Цель оправдывает средства.

— Ну, — Мидорима скептично приподнимает тонкую бровь, — и что это такое? — О чём ты? — словно в непонимании Ханамия повторяет его жест. — Ты прекрасно знаешь, о чём я, — на секунду закатывает глаза Мидорима и тут же бросает беглый взгляд на чужую руку по левую сторону от своей головы. Макото, что стоит почти вплотную к Шинтаро, приперев того к стене, лишь насмешливо ухмыляется — даром, что ниже. Хотя Мидориме всё равно упорно кажется, будто это на него смотрят сверху вниз, а не наоборот. — Не мог бы ты это прекратить? — Мидорима вздыхает почти вымучено, но поспешно с лёгкой снисходительностью добавляет: — Пожалуйста. Ухмылка с лица Ханамии пропадает, и он заметно хмурится — этот тон ему совсем не нравится. — Ты меня совсем не целуешь, — резко, неожиданно даже для себя выпаливает Макото, однако одёргивать себя не спешит. Мидорима медленно вздёргивает вторую бровь в изумлении, но молчит. — Ты меня совсем не любишь, — гнусавит Макото и делает обиженное лицо. — Неправда, — почти перебивает его Шинтаро, но осекается, чувствуя на себе пронзительный взгляд каре-зелёных глаз. — Тогда почему ты не целуешь меня? — Я считаю… — на секунду запинается Мидорима, но быстро берёт себя в руки. — Я считаю, что нам совершенно некуда спешить. Мы встречаемся всего два месяца, — и с видом очевидного победителя поправляет очки, съехавшие с переносицы. — О-о-о, не-е-ет, — довольно тянет Ханамия, а на его губах снова играет ухмылка, — ты, верно, хотел сказать, мы официально встречаемся всего два месяца. Да, Мидорима-кун? Взгляд у Макото ехидный, довольный, и Шинтаро только беспомощно кусает губы, почти вживую ощущая кисловато-горький привкус поражения на языке. — В любом случае, сейчас не время, — предпринимает ещё одну попытку образумить любовника игрок Шутоку, — Такао и Мибучи скоро придут, а стол ещё не до конца накрыт. — Даже когда мы обжимались по углам втихушку ото всех, ты и то целовал меня чаще. — Как вульгарно. Мидорима уже хочет было оттолкнуть Ханамию в сторону и, отвернувшись, вернуться к предновогодним хлопотам, как вторая рука Макото, со смачным шлепком врезавшаяся ладонью в стену прямо перед его носом, останавливает его. Сам Макото лишь гаденько, но оттого не менее довольно хихикает. — Ну же, Мидорима-кун, — с вызовом смотрит на того Ханамия, — я жду, — и расплывается в ещё более издевательской улыбке-ухмылке. Мидорима смотрит на него примерно с минуту, что-то усиленно обдумывая и явно не решаясь на какие-либо действия. — Удиви меня, — почти смеётся Паук, а Шинтаро немного щурится. — Удивить? — задумчиво переспрашивает он, на что Ханамия только нетерпеливо кивает. Мидорима машинально кивает следом и, помедлив с секунду, льнёт к губам Макото на несколько долгих мгновений, после чего отстраняется с абсолютно невозмутимым видом. — А теперь отойди, будь добр. Макото и на шаг не задумывается отступить, лишь продолжает пилить фанатика совершенно нечитаемым взглядом, всё так же держа руки по обе стороны от его головы. Мидорима терпеливо ждёт. — Ты это… серьёзно? — спустя пару минут всё-таки приходит в себя Ханамия. — Совершенно верно. — Ты издеваешься? — И в мыслях не было. — Неужели? — несколько сокрушённо вздыхает Ханамия, а Мидорима смотрит всё так же невозмутимо, словно происходящее никаким боком его не касается. — Да, — снова кивает он. — А теперь отойди, пожалуйста, ты мешаешь. — Ну нет, — почти шипит Макото, опуская голову. — Ты никуда не пойдёшь, пока не сделаешь всё как положено. — Что? Ханамия лишь глубоко вдыхает и вновь поднимает голову, внимательно смотря Мидориме прямо в глаза. Тот невольно сглатывает и по инерции хочет отступить на шаг назад, но лишь врезается спиной в стену. Ханамия коротко усмехается и приближается к любовнику чуть ближе. — Что… Что ты собираешься делать? Такое случается не особо часто, но сейчас именно тот момент, когда Мидорима понятия не имеет, что творится в голове Макото, и от этого ему ещё больше не по себе. Потому что в такие моменты в голову Ханамии может прийти абсолютно любая бредовая чушь, и уже никто и ничто не сможет остановить его в исполнении задуманного. «Цель оправдывает средства» — это как раз про Макото; он в лепёшку разобьётся, но желаемое получит. Подобное в нём всегда пугало Шинтаро — буквально было его самым большим страхом (хотя он, конечно же, боялся этого втайне). Однако Макото, вопреки всем ужасным ожиданиям любовника, всего-то приоткрывает рот, высовывая язык. Мидорима поначалу смотрит на всё это удивлённо, даже как-то недоверчиво, но уже спустя пару минут в его взгляде вновь проскальзывает скепсис, как в самом начале их разговора. — Ты это… — он внимательно осматривает лицо Макото и на какое-то время невольно задерживается на его высунутом языке. — Ты это серьёзно? Шинтаро откашливается, переводя взгляд обратно на глаза Паука, и видит, как в них пляшут черти. Ханамия им в противовес только беззаботно пожимает плечами. «А почему бы и нет?» — Ты совсем спятил, ты в курсе? — Мидорима делает очередную попытку прекратить всё это, но уже чувствует, что вот-вот готов сдаться. Макото насмешливо дёргает брови вверх. «И что?» Игрок Шутоку на мгновение прикрывает глаза и тут же, открывая их, снова цепляется взглядом за чужой высунутый язык. Силится посмотреть в сторону, на что-нибудь другое, но даже просто моргнуть заставляет себя с трудом. Он нервно вбирает ртом воздух и тихо, почти шёпотом выругивается: — Ты чёртов дьявол! — и, бегло заглядывая в глаза Макото, против воли поддаётся вперёд. Мидорима медленно приоткрывает рот и так же медленно языком касается языка Ханамии, ненадолго прислоняется плотнее и тут же самым кончиком обводит вокруг. Ханамия дёргается и как бы случайно облизывает нижнюю губу Шинтаро, на что тот лишь обхватывает юркий язычок губами и немного посасывает его, не разрывая при этом зрительного контакта. Макото обводит ровный ряд зубов, а правую руку перемещает на плечо любовника, в нетерпении сминая идеально выглаженную ткань белой рубашки. Мидорима, запуская пальцы в тёмные мягкие пряди, тянет Макото ближе к себе, надавливая на затылок крепкой ладонью, и позволяет тому углубить поцелуй. Ханамия ведёт недолго, Шинтаро перехватывает инициативу почти сразу же: бессовестно просовывает язык в его рот, лаская нёбо, а отрываясь — оттягивает, покусывает уже покрасневшие, чуть припухшие губы; ладонью одной руки не сильно, но вполне ощутимо сжимает чужие отросшие волосы, немного потягивая за них назад, а ладонью второй — уже вовсю шарит под чужой точно такой же, как и его собственная, рубашкой, оглаживая подтянутое от многочисленных тренировок тело, самыми кончиками пальцев нажимая на особенно чувствительные места. Когда Шинтаро краем уха слышит дверной звонок, то честно делает попытку отстраниться, но поддаётся обратно вперёд, когда чувствует, как руки Макото настойчиво тянут его за галстук на себя. Когда трель раздаётся во второй раз, то оба успешно её игнорируют. На третий раздавшийся звон не очень приятной мелодии Шинтаро спускается к шее Ханамии и, вытянув из-под воротника бабочку, расстёгивает две верхние пуговицы, после чего припадает губами к нежной коже, намереваясь оставить засос. С четвёртой трелью он нехотя отстраняется. Оба дышат тяжело, у обоих слегка расфокусированный взгляд, но зато выглядят до чёртиков довольными. — Просто молись, — Мидорима угрожающе приближает своё лицо к лицу Ханамии, — чтобы к концу празднования я устал настолько, что не смогу ничего с тобой сделать, — и поспешно мажет по его губам своими, после чего выходит из кухни, на ходу поправляя одежду. Из прихожей доносятся голоса, но Макото отнюдь не сразу выходит встречать прибывших гостей. В кои-то веки он заставил Мидориму не просто безобидно чмокнуть себя, а поцеловать по-настоящему, по-взрослому. Однако осознание своей маленькой победы приходит, как назло, медленно, и поначалу Ханамия даже не верит в произошедшее буквально несколькими минутами ранее. А когда наконец осознаёт, то вспоминает последние слова Мидоримы. Помолиться, чтобы Шинтаро под конец праздника устал до беспамятства? О нет, наивный Мидорима-кун. Лучше Макото сделает всё с точностью до наоборот — пожелает ему небывалой выдержки и огромный запас сил. Ведь цель оправдывает средства, а Ханамия Макото, не привыкший останавливаться на полпути, всегда добивается желаемого.