Lolita

Сколько себя помнил, Юрий всегда был сексуальнее других своих ровесников. Он даже не мог точно сказать, когда начал задумываться об этом, просто однажды парень понял, что, будь он кем-нибудь другим, то непременно захотел бы трахнуть Юрия Плисецкого. Возможно, на его раннем сексуальном развитии сказалось то, что в детстве он случайно зашёл в спальню родителей, когда они занимались любовью. Тогда это зрелище до глубины души впечатлило маленького Юру, а сейчас, увидев подобное, он бы посмеялся и назвал это скучным. Ему требовалось что-то более незаурядное, чтобы заинтересоваться и тем более возбудиться. Юрий всегда думал, что виной всему фигурное катание, — из-за него он вырос похожим на девушку. Но, смотря на других детей, подростков и взрослых мужчин, Плисецкий видел в их движениях лёгкость, грацию, но не женственность, присущую ему. К тому же, за пределами льда ничего не менялось. Проходя мимо любой зеркальной поверхности, парень внимательно всматривался в своё отражение, стараясь подмечать малейшие детали. Длинные изящные ноги, которые замечательно смотрелись бы в кружевных чулках с подвязками; тонкая девичья талия, которую при желании можно обхватить двумя большими ладонями; выпирающие косточки на узеньких запястьях; утончённые черты лица и светлые волосы чуть ниже подбородка. К слову, волосы он отрастил специально, чтобы иметь ещё большее сходство с представительницами противоположного пола. Хотя, Юрий был твёрдо уверен в том, что он лучше, чем эти пятнадцатилетние шлюхи, которые густо подводили глаза чёрным карандашом и красили губы красной помадой, чтобы привлекать мужчин. Банально, вульгарно и пошло. Плисецкий был другим — изысканной леди, которая лучше навеки останется в одиночестве, чем будет с кем попало. Это не означало, что он не хотел секса. Он желал этого с невероятной силой, и с каждым днём вожделение становилось всё томительнее. Когда контролировать себя стало просто невыносимо, Юрий на все свои сбережения купил женское нижнее бельё. Тогда, стоя перед зеркалом и изгибаясь в самых невообразимых позах, разглядывая себя с разных ракурсов, любуясь, он решил больше никогда не надевать что-то другое. Мужское бельё искажало его красоту, в отличие от нежных кружев и рюш, замысловатых плетений на искусной ткани. А еще Плисецкий любил прикасаться к себе. Не в смысле мастурбации, хотя этому он уделял определённое время каждый день. Он мог погладить своё колено, пока ехал в метро, смочить пальцы слюной и провести влажную дорожку от шеи к ключицам или залезть ладонью под футболку и огладить пресс. Юрий любил чувствовать себя сексуальным и, когда никого не было поблизости, он часто, как бы невзначай, выгибал спину или расставлял ноги чуть шире; покачивал бедрами чуть сильнее, чем нужно, отрабатывая дорожку шагов на тренировке. В каждом его движении другие видели чувственность и, скорее всего, думали, что это от излишней увлечённости фигурным катанием, а не от того, что Плисецкий хотел член в свою задницу. Приходя домой с катка, Юрий закрывал дверь в свою комнату на ключ и всецело предавался порочным играм. Мастурбировать он начал, когда ему было одиннадцать. Юра до сих пор помнит рассказы одноклассников о своём волнительном опыте, но, откровенно говоря, ему от них мерзко. Мальчики из его класса делали это просто лёжа в кровати во время просмотра порнографии или в не закрывающейся ванной комнате, куда в любой момент могла зайти мама. Их истории были лишены эстетики, очарования. Он делал всё иначе. Перед тем, как раздеться, Плисецкий зажигал ароматические свечи с запахом карамели или абрикоса и расставлял их по всей комнате. Это делалось для того, чтобы за то время, пока он будет подготавливать себя, его кожа и волосы пропитались сладким запахом. Вкус должен ощущаться во всём. Подросток снимал с себя одежду, оставаясь в одних кружевных трусиках, натягивал на тоненькие ножки чулки, иногда завивал волосы с помощью старой плойки времён СССР, каждый раз опасаясь обжечься, но эффект того стоил, особенно, если вплести в пряди шёлковые ленточки. Из отражения в зеркале своими невинными бирюзовыми глазами на него смотрела Лолита-искусительница, словно сошедшая с обложки самой извращённой японской манги. Затем блондин оглаживал своё тело, откровенно наслаждаясь идеальной шелковистостью кожи. Чтобы этого добиться, Юра как минимум раз в несколько дней брил ноги и все места с нежелательной растительностью. Но и это доставляло ему удовольствие и возбуждало от одной мысли о том, насколько грязно то, чем он занимается. Не сосчитать всех вечеров, которые он провёл вот так, удовлетворяя себя самостоятельно — физически и духовно, мечтая при этом быть жестко оттраханным. Проблема заключалась лишь в том, что Юрий был Лолитой, а Лолите не нравились девушки и не нравились даже парни-ровесники. Она хотела кого-то старше как минимум лет на десять. И неопытные одноклассники или коллеги по льду не подходили под её придирчивый вкус. Нимфетка внутри него требовала взрослого мужчину, который исполнял бы её самые развратные желания. Плисецкий долго думал обо всех своих знакомых, тщательно изучая каждую кандидатуру, но никто не вписывался в шаблон его внутренней притязательной бестии. Никто не мог заставить его кончить, нашёптывая на ушко грязные слова о том, какой Юрий распущенный и порочный, никто не мог зажать его в подворотне, закрыть чем-нибудь рот и неумолимо трахать до искр перед глазами или довести до исступления, заставляя блондина скакать на его члене. Как же сильно он хотел, чтобы его руки были связаны изолентой за спиной, в то время как его беспощадно натягивают по самые яйца. Всё стало гораздо хуже, когда его отдали на попечительство Лилии Барановской, и она захотела сделать из него приму. И, хотя Юрий старался изо всех сил скрывать свои необычные наклонности, она была единственной, кто придавал его особенностям большое значение. Нет, конечно, она не знала о том, что он красится и мечтает получить в подарок на новый год юбку с рюшами. Его очевидную женственность она называла изящностью и говорила, что это его преимущество. И тогда Плисецкий окончательно принял эту часть себя. Он пересмотрел все фильмы о любви между подростками и людьми значительно старше, прочитал Набокова и даже пересмотрел всё более-менее качественное порно подобной направленности. Но это по-прежнему не означало, что он может рассказать об этом другим или открыто предложить кому-нибудь переспать с ним. Поэтому Юрий просто вёл себя максимально по-сучьи. Настолько, насколько ему позволяли моральные нормы общества. А в душе он грезил тем, чтобы мужчины, глядя на него, засовывали руки в штаны. Когда подросток окончательно растерял всякую надежду на спасение себя от недотраха в виде живого человека, он купил себе дилдо. Для начала парень решил купить небольшой, но он был ребристым, так что Юра думал, что этого будет достаточно. Так он не ошибался никогда. Конечно, поначалу это было настолько приятно, что Юрий видел звёзды при каждом движении игрушки, но в какой-то момент этого стало катастрофически не хватать. Тогда Плисецкий подумал, что покупать другой будет слишком затратно и потому решил попробовать нечто совершенно новое. То, что придаст ситуации остроты и риска. Он вышел на улицу с этим чёртовым дилдо внутри себя. А затем, когда он зашёл в какой-то безлюдный переулок и прижался задницей прямо к стене, толкаясь и имитируя фрикции, с ним случился самый сногсшибательный оргазм в его жизни. Какой же он всё-таки озабоченный. Единственное, что волновало Юрия — его фантазии, где он в слезах умоляет позволить ему отсосать или те, в которых его парень забирает подростка после тренировки на своей машине и хорошенько трахает на заднем сидении. Он даже не мог быть полностью сосредоточен на льду, а об уроках и речи идти не могло — всё свободное время блондин занимается непотребствами. Видели бы его знакомые это зрелище. Интересно, как бы они отреагировали? Что бы сказали, узнав какой грязный извращенец на самом деле Юрий Плисецкий? Яков, Отабек, Мила, Виктор. Виктор. Ну конечно! И почему это никогда не приходило ему в голову? Он невероятно красив, талантлив и сексуален. А ещё он старше Юрия на 12 лет. Плисецкий стоит в грязном проулке; его дыхание постепенно учащается, язычок скользит по пухлым губкам, которые формируются в лукавую улыбку. В следующий раз, когда Юрий ублажает себя, в его голове возникает не просто эфемерный образ некого мужчины. Сегодня вечером, кончая, он произносит имя лучшего фигуриста страны.