Игрушка с сюрпризом

Сумерки опустились на город незаметно, вновь принося с собой толику рождественского волшебства, которого так не хватало сейчас людям. Вокруг зажигались вывески и лились новогодние песни, которые заглушались весёлым и звонким смехом детей, которые бегали по улицам, играя в снежки, совсем не боясь, что могут попасть в кого-нибудь из взрослых. Стрелки неумолимо двигались вперёд, отсчитывая последние часы уходящего года, и казалось, что в этом городе, как и во всем мире, не было человека, который бы не был рад приближающемуся празднику. Но это было не так. По одной из таких оживленных улиц брёл парень, под глазом которого красовался синяк, а куртка была порезана на рукавах, обнажая бледную кожу. Люди, что проходили мимо, лишь косились в его сторону и старались как можно быстрее обойти стороной. Завернув за угол, шатен облокотился на стену и закрыл глаза. — Ты чего тут грустишь? — тихий мальчишечий голос раздался над его ухом. Распахнув глаза, Хёкдже огляделся вокруг, пытаясь найти его источник, но вокруг было тихо, лишь гул города был позади. — Не грусти, все будет хорошо! — Что за чёрт? — выругавшись, Хёк вертелся на месте и шикал от боли. Мало того, что его избили и выдворили с работы под конец уходящего года, так и какой-то проказник пытался шутки шутить. — Кто ты?! Покажись! — Не грусти, все будет хорошо! — вновь раздался тихий голос, приводя парня в бешенство. Сжав ладони в кулаки, он направился на голос, наконец, спустя пару минут обнаруживая в куче мусора большую кукольную фигуру парня в костюме рождественского эльфа, которую, по всей видимости, выбросили из-за ненадобности или брака. Присев рядом, Хёкдже осматривал куклу, которая периодически из-за холода и набившегося снега под зеленую куртейку повторяла одну и ту же фразу. — Не грусти, все будет хорошо! — Что? И тебя выбросили из-за ненадобности? — не громко спросил парень, мысленно усмехаясь своим словам, ведь кукла не могла ответить на его вопрос. Поддавшись какому-то порыву, он отряхнул её от снега и поднял, присвистывая от удивления. — Вот ничего себе! Весишь ты как настоящий человек! Тяжело выдохнув, Хёк потащил игрушку в сторону своего дома, продолжая удивляться, как это такая дорогая вещь была выброшена на улицу, при этом он даже не заметил, как в ее взгляде сверкнул живой огонек. Пройдя несколько кварталов, парень, наконец, добрался до дома, мысленно матеря скользкие дороги и тяжелый вес находки, а так же того, кто мог ее выбросить. Усадив игрушку на диван, Хёкдже утопал на кухню, где выпил несколько рюмок какого-то пойла и после чего вернулся обратно. — И что же мне с тобой делать? И вообще, зачем я притащил тебя домой? — тяжело вздохнув, парень снял одежду с игрушки, с удивлением отмечая, насколько было реалистично сделано его тело. Отогнав ненужные мысли, он зачем-то прикрыл находку покрывалом и унес одежду в стирку, где после нескольких часов, наконец, та приобрела надлежащий вид. Натянув одеяние обратно, Хёкдже уселся рядом и включил телевизор. — Прости, еды нет, будем довольствоваться дешевым пойлом, — хмыкнув, парень начал пить напиток, постепенно пьянея и повышая свое настроение с отметки «пошло все к черту» до «вроде все не так плохо». — Знаешь, я совсем не знаю, кто тебя выбросил и по какой причине, но наверняка он был таким же козлом, как и мой бывший работодатель, — пьяно произнес Хёк, заглядывая в шоколадные глаза, которые казались живыми из-за отражения в них света от телевизора. Положив голову на колени игрушки, парень продолжал пить и пьяно бормотать, не замечая, как пристально смотрел на него новый, пока еще безмолвный собеседник. — Но ничего, я тебя уж точно не брошу, не такой уж я и козел, — закрыв глаза, Хёк мгновенно провалился в сон, прижимаясь всеми конечностями к игрушке, что обняла его в ответ. — Я знаю, Хёкдже, знаю, — прошептала она, даря сладко посапывающему парню теплую и нежную улыбку. Утро для Хёкдже началось с мучительной головной боли и прекрасного аромата еды, витавшего по всей квартире. Поднявшись, парень прошлепал на кухню, где, к его удивлению, на столе стояли всевозможные блюда. — Что за?.. — подойдя ближе, парень макнул палец в шоколадный мусс, который не исчез от прикосновения, — когда я успел все это приготовить, или… Бросившись назад в комнату, он с подозрением посмотрел на куклу, которая была все так же неподвижна, разве что во взгляде читался добрый смешок. — Это ты сделал? — поняв, что спросил глупость, Хёкдже закрыл лицо ладонью, размазывая по нему мусс. — Что я несу, ты же не можешь этого сделать. — Могу… — вздрогнув от неожиданности, Хёк уставился на игрушку, которая так и продолжала сидеть на месте. Оглядевшись по сторонам, парень понимал, что единственным источником этого милого голоса была лишь наполовину сломанная, но не менее похожая на живого человека кукла. Подойдя ближе, парень еще раз ее осмотрел, понимая, что все же это ему послышалось, ведь завод был выключен. Выпрямившись, парень вернулся на кухню, приступая к трапезе, совершенно не обращая внимания на тихий смешок, доносившийся из комнаты, считая, что это только лишь плод его расшалившегося воображения. Закончив с обедом, он достал из шкафа запасную куртку и, накинув ее на плечи, покинул квартиру. Бродя по улицам, которые были пусты после долгого рождественского праздника, парень все думал, что же теперь делать. Без работы он вряд ли смог бы протянуть долго, да и за квартиру стоило уже заплатить на следующей неделе, ведь хозяйка совсем не потерпит отсрочки в оплате даже на пару часов. Прошатавшись по улицам до позднего вечера и вернувшись домой, Хёкдже почти не удивился, когда увидел на столе теплый ужин. Посмотрев на куклу, которая продолжала сидеть на месте, парень все же начинал верить в то, что именно она могла приготовить все это. — Спасибо тебе за ужин, — по-доброму усмехнувшись и дав обещание, что больше пить не будет, Хёкдже приступил к ужину. — А ты довольно вкусно готовишь! — взяв тарелку, парень прошел в комнату и уселся рядом. Уплетая за обе щеки, он поглядывал на куклу. — Жаль, что ты не настоящий, но все равно, теперь мне не так уж одиноко. Выдохнув, Хёк убрал в сторону тарелку и вновь улегся на колени игрушки: — Я бы хотел знать, кто ты на самом деле, почему оказался там, — монотонно разговаривая, он не сводил своего взгляда с куклы, — я вот, например, совсем перестал верить людям, и в то, что они могут дарить добро. Да, я тоже не подарок, но… — Хёкдже не заметил, как рассказал игрушке все, что скрывалось в его душе долгое-долгое время. Начиная со школьных времен и заканчивая настоящим временем. — Вот, теперь ты знаешь, что я за человек, и может, я не заслуживаю и толики сочувствия, но все равно… Уткнувшись лицом в живот игрушки, парень всхлипнул и крепче прижался, вдруг чувствуя теплые объятия. Продолжая думать, что это всего лишь плод его воображения, Хёкдже плакал, не обращая внимания на то, что изумрудная курточка пропиталась слезами, став совсем мокрой. Он плакал, наконец, выпуская все то, что держал в себе за последние несколько лет, что в итоге просто уснул от усталости, так и не посмотрев, кто успокаивающе поглаживал его по голове и тихо напевал новогоднюю песню. Следующее утро для него стало в который раз удивительным. Ведь проснулся парень на кровати, а по квартире вновь разносился вкуснейший аромат еды. Поднявшись, он прошлепал в комнату, с ужасом замечая, что куклы не было на привычном месте. Обежав всю квартиру и пролазив по всем местам, Хёкдже опустился на колени и схватился за голову. Неужели его обокрали? Но кто? Ведь квартира была закрытой, да и окна тоже. Быстро натянув на себя одежду, парень, было, ринулся на улицу, чтобы отыскать кукольного эльфа, как вдруг смешливый голос сзади остановил его. — И куда это ты собрался? — резко обернувшись, он посмотрел на игрушку, которая совершенно не была похожа на нее. Перед ним стоял обычный парень в эльфийской изумрудной одежде, правда, в отличие от всех остальных, у него были заостренные уши и на этом все различия заканчивались. — Прости, я думал, что все успею уладить до того, как ты проснешься. — Что? Как? — лексикона парня хватало лишь на односложные вопросы, совсем еще не понимая, когда успел наклюкаться настолько, что даже в трезвом уме ему виделось такое. — Но ведь… — Но ведь, что?.. — улыбался эльф, еле сдерживая себя от смеха, поглядывая на растерянного парня. — Ты спас меня, а я тебе плачу тем же. — Но ведь… — Да, я похож был на игрушку, так получилось, — согласился парнишка, оттряхивая снег с плеч, который никак не желал таять, — я просто израсходовал всю свою магию и превратился в куклу и мог замерзнуть, если бы не ты, — продолжая улыбаться, он подошел к Хёкдже и стянул с того куртку. — Но раз ты знаешь, что я не игрушка, то пошли завтракать. Потянув Хёка за собой, Донхэ — а именно так звали эльфа — принялся рассказывать о своей семье, о своих делах, и то, как он оказался в том самом месте. — Так, получается, все так должно было случиться? — отложив ложку, Хёк усиленно стал вспоминать, что происходило вокруг него за последние несколько дней. — Но ведь… — Да, я понимаю, что ты можешь злиться на меня, но это все к лучшему, — наклонив голову на бок, Донхэ не сводил своего взгляда с парня, — ведь теперь у тебя есть новая работа, причем та, о которой ты мечтал. — ЧТО? — реакция Хёкдже лишь рассмешила эльфа, и все же, сдержав свой смех, он поднялся и, обойдя стол, обнял человека со спины. — Как слышишь, за мое спасение я помог тебе осуществить твои мечты, — тихо бормотал мальчишка, крепче прижимаясь к парню. — А еще… если ты не против, я исполню еще одно твое желание… — Какое же? — сердце пропустило несколько быстрых ударов. Повернув голову в сторону эльфа, Хёкдже заворожено смотрел в шоколадные глаза, медленно, но верно начиная в них тонуть. — Недогадливый ты человек, — улыбнувшись, парень медленно прикоснулся к губам человека, которые были со вкусом жареной индейки, но не смотря на это, они оставались такими же теплыми и желанными. Обняв эльфёнка в ответ, Хёк с толикой нежности изучал податливые мягкие губы, не в силах оторваться от них. Но когда это все же удалось, он с улыбкой поглаживал Хэ по щеке, немо принося клятву, которая была одна на двоих, мысленно благодаря судьбу. Ведь если бы не проблемы на работе, не подбери он игрушечного эльфа, кто знает, что могло бы произойти дальше. Но, а пока лишь оставалось внутри души укреплять вновь появившуюся веру в лучшее и просто любить…