...

Темная летняя ночь льется в комнату через открытые ставни. Там, в просторной спальне на широкой кровати два тела: одно — мужское, распластано и недвижимо, второе — женское, оседлало мужские бедра и бесстыдно насаживается на ту часть человеческой плоти, что так желанна разным шлюхам да гулящим девкам. Орган коротковат, хотя неплох толщиной, и ей приходится всем весом подаваться вниз, чтобы головка хоть ненадолго проникла дальше влагалища. — Хильда-а, — раздается еле живой голос партнера, готового излиться в нее. читать дальшеНет, такого она допустить не может и резко сжимает мышцы, не давая выплеснуть семя. Женщина еще не наигралась, спустя мгновение она вновь начинает насиловать лежащего под ней мужчину. Ее соки, щедро стекающие по ляжкам, давно перепачкали царственного ублюдка и просочились дальше, промочив не только простыни, но и перину насквозь. Она еще голодна и все более неистово вдавливается своей промежностью в чужой пах. Тазовые кости малохольного принца так выпирают, что любой другой причинили бы боль, но только не ей. Для нее дискомфорт имеет свои преимущества — такую жертву, согнувшись, можно вылизывать по гладкому лобку, целовать по выступающим венам, а потом распахнуть чудовищную пасть и впиться в бедро, раздирая жилы и дробя кость. Ее гибкий позвоночник способен на многое: сложиться назад и почти пополам, ртом, языком коснуться разбухших от спермы тестикул, придавленных пухлым задом. В нос ударяет смесь ароматов мускуса, пота и собственного оргазма. Она широко втягивает запах ноздрями и длинным тонким языком любовно очерчивает круги на раздутой мошонке. Ее жертва хнычет, и монстр понимает, что на большее этого юнца не хватит. Резко выпрямляется, чтобы увидеть пустые зачарованные глаза партнера и медленно, будто лаская его изнутри собственным телом, насаживается снова, чуть ли не силой заставляя себя кончить еще раз вместе с ним. Человеческое тело бьется под ней в долгожданном экстазе, а потоки спермы выстреливают так далеко и долго, заполняя ее изнутри, что она почти удивлена внезапным напором. Змеиные немигающие глаза алчно смотрят на молодого мужчину, в прелестной белокурой головке — мечты о ее любимом, идеальном оргазме. Как только задание хозяина будет исполнено, жалеть в этом замке будет некого. Она уже знает как поступит — на самом пике страсти вскроет острыми ногтями живот и грудину, зароется руками в этот безупречный разрез кожи, вымоет руки в крови, почувствует тяжесть пульсирующих кишок, погладит желудок и метнется к самому источнику жизни. Сердце будет содрогаться в ее ласковых смертоносных руках, все еще пытаясь закачивать в израненное тело кровь и жизнь, но она раздавит его в ладони как только струя спермы заполнит матку. Монстр разом стиснет влагалище и кулак, и два расплющенных комка мяса останутся в ладони и промежности. Потом она с аппетитом вылизала бы свое тело, еще сохраняющее образ пышнотелой блондинки. Вылизала во всех местах, изгибаясь и извиваясь, доставляя себе наслаждение еще раз, а после этого устроила бы пир на останках не успевшей остыть жертвы. Ламия закрыла глаза в предвкушении. Это будет, будет, как только она избавит хозяина от настырного повстанца. Осталось подождать еще немного, а пока придется просто довольствоваться мужчинами, живущими в этом замке. Принц так и лежит рядом с пустыми глазами и блаженной улыбкой на губах. — Одевайся и иди к себе, — приказывают ему. Все еще голодная, она подумывает позвать охранника, дежурившего у ее дверей, а лучше сразу обоих, завалить на мокрую постель и так же выжать досуха, как их сюзерена. Рослых красавцев должно хватить на гораздо больше, чем безликого правителя. С ними она потом тоже с удовольствием расправится, но до этого следует безукоризненно выполнить приказ. — Фирион, — выдыхают чувственные губы, — где же ты? Не заставляй женщину ждать.