Батман

      Отабеку тринадцать, и он самый слабый в группе. Его движения скованны и резки, и над его потугами можно лишь смеяться.       Юре десять, и он самый лучший. Его движения изящные и легкие. Он словно парит над полом. С ним все хотят дружить, им все восхищаются. Разве им можно не восхищаться? Он буквально пример для всего лагеря. Точнее всех выполняет балетные па, выше всех поднимает ногу, завораживает всех своим танцем.       Отабек тоже им восхищается. Восхищается его движениями, его грацией, его волшебными зелёными глазами.       Мама всегда говорила Алтыну, смотри в глаза, чтобы понять, что за человек перед тобой. И Алтын понимает. Перед ним боец, воин, упакованный в хрупкую оболочку феи.       Отабеку стыдно подойти и познакомиться с Юрой. Он просто отвратителен в балете, и любая попытка растяжки дается ему с трудом и адскими мучениями, но он готов терпеть, лишь бы хоть немного приблизиться к своему идеалу, лишь бы стать хоть немного достойным его.       Алтын занимается дополнительно ненавистным балетом, но особых подвижек не наблюдается.       Когда у всех детей вечером свободное время, Отабек уходит один в балетный класс. Всё равно он не особо сдружился с ребятами из лагеря.       Его попытки жалкие.       Так и говорит Юра, когда в один из вечеров заходит в балетный класс во время самопроизвольных тренировок Алтына. Отабек от неожиданности теряет опору и позорно валится на пол. Юра смотрит на всё это с пренебрежением и цокает языком. Отабеку до слёз обидно, но несмотря на всё это, он поднимается и снова тянет ногу, пытаясь сделать достойный батман назад. У него получится.       — Ужас. Ты деревянный, — без доли какого-либо такта говорит Плисецкий и внезапно хватает его за ногу, помогая тянуться. По мышцам проходит волна боли. Юра не жалеет его. Алтын готов завыть, но сдерживает порыв в себе.       — Кошмар. Ты уверен, что ты фигурист?       — Уверен, — сквозь зубы шипит Алтын.       Плисецкий качает головой и отпускает его ногу. Боль проходит, но с некоторым сожалением.       Отабек упирается в колени и тяжело дышит. Прекрасно. Его идеал разочарован в нём.       — Хочешь сок? — внезапно спрашивает Юра.       — Сок? — Отабек удивленно поднимает взгляд. Юра смотрит куда-то в сторону и теребит краешек футболки.       — Да. Я спиздил парочку коробочек с кухни.       Отабеку кажется, что слово «спиздил» не очень хорошее, но он не может отказать Плисецкому. Они молча идут по тёмной тропинке к домику, в котором живёт Юра. Отабек всё время спотыкается, потому что никогда не ходил этой дорогой. Вообще, совсем рядом есть освещенная дорожка, выложенная плиткой, но по тропинке быстрее. Алтын старается не отставать от Юры, который уверенно идёт в кромешной темноте вперёд. Плисецкий идет сгорбившись и вразвалочку, совсем не похож на того Юрия, что видит Отабек в балетном классе.       Юра приносит сок с недовольным лицом.       — У одного нет трубочки, — ворчит он. Крутит в руках соки и отдаёт Отабеку тот, который с трубочкой. Алтын растерянно смотрит на Юру. Он тронут этой… заботой?       Это приятно. То, что Юра отдал ему лучшее.       Плисецкий ногтем пробивает фольгу и пьет прямо так, задрав голову. Алтын, как цивилизованный человек, вскрывает трубочку и пробивает ей фольгу.       Сок просто ужасный. Он всегда здесь ужасный. Яблочный, но от яблок одно лишь название. Ужасный концентрат. Как будто Отабек ожидал чего-то другого. Но выбирать не приходится.       Они молча сидят на деревянных ступеньках, ведущих в домик Юры, и слушают природу. Стрекотание кузнечиков и шелестение листьев, потревоженных легким вечерним ветерком. Вокруг так спокойно и тихо, воздух чистый и дышится полной грудью.       — А ты, кстати, кто?       Отабек чуть не давится соком от неожиданности. Действительно, с чего такому, как Плисецкий, обращать внимание на неудачника Отабека. — Отабек Алтын, — представляется чинно, как и положено, Отабек.       — Круто. Я Юра.       Вот так просто, без всяких премудростей. Алтын хочет сказать, что он знает. Кто не знает, кто такой Юрий Плисецкий? Но ему кажется это несколько грубым. Да и Юра, скорее всего, сам в курсе, что Отабек знает его. Юру знают все. Возможно, он делает это просто ради приличия. Или для ощущения знакомства.       — Ты это… Не думай, что я тебя не знал. В смысле я же видел тебя на тренировках. Тебя сложно не заметить. Просто имени не знал.       Отабек рад. Юра заметил и запомнил его, но, с другой стороны, он сейчас и не похвалил его.       Отабек немного скисает.       — Ты чего? — Юра по-дружески пихает его в плечо.       — Я совсем плох в балете.       — Ерунда. Нашел повод расстраиваться.       — Тебе легко говорить, — немного обиженно заявляет Алтын. — У тебя-то всё получается.       — Ой, вот только не начинай, ладно? — Юра морщится. — Бесит уже эта шарманка про хрупкость, грациозные движения и прочее дерьмо.       Что ж, когда Юра открывает рот, он становится еще меньше похож на фею из сказки. Отабек, в принципе, не особо расстраивается по этому поводу.       — Но ты же лучший в группе.       — Конечно лучший, я же стараюсь для этого. А эти нытики только и делают, что ноют. Как им тяжело. И смотрите, как у Юрочки всё получается, мы так никогда не сможем. У него талант. Бесят.       — И зачем же ты решил мне помочь? Я вообще в самом конце.       — А? Но ты ведь стараешься, — Юра удивленно смотрит на него. — Я вижу. Иначе на кой черт ты бы свободное время тратил на тренировки. Другое дело, что ты не предрасположен к этому. Но это разные вещи. И я уверен, что своими стараниями ты станешь отличным фигуристом.       Юра смотрит на него, как будто разъясняет ему простую истину. Очевидные вещи. Видимо, для самого Юры так и есть. Отабек немного смущается.       — А еще я знаю, что ты часто смотришь на меня на тренировках, — лукаво говорит Плисецкий и следит за реакцией Алтына.       Отабек стремительно краснеет и сжимает коробочку с соком. Алтын думал, что делал это незаметно. Ну, ведь все смотрят на Юру. Он притягивает взгляды. Ну, может, Отабек пару раз и бессовестно пялился, но в основном он пытался делать это незаметно. Потому что пялиться неприлично. А еще ужасно смущающе, когда тебя ловят за таким. Особенно тот самый человек, на которого ты смотрел.       — Я тебе нравлюсь? — прямо спрашивает Юра. На его лице нет ни капли стеснения, лишь легкая заинтересованность. Видимо, мальчишке нравится ставить других в неловкие положения и задавать каверзные вопросы. Маленький чертёнок.       — Я всем нравлюсь. Внешне. Похож на фею, говорят, грациозный, красивый, — он морщится на этих словах. — Но мало кому нравится со мной общаться. Все говорят, что хотят со мной дружить, но это не правда. Они считают, что я грубый. И зазнавшийся, потому что у меня всё получается, и я лучший. Выскочка. Но так даже лучше.       Отабек и не знал, что так говорят о Юре. Он и не знал, что его считают зазнавшимся выскочкой.       — Я так не считаю.       — М? — Юра вопросительно смотрит на Алтына.       — Я не считаю тебя зазнавшимся или выскочкой.       Они долго смотрят друг другу в глаза.       — Ты ведь не знаешь меня, — не очень уверенно говорит Юра. — Может, я такой на самом деле.       Плисецкий запрокидывает голову и допивает остатки сока.       — У тебя красивые глаза, — вырывается у Отабека, прежде чем он успевает подумать.       — А? — Юра удивленно смотрит на Отабека.       — Глаза солдата.       — Что? — Юры выглядит еще более пораженным. — Что за пургу ты несешь?       — Я тоже считаю, что ты красивый. Но за этой красотой скрывается душа воина.       Юра ничего не отвечает, лишь раскачивает ногами, мерно ударяя пятками по ступеням и время от времени бросает короткие взгляды на Отабека.       — Будешь моим другом? — Алтын не знает, когда он так осмелел, но он протягивает Юре руку.       Юра пораженно смотрит то на руку, то на Отабека.       — Ха! — вдруг выкрикивает он и подрывается с места — Вот еще! Сначала батман назад нормально сделай, балда!       Юра спрыгивает со ступеней и, запинаясь, бежит в сторону главного корпуса, оставляя Отабека одиноко сидеть с протянутой рукой. Алтын бы обязательно впал в депрессию после такого, если бы не заметил густо покрасневшее лицо Плисецкого.

***

      — Да не может быть, чтобы я сказал такое.       — Ты мне сердце тогда разбил вообще-то.       Юра лениво поглаживал кота, уютно устроившись в объятиях Отабека. Они смотрели какой-то бессмысленный российский сериал по Первому на минимуме звука и болтали.       — Я не помню такого, значит, не было.       — А я вот помню.       — Да ты только что это придумал.       — Моя фантазия не настолько дерзкая, чтоб представлять, как ты помогал мне тянуться и делился соком.       — Могу помочь растянуться сейчас, — Юра говорит всё тем же тоном, но Отабек улавливает игривые нотки в его голосе.       — По-моему, ты говоришь какие-то пошлости, Юра.       — Ты сам это сказал.       Отабек пожимает плечами и целует Юру в макушку.       — Но такого не было. Я не мог послать такого классного парня, как ты.       — Было—было. И я был тогда не таким уж классным.       — Да неужели я тебя так стремно отшил? — Юра запрокидывает голову и пытается поймать взгляд Отабека.       — Да. Мне было ужасно больно, — интонация Алтына совсем не меняется, как будто он и не о себе говорит. Но Юра думает, что если такое и было, то это дело прошлое. Сейчас-то у них всё хорошо.       — Ты, наверное, тогда был ужасно стремным.       — Ты назвал меня деревянным.       — Ну, сейчас бы я так не сказал, — Юра усмехается, а Отабек закатывает глаза. Ну да, как же Юра без своих дурацких пошлых шуточек и намёков.       — Ну ты это… Прости, что я тебя так обидел в детстве. Если это было! Я, знаешь ли, был злым, обиженным ребёнком.       — Ты и сейчас злой, обиженный ребёнок.       — Эй! — Юра бьет его рукой по коленке и чуть поднимается, заглядывая наконец Отабеку в глаза. Алтын тут же ловит его губы в плен своих и не даёт оскорблениям сорваться с языка Плисецкого.       — Прощаю, — шепчет Отабек прямо в губы покрасневшего Плисецкого и широко улыбается. — Тем более, что сейчас я вполне сносно могу сделать батман назад.       — Балда, — ворчит Юра и прячет лицо в шерсти своего кота.