Беленорские хроники

Помни об этой ночи, она залог бесконечности. Данте.

Hitman E3 Trailer Song (2015). Thom Yorke – Daily Battles. Empire Cast – Battle Cry. In TREATMENT (OST) music LAURA WEEK 3.

      Королевская Гавань, именуемая Драконьей в достославные времена завоевателей-наездников, явно возводилась ради того, чтобы внушать благоговение верноподданных и врагов. Первопрестольная в окружении высочайших угольных стен производила необычайное впечатление. При новой династии, узурпировавшей престол менее полувека назад, укрепление приобрело статус монументального. Ни один видимый или затаившийся противник не сможет взять штурмом каменного гиганта с массивной челюстью в виде ощетинившегося башнями замка на возвышенности. Взору прибывающего путника, осмелившегося приблизиться к неприступному сооружению со стороны суши, сначала обрисовывались сливающиеся с небесными панорамами стены, сверкающие багрянцем с золотым вкраплением. Фон благоприятствовал радужным палитрам. Достигавшие высоты в пятнадцать метров, построенные по приказу новоявленного правителя, они могли выдержать нескончаемое число атак. Превосходящие силы не возьмут их осадой и не смогут оцепить из-за выхода к побережью Рубинового моря. Бухты, защищающие подступы к остроконечным скалам с пристанищем августейших протекторов державы, сужались благодаря змеящимся островкам и коварно выглядывающим из воды скалам. Толщина же оборонительных конструкций составляла пять метров, венчали их пять десятков башен различных форм и размеров, с которых можно рассмотреть дорожные разветвления с севера на запад. Попасть внутрь дозволено через семь хорошо охраняемых ворот, но они давали доступ только к внешнему кольцу. Затем пилигриму предстояло пересечь глубокий ров, вырытый недавно, и пройти еще один ряд заслонов, после чего оказывался перед плотными наслоениями домов. Смыкающихся по обеим сторонам улиц и ведущими к сердцу всей Гавани.       Подход к величественному граду с моря еще более потрясал. С палубы корабля открывается дивный вид на памятники, церкви и дворцы. Огромное полотно из богато украшенных построек простерлось настолько, насколько хватало восхищенных взоров. Сотни тысяч человек называли это место домом. Главные здания также поражали воображение. Самым грандиозным считался блистательный собор, возведенный при Никлаусе Великолепном, в честь собственного себялюбивого отца. Сверкая в лучах восходящего и заходящего светила, он приветствовал смертных устрашающе-воинственной позой, сулящей гибель всем агрессорам. Храм, раскинувшийся перед центральной площадью, представлял чудо архитектурного искусства, украшенный горельефами с ангелами. Столица богата красивейшими строениями: сотни святилищ, часовен и монастырей, гигантский ипподром для гонок и тренировок с клинками и копьями, бани, главный замок и даже зверинец. Десятки борделей, подмостки театров и цирковые арены. Такой многонаселенный город следовало снабжать и кормить. За рынками следила и контролировала их работу специальная канцелярия монарха. Ее служащие проверяли соответствие мер и весов и единообразие продаваемых продуктов по стандартным ценам. В свой черед, качество товаров гарантировалось учрежденными гильдиями: зеленщиков, мясников, рыболовов и торговцев свечами, изготовителями веревок и конских упряжей вместе с оружейниками – все они подчинялись четким правилам и нормам, определяющим, чем имеют право торговать лавочники. Кодекс искусно разработал и внедрил десница, не без помощи ответственных назначенцев среди крестьян. Цены на важнейшие продукты регулировались со всей строгостью.       В результате была обеспечена бесперебойная поставка фруктов, овощей, молочной продукции, мяса и более экзотические товары, как специи, воск, изделия из редких пород и тканей. Толпа кишела фокусниками, монахами-аскетами, жизнерадостными селянами, унылыми чернорабочими, пьяными моряками и крикливыми детьми-оборванцами, вельможами верхом на конях в украшенных гербами попонах, дерзкими авантюристами, солдатами в сверкающих доспехах и иностранцами в необычных одеяниях. Торговые пути тщательно оберегались для караванов. Активность дипломатов, отосланных в континенты и дальние страны за безбрежными просторами, и обширные связи проживающих здесь чужеземцев превратили первопрестольную в конечный пункт многих путешественников и гостей. Им не составило труда поклониться великому покровителю зодчества на престоле и осесть в зажиточных кварталах, избавивших тонкие натуры от прежнего соседства с беднотой. Энергичное строительство продолжалось: в планах был еще один собор на другом конце замкнутого града с целым комплексом лазаретов и домов престарелых. К услугам процветающих жителей открывались школы философии, богословия, письменности и юриспруденции. Дворяне использовали доход от службы на щедрого и благодарного государя, скупая земельные участки и драгоценности. Незаселенных земель осталось, по скромным подсчетам, неимоверно мало. Их с любовью превращали в сады и виноградники. Какая идиллическая картина. И все это достанется юному кронпринцу с вечно опущенными уголками рта и подергивающимся от раздражения кадыком, сидящим на главенствующей скамье под нависающими полукуполами с арочными окнами и витражами. Внимая проповеди первосвятителя в белоснежных одеждах, благословляющего воинство на победу в развернувшейся войне в Заливе.       – Всему свое время, и время всякой вещи под небом, – звучало с амвона, подобно волнам накатывая на слушателей и обволакивая успокаивающим тембром. – Время рождаться и время умирать. Время насаждать и время вырывать посаженное. Время любить и время ненавидеть. Время войне и время миру. – расставив руки, сродни Спасителю, возвышенный старец с волчьим профилем и неживыми, немигающими глазами ораторствовал: – И я сказал я в сердце своем: праведного и нечестивого будет судить Творец по той причине, что время для всякой вещи и суд над всяким делом там. Помните! Время раздирать, время сшивать. Время молчать и время говорить. И полнится Писание рассуждениями о времени. Но отчего же? Оттого ли, что оно проходящее у смертных и вечное – в бытие? Много ли его у нас с вами? Сколько Господь отмерил нам? Покажет предстоящая священная война. Любите врагов ваших. Добро делайте тем, кто ненавидит вас. Благословляйте проклинающих вас и молитесь за тех, кто оскорблял вас. Нас учили подставлять другую щеку! Но что сказано у Матфея? Что сказал Иисус, сын Божий? Не думайте, что Я пришел принести мир на землю. Не мир пришел Я принести, но меч! Вознесите хвалу Ему, бичом погнавшему меновщиков из храма Иерусалимского!       – Как, должно быть, удобно сопоставлять разные фрагменты Библии и оправдывать любые действия, – оправив край потрепанного зеленого одеяла, служившего подобием сюрко уже пятнадцать долгих лет, прошептал Джексон, наклонившись к сидящей подле принцессе, внимающей наставлениям. Как и сотни присутствующих, ютившихся под сводами храма. – Извини, не хотел тебя огорчить. – ощутив прикосновение к ладони под тканью, он забыл, в каком волнении та пребывала. Семья покидает дом, отправляясь на чужую бойню, втягивая все королевство. – Я останусь с тобой. Как капитан городской стражи. Все будет хорошо.       – Тристан тоже останется. Несмотря на протесты, – Фиона исподлобья взглянула на брата, неустанно облизывающего искусанные в кровь губы и постукивающего пальцем по камню в перстне. Восприняв отказ правителя брать всех детей на войну с особой болезненностью, он стал еще более отрешенным от мирской суеты. Все равно наместником ему не стать. Столицу не покинет дядя, занимающий пост десницы. – Нужно поддержать его.       – Вражда твоих братьев сильно мешает. Хорошо, что большая их часть уедет, – поспешно дернув сира за рукав, принцесса призвала не упоминать о такой несправедливости в присутствии разгоряченного и разгневанного юнца, чью прыть умерила родительская резкость. – Я помогу тебе. Обещаю. – столь непривычная суровому вояки нежность не могла не растапливать сердце гордячки из Ланнистеров.       – Кого ты все высматриваешь, дорога? – обернувшись к расположившимся сзади фрейлинам, леди с наигранным добродушием, призванным скрыть растущее волнение, обратилась к юной подопечной. Невероятно красивой, с умилительной детской пухлостью на румяных щеках, широко раскрытыми от постоянного удивления глазами и пленительной дорнийской улыбкой. – Умоляю, не говори мне про лорда Хорнвуда. Адмирал способен на что угодно, кроме заботы о ком-то в браке. – северянин, ранее воевавший за полубезумного пророка, погрузившего половину мира во мрак, слонялся по замку как заложник, а потом заинтересовался флотом. – Впрочем, решать тебе. Правда, Тристан? – дожидаясь окончания приевшейся проповеди, принц даже не повторял заученные еще в детстве стихи, а просто тихо переговаривался с соседом. – Ты не хотел бы проявить толику уважения к церемонии?       – Мы принимаем в расчет рыцарскую отвагу, великую удаль и нрав верховного владыки Никлауса, кому милость свыше поможет избежать горестей, кар и напастей для достижения предначертанного! Мы молимся за возвышение царственной храбрости и величие истины, доступной лишь Богу и правителю нашему всеблагому.       – Аминь! – сложив руки в молитвенном жесте, мальчишка первым подскочил на ноги и заторопился к выходу, заполоненному столпившимися аристократами и кавалеристами. Гвардеец верно следовал за ним, расталкивая наседающих балагуров, опьяненных предстоящей кампанией. Лязганье клинков на улице, громкое лошадиное ржание в конюшнях и заливистый смех будущих смертников сливались в единый омерзительный звук пренебрежения. Именно так. Отец пренебрег всеми стремлениями и чаяниями получить шпоры. – Мы не пойдем в порт на проводы. Возвращаемся домой. – собравшаяся вокруг дофина компания молодых людей разделилась во мнение: многие испросили дозволения уйти проститься с родными. – Как пожелаете. – закинув край красного плаща на плечо, дабы не загрязнить, он кивнул остальным со свойственным высокомерным презрением ко всему суетному. Пока не поймал на себе насмешливый взгляд из-под густых бровей. Мгновенно изменившись в лице, Тристан приветствовал ее с легким заиканием. – Леди Мартелл. Не знал, что вы в городе. Вы не предупредили о приезде.       – Отец отослал меня сюда, когда я отказалась следовать за сестрой в Простор. Сказал, Дорн более не безопасен, – хмыкнув, словно предстоящая война представлялась чем-то забавным, девушка в яркой красной робе, подчеркивающей стройную фигуру и выделяющее бездонные ореховые глаза, решила прикоснуться к мужскому плечу. – Будем надеяться, столицу не постигнет печальная участь двадцатилетней давности. Вы будете наместником вместо Его величества?       – Нет, – коротко отрезал Тристан, тотчас раскланявшись и покинув место сборища оголтелого народа, впавшего в эйфорию от предвкушения кровавых рек. – Ты заметил герб ее стражника? Золотое перо. Джордейны из Гнезда Виверн.       – Я не силен в геральдике, – придержав августейшего жеребца, высокий телохранитель взобрался на своего, попутно оттолкнув зазевавшихся прохожих. – Но он трижды успел пожрать меня взором. Или как там говорится?       Проигнорировав поэтический порыв сопровождающего, Лев рванул через гомонящее толпище, едва обращая внимания на ликующих. Будто одержавших победу. Наивные кретины. Как бы там ни было, через месяц их боевой запал угас. Вести с фронта на Ступенях приходили неутешительные. Разгромы и поражения. Или же отступления и смыкающиеся ловушки. В сухих донесениях генералов и лордов, надиктовывающих писарям на скорую руку, говорилось о героических поступках западников, северян и других сражающихся. Имена погибших не сообщались. Вкратце описывалось состояние венценосца как благополучное и не внушающее опасений. Десница зачитывал отрывки в тронном зале. Ради духа соборности и призывов поменьше сплетничать о неудачном исходе кампании. Наследник не слушал, предпочитая сторониться шумных сборищ, помимо уже сгрудившихся вокруг его особы. Спрятавшись от излишне навязчивых компаньонов в царских покоях, он ухаживал за больным старым псом, уныло поскуливающим от боли в углу. На испачканных простынях лежало исхудавшее тело верного боевого товарища бывшего кронпринца, с выпирающими ребрами и непроизвольно дергающимися лапами. В скольких битвах он поучаствовал, неизменно защищая хозяина? Двадцать лет – необычайный срок для собаки. Смерть не отстрочить. Но зато можно облегчить. Становясь на колени перед зверем, что почти ослеп и оглох, Ланнистер сам смачивал ему пасть мокрой тряпкой, давая возможность попить и избавиться от боли в гнойниках.       Дядя изредка наведывался. Единственный – после сестры и матери – кому разрешалось заходить без разрешения, он соблюдал установившийся за месяц ритуал: передавал вскрытые письма, уведомлял о новых распоряжениях и заверял в безопасности всего региона. Даже снисходил до иллюзии совета с будущим правителем относительно мелочей. Продовольствие поступало регулярно, так как вражда не грозила перейти на их территории. Нормальное течение жизни не прерывалось. Залив оцепили у основания десятки кораблей, лишая противника стратегического преимущества на море. Последний раз Элайджа попросил явиться лично и не красоваться показательным безразличием. Выдохнув, Лев одарил приказывающего сдержанным взглядом и кивком, после чего вышел из апартаментов, успев сменить одежду. Снаружи, переговариваясь, ожидали высокий гвардеец и крепко сложенный юнец, занимающий пост сержанта. В обязанности входило облачение дофина в доспехи и несение личного штандарта августейшего отпрыска. Преимущественно немногословный, он схватывал на лету и бойко выполнял поставленные задачи. Чем-то напоминая своего знаменитого отца – лорда-командующего, также отправившегося на бойню чужих стран.       – Где Северус? – вместо приветствий задался вопросом Тристан, получив неуверенное пожатие плеч. – От вас никакого толку. Пошли. – на подступах к огромному полукруглому залу, являющему символ безоговорочной власти коронованных владык, к ним присоединились другие потомки лордов. – Где ты был, Клиган? – не отличавшийся многоречивостью, меланхоличный мальчик с сальными черными патлами не отставал от возмущенного соратника и качал головой в такт шагам. – Зачем он позвал нас на сей раз? Весточки от защитников Ступеней не доставляют с таким постоянством.       – Не имею ни малейшего понятия, – наконец подал голос Северус, сворачивая за галереей и становясь напротив высокого резного престола с подлокотниками в форме рычащих львиных голов. – Ты часто нервничаешь. Не поддавайся смятению чувств. Будь выше этого.       – Поучаешь меня? – заносчиво ухмыльнувшись, Ланнистер все же ограничился скупой похвалой. – И тебе одному позволено так говорить. Не злоупотребляй. – нарастающее недовольство обернулось в чистый гнев при виде суетящихся слуг, пытающихся успокоить разъярившегося льва, предварительно потянув его за ошейник вниз. – Что вы делаете? Куда вы его уводите?! Кто позволил?!       – Это мой приказ, – не отрываясь от кипы бумаг, поданных хромающим казначеем, произнес десница с демонстративным равнодушием. – Молю, избавь меня от словесной перепалки. Я утопаю в цифрах и жалобах. Вы провели перепись Королевского региона? Учли все земли, принадлежавшие короне и арендованные вассалами?       – Ты меня не слушаешь, – поднявшись на ступеньку, мальчишка рассчитывал на эффект грозного тона. Бесполезно. Советник четверть жизни провел с крикливым деспотом, награждающим пощечинами в кратчайшие сроки.       – Нет, это ты плохо улавливаешь суть. Я велел увести зверя подальше. Он нервирует просителей. Еще засоряет залу и требует немало внимания. Внизу ему будет лучше.       – В мрачных подземельях заточить столь благородное животное? И где же теперь логовище львов и то пастбище для львят, по которому… *       – Твои познания Ветхого Завета впечатляют. Надеюсь, это поможет тебе в годину царствования, – не особо тронутый душевными излияниями племянника, генерал положил очередной акт поверх кипы уже согласованных, накапливающихся в качестве ноши бедного Пингвина. Вместе они проследовали к выходу. – Итак, мы говорили о переписи.       – Не расстраивайтесь, Ваше высочество, – запустив пальцы в волнистые темно-каштановые волосы и пробормотав неразборчивые ругательства, Тристан прикрыл веки с протяжным вздохом, провоцируя перешептывания среди ближайшего окружения. Тем не менее, от мрачных мыслей его отвлек голос с характерным южным акцентом. Медоточивый, но не угодливый. – Не всем дано понять сущность и силу свободы для хищника. – ее тонкий извивающийся, как у змеи, стан, будоражил воображение. В иных условиях принц бы распалился и выказал приличествующую учтивость на грани ухаживаний. Но не сегодня.       – Брат, нашей матери становится хуже день ото дня, – подошедшая Фиона подхватила родственника под локоть и отвела в сторону, подальше от любопытствующих. – Болезнь развивается. Лекари почти потеряли надежду. – не отрывая взора от фигуры ангела с воздетым мечом, юноша внимал грустной истине и вместе с тем продумывал дальнейших план. В городе осталось мало войск. А вот проблемы, наоборот, прибавляли в количестве. Следует быть начеку.

Церковь Архангела Михаила.

      Спешившись возле грандиозного памятника величия нынешнего и прошлого монархов, юноша отдал поводья подбежавшему слуге и покорно скрестил руки на животе, в немом преклонении перед таким невиданным зрелищем. Целый собор с поражающими белизной стенами и горельефами мучеников, святых и ангелов возвышался над грешниками. Колокольня, пристроенная на краю плоской крыши, с башней сравнима. Сверкающая и поблескивающая в свете лучей светила, простирающего власть над всем небесным и земным полотном, она созывала прихожан к молебну. Сейчас же стояла пугающая тишина, нарушаемая причитаниями больных и прокаженных, рассевшихся на паперти и хватающихся за плащи или шлейфы. Избегнув соприкосновения с ними, новоприбывший поднялся наверх и зашел внутрь, в приглашающе открытые двери. Заправив вьющиеся локоны пепельно-русого оттенка за уши и расправив тонкие плечи, представляя собой изящество аристократии, он прошел срединную часть храма и остановился перед амвоном, за которым виднелось ошеломляющее размерами распятие. Иисус не порицал, вопреки распространенным суевериям и неправильным толкованиям, а источал печаль, безысходность и затаенную надежду на искупление. Вдохнув приятнейшие церковные запахи, вечно распалявшее внутренние потаенные чаяния, пришедший молиться сжал деревянные четки и прижал к гладкому лбу, нетронутому пороками. Он шептал заученные слова молитвы, прося позаботиться об умершей матери, заслужившей отдельного места в Аду, но достойной поминания. Пересчитав бусы, восстановив сбившееся от волнения дыхание и облизав пересохшие губы, мальчишка обернулся при приближении незнакомца.       – Ланнистеры. Всегда узнаю их среди сотни знатных прихожан. Золотистые волосы, чудесная осанка, высокомерие в каждом жесте, – длинные рукава белого льняного одеяния являли незапятнанность, а накинутая поверх бархатная казула багрового оттенка с вышитым на груди крестом не оставляла ни миллиметра пространства для размышлений относительного личности говорившего. – Однако ты не сын короля. – смиренно склонив подбородок к груди, представитель царского клана ждал. – Неужели одного из братьев?       – Второй сын лорда Колемона Ланнистера, Ваше преосвященство. Прибыл к Вам на обучение, чтобы стать Вашим помощником и, в дальнейшем – настоятелем.       – То есть, моим преемником? – глядя исподлобья на ангельски красивого юнца со скромной улыбкой и нескрываемым блеском в зелено-голубых глазах, первосвятитель коснулся пальцами кончика усов и хмыкнул. – Замечательно, новициат. Твое имя?       – Коди, Ваше преосвященство…       – Оставим скучные приветствия для ханжей и просителей Его величества. Называй меня Отцом Нотом как добрая половина нашего королевства, – раздавшиеся позади почти бесшумные шаги привлекли собравшихся, вынуждая прервать беседу. – Я сказал, убирайтесь отсюда! В мире всего один родитель человечества! Господь! – вышедшие из соседствующего помещения священники в красных одеяниях окинули соперников надменными взорами и проследовали к выходу. Оскалившись в приступе гнева, отчего заостренные черты иссушенного лица заострились, приобретя очертания волчьих, Нот ударил плотно сжатым кулаком по престолу. – Папские легаты. Притащились сюда с просьбой стать вассалом великого непобедимого понтифика. Принесите вина! – разбежавшиеся прислужники оставили двоих собеседников наедине. Если не считать стражников, притаившихся за колоннами. – Раз ты явился без приглашения, окажи любезность, и сходи в один из храмов на другом конце города. Уже неделю они не платят церковные взносы. Гордецы.       – У меня письмо от государя и лорда-отца, – передав скрепленные печатью со львами послания, Коди терпеливо ждал, пока Нот отыщет гляделки и, придерживая их, не прочтет содержимое. – С просьбой принять меня…       – Я догадался, что попал в ловушку, когда ты нарушил мое уединение, – вздохнув, Сверенджен вновь вчитался в витиеватые фразы, исходящее из-под пера благодетелей Столицы и обители Архангела. – Сходи к нашим братьям и напомни им о недопустимости сребролюбия пред очами Его.       – А вы?       – Я не выхожу из обители, – отмахнулся монах, раздраженно массируя виски. – Вы принесли монеты? – испуганная челядь при местном царьке растворилась в надушенном ладаном воздухе и вернулась обратно с требуемыми предметами. – Здесь хватит на задабривание и на дом удовольствия для тебя. Ты же опытен? – впервые за долгое время смутившись и утратив былую уверенность, Коди сощурился и приоткрыл рот, вызывая смешок престарелого плута в альбе. – Так и знал. Отдохни немного.

Ипподром.

      Пригнувшись к конской шее, чья грива хлестала по незащищенному лицу, всадник понесся галопом. За ним не могли угнаться более искусные наездники, тренирующиеся сутками напролет ради титула и почета. Конница в армии – тождественно божественному вмешательству. В критические моменты, угрожающие погибелью всему войску, тяжеловооруженные конники способны прорвать окружение, вклиниться в боевой строй и погнать противника прочь. Втайне от священников их называли юными кентаврами или же покорителями пегасов. А под церковными сводами именовали херувимами, ибо те даровали, через Господа, огненных коней и колесницы. Посему Тристан совершенствовался денно и нощно, выдумывая различные методы воспитания жеребца и подчас впадая в трюкачество. Первый полукруг определил безоговорочного победителя, достигшего финиша раньше других на целый круг. Выдохшись, один из участников забега спешился и подхватил норовистого царского коня под уздцы, помогая вспотевшему, раскрасневшемуся мальчишке спуститься на взрыхленный песок и удержаться на подкашивающихся перенапряженных ногах. **       – Возьмите воды, Ваше высочество, – темноволосый сержант, получивший престижное место, всегда отличался исполнительностью и некоторой молчаливостью. Походя на родного отца больше, чем бы хотелось. – За вами не угнаться.       – Я перестал пытаться на второй день знакомства, – подъехавший гвардеец смахнул капельки пота с кончиков белых волос. – Сегодня вы необычайно деятельны. Несмотря на то, что леди Мартелл ныне не с нами. – наградив защитника уничтожающим взглядом, Лев позволил протереть себе виски. Март преподносил сюрпризы и даровал жителям теплую погоду. – Да бросьте. Она красива. Разве нет?       – В замке больше никого не осталось, – напомнил Ланнистер, вызвав безудержный смех товарищей, – Довольно. Идем обратно. Я хочу поспать.       – Сон навевает приятнейшие образы. Порой те гораздо прелестнее, чем сама реальность, – Уэйнвуд, проведший всю жизнь на небольшом островке в компании престарелого старца-философа, не мог не упустить шанса блеснуть полученными знаниями. Впрочем, поэтическое краснобайство оборвал вой прорвавшегося за ограды дворянина – если судить по дорогому покрою плаща – и остановленного с применением грубой силы. Полностью обнажив клинок, Алек схватил кронпринца за плечо и толкнул за спину. – Не двигайтесь или будете казнены на месте!       – Пожалуйста, помогите мне, Ваше высочество! Я разговаривал с Вашим дядей сегодня и он отказал! Мне! – вцепившись в плечи отталкивающих его стражников, проситель сопротивлялся. – Как смеете! Вы же мой будущий король! Почему вы отказываетесь помочь?       – Это не в моей власти. Десница примет вас снова, если сам так решит, – вновь взобравшись на коня, Тристан стремительно объехал сгрудившихся стражей и скрылся со свитой за одними из главных врат ипподрома. – Ты говорил про грезы. Как тебе такая явь?

Доминиканский Монастырь святого Августина.

      Папские прихвостни прочно обосновались в городе, завлекая грешников под сень римского креста и помпезного престола. Как ни странно, обитель они избрали вполне скромную. Серую и суровую. Под стать их вечно осуждающему благочестивому виду и черно-белым одеяниям. Настоятель монастыря встретил их холодным отчуждением и повелением немедленно назвать причину посещения. Общее собрание конфессий должно состояться в конце месяца, не ранее, а до того братьям не рекомендуют вмешиваться в чужие дела. Бенедиктинцы, мрачной безмолвной тенью нависающей над юным Коди, не вняли пространной речи праведников и нахмурились под остроконечными капюшонами. Тишина нарастала, угрожая перерасти в немое противостояние взорами. Проигнорировав предостережения, черные монахи ринулись за пределы алтаря под аккомпанементы проклятий и посулов адского огня возмездия. Ворвавшись в одно из помещений, Лев не особенно удивился, обнаружив внутри пятерых обнаженных коленопреклоненных девиц, украшенных религиозными символами и побрякушками с золотым отливом.       – Благочестие ваше, как утренний туман и как роса, скоро исчезающая, – поправив цепочку с мордой льва, скрепляющую обе стороны плаща, новициат разочарованно покачал головой и скрестил руки на груди. – Братья, разденьте господина и выведите на улицу, прогнав хлыстами. – схватив грешника под локти, бенедиктинцы подвели его поближе к мальчишке, поднесшему к провинившемуся крест. – Бог не любит тебя. Ты не чист. Но мы это исправим. ***       Насладившись видом верещащего от стыда и боли святителя, спотыкающегося и падающего в грязь, Коди забрал из храма ценные предметы и вернулся обратно как триумфатор. Под сень родного деда, высившегося над бренными душами с клинком наперевес. В ожидании награды он просидел у кельи первосвятителя, пересчитывая деревянные бусинки на четках и нашептывая молитвы. Повинен ли он в том, что стал таким жестоким и непреклонным? Или следует корить мать, исчезнувшую из их жизни и оставившей после себя лишь шрам и перстень, который младший Ланнистер носил на безымянном пальце. Ранее тот принадлежал единственному маминому брату, жестоко убитому в битве за каньон Дорна. Печальная участь рыцаря. Отвлекшись на мгновение, он не заметил, как двери распахнулись, пропуская солнечный свет и массивную тушу священника в непритязательной льняной альбе. Брови, угольно-черные, без единого седого волоска, неизменно сходились на переносице.       – Ты не пошел в дом удовольствий, – констатировал Сверенджен, принимая уже три звенящих мешка и взвешивая их в морщинистых, изъеденных пятнами ладонях. Не давая возможности ответить, Отец поводил челюстями и усмехнулся. – Полагаю, ты ждешь похвалу за то, что разграбил молельню? Да? – уставший морально Лев все же не сдался под напором непреклонного наставника, выпрямившись и расправив плечи. – В мирском прошлом я был солдатом. И постоянно добывал трофеи для армии. Знаешь, что говорил мне мой командир, разодетый вельможа с молнией в гербе? Вместо похвалы я слышал всего одну фразу: “плохо, мало и недостаточно”. Запомни хорошенько. Она поможет твоему пытливому уму избежать печальных иллюзий, достойных Августинового Божьего Града. Пока поешь, передохни, исповедуйся. И пойди в Красный Замок. Передашь часть изъятого имущества настоящему престолу.

Обиталище монархов.

      Сгрудившаяся толпа гомонила и причитала, вытягивая руки с прошениями в попытке привлечь к себе внимание сановников. В царствование Майкла Низвергателя Драконов жалобщиков впускали внутрь тронного зала, превращая важнейшую часть крепости в балаган. После ужасающей трагедии и гибели великого полководца, доступ простым смертным к священной особе закрыли. Во избежания дурных последствий, разрушающих монументальные подпорки державы и грозившихся скатиться в побоище недовольных вассалов. Посему, каждодневно, в предвечерний час десница выходил за пределы всей линии построек, изрезанных стенами и вратами, чтобы исполнить обязанности наместника и помочь населению. Сегодняшний подступающий сумрак не стал исключением. Герса поднялась со скрипом, а в образовавшийся проем въехали двое всадников в сопровождении пеших стражников и лучников. Оттеснив стенающий народ алебардами и расставив отряды по периметру, Элайджа через глашатая получил несколько криво исписанных листков от гильдий и грамотных ленников. Пробиваясь сквозь скопище нервно дергающихся тел, агрессивно напирающих на власть имущих, Коди отодвигал самых ретивых локтями, не без помощи безмолвно шествующих позади черных братьев.       – Призываю к спокойствию! – Джексон, как капитан городской стражи, наблюдал за конфликтом меж все прибывающими горожанами. – Я сказал, прекратить! – завязавшаяся драка окончательно вывела мужчину из себя. Вытащив секиру из ножен за спиной, он шагнул вперед вместе с Сынами. – Растащи их, Мансон.       – Лучше разгони их, – порекомендовал Цербер, похлопывая письмами по рукавам дублета, очищаясь от пыли. – Мы закончили. А ты что тут делаешь, Коди? – младший Ланнистер не успел отреагировать. Пролетевший мимо арбалетный болт впился в горло одному из караульных, отчего тот повалился на плитку в судорогах. Простонародье кинулось врассыпную с паническими воплями, сметая задний ряд и затаптывая упавших. – Немедленно прекратить! – шарахнувшийся под советником конь издал хрип и, ударившись боком о каменную перегородку, перевернулся вместе с седоком и осел в луже крови. Вовремя отшатнувшись от израненного болтами животного, юноша опустился на четвереньки и пополз в сторону замка, обещавшего спасение за надежными укреплениями.       – Мансон! – подбежав к умирающему товарищу, распростертому в самом центре аллеи, Дастин едва сумел застать последние проблески жизни в остекленевших глазах. Более преданного товарища ему не найти. Сжав испачканные руки на золотистом сюрко павшего, северянин тренированными годами партизанской борьбы взором отметил подозрительные фигуры с арбалетами и ножами, несущихся к единственному входу в священное место. – Опускай решетку!       Яростный крик заглушал непрекращающийся рев бегущих, отбрасываемых целым кордоном охраны. Соскочив с лошади, растерянный Клиган быстро сориентировался и повторил приказ. В конце концов механизм пришел в движение, постепенно отрезая два разных мира друг от друга. Солдаты массово отступали, не выдерживая напора таинственного противника. Оттолкнув пару трусов, Крэйвен бросился наперерез подосланным убийцам и отсек одному из них руку, сжавшую короткий меч, дабы спасти бездвижного первородного, сильно стукнувшегося затылком и привалившегося к парапету. С громким рычанием гвардеец сорвал с себя громоздкий белый плащ и накрыл им раненного, готовясь принять неравный бой. Если ему суждено умереть, то, по крайней мере, он сделает это с честью. Имя второго Клигана, защищавшего государя, навеки останется в истории. Жена и наследник с гордостью будут вспоминать о нем. Быть может, на Той Стороне его поприветствует убитый брат и отправится с ним на новую охоту.

Красный Замок.

      Переодевшись к вечерней трапезе и мысленно приготовившись к ночной конной прогулке, Тристан ожидал чего угодно, кроме сообщения о городском бунте и гибели нескольких царедворцев у ворот. К счастью, неизвестные не прорвались внутрь, а схлестнулись с отрезанными силами защитников. Об их дальнейшей судьбе ничего рассказать не смогли, так как спасались бегством в безотчетном страхе. Выслушав шокирующие новости, кронпринц опустился на ближайшее кресло и подпер подбородок, прикусив нижнюю губу и уставившись в пол. Потребовалось меньше минуты, прежде чем в комнату ворвались два последних гвардейца, изъявивших решимость вывезти царского отпрыска из бастиона и препроводить на дальние рубежи. В регионе до сих пор существуют полуразрушенные дворцы, где можно расположить гарнизон и удерживать местность на протяжении долгих месяцев. Выслушав их доводы, мальчишка закрыл половину лица ладонью и протяжно вздохнул. От него ждали решений.       – Ваше высочество, нас окружили! – запыхавшийся от долгого бега по лестнице старый вояка быстро отдышался и выпрямился. – Они повсюду. У нас еще есть шанс выбраться подземными путями. Я могу вывезти вас на своей лодке. С сестрой и братом. Мест хватит только на них. Поторапливайтесь! – уже раздавались первые волнительные шепоты собравшихся за дверью. От них отреклись. Бросили в ловушке. На произвол жестокого провидения.       – Нас предали, господин! – став на колено подле сидящего, Эрнандо старался придать голосу толику хладнокровия, однако трясущиеся челюсти выдавали истинное положение вещей. – Кто-то выдал им потайные ходы. Скоро захватчики будут здесь. – расширившиеся зрачки оливкового цвета с золотым вкраплением блуждали по размытому пространству апартаментов. – Скажите, что нам делать? – сир заметно волновался, сглатывая застрявший в горле ком. – Очнитесь же наконец! Дайте приказ! – его бы казнили за подобную дерзость при иных обстоятельствах. Мозолистые пальцы обхватили дублет, сминая дорогую ткань.       Ответом было продолжительное молчание. Гнетущее. Вселяющее лишь отчаяние. Они проиграли. Их перебьют и подвесят на шпилях. Твердыня не продержится и трех часов, если наследник бежит. Весь строй щитов дрогнет. Бороться не за что. Разуверившиеся подданные понурили головы. Все кончено.       – Стоим до конца, – голос, изгнавший подкрадывающийся вихрь беспроглядной тьмы, даровал всем заветное облегчение. Он прозвучал как спасение. Как глас внемлющего в пустыне. Смахнув упавшие на вспотевший лоб пряди и резко разжав скрипнувшие зубы, прокусившие кожу до крови, Лев уловил жадно пожирающие взгляды. Особенно необычными казались зелено-голубые глаза юноши в сутане с поблескивающей цепочкой на дорогом плаще. Перебирая длинные четки утонченными пальцами, он медленно кивнул, точно одобряя принятое с таким трудом решение. – Вместе. – Тристан оглядел смятенных придворных. Семья и соратники. Те, кто уповал на Бога и дофина. – Джеремая, командуй обороной.       – Я вынесу все оружие из оружейной и раздам слугам, – осклабившись в предвкушении битвы, Свифт хлопнул в ладоши от восторга и, пригладив растрепавшиеся огненно-рыжие пряди, кивнул сыновьям. – Нас ждет веселая ночь.       – Принеси мои меч и щит, Таддеус, – сержант наклонил голову и пробурчал нечто невразумительное, а затем скрылся за закрывшейся дверью с приставленной охраной. – Ты в порядке, сестра? – подойдя ближе, Фиона коснулась мужской щеки и задержала руку на мгновение, выказывая понимание. – Как мама? – он должен быть сильным и не поддаваться эмоциональным порывам. – Ты останешься с ней и не выйдешь за пределы спальни. Хорошо? – она не посмела противиться. Не сейчас. – Дядя мертв. О Джексоне мы ничего не знаем. Нужно позаботиться об оставшихся.

Церковь Архангела Михаила.

      Узнав о случившемся, первосвятитель превозмог изумление и велел незамедлительно запереть всех внутри райской обители, отгородившись от бушующих прокаженных грешников. Донесения о бойнях в разных частях града поступали регулярно. Оставшиеся снаружи монахи-лазутчики перебирались из горячих точек по крышам или тайным подземным ходам, возвращаясь под покровительство великого архангела. Послав нескольких бенедиктинцев с военным опытом на помощь, Сверенджен прошелся по галереи и вышел на верхний этаж с целью обозреть охваченные пожарищем улицы, поглощенные звуками скрежетавшего металла. Новая священная битва за столицу началась. Глупо было надеяться, что им удастся отсидеться в тылу, пока основные силы Беленора пытаются противостоять Браавосу и другим заморским соперникам. Сжав пальцами мраморные перекладины, священник едва сдержал рвущийся наружу рев обиды и беспомощности. Они так долго отстраивали это место, помогая людям вернуться после разрушительной войны и обосноваться на прежнем месте. Снова все в догорающих руинах. Безысходность. Стук в дверь вывел из задумчивости.       – Ваше преосвященство, – доселе безмолвствующий служитель приспустил капюшон и явил миру лик с глубокими бороздами, будто бы вонзившимися в кожу и изрезавшими ее на шматки. – Лорд-десница у нашего порога. Им удалось бежать. Соблаговолите впустить?       – Ты еще спрашиваешь?! – не выдержав, взревел Отец Нот, отталкивая мешающего пройти старца. – С такими канониками никакого нечестивца отмаливать не нужно, все демоны уже здесь. – сбросив с плеч излишние утяжелявшие одеяния, он все же осторожно спустился и застал у алтаря испачканных кровью солдат. Прислонив раненного наместника к ступенькам, они расступились перед почтенным главой храма. – Господин, как вы себя чувствуете? – опустившись на колени, Сверенджен тронул лоб тяжелораненого. – Он без сознания.       – Мы попали в засаду, – приняв любезно предложенную слугой мокрую ткань, Джексон протер лицо, слизав пару капель с подбородок, но лишь раззадорив жажду. – Нам необходима помощь. Их много. Замок взяли в кольцо, с детьми короля. Напишите ему. Сами мы не справимся.       – Он не придет, – приоткрыв веки и шевельнув гудящей головой, Элайджа приподнялся на дрожащих локтях и выдохнул. Им пришлось бежать через застланные смогом узкие переулки, прячась в сточных ямах и копошась в грязи, в надежде быть неузнанными. – Его величество сам в окружении. – всполох всеобщего шока не смутил привыкшего к тонкостям политического маневрирования советника. – Да. Все так. Мы – единственный оплот Гавани. Соберите наших людей. Мы обязаны защитить все ворота. Иначе противник прорвется и перебьет нас всех.

Приют богов подвергся осквернению.

      Устрашенные сановники метались по коридорам в жалких попытках добраться до кронпринца, вновь повторяя заученную присказку о наступившем Апокалипсисе. Попрятавшись в комнатах в мгновения ожесточенной схватки и дрожа от каждого последующего крика со звоном клинков и топоров. Около полусотни наемников прорвались во внутренний двор и достигли близлежащих палат. Откуда прытко были выбиты небольшим плохо вооружённым отрядом под предводительством взбешенного Свифта с горящим голодным взором и боевым кличем, создавшим иллюзию массовости. Через полчаса весь боевой задор наступающего угас. Не получив ни одного ранения, задыхающийся Тристан вернулся в царские покои и, при помощи выбившегося из сил сержанта, избавился от отягощающей тело брони, после чего распорядился вылить себе на голову целый кувшин воды. Освежившись и откинувшись на спинку удобного кресла, он принял излюбленную позу и подпер трясущийся подбородок кулаком. С внутренней тревогой поглядывая на портрет дедушки, перенесенный из собственной спальни, юный полководец покусывал губы и редко моргал. Состояние погруженности в себя оборвал казначей, при всей известной трусости не ретировавшийся в Твердыню-Хранительницу с остальными, а оставшийся как представитель августейшего совета.       – Выше высочество, – поклонившись, потрепанный Мутон в измятом дублете оперся на трость, слегка улыбаясь, чего никогда прежде не случалось. – Они отступили. Новых попыток прорваться лазутчики не наблюдают. – выдохнув и воздев глаза к потолку в немой благодарности, Ланнистер промолчал с призывом продолжить и объяснить причину вторжения: – Мы смогли удержать за собой колодец. Не стоит опасаться потери доступа к воде. Также в хранилище предостаточно пищи, но лошадей совсем не осталось. Всех увели на войну. И до сих пор остается неясным наше положение. Окружили ли нас с берега или мы можем вырваться.       – Если так, то выведите женщин и детей первыми, – повелел Лев, неосознанно копируя движения отца и поддаваясь вперед, глядя на докладчика исподлобья. – Мы не сдадим Замок. И город – тоже. Я надеюсь, это понятно? – малочисленная компания склонилась перед новым повелителем. – А пока разузнайте, взяли ли нас в кольцо. Проверьте берег.       – В том нет нужды. Ответ положительный, – вошедший под конвоем воин имел полное право на свое мнение и выражение оного без прямого разрешения. Исчезнув из крепости в преддверии беды, Ренси считался погибшим, если не дезертировавшим. Однако вот он здесь, закутанный в лохмотья нищего. – Видимо, про потайные тоннели со стороны Залива они не подозревают. Я беспрепятственно вошел и вышел. Только они перекрыли все возможности отступить и высадились с другой стороны. Точное их количество мне неизвестно.       – Нас загнали в угол, – констатировал Тристан, не впечатленный эскападой знаменитого пирата. Или авантюриста, не задерживающегося на одном месте подолгу. – Что же, хотя бы раз придется взвалить на плечи бремя ответственности и повести людей в бой, дедушка.       – Теперь вы лидер, ваше высочество. По праву первородства, – следовало предвидеть отказ. Старик всегда предпочитал оставаться в тени. По привычке, усвоенной с младенчества. В конце концов, его старшим брат стал родоначальником целой династии на узурпированном престоле. – Я выполню все твои указания и не позволю никому противиться им. – с этими словами он стал на колено, признавая поражение в коротком поединке львов.       – Идите спать. Вы все. Я нуждаюсь в одиночестве, – никто не ослушался. Видимо, все мечтали об этой команде с начала длительного, сотрясающего привычные устои дня. Откланявшись, сановники вышли прочь, оставляя наследника наедине с бокалом вина, призраком Майкла Первого и распятием. – Как я предполагал, у тебя осложнения слуха. Ты навещал придворного лекаря?       – Вы же знаете меня, господин, я вас не покину, – вывихнув ногу в неравном бою и отставляя ее чуть в сторону, Уэйнвуд по-прежнему пыжился и ухмылялся так, словно в одиночку обратил целую армию в бегство. – Я поклялся защищать вас до самого конца. Но все же надеялся, что тот наступит нескоро. – фыркнув от наигранного раздражения, дофин все же уважал такую удивительную лояльность. Даже сын изменника проявил ее. – У нас мало солдат. И полсотни не наберется. Но не беспокойтесь. Я ими займусь. А пока вы должны отдохнуть. – их диалог оборвал ненавязчивый стук в дверь, вынудивший гвардейца машинально потянутся к ножнам.       – Вряд ли наш враг такой учтивый. Впусти просящего, – вопреки ожиданиям, в проходе показался не очередной робеющий вельможа, а родственник в сутане, ранее привлекший внимание абсолютным спокойствием на грани безучастности. – Коди, верно? Извини, я знаком с твоим братом. – они пожали друг другу руки, ощутив взаимное крепкое приветствие. – Чем я могу помочь тебе?       – Я всего лишь хотел предложить тебе помолиться, – скептически приподняв бровь, Тристан кивком отослал стражника и пригласил расположиться перед висящим на стене божественным атрибутом. – За спасение короля. Того, что за морем. И того, что за четырьмя стенами. – уловив намек, кронпринц замешкался, прежде чем сложить ладони вместе и последовать чужому примеру. Доля истины в сих словах присутствовала.

Центральные ворота.

      Ночная вылазка увенчалась непредвиденным успехом. Под покровом ночи выбравшись из храма по секретным подземным коридорам, выжившие городские стражники, благородные солдаты и старые вояки подкрались к главнейшей цели и взяли неприступную шпилевую возвышенность приступом. И освободили захваченный в плен гарнизон. Яростные сопротивление агрессора подавили. Заперев на крепкую перекладину врата и выставив охрану, командующий отрядом Джексон раздавал приказы и пытался набрать еще людей на вызволенных участках, дабы сохранить за ними прочие шесть врат и перерезать любые пути наступления или снабжения. Они проделали невероятное. Смогли отстоять ключевой проход малыми силами и поднять угасший боевой дух. К сожалению, спасти заточенных в Красном Замке пока не представляется возможным.        – Лучники! Быстрее! – прикрикнул Дастин, оттирая испачканное лезвие о выцветшую накидку поверх кирасы. – Или хотите спать в крипте? – нахмурившись при виде надвигающегося силуэта, он заранее пригнулся для нанесения точного удара.       – Осторожнее! – взмахом клинка распоров брюшную полость неприятельского копейщика, Крэйвен отразил неумелый выпад второго наплечником. За пятьдесят лет он научился умело избегать порезов и ран, посему не удостоил назойливого оппонента утомительными дуэлями. – Значит, ты выжил.       – Могу то же самое сказать о вас, сир Клиган, – недовольно сощурившись, гвардеец аккуратно стянул барбют и вдохнул отравленный пожарищем воздух полной грудью. – Присоединитесь к нам?       – После того, как отосплюсь, – не отвлекаясь на визжащих иноземцев, добиваемых на земле, рыцарь устало прошествовал внутрь круглой башни и расположился на самом верху, укрывшись плащом. Но в мыслях царил бардак. Где-то там, за тремя линиями укреплений, в страхе и безнадежности сидели его родные. Если они еще живы.

Божьи помазанники иногда лишаются своего покровителя.

      Забрезжил долгожданный вымоленный рассвет. Озаривший их мраком. Резкое пробуждение сильно напугало подскочившего в постели Тристана, обернувшегося к занавешенному окну. В последний раз он вздрагивал от сильного грома, сопровождающего ударившую в башню молнию. Яркая вспышка и отколовшаяся часть конструкции, обрушившаяся во внутренний двор с запредельным грохотом, увы, оставили по себе болезненные воспоминания. Барабанная дробь стала причиной нынешней дрожи. Спохватившийся сержант, ночующий в личных покоях наследника, подбежал к нему и обхватил плечо в попытке успокоить. Ворвавшийся внутрь гвардеец, заспанный и утомленный, приостановился возле террасы и, нагнувшись до уровня балясин, все же рискнул вытащить меч из ножен и протянуть острие вверх. Ожидаемо, через пару секунд мимо пролетел арбалетный болт, вонзившийся в пилястру. Кого бы удивила подобная тактика захватчиков, решивших перебить половину осажденных и затравить их, точно зверей. Облизнувшись и проворно преодолев расстояние до спальни, в которой уже царило оживление, Уэйнвуд снял шлем и зачесал ладонью выбившиеся светлые пряди. Предположения сира Ренси подтвердились: крепость обступили со всех сторон, обстреливая с береговой линии. Спасение пока заключается в том, что они не подозревают о тайных ступенях, прорубленных в скалах и стенах. На всякий случай туда лучше выставить патрули.       – Мне передали, сегодня утром к ним попытались отправить переговорщика. И его расстреляли, – не преминув использовав подвернувшийся случай отчитать поданных, Ланнистер-младший отвлекся на нестерпимую головную боль, одолевшую после непредвиденного музыкального воя. – Лучше ответь на другой вопрос. Откуда у них такие всесокрушающие арбалеты?       – Иноземные, Ваше высочество, – вторгшийся без стука казначей дотащился до мальчишки и склонил туловище в знак безоговорочного повиновения. Как бы там ни было, тот не издевался над ним просто так, за одно лишь существование. – На нас напали союзники Браавоса. Скорее всего, тирошийцы.       – Ну хоть кто-то оказался полезным, – умышленно подчеркнул дофин, многозначительно осматривая вооруженных защитников, неспособных вовремя сориентироваться. – Что ты хочешь нам поведать? – появившийся в дверном проеме Чемпион заложил руки за спину по старой морской привычке. – О, неужели сказ о том, как проигрывать с честью?       – Я знал пару тирошийцев. Одного даже зарезал. С большим удовольствием, – Ренси не церемонился с выродками, оттого являлся полезным членом экипажа застрявших на одном судне в бескрайнем и глубоком море. – Они захотят нашего полного разгрома и пленения. Кровопролитного. К счастью для вас всех, я овладел их языком. Следи за руками. – выпрямив согбенную под бременем лет спину, он вышел наружу и, присвистнув от удовольствия, поставил одну ногу в грязном ботинке на мраморную балясину. – Кто из вас, любителей работорговли, тут главный? – родная речь из уст незнакомца стала поводом к неподдельному удивлению и замешательству в рядах поработителей. – Предлагаешь мне в начале представиться? – ни один мускул на дрогнул на вытянутом заросшем бородой лице, стоило им выставить вперед арбалеты. – Ренси Ланнистер. Родной брат короля Майкла. – эффект достигнут. Один из них вышел из своеобразной шеренги и поднял голову, демонстрируя уродливый шрам через весь одутловатый покосившийся лик. – Ты? Как тебя называть?       – Шойгун, – отрывисто доложил сутуловатый уродец, чей подбородок в складках уходил в грудь при открытии рта. – Дай нам поговорить с одним из сыновей Клауса. Кто здесь остался? Старший? ****       – Рассчитывать на милость повидать Его высочество могут только поданные и пленные. Так в качестве кого мне вас отобразить? – напыжившись, головорез резко мотнул корпусом, призывая к атаке. Увы, болты не достигли поставленной цели – бойца уже не было между подпорками. – Не смей подходить! – в качестве предупреждения он повысил голос, призывая рванувшего на помощь дофина остановиться.       – Браавос одержит победу над Беленором! И возьмет детей Клауса в заложники! Никаких уступок! – подхваченная оглушительным хохотом тирада эхом пронеслась по стенам. – Никаких переговоров!       – Мы и не собирались тебе уступать, тирошийская мразь. Вы все будете перебиты, – заключил старый вояка, оттряхивая грязь с камзола и оправляя засаленные рукава. Собравшиеся зрители восхищенно следили за каждым его движением. – Не переживай, малыш Карл. Мы быстро с ними расправимся и вернемся к прежней жизни.       – Не уверен, дядья. Мне кажется, это лишь начало, – прозорливость десятилетнего ребенка изумила. Кто бы мог подумать, что он предвидит шестимесячное заточение, поставившее на кон выживание монаршей семьи.

Два месяца боли и ложных надежд спустя.

      Запасы пищи стремительно истощались. Как и терпения. В бастионе осталось более двухсот человек. Сначала они устраивали пиры и роскошествовали, искренне веруя в скорую деблокаду. После одного месяца появились сомнения. Затем – страх. Въедливый. Проникающий в сознание и заволакивающий разум. Когда в присутствии всей августейшей четы зачитали вожделенное письмо от венценосца, на их омраченных ликах проступило очевидное уныние. Ударив кулаком по подлокотнику, Тристан едва ли проявил другие эмоции. Услышанное повергло в шок. Их отец попал в окружение со значительной частью армии. Рассчитывать на помощь не придется. Они в равных условиях. Подданные жаловались на скудный хлебный паек, дворяне наушничали и подрывали моральный дух. Все рушилось на глазах. В результате все настолько осмелели, что потребовали избавиться от заточенного в подземелье льва, потребляющего больше мяса, чем все заложники Замка вместе взятые. Всеобщее неудовлетворение доверили выразить напыщенному аристократу, за коим пристально следили подстрекатели. Как и за реакцией ставшего раздражительным кронпринца, сжавшего хрустальный бокал и поднявшего взор, пронзительный и невыносимо тяжелый. Под стать дедовскому. Не удосужившись ответить, Тристан, рывком поднявшись с кресла, полуобернулся к стоявшему на ступенях престолу. До сих пор юнец не отваживался занимать чужое место. И потому покинул залу в полнейшем молчании.       – В следующий раз подайте голос и я обезглавлю того козла на месте, – замедлив шаг, Ланнистер не сдержался и сорвался на полу приглушённый рык, обескураживший даже беспечного стражника.       – Я что, собака, чтобы подавать голос? Или ты забылся? – вздохнув и опустив голову, Уэйнвуд кивнул, признавая ошибку. – Будешь говорить, когда я позволю. До того закрой рот и не красуйся. – призвав следовавших за ним слуг шевелиться, он направился в Твердыню-Хранительницу, отделенную целым комплексом высоких стен и глубоких рвов от внешнего мира. Пройдя по подвесному мосту, свита не задерживалась в маленьких помещениях, предназначавшихся для монашек, женщин и детей, так как их интересовала всего одна комната в дальнем конце коридора. – Останьтесь снаружи. – положив на деревянную поверхность двери руку, Лев помассировал двумя пальцами переносицу и улыбнулся. С натяжкой. – Мама. – даровавшая ему жизнь и пока не потребовавшая вернуть долг. – Как ты?       – Сын мой, – не предпринимая попыток подняться, слабеющая изо дня в день королева иногда могла впасть в забытье и не признать родных, навещающих ее. Месяц назад она вставала с постели. Давала советы, но однажды упала посреди палаты и больше не поднялась. Ее перенесли в апартаменты, где приставили лекарей и стражей. – Ты нашел время на меня. Как приятно. – протянув руку, она ощутила теплоту мужских пальцев и прижала ее к собственной щеке. – Больше всего я желаю увидеть тебя на троне. В окружении любящей семьи. Но боюсь, я уже не застану этого дня. Я мечтаю о смерти. Такая нестерпимая боль.       – Слишком рано, – все, что произнес юноша, целуя бледное, почти фарфоровое запястье, и отпуская безвольно повисшую конечность на тяжело вздымающуюся грудь. – Отдыхай. – прислонившись лбом к двери, он простоял так несколько минут, пока не набрался сил покинуть спальню больной. – Она сказала мне, что испытывает сильные боли. Почему? – целитель промычал нечто нечленораздельное и вжался в стену, когда принц прошел мимо. – Тебе везет, что ты – последний из оставшихся. – вновь толпа сопровождала будущего правителя вплоть до подземного хода. – Оставьте меня.       Откланявшись, сторонники поспешно скрылись на уходящих вбок ступеньках. Высокий гвардеец стал к ним лицом и надел шлем, приготовившись защищать опекаемого. Расправив плечи и размяв члены занемевшие от долгого ношения брони, Александр не стал более докучать нуждающемуся в тишине. Тристан наконец освободился от маски иллюзорного благополучия. Притворяться нет смысла. Зверя укротили, стреножив и подрезав клыки. Подойдя вплотную к железным прутьям клетки, оградившей от опасного порыкивающего хищника, мгновенно поднявшего гривастую морду и впившегося двумя мерцающими во тьме зеницами в непрошеного гостя, он рискнул поднести ладонь. И успел отпрянуть от кинувшегося на него льва, огласившего узилище громким ревом. Оступившись из-за края плаща и рухнув на запыленную плитку, Ланнистер не торопился подниматься, положив отяжелевший затылок на холодный пол. Сколько они протянут без внешнего мира? Сколько продержатся в мире и согласии во внутреннем? Сегодня его призвали уничтожить символ своего дома. И получили отказ. Увы, в знак особой признательности животное едва не искалечило его, будто посмеявшись над попыткой спасти.       – Ты еще не готов, – глас небесный прозвучал на задворках помутившегося сознания. Распахнув веки с расширившимся зрачком, мальчишка усиленно всматривался в обступавшую тьму, из которой четко проступали людские силуэты. – Как и твой предок Майкл, лицезревший первые явления света в твоем возрасте. Твоей веры недостаточно. Но скоро и ты станешь Пастухом Солнца.       – Почему ты лежишь на полу? – поинтересовался другой, менее хриплый голос. Видение приобрело реальные очертания. Размытый лик стал подозрительно походить на дядин. В нимбе из рыжих волос, с извечной ухмылкой, тот глядел на упавшего духом наследника сверху-вниз. – Расслабляешься после долгого дня упорного противодействия сановникам? Прекрасно. – помогая родичу устоять на ногах, Джеремая похлопал его по пуфам на рукавах и осклабился, отчего уродливый шрам растянулся. – Ты неспокоен. – вот она, истинная сущность безумца. Никакого сочувствия. Сплошная честность. – Душа твоя мечется.       – Я волнуюсь из-за грядущего. Мне кажется, Бог оставил это место. Как и нас всех.       – Поэтому я верю в Бала, – достав из-под ткани дублета медальон, покрытый странными символами, Свифт показательно подставил его под свет факела. – Он никогда не разочаровывает. Зато требует жертв. Таков закон. Поклоняясь монстру, ты сам им становишься. Никакой пощады. Никаких эмоций. Путь к власти соткан из боли и пепла. – приблизившись к растерянному племяннику, волантиец резко обхватил его за щеки, вынуждая взглянуть на себя. – Тебя так расстраивает осознание того, насколько мы одиноки? Но ты же знаешь – я всегда буду на твоей стороне.

Месяц спустя. Отрезвления или осознания?

      Тристан попал в ловушку дядиных убеждений. Выбор невелик. Либо поддаться соблазну и окунуться в омут кристально-чистого мрака, столь необходимого для продолжительной борьбы. Либо остаться богобоязненным и благочестивым самодержцем, не навлекающим немилость церкви и святых. Быть может, окончательное решение спасет сотни жизней. Постукивая пальцами по заросшей щеке, юнец с озабоченным видом следил за праздношатанием шута, над чьими остротами перестали смеяться с первого дня. За общим столом поместилась большая часть пленников красных стен, в тиши жующих скудные остатки павлина и допивающих живительную винную влагу. Продовольствие заканчивалось. Пару недель и придется отстреливать пролетающих над ними птиц. Или устраивать вылазки за рыбой и попадать под беспощадные обстрелы. Пришлось сократить выдаваемые порции, играя в изобилие в тронном зале. Ощущение подавленности не покидало, будто врастая в ослабленное тело. Спастись не получится. Спасти невозможно. Сжимая вилку свободной рукой и выцарапывая узоры на тарелке, он размышлял о том, где раздобыть лекарства для тяжелобольных, в особенности матери. Пирушки во время чумы вряд ли поспособствуют их излечению.       Как и постоянные жалобы на нехватку заботы о нуждах несчастных смертных.       Требования зарезать льва участились. На него ушли все лошади, остававшиеся в конюшнях. И псы из псарен, исхудавшие до выпирающих ребер и облезших шкур. Люд злился, роптал. Зрели заговоры. А предательства стали сродни второй натуре. Или ему так казалось. К счастью, поддержка не ослабела. Вокруг концентрировались две партии. Сторонники и тайные противники. Семью это не разделило и не ослабило. Наоборот, Фиона неизменно восседала по правую сторону и поглядывала исподлобья, изнуренное потирая исхудавшее болезненное лицо. По левую длань разместился двоюродный дед, треплющий кончики усов и не вмешивающийся в общий ход беседы. Сзади оборону держали воины в белоснежных плащах со шлемами подмышкой и нечитаемыми выражениями. Их ничто не сломит. Готовность пожертвовать собой ради августейших особ вознесло их до небес и сделало легендами с незапятнанной репутацией. Тем не менее, прошлое дорнийца-перебежчика и сына работорговца все же вызывали сомнения.       И оправданные опасения.       – Ваше Высочество! – прихрамывающий казначей, припозднившийся к трапезе, неуклюже склонился и нечаянно выронил бумагу. Раздался сардонический смех. – Прошу прощения. Новостей нет. Знаете, я неоднократно просил об аудиенции. Но мною пренебрегали.       – Поглядите, бастард плачется, – громко объявил один из захмелевших вассалов, поднимая бокал. – Я понимаю, почему вы его терпеть не можете. Нескончаемое нытье. – перезвон блюд смолк. Зачатки веселья предали забвению парой оскорбительных фраз. Мутон моментально подпрыгнул и задергал искусанными губами от возмущения. Джеремая же, в свою очередь, осушил кубок воды одним глотком и, вытерев подбородок рукавом дублета, вскочил с заскрипевшего кресла. – А ты чего засуетился? Друг твой попал в беду?       – Смотрите внимательно, мальчики, – распрямив плечи и хрустнув шеей, Свифт обратился к сыновьям с воодушевляющей речью, какими привык завлекать жителей Волантиса на площадях. – Меня ненавидят, потому что считают помешанным. Одержимым Дьяволом. Но по моему мнению, кто-то должен исполнять данную роль. Кто-то обязан служить злу и брать на себя бремя чужих грехов. – встретившись глазами с кронпринцем, застывшим в позе интригующего ожидания, рыцарь очертил ногтями силуэт шрама, после чего стремительно подлетел к обидчику и, обхватив за затылок, приложил лбом о стол. Вопли перепуганных сотрапезников, подскочивших и шарахнувшихся от разбрызганной крови, резанули по уху, но не остановили насилие.       – Достаточно, Джеремая! – рявкнул Кворгил, хватаясь за рукоять меча и сокращая расстояние между собой и взбесившимся корольком, превращающим чужое лиц в месиво из крови и слез. – Отпусти! Я не буду повторять дважды! – оцепеневший Тристан не издавал ни звука, зачарованно глядя на целое полотно из кусочков кожи. Достав кинжал из ножен за поясом, лорд Пикокхолла собирался избавить мир от наскучившего подонка. – Не смей!       – Здесь женщины и дети! – оттеснив сестру себе за спину, Андер впервые показал нрав и угрожающе насупил брови, приготовившись броситься наперерез и стать героем сегодняшнего дня. – Перестань измываться над слабыми. Выбери соперника по силам.       – Это тебя, что ли? – расхохотавшись своим привычным исступленным смехом, Свифт оскалился, явно избрав новую жертву. – Племянника знаменитого заговорщика, повинного в гибели половины людей Севера?       – Ваши сыновья напуганы, – не потупившись и не поддавшись буйному напору, северянин скривился от отвращения и выпрямился. По росту они не уступали друг другу. – Как и остальные. – на мгновение отведя взгляд в сторону и сосредоточив на вздрогнувших отпрысках, оружейник прикусил часть губы. – Успокойтесь. Это ни к чему не приведет. – задержав испачканное орудие между пальцами, Валеска подумывал разыграть очередной кровожадный спектакль и прищурился, выискивая слабое место. В тот самый опасный миг его запястье перехватил дофин, подтянув ближе и заставив вслушиваться.       – Ты заигрался, – прошептал Ланнистер, не встречая сопротивления и мысленно благодаря за сие. – Баал бы не одобрил столь скудное подношение. Или я ошибаюсь? – закусив внутреннюю часть щеки и проведя языком по губам, дядя выдохнул и согласно кивнул. – Садись и доедай. Приберитесь тут и принесите еще вина. – очнувшиеся слуги засуетились, подхватывая обмякшее израненное тело, дабы унести подальше от сочувствующей публики. – Развлекай нас, шут. – запрыгав от удовольствия, паяц завел глупую песенку о битых палками крестьянах, когда главные двери распахнулись, впуская троих вооруженных человек.       – Умри, внук узурпатора! – раздавшийся боевой клич стал сигналом к началу резни. Оголив клинки с секирами, они ринулись на замершего наследника, не ожидавшего нападения в самом сердце Замка.       Опомнившись и сумев сориентироваться, Лев схватил стоявшего подле брата и отшвырнул к креслам, таким образом защищая от грозящего смертельного удара и приготовившись принять оный сердцем. Полузакрыв веки и пробормотав молитву, он неотрывно следил за наступающим противником. Алек оттолкнулся от вымаранного пола и набросился на одного из бунтовщиков, придавив весом брони и выбив ударом кольчужного кулака часть зубов. Второго зарубили алебардой, вонзившейся в полость брюшины и плотно застрявшей в раскроенных органах. Третий сумел достигнуть поставленной цели и, занеся оружие, рассек принцу щеку, однако ловкости на отсечение головы на хватило. Упершись в наскочившего на него мальчишку, он повалился на пол и подвергся многочисленным ударам кулаков в кольчуге. Сыпавшись градом, те ломали хрупкие кости и вдавливали глазные яблоки с затекшими в них сгустками. Покрошенные зубы вылетели на пол, из изувеченной губы вытекали потоки багряных рек. Фыркнув и сплюнув желто-красную слюну в искромсанный вывернутый наизнанку рот, младший Мандерли взглянул на окрасившиеся в иные цвета кулаки.       – Я тоже наполовину бастард, Ваше высочество, – с какой-то флегматичной гордостью заявил Таддеус и, поднявшись на подгибающихся ногах, последний раз оттолкнул стонущего мерзавца. – Вы выжили.       – Убейте их, – изучая распластавшееся тело, Тристан сохранял поразительное хладнокровие. – Нечем их кормить и лечить. И не за чем. – обращенные на говорившего взоры источали восторг и страх. Вот. То, чего ему так не доставало.       – Очнись! Мама! Наша мама! – встряхнув неподвижного брата за плечо, Фиона не сразу докричалась до него, поглощенного созерцанием бойни. – Мама! – с третьей попытки удалось выдернуть Льва из отравляющих душу грез. Развернувшись, он устремился прочь из провонявшего смертью помещения. Один гвардеец прикрывал августейших особ сзади, а второй расчищал путь от столпившихся лакеев. – Если с ней что-нибудь произошло…       Мать подарила тебе жизнь. Береги их обеих. Едва не выломав двери опочивальни, охраняемой всего двумя вымотанными стражами, Ланнистеры оказались внутри и припали к постели больной. Анна не радовала их улыбками больше месяца, но открыла заволоченные пеленой глаза при их появлении и вяло потянулась рукой к взволнованным детям. Карл сдался первым и кинулся в объятия нездоровой матери, уткнувшись в дрожащее надплечье. Фиона, вытирающая платком слезы, присела рядом, все не решаясь прикоснуться к королеве. Их натянутые отношения не улучшились даже после попадания в окружение, подбирающееся к ним с каждой ночью. Полностью придя в себя, леди слегка повернула голову и сфокусировалась на размытом лике старшего сына с выделяющейся красной полосой около скулы.       – Ты ранен? – Сванн привстала на локтях, вопреки предупреждениям лекаря и потянулась к первому ребенку, но тот уклонился от любых прикосновений к ране и ограничился легким пожатием пальцев, а затем вышел. – Куда он? Что происходит? – насильно уложив встревоженную женщину обратно на простыни, оставшиеся пытались ее утешить.       – Никого ко мне не допускать. Позднее я переговорю с Мутоном, – поклонившись, протектор закрыл двери и прислонился к ним спиной с намерением предотвратить любую попытку прорыва. Мало кто мог предвидеть, что появление непрошеной гостьи станет причиной неприятностей. Вздохнув, лорд Уэйнвуд уперся затылком в деревянную поверхность. – Я же попросил не тревожить меня! – взревел хозяин царских апартаментов, полуобернувшись на стуле и сцепив зубы. – Мне не нужны ни лекари, ни болтуны.       – Повелитель, – не рискуя заходить за невидимую черту, рыцарь вглядывался в темный силуэт юнца через образовавшуюся щель. – Леди Мартелл настаивает на встрече с вами. Вы не изволите изменить решение?       – Ты настолько бесцеремонен, что раздаешь советы вместо моих сановников? – осведомился принц, сжимая кулак от негодования и потирая порез на щеке. Видимо, у них с дядей больше общего. Сейчас же все мысли были заняты вторгнувшейся дорнийкой. Их связь неразрывная, пусть и неочевидна. На первых порах они обменивались лишенными смысла фразами и многозначительными взглядами. Ни разу не отведя своих, она интриговала и смущала одновременно, порождая слухи во всей крепости.       Он не воспрепятствовал появлению личного стража дочери грандлорда, подыскавшего удобный угол неосвещенной комнаты и скрывшегося там во избежание недоразумений. Носитель белого плаща, в свой черед, не снимая шлема, перекрыл выход собственным телом. Девушка лишь усмехнулась, чуть отклоняясь и позволяя солнечным лучам коснуться ее блестящие волосы. Мысленно простонав, ибо сулящие беды явились для их воплощения, Тристан велел призвать слуг принести вино и оставить их наедине. Разрешив южанке сесть напротив, он никак не реагировал на ее обезоруживающие улыбки. Непреклонность любви способна поразить самое смелое воображение.       – Я восхищена вашим самообладанием, – первой нарушила установившееся молчание леди Мартелл и тут же спрятала приподнявшиеся уголки губ за бокалом. – О храбрости клана Ланнистеров известно многим. Не думала, что она граничит с безрассудством. Смотреть прямо в лицо смерти и не дрогнуть – эта черта скорее присуща дорнийцам.       – Во мне течет кровь жителей Запада и Юго-Востока. Этого предостаточно. Что до сдержанности, то иначе нельзя. Я должен защищать своих людей, – машинально потянувшись к занывшей ране, дофин опомнился и отдернул пальцы, сжав их в кулак и опустив на стол. – Как мой дед. Много лет назад.       – Самочувствие вашей матери не улучшается, – внезапно заявила Силена, избегая сочувствия в тоне. Так лучше. Оно неведомо обитателям знойных пустынь и коварных штормовых равнин. Не к тому они привыкли в условиях постоянного выживания. – Моя мама писала из Пентоса не так давно. Хоть у кого-то вдоволь развлечений. Балы тамошних аристократов приводят ее в восторг. – впечатление на усталого наследника сей рассказ не произвел. – Отец воюет на Ступенях с вашим. Может, их уже нет в живых. Весточки не приходят больше двух месяцев.       – Нас не постигнет та же судьба. Я не допущу этого, – казалось, Ланнистер обращался к самому себе, всматриваясь в пустоту позади собеседницы. Из полусна его буквально выбросило касание к ладони. Он не любил близости. Считал излишним проявлением эмоций. Однако не отстранился, а наоборот, осмелел настолько, что провел большим пальцем по выпирающим костяшкам. – Зачем вы пришли?       – Почему ты не бежал, когда предоставился шанс? Почему не оставил нас? – их глаза встретились. И вспышка озарила черноту с глубокой зеленью. – Из-за любви к ближним? К верноподданным? Тобой двигали особые побуждения?       – Мне просто захотелось, – повторив легендарную фразу отца, произнесенную после свержения того поганого волка в демоническом обличье, Тристан все же вспоминал о героических свершениях деда. – Я не мог бросить людей. Никого из вас. Замок бы захватили. Я мог спрятаться и дождаться помощи. А потом отбил бы со всеми силами и вернулся на трон. Но кто бы за мной пошел после такого? Как мне командовать солдатами, которых я покинул из трусости?       – Все равно было слишком поздно. Бухту перекрыли, – широко улыбнувшись, не оголяя зубов, девица успела отодвинуться и обхватить основание бокала прежде, чем в дверь постучали и впустили внутрь старшего из клана львов. – Прошу прощения, Ваше высочество, я задержалась. Идемте, сир Виго.       – Я не хотел помешать. Зашел похвалить твою реакцию. Ты поступил правильно, когда помог Свифту, спас брата и проявил храбрость. Пусть и необдуманную, – Ренси облокотился о дверное полотно, не предпринимая попыток подойти ближе под бдительным надзором гиганта в плаще. – Ты выиграл. Во второй раз. Но это не первые враги и не последние. Следует обезопасить семью. У тебя мало стражи. У них – того меньше. Раздели женщин и детей. У нас недостаток в бойцах, но их дети станут хорошим мотивом для верной службы.       – Выполняй, – испив вино, немногословный принц вновь отрешился от всего мирского. Уход Силены всерьез взволновал его разум и плоть.       – Нужно убить зверя. Он беспокоит наших советников и вызывает бурные споры среди сторонников. Колеблющихся.       – Ответ ты сам знаешь. Можешь передать его сомневающимся, – не поворачиваясь, мальчишка ждал, когда его наконец оставят одного. С незримым ангелом-хранителем. – Я должен повторять дважды? – Чемпион не собирался спорить. Если бы ему приказали залезть в пасть ко льву, то вторым Самсоном он бы не стал. Посему откланялся и бесшумно покинул апартаменты монарха. – Александр, торопить казнь не нужно. У нас впереди вечерняя трапеза.

Волчьи Ворота.

      Захваченный арсенал на подступах к окруженному бастиону удалось отбить с третьей попытки. Бойня шла четыре беспрерывных часа. Клиган откровенно не верил в успех, когда шел с маленьким отрядом на арбалетчиков и копейщиков. Получив незначительное ранение, он все же не оставил позицию, не отступил и не отказался от планов вернуть под контроль королевское имущество. Отойдя в укрытие, сняв шлем и пригладив взмокшие от пота смоляные пряди, рыцарь достал висевшее на шее кольцо, подаренной супругой накануне. Ради нее он держится уже четыре месяца, невзирая на боль, болезнь и изнурение. И ради их единственного сына, на которого последний представитель дома не надеялся и не уповал. Ибо намеревался пасть смертью храбрейших и достойнейших звания белого ордена. Но судьба распорядилась по-иному и одарила силами. Поэтому Господь благоволи триумфу роялистов, в меньшинстве сумевших окружить противника и перебить всех до единого. Пленные ни к чему. Ведь их помыслы давно известны, а обмениваться на августейшую семью ублюдки не станут. Снабдив всех сражающихся и помогающих оружием, добытыми с таким трудом, Пес распределил части для охраны и возвратился в церковь, ставшей пристанищем остатков столичного сопротивления, в которую занес припасы с провиантом. Поскольку они отвоевали все прилегающие к церкви и площади улицы, более не требовалось добираться туда с потерями и лазить по крышам. Под защитой высших сил собрались все священники града во главе с первосвятителем и десницей, оправившимся от полученных ран.       – Получилось? – Элайджа поднялся на ноги, придерживаясь за спинку стула и разглядывая защитника в испачканной кровью броне. – У нас не хватает солдат на удержание всех врат. Из Гавани не выйти, но и не зайти. Сколько мы продержимся?       – Лучше скажите, сколько они протянут, – указав рукой на стену, загораживающую главную крепость, лорд позволил служкам промокнуть себе виски мокрой тряпкой, а оруженосцам – избавить от массы металла. – Без еды, без лекарств, без надежды.       – Ты стал патетичным. Если придумаешь, как передать им что-либо, сообщи. Я не могу продвинуться в данном направлении уже пятый месяц подряд. Может, у тебя получится лучше. – сев обратно, брат венценосца тяжело вздохнул и вернулся к изучению карты. Помощи ждать не от кого.

Вечерняя молитва очищает разум, высвобождая душу.

      – О чем ты молишься? – не постеснявшись прервать стоявшего на коленях перед престолом, Тристан поприветствовал прочих бенедиктинцев, разрешив не соблюдать церемониал и не вставать. Долгий срок заточения, как ни странно, не сблизил двоюродных братьев. Потому что сам принц отгородился от поданных и избегал шумных компаний. – За спасение наших душ? – перебрав деревянные бусинки четок, облачившийся в черные одеяния ордена медленно выпрямился и повернулся. – Или врагов?       – Зачем? Они уже мертвы. Духовно, – удивительно. Впервые ему довелось лицезреть такие глубокие глаза причудливого оттенка. Зелено-голубые. Переливающиеся. Тронутые легким сиянием. – Не мне их осуждать, проклинать и изобличать, но Богу. Мне же должно с кротостью наставлять противников. *****       – За семью?       – Они справятся. Сказано было: веруй в Господа Иисуса Христа, и спасешься ты и весь дом твой. ******       – В таком случае о чем же ты просишь Отца Небесного? – настаивал наследник, упорствуя в дознании чужой тайны. – В таком безвыходном положении?       – О видении, – прищурившись в непонимании и немом призыве продолжить, юноша получил взамен скромную полуулыбку. – Архангелы закроют небо после десяти молитв “Отче наш”. Я общался с ними и познал истину и благостыню.       – Повелитель! – обернувшись, Ланнистер недовольно сжал челюсти от проступающего гнева, однако сдержался и расслабился. В пределах разумного. – Мы привели их. Как вы приказывали. К вечерней трапезе все готово. – в подтверждении слов начали сновать слуги с блюдами и покрытиями для стола. Сановники несмело перешептывались по углам, редко отрывая взоры от отмытого пола. – Священник подойдет позднее. Ему дурно.       – Его высочество Коди прочтет молитву, – нахмурившись и приоткрыв рот от удивления, сын Кола не стал протестовать из-за красноречивого взгляда будущего правителя. – Приступай. Детей сегодня не будет здесь. Незачем им присутствовать при акте возмездия. – опустившись в придвинутое кресло и дождавшись подачи бокала вина, он облокотился о спинку, с напряжением выжидая явления убийц. Тем временем медоточивый голос новициата ласкал слух насторожившихся подданых, занимавших свободные места. – Аминь. – перекрестившись по окончанию молитвы и расправив плечи, Тристан с подлинно царским хладнокровием следил за двумя введенными в залу заговорщиками. Зрелище не для слабых духом. Связанные перебитые руки, искривленные кости, корочка запекшийся крови почти по всему изуродованному лику. Женщины отворачивались, прижимая платки ко рту и подавляя рвоту от отвращения. – Я дарую вам шанс оправдаться. Что побудило вас пойти против законного государя?       – Мальчишка не должен сидеть на троне и морить собственных людей голодом! – выступил мертвец с недостающими зубами и кровавой пеной на прокушенных губах. Сумевший ранить дофина, а затем подвергшийся жесточайшему нападению сержанта Мандерли. – Вы все умрете за него! Бастарды, глупцы и безумцы! Все поголовно! А ты, пытавшая меня мразь, не переживешь эту ночь. – Джеремая наколол ножом огромный кусок мяса и смачно пережевал, запивая водой и поднимаясь с места. – Что теперь? Выколешь мне второй глаз? – скопив слюну, неудавшийся мятежник харкнул прямо в лицо мучителю, подошедшему чересчур близко. Помещение потонуло в тишине.       – Все, хватит! Лучше увести их, не так ли, Ваше высочество? – поднявшийся Освальд опасался отнюдь не побоища, а ухудшившегося состояния товарища. Утратив контроль, Свифт обратится в монстра и перебьет всех невинных. – Допросить их в подземельях.       – Пришло ли время подношения, как вы считаете? – волантиец обратился к умолкшему кронпринцу, дожидавшемуся развития событий. Поколебавшись всего мгновение, тот неспешно кивнул с величием властелина мира. – Иеремия из Иерихона. Так меня называли. Из-за горы искушающей. Они считали меня сосудом Дьявола. Может, не так сильно ошибались? Кто-то же должен нести это бремя грехов. – проведя кончиком лезвия по крестообразному шраму, блистательный оратор расхохотался, увидев дрогнувшего смутьяна. – Не отворачивайтесь. Отведете глаза – я замечу. – последнее относилось не к притаившимся зрителям, а стоявшим позади сыновьям. – Ты станешь прекрасным украшением моей коллекции. – с этими словами он изогнулся и погрузил причудливый инкрустированный кинжал в артерию заключенного. Кровь хлынула безбожным фонтаном, отчего Джеремая поспешил толкнуть извивающееся в судорогах тела на пол. – Славься, ненасытная тварь. Спектакль окончен. Молодцы.       – Пощады, милостивейший лорд, – задрожав от испуга, пролепетал второй крамольник. – Я не хотел… Нам пообещали освобождение, если мы принесем головы всех детей короля Никлауса. Я планировал пойти к вам, но мне угрожали. Моя семья…       – Посему ты решил навредить моей, – умозаключил Тристан, потерев переносицу и допив хмельной напиток. Тем не менее, тяжесть обвинений не особенно смущала признавшегося, почувствовавшего облегчение от исповеди. – Ты выглядишь чрезмерно расслабленным. Так не должно быть. – шепотки стихли. Остатки шока превратились в смятение и оторопь. – Сир Уэйнвуд, казнить его за измену. – не колеблясь ни секунды, гвардеец сделал шаг вперед и застыл от сказанного в спину: – Прямо здесь. – не оглядываясь с тайной надеждой на изменение приговора, Александр извлек клинок с протяжным скрежетом, ужаснувшим пирующих, и резко усадив заплакавшего смертника на колени, управился за один удар. Все действия невольного палача сопровождались громким чтением молитвы. Отлетевшая голова с мягким шлепком приземлилась возле колонны. – Клиган, подними ее и преподнеси нашим стражам внизу. Кажется, они обеспокоены судьбой завербованных революционеров. – увернувшись от материнских рук, Северус решительно подобрал обрубленную часть за волосы и последовал с ней на одну из боковых террас. Донесшиеся оттуда звероподобные вопли на неизвестном языке вызвали улыбку на устах кровожадного наследника.       – Мы теперь убиваем прилюдно? – успев удержать вставшего брата за плечо, невозмутимая Фиона, не единожды видевшая жестокие расправы над неугодными и гибель на турнирах, прошептала свой вопрос в мужское ухо.       – Мы выживаем, – Ланнистер никак не прореагировал на попытку воззвания к благоразумию, а сразу же призвал рыцарей со щитами, чтобы выйти наружу и вдохнуть свежий воздух, наполненный ревом взбешенных врагов. – Это первое предупреждение. Переведи им, дедушка. – Ренси исполнил приказ. Вопреки ожиданиям, он не стал давать непрошеные советы или выказывать сомнения. – Александр. Подбери оставшиеся тела и снеси их вниз. Я спущусь туда по окончанию трапезы. – вернувшись в зал, он обнаружил упавших в обморок девиц и всюду мельтешивших слуг. – Коди, молишься ли ты за мир так же рьяно, как за войну? – новициат промолчал, но в расширившихся зрачках отразился скрытый мир наслаждений адскими муками. – Прочти молитву. И мы закончим. – через полчаса он спрятался от осуждающих взоров под мрачными сводами, где его поджидал лишь рычащий лев и безмолвные трупы. – Подожди снаружи. – раскланявшись, Алек направился к выходу со шлемом подмышкой. – Я давно хотел спросить. Почему именно ты? Чем руководствовался отец, когда даровал тебе плащ? Не опасаясь предательства?       – Видимо, поверил на слово, когда я сказал, что, будь на то моя воля, я бы лично вырезал сердце гадюки, именующейся моим родителем. Я не испытываю почтение к прогнившей падали. Он ничего мне не дал, кроме шрамов и синяков. А государь Никлаус почтил меня высочайшим доверием. – лорд гордился своим мировоззрением и правильным выбором. – Если это все, разрешите мне уйти. – при соответствующем жесте солдат покинул плохо освещенное помещение. – Господин Свифт. – впустив внутрь волантийца, чья рыжая шевелюра колыхалась от подземных ветров и напоминала пляшущее пламя, он прикрыл дверь и прислонился к ней спиной.       – Ты готов? – подняв начавшего разлагаться мертвеца, кронпринц зашвырнул его по частям в клетку, удовлетворяя потребности животного, сильно исхудавшего от нехватки пищи. Джеремая наблюдал с интересом за целым ритуалом страха. Мальчишка с опаской обходил рычащую тварь, жующую плоть людскую. – Становись на колени. Возле него. – кивком указав на лежавшее в центре тело, принявшее позу Христа, безумец достал тот самый кинжал и размял шею.       – Не пристало царскому сыну… – оборвав племянника на полуслове, Валеска насильно усадил его на подогнувшиеся ноги и придержал за плечо.       – Баалу плевать на твои титулы. Он чувствует твои страх и неуверенность. Лучше покорить. Не то боль продлится. И ты потонешь в ней. Вместо того чтобы управлять своими и чужими эмоциями. Хороший король понимает, когда лучше преклониться перед сильнейшим или бросить ему вызов. Ты пока что внутренне слаб. Ты дрожишь. Моя цель – исправить сей досадный изъян. Ты будешь мне благодарен.