Аой и Урухетта

Аой и Урухетта Я чапал домой в ночной тишине, Мечтал, что прижмусь к диванному Богу, Но кто-то путь преградил мне, Слюни пуская на мою ногу. Я после концерта был весел и пьян, И после попойки я плелся домой, И если б не мой главный изъян, Я может, дошел бы туда живой. Ах, да я забыл рассказать о себе: Я «ужас, летящий на крыльях ночи*», Верней, гитарист сам себе на уме Из группы Gazette, если быть точным. Так вот, я был пьян, в одни шорты одет, Ничуть не скрывавшие блядские ляжки, Я шел, бормоча бессмысленный бред, Из шорт и волос доставая блестяшки. Я медленно шел, не вздевая взгляд, Уж в шортах блестяшек совсем не осталось, И тут я понял: нельзя назад. И участь моя пред глазами предстала. Шикарный мужчина в юбке до пят И женских сандальях на босую ногу, Он мне подарил пылающий взгляд, И враз расхотелось звать на подмогу. Во мне вскипела пьяная кровь, В глазах у меня как-то вдруг помутнело, Я знаю, это была не любовь, Но кое-чего одеревенело. Мой гость попытался меня завлечь, Танцуя вокруг цыганские танцы, Ответ свой хотел я из шортов извлечь, Никак они не поддавались, засранцы. Я близко совсем к нему подошел, Талантливый, страстный был он такой, Я жаждущим взглядом его обвел И понял, что передо мной Аой. «Наверно, он тоже херачил домой, Но что же он делал в такой глуши?» Я голос не мог уж сдерживать свой. И сладостный стон раздался в тиши. В глазах брюнета зажегся огонь, За талию он притянул меня: «Ты там пониже меня затронь». И шортов слетела стальная броня. Аоя я за плечо укусил, Он смачным засосом мне отвечал, Его поцелуем я страстным добил, Вгрызаясь в губы, как море в причал. Руками он потянулся вниз, Спустил свою юбку до самых колен, Я понял, что выиграл главный приз, Попав в Аоя мучительный плен. Я встал на колени, коснулся Его, (Читателям ясно: то был не Аой.) Я этого ждал больше всего, Но тут раздался истошный вой. Нечаянно я Его укусил, Аой тут же вырвал мне клок волос, Я после всего бы его простил, Если бы не дал он коленом в нос. За жопу тогда я его ущипнул, И голову он совсем потерял, Я голой ляжкой его лягнул, Но сил тогда я не рассчитал. Аой мне выбил передний зуб, Но даже тогда я его б простил, Если б не был он слишком уж груб, Когда с размаху в меня входил. Слеза скатилась по нежной щеке, Я в темноте во всю мочь заорал, Мы все б простили тогда себе, Но козырек подъезда на нас упал. *** Утро. И мы лежим все в грязи. Я голый. В обломках крыши своей. Надеюсь, что будет все на мази, Но не суждено нам встретится с ней. *** Я вновь просыпаюсь, но не на земле. На мне рубашка. И гол мой зад. Ушибы и гипсы везде на мне. Вчерашняя ночка просто отпад. Аой на койке соседней лежит, Его еще долго покой не ждет. В глаза мне смотрит и чуть дрожит Еще секунда и бешено ржет. Я улыбаюсь и ржу невпопад, Мне вторит с соседней койки Аой: «Было хреново, но я очень рад, Что шел в подворотне вчера домой». *** Нет повести эпичнее на свете, Чем повесть о дебилах и минете.