда, две — и Оператор отстраняется, прижимает пальцы к губам, на которых почти ледяно застыл поцелуй, и отходит в сторону, вновь опускаясь на колени возле подарков.       — Ордис, можешь подключаться, — склонив голову к коробкам говорит он, и сидит он так, как и прежде — чтобы цефалон ничего не заподозрил. А тот неуверенно спрашивает:       — Оператор… так что значит это растение? — И слышно, что ему и о просьбе Оператора отключить сенсоры и камеры спросить хочется, но боязно. Юноша пожимает плечами:       — Я забыл.       И хитро улыбается.