50 оттенков: история болезни...

Я сидела у окна и молча смотрела в одну точку, когда Грей сел рядом со мной на заднее сидение машины. За рулем был его телохранитель. Ауди плавно выехало с парковки и встроилось в движение. Мне было неловко и стыдно. Прежде всего, я сама того не желая, рассказала Кристиану о своей личной жизни с Хосе, а во-вторых, я его послушалась. Я села в эту чертову машину и сейчас еду неизвестно куда. Наконец-то, до моего затуманенного разума дошел смысл этих слов: — Я живу на Третьем Шоссе, 25, — сказала я скорее водителю, чем Грею, но ответил он: — Я знаю, Анастейша, — перевожу взгляд на него. Миллиардер, что еще два месяца назад лежал в полукоматозном состоянии, сейчас прожигает меня своими серыми глазами. Впервые со времени нашего знакомства, мы сидим так близко к друг другу. Напряжение росло: — Вы следили за мной? — он усмехнулся, почесал подбородок и отвернулся в окно, ничего не сказав. Господи! Зачем я сюда села? — Есть такая информация, которую без труда можно найти в Интернете, мисс Стил, — я не стала ничего на это отвечать. Не из-за того, что хотела показать себя стервой, просто в моей голове ничего путного не нашлось. До самого дома мы ехали в полном молчании… Выйдя из дорогого салона машины, я всерьез задумалась над продолжением банкета. Предложить ли Грею чашечку чая, или он сейчас же уедет? Стараясь не оборачиваться, я прошла к двери своего подъезда, все еще думая о дальнейших действиях, как Кристиан все решает за меня. Он подходит ко мне сзади слишком близко. Я чувствую его дыхание своим затылком. Господи! Помоги мне устоять на ногах перед ним! Открываю дверь и залетаю в подъезд. Было темно и прохладно. Посильнее укутываюсь в пальто, когда чувствую, что его рука взяла меня за локоть и развернула к себе лицом. Мы здесь абсолютно одни. В такую рань все еще спят, поэтому мала вероятность того, что я смогу позвать кого-то на помощь. Но чувство опасности так и не возникло. Самое страшное, что мне не хотелось никого звать… Соберись, Стил! Ты хирург! Не показывай ему свои эмоции! — Спасибо, что подвезли, мистер Грей. И еще я оценила Ваши навыки по защите маленьких и глупых брюнеток от их бывших подонков, — самый лучший метод защиты — сарказм. Я надеюсь, что он не догадался об этом. Во всяком случае, сейчас я не готова как-то переходить границы дозволенного с этим мужчиной. Он кажется мне загадочным, с темным прошлым… Уверена, смерть родной матери на него здорово повлияла: — Я заметил, что ты и без меня бы хорошо справилась, — его прищур заставил меня сглотнуть. По-моему, Кристиан уже переходит ту черту, о которой я только что подумала: — И давно мы перешли на «ты»? — колко спрашиваю я, и край сексуальных губ Грея немного приподнялся в усмешке, но потом он резко посерьезнел: — Анастейша, я просто хочу, чтобы ты знала… Я не герой, далеко не герой, и у меня нет никаких навыков по… защите брюнеток, — даже в малоосвещенном подъезде, я заметила, как изменился цвет его глаз. Более темный и глубокий, как будто его внутренний демон борется с наружной оболочкой: — Я совершенно не думала, о тебе, как о герое. Ты скорее нахал и очень азартный человек. А еще, я уверенна, для того, чтобы в 28 лет добиться таких успехов, нужно быть еще настоящей подлизой. В общем, Вы, мистер Грей, явно не подходите под описание героя моего романа. И не ждите, что я приглашу Вас на чай. Аккуратнее на дороге. Не хотелось бы с Вами вновь встретиться в больнице. До свидания, — я вызвала лифт и отвернулась. Внутри все кипело. Держи себя в руках! Ты — не очередная глупышка, которая повелась на него. Тебе абсолютно плевать, что он стоит сзади и испепеляет твою спину взглядом… Да где этот чертов лифт? Я жила в достаточно новом районе, поэтому кабина лифта была светлой и просторной. Я всегда боялась застрять в этом лифте одна, но сейчас… Мне хочется со всех ног залететь туда и захлопнуть створки. Еще чуть-чуть, и я точно растекусь, как снеговик в 30-ти градусную жару! И вот, я, стараясь идти спокойно и плавно, захожу в кабину. Развернувшись лицом, я замечаю, как Кристиан смотрит на меня. Оказывается, во время нашего диалога, я распахнула пальто и мое платье выглядело, как никогда, привлекательно. От смущения, я, наверняка покраснела, а затем закусила губу. То, что случилось дальше, не поддается никаким законам логики! Двери лифта уже закрывались, и я хотела выдохнуть с облегчением, как вдруг, Грей в последний момент залетает в кабину, прижимает меня к стенке и целует… Я окончательно потеряла рассудок. Его губы, о которых я так долго думала, его руки, изучающие мое тело с таким напором… Я зарываюсь руками в его медные волосы… Господи! Я не знала, что со мной происходит. Жар, исходящий где-то изнутри так и требовал снять это платье, отдаться этому мужчине целиком и полностью… Плевать на последствия! Возможно, он специально это делает, чтобы затащить меня в кровать, использовать и уйти навсегда, ну и пусть! Зато это будет самый запоминающийся секс в моей жизни. Его пальцы проскользили по моей открытой ноге, и приятные мурашки побежали по телу… Боже мой! Что он творит? И тут мне стало страшно… Стало страшно от моего сильного желания, которое я пыталась подавить колкостями, сарказмом, даже держала дистанцию… И вот, мы уже во всю целуемся у меня в лифте, и я готова одним мгновением перечеркнуть все свои труды? Ну уж нет! Я останусь Аной Стил до конца! Я немного отстраняюсь от его губ и изучаю взглядом лицо: он такой красивый, сексуальный и до боли желанный… Но нет! С огромным усилием и против воли своего тела, я выпутываюсь из его кольца рук и отстраняюсь, поправляя платье: — Знаете, мистер Грей… По-моему, я уже говорила Вам о Вашей нахальности, но это не плюс для меня. У Вас есть девушка, а у меня еще не все понятно с женихом, так что не переступайте черту! — я хотела запустить лифт, чтобы выпроводить Грея, но он снова опасно навис надо мной. Его руки по бокам стоят так, что я ни за что не смогу сбежать. Его томный и тихий голос был для моих ушей настоящей усладой: — Чтобы Вы знали, мисс Стил, я не только наглый и нахальный, но и еще человек, добивающихся своих целей… Я никогда в жизни не брошу начатое дело, а ты, та девушка, которую я хочу… А судя по твоей реакции, все взаимно… Ана Стил, если бы ты знала, как я хочу укусить эту губу… — он провел очертания моей нижней губы своим большим пальцем. Зачем? С чего вдруг такая страсть? Его не волнует та бедная девушка, похожая скорее на бездомную? — Добиваясь своих целей, спроси для начала саму цель, покорится ли она тебе! Думаешь, я поведусь на этот шепот, движения и поцелуи? Кристиан, мы из разных миров, поэтому давай оставим так, как есть. Случайная встреча на свадьбе — еще ничего не значит. А теперь, дай мне запустить лифт, — мы смотрели друг другу в глаза. Он не отступает, но и я не поддамся! И неизвестно, сколько бы длился этот диалог глазами, как зазвонил мой телефон. На нем отобразился номер врача, с которым я иногда работаю на «скорой помощи»: — Что там? — я уже заранее знала, что Кэтрин Корделл не станет меня беспокоить по пустякам. Она была самым опытным врачом из всех, с кем я работала, и если поступал звонок от нее, то нужно срочно бросать все дела и лететь в больницу: — Пожар на Вестон-стрит. Много раненных. Я здесь уже со своей бригадой, но мы вряд ли справимся сами. Хватай своих и лети сюда! — она сбросила трубку. Не обращая внимания на обеспокоенный взгляд Грея, я вырываюсь из его рук, а потом вылетаю из лифта. Снова работа смешалась с личной жизнью! Черт! Я прекрасно понимала, что ехать в больницу в этом платье — самое ужасное решение, но счет был на секунды. А если, переодеваясь, я рискую чьей-то жизнью? Нет, так нельзя! Затягиваю на самое максимальное свое длинное пальто и выбегаю на улицу. Моя машина стоит недалеко отсюда, но я судя по тому, что люди начинают выбираться на работы, пробок не избежать. Кидаю быстрый взгляд на Грея, и он открывает передо мной дверь салона, запрыгивая в этот же момент. Я быстро проговариваю адрес водителю, и мы летим на всех парах. Пожар, ожоги и много крови. Господи! Самое главное — не паниковать! Забудь о Грее, о том, что было в лифте! Только люди, только их жизни!

***

Моя бригада уже подоспела, и мы, натянув специальный маски, чтобы не задохнуться ломанулись в дом. Он горел. Абсолютно весь двухэтажный дом был закрыт алым пламенем. Дым валил изо всех щелей, слышались крики о помощи и стоны раненных. Кэтрин Корделл шла рядом со мной, попутно рассказывая о случившемся, хотя я слушала ее в пол-уха. Сейчас нужно сосредоточиться на звуках. Предо мной падали сгоревшие балки, преграждая проход. Ничего не было видно, все в ужасном и увеличивающимся дыму. Пожарные выносили к нам людей, которых удалось найти. На носилках передо мной лежал мужчина, лет 30, его лицо обгорело, кожа на руках и ногах не подлежала восстановлению, он заходился в долгом кашле, из носа текла кровь… Господи! Мы с Уорреном подхватили носилки и понесли в первую машину. Вокруг нас щелкали вспышки надоедливых репортеров, слышался плачь и визг девушек, видевших обугленные и обгорелые тела. Как только мужчина был загружен, я вернулась на свою позицию. Некоторым людям приходилось оказывать помощь прямо там. Я сидела над беременной девушкой. Она схватилась за живот, и ее рука тут же окрасилась в красный. Выкидыш. Ребенка уже не спасти, но здоровье этой рыжей и милой несчастной еще можно. Я поставила ей переносную капельницу с успокоительным, а также позвала Корделл, чтобы отнести ее в машину реанимации… И так продолжалось около полутора часов. Мы выносили людей из дома, оказывали первую и важную помощь, а потом загружали в машины. Пальто испачкано в сажу, кровь и еще какую-то грязь; в волосах пепел, а со лба, с висков градом льется пот. Я заходилась в долгом кашле от едкого дыма, но не в коем случае не теряла самообладания. Но когда пожарные на руках вытащили маленького грудничка и ее отца, я не могла сдержать резкого вздоха. Тело крохи было изувечено настолько, что сложно вообще определить, насколько сильны повреждения. Я не видела на этой девочке целого места. Не вытерпев этого ужаса, я приняла на руки эту малютку, уложила отца в машину и села в нее. Кэтрин лишь утвердительно кивнула и ринулась на помощь другим. Мы ехали на всех парах. Отец, лежавший на полу, плакал настолько сильно, что мое сердце сжалось от тоски. Лишь взглянув на его ногу я поняла, что без ампутации теперь никуда, а бедная малышка пострадала еще сильнее. Ее ноги и руки покрылись огромными волдырями, она еле дышала, а пульс еле проступал на экране. Отец был в сознании, но в полной прострации. Пока я занималась девочкой, Уоррен оказывал первую помощь родителю. Я еще не отошла от той смерти ребенка, как у меня в руках снова оказалось маленькое существо… Когда мы приехали, я отправила отца в операционную, девочку отдала в руки детскому хирургу, быстро переоделась и полетела по больничному коридору. Операция по ампутации голени — очень непростая. Тем более сейчас, когда в больнице осталось буквально пару тройку нормальных врачей. Со мной в пару я выбрала Ская, он самый опытный в отсечении конечностей. До самого наркоза, пострадавший смотрел в потолок и плакал. Я не знала, где мать этой девочки, но последнее, что услышал этот мужчина перед тем, как его ввели в состояние наркоза, были мои слова: — Я Ана Стил, и я обещаю, что Вы увидите свою дочку живой и здоровой, — а потом маска закрыла лицо, более-менее успокоившегося пациента. Операция началась. Я буду действовать по самому известному и рациональному методу Пирогова. Делаю стремеобразный разрез мягких тканей до кости от верхушки наружной лодыжки через подошву к передней поверхности внутренней лодыжки. Тыльным дугообразным разрезом, выпуклостью обращенным к пальцам, соединяю концы первого разреза. Вскрываю голеностопный сустав, пересекаю боковые связки и произвожу резкое подошвенное сгибание стопы. В плоскости подошвенного разреза Скай перепиливает пяточную кость позади таранной, и я удаляю стопу. Отсепаровываю мягкие ткани от берцовых костей на 2—3 см. Мой помощник отпиливает суставные поверхности костей голени… Спустя 2 часа напряженной работы, я накладываю специальную повязку, чтобы предотвратить повреждения; проверяю пульс и давление больного; удаляю сгоревшую кожу, пришивая здоровую; еще раз жизненные показатели и финальные швы, фиксирующие вынужденные изменения в силу ужасных обстоятельств… И вот, спустя 3,5 часа работы, я снимаю перчатки, испачканный кровью халат и с облегчением наблюдаю, как каталка с пациентом отдаляется от дверей операционной…

***

Руки тряслись, как у алкоголика, нервы были на пределе. Я ждала вестей про девочку. Она должна выжить. Я спасла ее отца, и если малютка не перенесет такие травмы, я точно не смогу больше работать в этой больнице. И вот, наконец-то, из операционной №3, я вижу медбратьев, вывозящих каталку. На ней лежит та самая девочка, нижняя часть которой полностью забинтована. К ней подключены всевозможные аппараты и капельницы. Ко мне выходит Мая — детский хирург по особым сложным травмам: — Только не говори мне, что ты ее не спасла! — очень настороженно произнесла я. Блондинка долго смотрела вслед уезжающей пациентки, а потом слегка улыбнулась: — Эта девочка родилась в рубахе. Ее жизнь висела на очень тонком волоске. Не знаю, но каким-то чудом, мне удалось ее спасти, — я накидываюсь на Маю с крепкими объятиями. Впервые спасенная жизнь дарит мне столько эмоций. Детский хирург снова посерьезнела, когда заговорила об отце: — Я знаю, что ты оперировала того мужчину… С ним все в порядке? Если он не выкарабкался, то и этой малютке тогда долго не прожить, — я, наконец-то, обрела вновь ту уверенность в своем выборе профессии. Я дала обещание тому мужчине, и я с полным чувством удовлетворения и профессионализма смогу утвердительно ему кивнуть, на его немой вопрос: — Пришлось ампутировать голень. С ней все было ужасно, она вся обгорела, но на удивление, операция прошла без каких-либо непредвиденных обстоятельств. Он будет жить. Просто ему грозит долгая реабилитация, но свои главные цели, мы выполнили, а это самое важное, Мая, — девушка лишь кивнула, и мы с ней еще раз крепко обнялись… Я сидела в своем кабинете, прокручивая весь день в голове. Еще ранним утром я была на свадьбе подруги, разбиралась в отношениях с Хосе. Затем, этот непонятно что значащий поцелуй с Греем. Он не хотел меня отпускать домой, но я все равно не легла под него. Мы знакомы не так тесно, чтобы я могла доверится ему окончательно. Пожар, унесший жизни около 7 человек, 15 раненных доставлены в разные больницы в тяжелых состояниях. Среди них была маленькая Сабрина, которую чудом спасла Мая. И сейчас, я заполняю историю болезни ее отца, Стива. До сих пор неизвестно, что стало с матерью девочки, но самое главное, что отец выжил, и о малютке есть кому позаботиться в будущем. Кристиана я не видела после того, как выскочила из его машины, и я рада этому. Если бы я столкнулась с ним хоть раз взглядом, то потеряла бы всю концентрацию и собранность. Так что, все к лучшему. Закрываю папку с историями, как ко мне в кабинет постучали несколько раз. Так тихо и неуверенно, что я засомневалась: не почудилось ли мне? Потом звук повторился более отчетливее, и я подошла к двери, открыв ее столь позднему гостю. А точнее гостье. Теперь я могу отчетливо рассмотреть ее. Огромные темные круги по глазами, впалые щеки, синяки на ладонях. Легенький плащ помят и порван. У меня сложилось ужасное предположение, что пережила эта дама, если она выглядит так! — Мисс Стил, верно? — тихо и робко спросила она. Ее голос был таким слабым, будто она всю жизнь ходила и громко кричала: — Да, а Вы, наверно, девушка мистера Грея, правильно? — ее реакция меня поразила. Гостья тут же опустила глаза и затряслась, как веточка на ветру. Ее и так бледная кожа, стала еще светлее, как у мертвеца, а ее покладистый голосок заставил меня вздрогнуть: — Мастер Темный… Я никогда не была его девушкой… Он не любит, когда я так говорю… Мастер зол на меня…- что она несет? Какой мастер, о чем она вообще? — Простите, Вы что-то хотели? Чем я могу Вам помочь? — она снова робко подняла глаза, но будто ожидала увидеть кого-то другого. Ее зрачки забегали в поисках неизвестного, а потом она тихо выдохнула и уже достаточно уверенно спросила: — Почему Мастер провожает тебя до дома? Почему Мастер заступается за тебя? Что есть в тебе, чего нет во мне? — я чуть не рухнула на месте. Что она сейчас несет? Это похоже на бред сумасшедшей, и я все еще сильнее убеждаюсь в этом! Откуда она знает? Она следила за мной? То есть, те силуэты, что я видела, были правдой и мне ничего не казалось? Что она хочет? — Я… Я не совсем понимаю, о чем Вы говорите. Я не знаю никакого Мастера, возможно, Вы перепутали меня с кем-то? — в ее глазах блеснули слезы. И вот через секунду, она снова опустила голову и громко плакала. Время было позднее, и все врачи уже ушли, поэтому нас никто не слышал. А я растерялась, когда мой телефон громко завибрировал в кармане. Девушка тут же перестала плакать, начав снова причитать: — Когда Мастер говорил по телефону, я должна молчать, а если хоть пискну, Мастер меня накажет… — и на ее лице появилась странная улыбка. Я ответила на телефон и быстро проговорила, не посмотрев даже, кто звонит: — Я перезвоню позже, — на том конце трубки послышалось недовольное бурчание: — Анастейша? Послушай, нам нужно поговорить. Я должен тебе кое-что сообщить, — услышав голос, девушка вскинула голову и жадно посмотрела на мой телефон, а затем упала на колени предо мной, громко произнеся: — Мастер! — я не успела прикрыть микрофон рукой, и Грей все услышал. Повисла долгая пауза. Картинка начала собираться в одно целое. Что значит «мастер»? В чем он мастер? Я закусила губу от напряжения. Что сегодня за день? Пятница 13? — Ана, слушай меня внимательно! Я сейчас за тобой заеду и все объясню, договорились? Все, что скажет Лейла — не правда! — и он сбросил трубку, оставив меня одну с этой чокнутой барышней Лейлой у меня в кабинете, полном колющих и режущих предметов! Ну не дурак, скажите мне?..