Отметины

      На их телах было много отметин. Подписей. Граффити любви. Заявлений о собственности. Называйте это, как хотите. Все о чём-то говорили, кричали и, быть может, даже стонали.       Отношения никогда не бывают идеальными. И эти не были. Но отметины казались им идеальнее всего, что они когда-либо имели вместе. Это было их всем, их опорой, их чувствами и эмоциями.       Конечно, легче было ударить со всего размаху, прокусить кожу до крови, оставить багровый засос или просто невесомый поцелуй, чем сказать, давно выцветшее «я люблю тебя».       Под одеждой они носили свои чувства, скрывая тонкой, поношенной или грубой тканью. Лишь дома, раздеваясь, они обнажали не просто тела,

они обнажали души.

      Иногда это надоедало Юре настолько, что он запирался в ванной с телефоном, парой бутылок алкоголя, сигаретами и лезвием. Ему было плевать на мнение других об этом, а особенно на мнение Отабека. Он делал то, что казалось ему необходимым. «Поганая душа — поганое тело» — гласила новая надпись, выцарапанная на его запястье с минуту назад.       Плисецкий широко проводит языком по очередной его мысли-отметине, размазывая кровь, и хохочет в голос, упиваясь металлическим привкусом на языке. У него кружится голова и он блаженно выдыхает. Он не сумасшедший, он реалист. И пусть его реальность мрачнее, чем надо. Ему похуй.       Блондин закуривает, мешая металл с никотином. «Прекрасное сочетание» — думает он. Медленно убивать себя этой дрянью он обожает больше всего. Тело покрывается мурашками, чувствуя медленный процесс разложения внутри.       Когда конечности затекают, он приподнимается в ванной и оглядывает картину маслом, созданную им за всё это время: окурки, пепел, пустые бутылки, телефон — всё валяется на полу в хаотичном порядке. Он встаёт, скулит от боли в спине и усмехается. Боль — его подруга.       Он с отвращением и восхищением смотрит на отражение в зеркале. Тощий ублюдок смотрит на него своими зелёными зенками и тянет мерзкую лыбу. На нём висит одна огромная толстовка ещё одного морального урода, который сидит в соседней комнате и играет на гитаре свои, пропитанные грустью, песни.       По всему телу рассыпаны, словно звёзды на небе, засосы и укусы, одни из них выцветшие, другие оставлены пару часов назад. На его боках и шее синяки в виде пальцев — напоминания о недавнем жёстком трахе. Бёдра украшены укусами с примесью шрамов разной глубины и размеров. Он задирает рукава толстовки, обнажая многочисленные мысли, вырезанные на его руках и ожоги от окурков.       Плисецкий ведёт костлявыми пальцами по ёбаным звёздам, вырисовывая невидимыми чернилами созвездия. Короткие ногти царапают кожу, а подушечки зализывают царапины тупой нежностью.       Наигравшись со своими, Юрий идёт к Алтыну и его звёздам. Тот сидит на диване, лениво перебирая пальцами струны. Заметив белобрысого, он приподнимает брови и с любопытством наблюдает за его действиями.       Взгляд парня мечется по обнажённым плечам его парня и блядской гитаре, скрывающей большую половину неба. Зоркий взор хватается за царапины на шее и руках. — Подними зад с дивана, я хочу кое-чо глянуть. — тараторит Юра и Отабек в недоумении кладёт гитару на диван, принимая вертикальное положение. Плисецкий подходит ближе и резко разворачивает его к себе спиной.       То, что он видит заставляет его закусить губу от восторга. Он никогда не уделял его отметинам внимания, но сейчас он видит ещё одно до омерзения восхитительное проявление чувств.       Спина казаха покрыта глубокими царапинами и мелкими шрамами. Одни занимают место на трицепсах, другие — самые большие — на лопатках, третьи роятся на боках и бёдрах. Дельтовидная мышца на левой украшена недавно зажившими укусами.       Юрий улыбается до боли в щеках и ведёт пальцами, рисуя видимую только ему картину. Отабек хмурится и смотрит на него через плечо, не понимая, что происходит, но ничего не говорит.       Когда все звёзды в его отпечатках, Юра целует один из позвонков, а затем прикусывает. Это служит сигналом для них обоих.       Алтын поворачивается к нему и пристально смотрит в глаза. Он видит безумие, боль и реальность. Его разбивает о скалы в его зелёных океанах.       Запустив руку в отросшие волосы, он притягивает его к себе, впиваясь другой рукой в бок и накрывая губы своими. Юра стоит на носочках и льнёт к Отабеку, обвивая руками шею. Их пожирают страсть и похоть, когда тела соприкасаются с тканью дивана. Руки блуждают по распалённой коже, губы скользят по всем чувствительным местам, оставляя мокрые следы.       Они оставляют множество новых отметин. Подписей. Граффити любви. Заявлений о собственности. Называйте это, как хотите.