Маски сняты.

Слухи волшебная вещь. Человеческий язык подхватывает и несёт их, передавая каждому последующему живому. Информация будет крутиться по всему свету за считанные часы: всего-то​ надо предоставить историю в нужном ракурсе на известном канале. Люди верят всему, что вещается по ТВ, почти никогда не задумываясь. Но сегодня именно это слепое доверие и помогло Майклсонам. Они оказались в эфире спустя всего три часа, в вечернем выпуске. А спустя еще час весь интернет и новостные каналы гудели о их семейных разборках. Конечно, как же драматично: родная мать начала охоту за собственными детьми. Показуха… Закрытый особняк, темные окна, спрятанные дети. Всеобщий поиск психически нездоровой Эстер Майклсон. Смех да и только… Но реальность была глубоко спрятана за всей этой мишурой. Правда о галлюцинациях Клауса, нестерпимой ненависти Кэролайн, обеспокоенности Элайджи или о раздражительность Хейли. Ожидание было самым извращённым насилием. Чтобы Эстер не делала до этого, теперешнее затишье пугало больше любой пытки. Кэролайн расхаживала по гостиной, её нервы накалились, как и у всех в этом до ужаса богатом доме. Клаус сидел в кресле, его пальцы стискивали телефон в ожидании новостей. — Что дальше, Кэролайн? — В гостиную вернулся Элайджа. Старший Майклсон встречался с Ребеккой. В связи с обстоятельствами сестру нужно было предупредить об их планах и убедиться в ее безопасности. — Она должна отреагировать. Нужно ждать. — Прошло два дня. — Элайджа давил на женщину, зная, что она что-то скрывает. Проницательность — вот чем славился Элайджа Майклсон, и он уж точно заметил несостыковки в плане Кэролайн. Отсутствие какой бы то ни было реакции от Никлауса говорило лишь о том, что его брат также в курсе дел. — Всё выйдет! — Руки Кэр уже слегка подергивались от напряжения и постоянного стресса. Она всё время поправляла волосы, а ноги не прекращая вышагивали по гостиной. — Даю тебе двадцать четыре часа, а после дом вновь будет окружён охраной! — Защита практически полностью отсутствовала, это было одно из условий блондинки, лишь человек тридцать охраняло периметр и вход особняка. Элайджа злился, возможно, незаслуженно срывая злость на Кэролайн. В его крови всё ещё присутствовал наркотик, что только усугубляло положение. Они оставили последствия в виде неконтролируемых вспышек гнева. — И я обещаю, что наших людей здесь будет намного больше чем обычно. И даже мышь не посмеет пробежать незамеченной! — Хватит! — Клаус наконец-то вмешался в их перепалку. — Вы ведёте себя как дети. — Клаус прав, мы должны доверять друг другу. — Кэролайн глубоко вздохнула, перед тем как произнести эти слова. — Я тебя умоляю, — смех Клауса был неестественным и слишком напряжённым. — О каком доверии идёт речь? — Ник… — Я устал, раздражен и в ближайшее время хочу разобраться со всем, так что не мешайте. Я буду у себя. — Клаус тяжело поднялся с кресла, ему было нелегко передвигаться. Вынужденное скрытие дочерей и всё ещё мучающие его галлюцинаций выбивали последние силы. Алкоголь снимал напряжение, мешая думать, но в данной ситуации, только он приносил хоть какое-то облегчение. — Клаус прав. — Кэролайн, обессиленная, упала на диван, откидывая голову назад. — В другой ситуации я попытался бы хоть как-то разрушить этот барьер недоверия, — Элайджа остановился у края дивана, не моргая смотря на блондинку, от столь пристального взгляда, Кэр вынуждено обратила внимание на застывшего мужчину, — но не теперь… — Что же так на тебя повлияло? Где же твое благородство, Элайджа? — Кэролайн и сама не поняла, в какой момент её друг стал таким враждебным. И в какой момент она сама стала такой грубой. Это же тот самый Элайджа, что читал ей книги в библиотеке, помогая справиться с одиночеством. Помогал справиться с демонами Клауса. Но за эти два дня казалось все координально изменилось. Недоверия стало больше, а дружбы меньше. — Взглянем правде в глаза, — что-то поменялось во взгляде мужчины, казалось в них проскальзывали обвинение с примесью сожаления. — В особняке были только мы и несколько горничных, но в кабинете Клауса появился наркотик, который никто из посторонних подкинуть не мог. — Это обвинение?! — Это доказательство того, что доверять друг другу мы не можем. — Это были последние слова Элайджи. Он с грацией и величием, гордо поднятой головой, несмотря на всю усталость и безумие, покинул гостиную, оставляя Кэролайн в полном одиночестве. Слова Элайджи дали пищу для размышления. Очень неплохую даже пищу… В особняке было не так уж много людей, кто мог попасть в кабинет Никлауса. И это сокращало круг подозреваемых… До двух человек. Кэролайн взяла телефон и набрала дочь Клауса. Гудки нескончаемо, казалось бы, потоком гудели в телефоне. Но все же Хоуп ответила. — Что-то случилось? — Голос девушки звучал очень обеспокоено. — Всё в порядке, Хоуп. — Успокоила Кэролайн падчерицу. — Но мне нужно кое-что… Несколько дней назад, когда Кол уезжал, вы говорили наедине. Он же оставил тебе какие-то данные, чтобы с ним можно было связаться? — Ну… — Хоуп замялась, это был их с дядей секрет, который должен быть раскрыт лишь в назначенное время. Но когда это время настанет? Сама Хоуп не знала. Возможно, это сейчас тот самый момент, а может и нет. — Хоуп, послушай меня, это важно, очень-очень важно. Пожалуйста. — Я скину номер СМС-кой. — Хоуп сдалась. Не важно, что это был секрет, в конце концов, Кол сам сказал, что её родители вскоре также покинут Америку и встретятся с ним, но сейчас это был экстренный случай. Хоуп знала это, всё было слышно по напряжённому голосу мачехи. — Спасибо, дорогая. — Кэролайн несколько облегчённо выдохнула. — С папой ведь всё хорошо, да? — Хоуп задавала вопрос очень осторожно, боясь услышать отрицание. — Да. — Кэролайн не могла ничего ответить более убеждающего, да и времени не было. Она сбросила звонок и спустя всего пару секунд пришла СМС-ка с длинным и далеко не американским номером. Кэролайн пыталась вспомнить, какой стране принадлежит код, но так и не смогла его узнать. И вновь гудки… Но в отличие от Хоуп, Кол не отвечал на звонок: сработала голосовая почта. — Кол, если ты не перезвонишь мне прямо сейчас, я клянусь, что достану тебя хоть из-под земли! Ты… — Кэролайн готова много чего еще сказать, но её прервал сам абонент. — Я весь во внимании. — Его голос звучал сонно и, казалось, устало. — В чем я провинился, будучи в другой жопе мира? — В особняке были найдены наркотики и под их воздействие попали твои братья. И суть в том, что их могли подложить лишь члены семьи. А у тебя был мотив. Кол, это был ты? — Кэролайн задержала дыхание в ожидании ответа. На той стороне провода наступила тишина, длившаяся почти минуту. Мужчина против воли просыпался, все более отчетливо осознавая суть вопроса. — Кэр, я долгое время не помнил ничего о семье, память возвращалась медленно и… болезненно. Но знаешь, что никогда не выходило из памяти? Я не помнил себя! Когда я очнулся, в моей голове вместо имени всплыли лишь два слова: всегда и навечно. Такое не перешагнуть даже если иногда ну ооочень хочется придушить голыми руками этих двух придурков. — Я очень, надеюсь, что ты не врешь. — Блонди, есть еще предположения, кто это мог быть? — Боюсь, что сегодня я обвиню человека, которого считала другом. Разговор с Колом всё поставил на свои места, но полностью опустошил Кэролайн. Она должна была рассказать все Элайдже и Клаусу, и в то же время ужасно этого боялась. Боялась, что еще один удар в спину они не выдержат. В ней боролись два желания: одна желала всё поведать Майклсонам и вывести на чистую воду предателя, а другая — сохранить тот хрупкий баланс, что остался, сохранить семью, в которую она только вернулась. На протяжении часа она то порывалась всё рассказать, то вновь садилась на диван в гостиной, браня себя за опрометчивость. Но когда она заметила, что часы показывают 20:32, она поняла, что ее медлительность лишь усугубляет ситуацию и дает фору Эстер. Никлауса было найти проще всего, он же и собрал всю семью (кроме, детей конечно). Дольше всего пришлось ждать приезд Ребекки и Хейли. За это время Клаус истратил всё свое терпение и походил больше на голодного льва в клетке, нежели на человека. А время всё медленнее и медленнее тянулось. — Я желаю сейчас же узнать кто предатель?! — Ребекка практически влетела в комнату, громко стуча каблуками по полу особняка. Вместе с ней в дом ворвался прохладный свежий воздух, заставив Кэр вздрогнуть. — И не ты одна! — Огрызнулся Клаус, залпом выпивая содержимое бутылки и куда-то откидывая её. Теперь у Кэролайн появился еще одна причина боятся рассказать правду. Алкоголя в организме Ника было, возможно, даже больше крови. Только на ее глазах он выпил две бутылки виски, за ближайшие двадцать минут. — Кэролайн? — Я сегодня говорила с Колом… — медленно начала она, тщательно подбирая слова. Ребекка только было открыла рот, чтобы задать вопрос, но Кэр не дала ей это сделать, — это не он. Клаус едва заметно облегченно выдохнул. Ему казалось, что информация станет уже чуть легче. Теперь он готов был ко всему. — Этот человек сейчас находится в этой комнате… И я в замешательстве… — Кэролайн, назови имя. — Впервые за всё время заговорил Элайджа. — Это была я! — Хейли гордо вскинула подбородок, но никому в глаза не посмотрела, в особенности избежав Элайджу. — Я подложила наркотики. Элайджа безмолвно застыл на месте, пытаясь поймать взгляд девушки, но безуспешно. Кэролайн прикусила губу, ожидая хоть какой-то реакции от остальных. Клаус не сводил взгляда с Маршал. Абсолютно прозрачный безэмоциональный взгляд. Он был страшней гневного взгляда Элайджи. Напряжение повисло в комнате. Ребекка, стоявшая ближе всех к девушки, с размаху дала Хейли пощечину. Брюнетка скривилась, инстинктивно повернув голову вправо, но промолчала. — Ты была мне подругой, практически сестрой! — сквозь сжатые зубы прошипела Ребекка. — Не желаю тебя больше видеть. Омерзительно даже в одной комнате стоять с тобой. Ребекка, сжав руки в кулаки, отвернулась от бывшей подруги и покинула комнату. Клаус же в отличие от своей сестры спокойно поднялся с кресла, немного пошатнулся, но всё же, удержав равновесие, из-за пояса достал пистолет, направляя на женщину. Сердце Кэролайн ушло куда-то вниз. Хейли же лишь сглотнула ком, образовавшийся в горле. — Моя очередь с тобой поболтать. — Язык Ника заплетался от алкоголя, а глаза были затуманены. Никто не вмешивался в его разговор с Хейли, дабы не спровоцировать его еще больше, — И так, что насчет последнего слова? Хотя нет, постой… Ты этого не заслуживаешь. — Клаус… — Замолчи! — Крик Никлауса так резко прозвучал, что все в комнате вздрогнули. И в образовавшей вновь тишине прозвучал щелчок предохранителя. — Я не позволил говорить. И так, я желаю услышать причину предательства. — Ты должен понять меня. — Хейли не обращалась к Клаусу. Её не пугал пистолет. Она прекрасно знала, что поступила подло и глупо. — Это было из-за тебя, Элайджа. Я хотела ту жизнь, что ты планировал. Но твоя память… ты знаешь лишь то, что тебе рассказали, но воспоминания потеряны. Эстер обещала вернуть их… Элайджа устало протер лицо, на пару мгновений пряча его в ладонях. Память брата болью отзывалась в сердце Клауса, поэтому его гнев поутих. Убивать уже хотелось не так сильно. — Оставьте нас. — Клаус перевел свой взгляд на брата, но не стал спорить. Он хорошо знал этот гнев, притаившийся в глазах брата. Оставив пистолет на видном месте: на краю столика, ушел наверх, зная, что за ним последует и Кэролайн. — Элайджа? — Дрожавшим голосом позвала Хейли. У неё не было страха перед Клаусом и дулом пистолета устремленного на неё, но взгляд Элайджи, которым он её наградил, заставил содрогнуться. Мужчина отвернулся к камину, опираясь одной рукой о его край. Майклсон пытался собрать свои мысли и запереть чувства, что было довольно тяжело. — Я пыталась поступить правильно. Я не желала никому зла… — Хватит, я слышал достаточно. — Наконец мужчина смог совладать со своими чувствами. Он повернулся к женщине лицом, расправив плечи. Он вновь стал хладнокровным Элайджей Майклсоном. — В память о наших отношениях я позволю тебе уйти. Но впредь я советую тебе не попадаться мне или моей семье на глаза. — Эл… — Охрана! — Позвал Элайджа и в комнату вошли двое мужчин. — Проводите мисс Маршал до выхода. По щекам шатенки в первые за весь разговор побежали слезы по щекам. Но Элайджа был непоколебим. Какие бы чувства их не связывали, Хейли предала его, связавшись с Эстер. Он наблюдал, как женщину выводит охрана, он видел её молящий взгляд… но никак не отреагировал. Она сделала свой выбор, он свой. … — Она мать твоей дочери… Может, мы поступаем неправильно. — Кэролайн наблюдала за тем, как Хейли покидает внутренний двор особняка и скрывается среди потока людей. — Может и неправильно, зато разумно. — Клаус что-то активно печатал в ноутбуке, бросая беглые взгляды на Кэролайн. — Выброси эти мысли из головы. Это был выбор Хейли. Кэролайн глубоко вздохнула, отвернувшись от окна. — Возможно, ты прав. — Кэролайн подошла к мужчине, встав позади его кресла, положив руки на спинку. — Но что будем делать дальше? — Я думал об этом. — Клаус устало откинулся на спинку, протирая глаза. Кэролайн переместила свои руки на его плечи, разминая их. — Кол оказался прав. Нам не жить в Новом Орлеане. Пора попрощаться с городом. — Что ты задумал? — Клаус повернул голову к ней, чтобы Кэролайн смогла увидеть таинственную улыбку на губах мужчины. **** Две недели спустя. Блондинка покинула салон самолёта, осторожно спустившись по трапу. В воздухе танцевали снежинки, мягко опускаясь на землю. Она обвела взглядом простор посадочной полосы. Слева от неё, в нескольких метрах, находился лес, из него доносился преимущественно вой волков. А недалеко на горизонте виднелась широченная река, доносившая запах пресной воды. Кэролайн вздохнула полной грудью, наслаждаясь долгожданной свободой. Неожиданно тишину и умиротворение нарушил звук подъезжающей машины, черная Ауди остановилась ровно перед женщиной и из неё вышла парочка знакомых лиц. — Почему ты одна? — Спросил шатен, посмотрев по сторонам. — Клаус остался будить девочек, а Элайджа о чем-то говорил с пилотами. — А Ребекка? — Сестра как всегда выбрала любовь. — Из самолёта вышел Никлаус, с всё ещё спящей Флоренсис на руках. — Рад видеть тебя, Давина. — Здравствуй, Ник. — Смущённо сказала девушка, небрежно махнув рукой. — И осуждать её нельзя. — Вслед за Клаусом вышел Элайджа с племянницей. — Нам стоит поспешить, скоро стемнеет. — Кол сел за руль машины, остальные поспешили занять пассажирские места. Дорога оказалась долгой и извилистой. Они использовали давно заброшенную посадочную полосу. Майклсоны фактически бежали из страны под чужими именами, с поддельными паспортами и с небольшой помощью ФБР. Сейчас в Америке идет расследование по поводу пожара в особняке Майклсонов и смерти всех его членов. На пепелище люди приносили цветы и на камеру вспоминали сколько Майклсоны хорошего сделали для города. На улицах даже прошли несколько митингов в память о семье. В газетах постоянно всплывают новости о поджоге. Журналисты пытаются доказать, что расследование проходит несправедливо и особняк был спален какой-то мафиози. Но Аларик и Адриан обещал позаботиться, чтобы дело поскорей замяли и тайна осталась в тайне. … — К сожалению, это означает, что мы больше не увидимся. Ему запрещен въезд на территорию России — Хоуп с Давиной сидели в гостиной дома который купил Кол по приезде в Россию. Прошла уже неделя, как они покинули Америку. Дочь Клауса и Давина были в прошлом довольно близки и после продолжительного разговора и расставления всех точек над «И» пришли к выводу, что побег Давины был необходим. Хоуп простила ее. В конце концов, Хоуп ужасно скучала по девушке. — Он пошел на это? — Давина держала в руках чашку ромашкового чая, аромат которого летал в воздухе принося с собой уют. — Я имею ввиду, между вами было нечто большее чем просто подростковые гормоны. — Это было единственный выход. — Слова девушки прозвучали как-то слишком обреченно. Она сама не верила, что лишь таков был выход. — Так сказал тебе отец? Хоуп глубоко вздохнула, поджимая губы. Что она могла сказать, ответ и так был очевиден. — Я не хочу сказать, что Клауса не нужно слушаться или что-то вроде этого, просто он бывает не всегда прав… Хоуп задумчиво кивнула. Её мысли были далеко от этой комнаты. Неожиданно рядом с Хоуп приземлился Кол, Давина закатила глаза на его выходку. Но сам парень никак не отреагировал. — Я тут услышал, у кого-то разбито сердце? Предлагаю лечение. — Кол поднял бутылку с вином и в него тут же полетела подушка с соседнего дивана, на котором сидела Давина. — Сейчас у кого-то будет разбито не только сердце. — Клаус стоял у дверей с полуулыбкой на губах, рассматривая брата с дочерью. Он растягивал слова, и фраза прозвучала небрежно, но младший знал, чем может закончиться всё… — Понял, Ник. — Кол вскинул руки вверх, потом, вспомнив о бутылке в руках, тут же спрятал её в диванных подушках. — Больше такого не повторится. — Хоть что-то в этой семье не меняется. — Никлаус покачал головой. — Нам нужно поговорить. Уже без доли улыбки, сказал Клаус, взглянув на дочь. Девушка нахмурилась, но кивнула. Кол посмотрел на брата, а после на племянницу, но в конце концов пожал плечами и вместе с Давиной покинул комнату. — Что-то случилось, пап? — Девочка смотрела на отца своими зелеными глазами, видя его внутреннюю борьбу. — Я слышал твой разговор с Давиной… — Ты подслушивал…- Девочка не спрашивала, а утверждала. В её голосе сквозило легкое отчаяние с примесью грусти. — Прости, я даже не думал подслушивать… Но твои слова об Андриане… — Всё в порядке, пап. — Хоуп взяла отца за руки, ободряюще улыбаясь. — Я всё понимаю. — Я не хочу, чтобы ты понимала, я хочу, чтобы ты была счастлива. — Клаус заключил дочь в объятьях, пряча лицо в её волосах. — И если твое счастье рядом с этим парнем, то так тому и быть. Клаус быстро шептал на ухо девушке, сильнее сжимая её в объятиях. — Всё это было бы бессмысленно, если бы мы спасали только свои жизни. Счастье это то, что искала наша семья долгие годы… И я желаю, чтобы ты была, моя дорогая, счастлива. — Пап, я люблю тебя. — Я тебя тоже, милая. — Мужчина выпустил дочь из объятий, проведя тыльной стороной руки по еле нежно розовой щеке. — Он ждет тебя во Франции, машина у входа. — Ты подготовился, но… — Ты уже совершеннолетняя, ты имеешь право выбирать свой путь сама. — Ты самый лучший! — Хоуп повисла на шее отца. — Перед тем как я уеду, пообещай мне кое-что. Прислушайся к собственным словам, дай волю чувствам… — Обещаю. — Клаус улыбнулся, но в его улыбке сквозила печаль. — Тебе стоит поторопиться. И будь осторожна… Через час Хоуп покинула дом, а спустя ещё два и Россию. Семья пораженно посмотрела на Никлауса, когда тот объявил новость об отъезде дочери. Элайджа даже попытался образумить брата, но это на него никак не повлияло. Любовь Клауса к дочери была слишком крепка, так крепка, что Клаус перешагнул даже себя, стараясь сделать дочь счастливой. Андриан сделал для Майклсонов достаточно, для того чтобы заслужить доверие. … — Да? — Элайджа после отъезда племянницы был у себя в комнате, когда зазвонил его новый телефон, немало удивляя его, ведь номер знали немногие, да и те немногие находились в одном доме с ним. — Элайджа? — Мужчина замер, слушая женский голос на линии. — Вы ошиблись. — Поспешно спохватился он, пытаясь изменить интонацию голоса. — Я знаю, что это ты… Пожалуйста, выслушай меня. — Откуда у тебя этот номер, Хейли? — голос Элайджи звенел от напряжения и сдержанной злости. Ведь если у нее есть номер, то кто-то предал их. А всё только стало налаживаться… — Я связывалась с Алариком после пожара. По началу я даже поверила, что вы мертвы. — Хейли глубоко вздохнула перед тем как продолжить. — Ты же знаешь, не будь всё так важно, он не раскрыл бы вас. — Не скажу, что был рад тебя услышать. — Голос мужчины был стальным. — Если это всё, что ты хотела мне сказать, то прощай. И забудь этот номер. — Я жду ребенка, Элайджа. — Мужчина замер, слушая голос женщины, он даже затаил дыхание. — Он твой…