Ноль эмоций и чашка терпкого кофе

Громко хлопнула дверь, и ушёл Рон, но это не имеет значения, для неё — он уже никто. А вчера приходил Гарри, приносил ей цветы, кажется это были лилии, но вот незадача — ей уже совсем наплевать. И Гермиона, вечно бегает к ней из Министерства. «Джинни, тебе не нужна новая книга? Или может, купить что-нибудь » — это так в её стиле, вечно печься о всех, переживать, строить из себя саму святость и главное — никогда не унывать. Если бы, она ещё что-нибудь чувствовала, то ненавидела бы её до кончиков волос, но очередная незадача — она ничего не чувствует. В её мире только белое и черное, цветное затерялось уже давно. Каждый вечер, и даже ночью, прокручивая их первую встречу, когда всё было ещё настолько цветное, что она понадеялась, что у них есть целая вечность. Крам, Виктор. Довольно странный выбор судьбы. Как глупая насмешка. Ноль эмоций и чашка терпкого кофе — это все, что у нее. Она не Гарри, не Рон и не Гермиона, она просто малышка Джинни, которая не может ничего. Джинни давно уже выросла и больше не верит в сказки без бед, но голос в её голове тихонько шепчет — он где-то есть. Ну, не мог он просто исчезнуть, пускай его и коснулась война. Голова рыжеволосой идет кругом. Она уже никому не верит и ничего не слышит, её мысли превращаются в серое, без капли цвета нечто. И её хочется бежать. В небольшую палату заходит целитель, грустно смотрит на неё, оглядывая с ног до головы: растрепанные волосы, уже похожие на птичье гнездо, бледная кожа и безумный взгляд, губы безумно шепчут: «Я найду тебя».  — Мне жаль, мы её обследовали, — тихо качает головой, поворачиваясь к Молли говорит он, — Такое уже не излечить. Она помнит. Такое не излечишь. Медицина бессильна. Тем более, что мы даже не знаем, кто её вторая половина, скорее всего стерта во времени. Молли с болью в глазах смотрит на свою единственную дочь, всё не можно быть так. Где-то должен быть выход. — Темно, здесь слишком темно, с каждым днем всё меньше света, — вырывается из неё, она уже не замечает мать и целителя. Её все равно. — Должен быть выход, — Молли с мольбой смотрит на своего спутника. — Простите, миссис, но не единого. Молли Уизли ничего не отвечает, она устала, лишь по её щеке скатывается одинокая слеза. С каждым днем всё меньше света, с каждым днём всё меньше тепла. А боль уже становиться осязаемой. Ноль эмоций и чашка терпкого кофе — это всё, что у неё теперь есть.