***
Я сидела в кабинете, пока врач заполнял мою историю болезни. Хорошо, что удалось отделаться легким ушибом, когда Елена резко бросила меня на пол, и небольшим сотрясением, потому что я ударилась головой и потеряла сознание. Кристиан ничего себе не повредил, только «легкий испуг», а вот про Хосе и Елену я ничего не знаю. Да и мне было все равно. Для меня все также оставалось секретом, кто те люди-спасители, что нашли нас и начали стрелять. Грей сказал, что меня в коридоре кто-то ждет, и я не могла уже сидеть, пока врач расписывался и назначал препараты. Как только меня отпустили, я тут же вылетела из кабинета, как ужаленная. Картина, что я увидела в коридоре, заставила меня немного испугаться, но в тоже время и удивить. Элли сидела в обнимку с моей матерью, а та в свою очередь рассказывала ей что-то. Рядом осторожно присела Лейла и мягко улыбалась, смотря то на мою дочку, то на свой живот. А перед ними туда-сюда ходили все семейство Греев и Уоррен. Я двинулась в эту толпу ожидающих, и как только меня заметили, кинулись обнимать и облегченно вздыхать. Родители Кристиана сказали, что именно моя мать, Элли, Уоррен и Сойер нашли нас и спасли. К сожалению, а может и к счастью, выстрелы были просто предупреждающие. Никто не пострадал, хотя в душе, я надеялась, что хоть немного, но Елену пуля зацепила. Следом к нам присоединился Кристиан, которого все также тепло встретили. Когда семья Греев немного посторонилась, на нас со всего размаху запрыгнула Элли с криками: — Мама! Папа! Я так за вас испугалась! Хорошо, что дядя Уоррен с тетей Лейлой уже подъезжали, когда вас увезли! Я так скучала! — от ее слов стало так тепло на душе. Она впервые назвала нас «мамой и папой». Мы с Кристианом крепко прижали ее к себе, и в один голос сказали: — И мы тебя любим, дочка! — на мои глаза навернулись слезы, и я мысленно обратилась к Комочку: «У тебя появилась сестренка!» Пока Кристиан и Элли разговаривали с миссис и мистером Греем, я подошла к Лейле, которая держалась от всех в стороне. Ей, наверно, все еще нелегко смотреть на Кристиана спокойным взглядом. Поддавшись порыву, я обняла ее. Сначала, мне показалось, что она дрожит, но затем, некий страх прошел, и ее худые ручки сцепились вокруг меня. Еще недавно, я ее сторонилась, считала психом, а сейчас прижимаю ее к себе. Ведь по сути, именно она с Уорреном спасли нас. Кто знает, как бы в итоге поступила Елена, не окажись они в том месте, в то время? — Спасибо, Лейла, что помогла нам, — с улыбкой произнесла я, смотря в ее большие голубые глаза. Да, возможно, мы и похожи внешне, но абсолютно разные внутри. Именно это делает нас уникальными: — Будем считать, что я отдала тебе долг. Ты ведь тоже спасла меня, — легенькая улыбка, а потом она тут же посерьезнела. Ее глаза расширились, а рука упала на живот. Еще у двери кабинета, я кое-что заподозрила, но сейчас, все стало ясно. Девушка засмеялась, а я по-доброму посмотрела на небольшой бугорок, который девушка скрывала под объемным платьем: — Он толкнулся! Он только что толкнулся! — радостно зашептала Лейла, а в моих глазах снова слезы. Если мне не суждено испытать этого счастья, так пусть, оно будет у нее. Она его заслужила: — Ты будешь хорошей мамой, Лейла. Поздравляю! — я еще раз ее обняла, когда заметила свою мать, смотрящую прямо мне в глаза. Когда я шла ей навстречу, внутри меня что-то переворачивалось. Именно моя мать проследила за Элли, пока мы с Кристианом сидели в том подвале. Именно она ее успокаивала сейчас в больнице. И именно она стоит и смотрит на меня с каким-то чувством, которое ранее я видела очень давно, когда она впервые вышла замуж и работала в цветочной лавке. Это чувство, похожее на любовь к своему ребенку, похожее на гордость за свое чадо. И я так давно не видела этого от родной матери! Да что греха таить, я даже не думала, что еще раз ее увижу: — Ана, мы можем поговорить? — тихо спросила она, когда я оказалась рядом. Мы вышли из здания больницы на свежий воздух. Приближалось лето, и холодный северный ветер сменился на более теплый. Я стояла рядом с Кэрол и смотрела на нее искоса. Вот она, та женщина, благодаря которой я вообще живу, но почему такое чувство отторжения? — Спасибо, что проследила за Элли, — как-то суховато нарушила я тишину, но тут мама повернулась ко мне, и я увидела, что слезы текут по ее щекам градом: — Прости меня, Ана… Я… Я была ужасной матерью для такой дочери, как ты… Знаю, что была груба, вела себя, как последняя падаль… И я не понимаю, как ты можешь тут стоять со мной… Прости, что тогда в больнице не поддержала тебя, а наоборот… Я… Я так хотела бы все исправить… Элли рассказала мне про свою биологическую мать… И я поняла, НАСКОЛЬКО я должна быть тебе отвратительна! Я исчезла из твоей жизни на 20 лет, и я столько потеряла! Я не видела, как ты взрослеешь, заканчиваешь школу, институт… И своим поведением, я потеряла единственного человека, который меня по-настоящему любил… Ох, Анастейша, если бы я только могла сказать, как мне стыдно за себя… — я больше не могла ее слушать. Слезы сами потекли из глаз, а руки потянулись к ней. Мы простояли на улице очень долго, обнимались, вспоминали, рыдали, но именно тот разговор помог нам обоим искупить прошлые слова и действия, помог снова стать семьей…***
Заиграл марш Мендельсона, и я несколько раз вдохнула и выдохнула. Главное не упасть! Спускаясь по лестнице, я одной рукой держала пышную белую юбку, обшитую кружевами, а в другой руке большой букет белых пионов. Мама и Лейла помогли мне подобрать самый сказочный образ для свадьбы. Мое платье было настолько красивым, что я даже не верила, что это я. Огромная юбка с красивым узором у подола, верх отделан кружевом, как и рукава ¾, небольшой вырез декольте ослепительно подчеркивает грудь, а серебристый пояс у талии, придает фигуре утонченность. С прической я решила так: «Чем проще, тем изысканней», поэтому мои короткие волосы были слегка накручены, а челка была заплетена в широкую косу, уходящую назад. Макияж не броский, акцент только на глаза, а вот туфли просто на огромном каблуке. Спускаясь вниз, к Элли, я боялась, что полечу кубарем. Моя девочка стояла внизу в красивом платьице, отделанном розовыми ленточками. Она вся светилась. А когда я оказалась рядом с ней, улыбка не сходила с лица. Дочка подхватила корзинку с красными лепестками роз, когда я вышла на дорожку, ведущую к Кристиану и свадебной арке. Девочка шла впереди, разбрасывая розы на дорогу, гостей, стоящих по бокам от меня, а также на саму меня. Под вздохи умиления, едва слышный плач и мое нервное дыхание, Элли проводила меня до самой арки. Так как мой отец уже не с нами, мы решили, что это должна сделать дочка. Девочка отложила корзинку, взяла мою руку и вложила в руку Кристиана. На аллее, перед нашим уютным домиком стало очень тихо: — Дамы и господа! Мы собрались здесь сегодня, чтобы засвидетельствовать союз этих двух людей. Пусть корабль вашей любви пройдет любой шторм и преграды; пусть в вашей жизни будут только светлые и чистые моменты; пусть ваши чувства будут крепки и вечны. В знак любви, преданности и верности, прошу вас произнести ваши клятвы, — я нервничала. Честно, не думала, что свадьба — это такой напряженный момент. Крепко сжав руки Кристиана, я смотрела в его серые бездонные глаза и произнесла: — Я клянусь быть тебе во всём опорой, нежно любить тебя и терпеливо оберегать нашу любовь, говорить, когда нужны слова и хранить молчание, когда слова не нужны. Я согласна помогать в трудную минуту, жить там, где хорошо твоему сердцу и считать это своим домом. Я прошу тебя пройти со мной по жизни. Я обещаю принимать тебя таким, какой ты есть. Я обещаю уважать тебя как личность с твоими собственными интересами, желаниями и потребностями. И понимать, что иногда они отличаются от моих собственных, но они не менее важны, чем мои собственные. Я обещаю любить тебя в радости и печали, в болезни и в здравии… полностью и всегда! Он смотрел на меня с такой нежностью и любовью в глазах, что мне тут же захотелось прижаться к нему, но тут он прервал мои мысли: — Я обниму тебя, когда это тебе будет нужно. Я выслушаю тебя, когда тебе нужно будет выговориться. Я буду смеяться с тобой во времена веселья и поддержу, когда тебе будет грустно. Я буду любить тебя такой, какая ты есть, и помогать стать тебе той, кем ты можешь быть. Я обещаю быть открытым тебе, делиться с тобой своими внутренними страхами и чувствами, секретами и мечтами. Я обещаю любить тебя в радости и печали, в болезни и в здравии, и отдавать тебе все, что есть у меня… полностью и всегда! Наши клятвы мы писали в тайне друг от друга. Они послужили нам некой исповедью. Мы оба затронули самые глубокие секреты, но так, чтобы никто не понял, о чем именно мы говорим. Вздохнув с облегчением, я смотрела на самого лучшего в мире мужчину и не могла поверить, что стою сейчас с ним рядом в подвенечном платье, что в первом ряду сидит наша дочь, и мы наконец-то счастливы по-настоящему! — Пусть клятвы, произнесенные вами, будут правдивы и искренны, как ваша любовь чиста и непорочна! Властью данной мне, я объявляю вас мужем и женой! Обменяйтесь кольцами в знак вечного счастья! — кольца выбирал Кристиан, поэтому я даже не знала, как они выглядят. Когда мой муж надевал мне кольцо, на обратной стороне я заметила маленькую гравировку: «Первый и последний», а когда я надевала, то заметила точно такую же, только: «Наше впервые». Эти фразы мы когда-то сказали друг другу. Слезы навернулись на глаза, а Кристиан тут же нежно и страстно поцеловал меня… Вечер был просто незабываемый. Не думала, что получится все настолько волшебно. Все гости танцевали, плакали от счастья, смеялись и поздравляли. Я смотрю на своего мужа, который светится самым настоящим и искренним светом, и мне кажется, что это сон. Я теперь официально миссис Грей! Анастейша Грей! Кто бы мог подумать, что мы дойдем до этого! А ведь совсем недавно я впервые увидела этого несносного и притягательного парня на операционном столе! А спустя 2 года, море проблем, слез и расставаний, мы поженились! Я, несмотря на 30% шанс, сейчас мама красивой и самой любимой девочки, а также помирилась со своей собственной, которую еще несколько лет назад ненавидела всем сердцем! Я в сотый раз прокручиваю весь этот длинный путь, понимая, насколько изменилась. Я не боюсь потерять карьеру, как раньше, не боюсь гордо называть себя женой, не боюсь быть мягкой и эмоциональной, я больше не боюсь быть настоящей! А когда я, Кристиан и Элли поднимаем голову к звездному небу, то все мы видим одну звездочку, которая сияет ярче других: — Элли, а вот там твой братик, — с улыбкой на лице произнесла я, крепко обнимая мужа и дочь: — А почему именно братик? Может сестренка? — запротестовала девочка. Я еще сильнее улыбнулась, но в тоже время слезы потекли по щекам: — А может и сестренка, — подтвердила я. Спустя несколько секунд молчания, Кристиан произносит: — Мы любим тебя, — и эта звездочка загорелась еще ярче. Грей подхватил Элли на руки, а я уткнулась ему в плечо, не в силах сдерживать эмоций: «Мы очень скучаем по тебе, Комочек!»…***
Тот день, после свадьбы, я запомню навсегда. Платье валяется где-то далеко, Элли спит в своей комнате на втором этаже, а я нежусь в постели с самым ослепительным человеком в моей жизни. Он теперь мой муж, а я — его жена. Знаете, когда смотришь на Кристиана, спящего самым сладким и спокойным сном, сердце невольно начинает биться быстрее. Спустя столько времени он снова спит рядышком. Тереблю кольцо на пальце и смотрю в потолок. Очередной подарок Грея на свадьбу: все пространство в нашей спальне увешано шариками в форме сердечек! Да, именно тот суровый Кристиан украсил нашу комнату гелевыми шариками! От милости этой ситуации меня распирает во все стороны, и я бужу легким поцелуем этого романтика. Он открывает глаза, как маленький ребенок, а затем смешно улыбается: — Не спится, миссис Грей? — и вот, он уже оказался сверху. Я до сих пор не могу отойти от нашей брачной ночи с шариками и наручниками, поэтому внизу немного тянуло с непривычки. Все-таки, кое-что не поменяется никогда: — А разве вы когда-нибудь давали мне спать, мистер Грей? — с обольстительной улыбкой отвечаю я, и мы сливаемся в поцелуе. Рядом с этим мужчиной невозможно не возбудиться! Он проворно забирается руками под мой пеньюар и начинает дразнить своими пальцами, прекрасно зная, что я не смогу устоять. Снова дикий поцелуй, я уже готова разорвать сама на себе эту шелковую и безумно дорогую тряпочку, как мы оба слышим топот ножек. Ну да! Мы теперь не одни, пора привыкать! К нам в комнату с радостным визгом залетает Элли и прыгает прямо между нами. Хорошо, что Кристиан быстро перекатился и лежал так, будто ничего со мной не делал несколько секунд назад: — Мама, папа, доброе утро! Слушайте, я все понимаю, уже не маленькая, но… Мне скучно одной! Давайте вы меня сейчас поцелуете, а потом я убегу, а вы сделаете мне братика? Я не буду подсматривать, честное слово! — мне стало смешно и неловко одновременно. Перекатываюсь на подушку и закрываю лицо, чтобы Элли не видела моего смущения. Кристиан не мог остановиться от истерического смеха. С одной стороны, все очень весело, а с другой стороны — как-то грустно… Откинув все ненужные мысли, я накинулась на девочку и начала ее щекотать, тем самым увиливая от ответа. Через минуту, успокоившись, ко мне присоединился Грей, и наш дом наполнился веселым детским смехом… Прошло несколько лет… — Мама, где мое платье? — возмущалась Элли, в то время, как я пыталась уложить Тедди спать: — Ты можешь так не кричать, брата разбудишь! — шикнула я на дочку, так как сын все никак не мог заснуть, а мы опаздывали на выписку Лейлы из роддома: — Ох, вы посмотрите на него, какой барин! Мама, ему уже год, по-моему, он должен засыпать сам! — обидчиво надула губки малышка, а я не смогла сдержать улыбки: — Ну да! В годик он уже такой самостоятельный! Весь в папу! Кстати… Кристиан, уложи Тедди! Мне нужно Элли собрать! — крикнула я, и Кристиан тут же оказался в детской: — Вот чтобы вы обе делали без меня? — с иронией произнес он, когда мы с дочкой уже шли в ее комнату. Я даже не заметила, как Элли выросла. Ей позавчера исполнилось 11 лет! Ведь только недавно 8-летняя бегала, а тут уже платья требует. Я помогла девочке застегнуть молнию на спине, пока она красила губы. С появлением Тедди в нашей жизни стало все еще беспорядочней. Вообще, мы даже не надеялись, что он появится! Так вышло, что мы уехали в медовый месяц вместе с Элли в Россию, в Санкт-Петербург. Именно эту поездку планировал Грей до аварии. Романтическая атмосфера, белые ночи, эмоции от замужества… В общем, мы с Кристианом почти не вылезали из кровати, восполняли все то, что пропускали по тем или иным причинам. Потом, в северной столице России меня жутко тошнило. Сначала думали, что я отравилась местным супом, а по приезде с отдыха, когда я отправилась на плановый осмотр, вышло так, что я вошла в те 30%! Моему счастью не было предела! Только… беременность была очень тяжелой. Меня постоянно тошнило, ноги и руки были ватные, и каждый день — борьба за жизнь! Гинеколог сказал, что моя матка не была восстановлена до конца, поэтому угроза повторного выкидыша была велика. Даже слишком… Кристиан не выпускал меня из дома без присмотра какого-то суперского врача. К счастью, я выдержала эти 9 месяцев. И на свет появился маленький мальчик с кудряшками, как у Комочка! Кто-то говорит, что беременность — это самое лучшее время для женщины, но поверьте, в моем случае было немнооого по-другому: — Мама! Мы опаздываем! — из воспоминаний меня выдернула дочка, которая стояла в дверном проеме вместе с Греем, который не мог отвести взгляд: — Моя мама уже здесь? — уточнила я, пока собирала сумку: — Господи, доча, ну ты и копуша! Мы с Грейс уже давно здесь. Не переживай, Теодор Реймонд Грей в надежных бабушкиных руках! — я крепко обняла маму, Грейс, чмокнула сына в кудрявую головку, а затем поехала с мужем и дочкой в родовой дом №6, на выписку жены Уоррена Ларсена…