А ведь будет причина…
— Ты похожа на продавца конопли на нашей улице, — Эрик издал громкий смешок и пригубил бокал. — Он каждый день свой товар пробовал, из-за чего у него глаза были такие же красные, как и у тебя сейчас, — рыжеволосый сделал негромкий глоток, — кадык его дернулся, — и со стуком поставил сосуд на деревянный стол. — Но ты же без меня ничего не делала, так ведь? — парень подозрительно скосил свои глаза в мою сторону. Ребята за нашим столом сделали тоже самое. Настало неловкое молчание. Можно было отчётливо услышать каждые сказанные в столовой слова кадетов. Я невольно чихнула, прикрывая рот ладонью, и протестующе замотала головой. — У… У, — я приоткрыла рот и закатила глаза. — У… У… Меня, — друг придвинулся ближе, дабы лучше услышать и понять моё бормотание с забитым носом.— У меня, — и тут я ещё раз оглушительно чихнула, из-за чего Эрик испуганно дёрнулся. — Аллергия, — и на последок хлюпнула носом, сделав вдох. Свон поднял брови. Левый уголок его губ опустился вниз. За моей спиной Вера тихо захихикала и похлопала меня по плечу. Теперь и я испуганно дернулась, ведь это действие было слишком неожиданным. — Ничего, Сабрина мигом вылечит тебя! — девушка задорно подмигнула правым глазом и показала «палец верх». Рядом сидящая с ней Ирина согласно закивала и широко улыбнулась, показывая два ряда ровных зубов. К слову, Сабрина, — Сабрина Клейн, — это наш, так сказать, лекарь. Она миловидная женщина с длинными пшеничными волосами и светло-карими глазами. — Да и мы сейчас всем отрядом пойдём проверяться на наличие клещей, вот и тогда спросишь, чем тебе можно помочь. Авось, даст какую-нибудь мазь. Так, — Инбер хлопнула в ладоши. — Хоть покажи, что там у тебя. А то сидишь спиной, поэтому ничего не видно, — я обреченно вздохнула и повернула голову к ней. Вера раскрыла рот. — О, Мария, Роза, Сина! Отвернись обратно!***
Длинная очередь никак не хотела становится короче, а наоборот: становилась всё длиннее и длиннее. Впереди возвышалось двухэтажное здание, в котором принимали больных и раненных. На первом этаже была простая приёмная, где тебя осматривают и, в случае надобности, дают как-нибудь мазь или настой. А на втором этаже стояли в ряд кровати для пациентов. К сожалению, медицина в этом мире ещё не дошла до таблеток, что могли устранить множество симптомов сразу. За многие болезни, — такие как грипп или тому подобное, — могли человека просто-напросто заточить в каком-нибудь подвале, чтобы болезнь не распространялась. Так что надо тысячу раз подумать перед тем, как начать бегать зимой без шапки или же ходить босыми ногами по лужам. Я стою в очереди уже битых сорок с хвостиком минут. Причём, если посчитать, то от входа буду пятая, что просто не могло и радовать, ведь заняла место тридцать второй. Впереди стояла та Саша Брауз, что-то напевая себе под нос и перепрыгивая с ноги на ногу, от чего копна шоколадных волос дергалась в разные стороны. А сзади какой-то больно высокий парень с горбатым носом, короткими, тёмными волосами и бледно-зелёными глазами, точно выцветшая трава. Чужие люди по бокам заставляли меня сжаться. Эрик и компания Веры уже прошли проверку на наличие клещей и теперь сидели на крыльце женской казармы, терпеливо ожидая мою персону. Не сказать, что не могу терпеть людей, раз мне неприятно находиться в обществе. Я отлично чувствую себя только в знакомой компании, но не в чужой. В моём мире всё время старалась идти домой через пустынные улицы, где всегда мало людей. По большей части дня сидела дома, выходя во двор если только родители попросят полить огород или палисадник, не более. Из-за этого мама прозвала меня комнатным растением. Ей не нравилось такое моё отношение к людям. Она старалась выгнать свою дочурку на улицу, чтобы та поиграла с местными подростками. Но, как говорила ранее, я чувствую себя комфортно только в знакомой компании, поэтому уперто отказывалась. Из-за недостатка солнца, — по крайней мере, так думали родители, хотя кожа просто не поддавалась загару, — моё тело буквально изнутри светилось больной белизной, из-за чего друзья меня называли белой поганкой. А я лишь молча гордилась своим недостатком, ведь его наивно можно считать признаком «голубой крови». Не знаю, каким боком я сейчас вспомнила о своей бледности. Наверное из-за того, что тупо уставилась в загорелую шею впереди стоящей Брауз. Мой взгляд медленно опустился на внешнюю сторону своей ладони, а потом опять поднялся обратно к девушке. Стереотип про «голубую кровь» уходил на второй план. Стало по-детски завидно, что у неё такой приятный оттенок кожи, которого нет у меня. Даже если я буду целыми днями сидеть под солнцем, то максимум, что могу получить — солнечный удар, но уж точно не загар. Да, слова о признаке аристократии — лишь тонкая стенка перед настоящей правдой. Но не стоит из-за этого ныть, ведь своими капризами ничего не изменю. Через шесть минут очередь продвинулась ещё на два человека. Теперь я стою третья. Скучно было до невозможности. Перед мной прошёл тот лысый мальчишка, которого вроде как звали Конни. Лицо у него было перекошено в ужасе. Глаза — блюдца. Рот раскрыт. Да и ещё держится так крепко за свой правый локоть, как-будто тот вот-вот мог вырваться из цепких лап хозяина и убежать восвояси. Короче говоря: у него нашли клеща, как и у многих прошедших проверку. Многие из очереди проводили его вздохами и ахами. Видимо, им тоже стало страшно, ведь такую же дрянь могли найти и у них.Что, наконец-то таки поняли, что поход в лес— это всё-таки не поездка в Дубаи? Вот вам и плата за удовольствие: искупаться в речке во время летнего зноя в обмен на полные штаны клещей. Блин, а я ведь тоже могу оказаться обладателем этих тварей… Через ещё десять минут настала моя очередь. Последний раз кинув взгляд на крыльцо женской казармы, я открыла скрипучую, деревянную дверь и вошла в, так называемый, кабинет доктора. От привычной приёмной педиатра различало разве что отсутствие специальных кушеток для младенцев, плаката с алфавитом, где под каждой буквой было какое-нибудь животное, и такое же отсутствие детских игрушек на полках шкафов. Да и если в больнице на полу лежала плитка, а стены сделаны из цемента, то здесь использовалось лишь одно — древесина. За широким столом сидел наш лекарь — миссис Клейн. Женщина с помощью чёрных чернил что-то усердно выводила кончиком гусиного пера в слегка желтоватых листках бумаги. Очки на тонкой резинке так и норовили слезть ей на кончик носа, а парочка светлых волос залезть в глаза. Я постучала косточкой указательного пальца по косяку, дабы привлечь внимание миссис Клейн. Стоило ей только задумчиво почесать затылок и обратить на меня внимание, как мой кулак был молниеносно прижат к груди в почтительном приветствии. Женщина кивком указала на стул около рабочего стола и опять вернула свой взгляд на текст в бумагах. Я же дёрнула плечом и быстро уселась на указанное место. Здесь пахло всякими травами и настоями, которые стояли в разных банках-склянках на полках огромного стеллажа. Ветер, исходящий из открытого окна позади спины женщины, развивал однотонные зелёные занавески. Я наблюдала, как красиво перекатываются складки штор, точно волны во время шторма. Слышался далёкий шелест листьев. — Имя, — миссис Клейн резко прервала тишину и отправила все мои волшебные ощущения за дверь сего здания. — Дарья Серебрянская. — Дарья Серебрянская, — медленно повторила женщина и пробежалась глазами по столбцу с именами кадетов. — Так, Дарья Серебрянская, двенадцать лет, из Шиганшины… Ага, нашла, — Сабрина поставил точку около моей фамилии и встала со своего места, снимая очки и оставляя их на столе. — Снимай куртку и кофту. Хотя, нет, снимай всё. Я сглотнула слюну, скопившаяся во рту, и принялась раздеваться.***
Женщина поставила галочку в квадратике около моего имени и попросила уйти, позвав следующего. Я, вся радостная и вдохновленная тем, что ни одной дряни на мне не нашлось, вылетела из помещения. Мой выход произошёл слишком резко и неожиданно, раз тот высокий парень аж пискнул от моего внезапного появления из дверей лекаря. Сказав ему, чтобы он зашёл в кабинет, я с радостными воплями побежала в сторону крыльца женской казармы. На встречу мне вышла Ирина. Девушка, поправив складки на форменной куртке в области локтей, достигла меня и приобняла за плечо. — Ну? Как? Нашли? — курносая усадила меня между Джозефиной и Верой, а сама села на колени за моей спиной. Я, счастливо улыбаясь, отрицательно помотала головой, а потом громко чихнула, — аллергия же. Кросс облегчённо выдохнула, положив руку на сердце, и пожелала здоровья. — А вот у Эрика и Веры нашли. У Эрика за ухом, а у Веры на бедре, — Ирина печально опустила глаза. — Хорошо, что у тебя, меня и Джозефины нет, — на это Свон сильнее нахмурился, а Инбер красноречиво махнула рукой. — Но зато они больше всех в поход рвались, — Джозефина язвительно фыркнула. На такой важный факт я согласно закивала головой, хоть соглашаться с этой девчонкой было просто отвратительным делом. Те двое надулись пуще прежнего и опустили свои носы ниже. Кросс утешающе похлопала их по плечам и улыбнулась мне, смотря прямо в глаза. Сделав вид, что ничего не заметила, я, на своё сильное удивление, пошла искать Эрена, чтобы спросить: не нашли ли у него клещей. Не понимаю, когда такая информация приобрела для меня такую важность. Но хотение узнать сильно настаивало подловить где-нибудь Йегера и спросить всё, что посчитаю нужным.***
Друг нашёлся за мужской казармой. Парень лежал в позе «звезды» на комках травы и безмятежно посапывал. Видимо, и у него тоже была «бурная» ночка. Мужская грудь, облачённая в зеленоватую кофту, медленно вздымалась, а чёрные, короткие ресницы слегка подрагивали. Что сильно удивляло, это то, что рядом не было ни Микасы, ни Армина. Чтобы проверить свои догадки, я вышла на место, откуда можно было увидеть очередь в кабинет миссис Клейн. Но Арлерта и Аккерман там не оказалось. Вернувшись обратно, я, слегка порозовев, присела около тела друга и стала наблюдать за сном Йегера. Куда же могли уйти те двое, оставив «босса» досыпать часы отдыха? Прошло от силы минуты три. Я, как профессиональный наблюдатель, не отрывала свой взгляд от объекта, притягивающего моё внимание. Хотелось сидеть так вечно: лежать на траве, не думая о кровавой войне между человечеством и титанами; слушать пение птиц, сидящих на ветках деревьев; чувствовать, как ветер нежно ласкает лицо… Наблюдать, как спокойно сопит под моим боком парень, имя которому Эрен. На моих губах расплылась добродушная улыбка, рука потянулась к лицу Йегера. Смуглая кожа на его щеках так и манила прикоснуться к ней, дразня всем своим видом. В голове раздался знакомый щелчок озарения. Отдернув руку от лица шатена, я рывком поднялась на ноги и дала себе той ладонью по лицу, которая до этого тянулась к парню. На лице в ту же минуту появился красный отпечаток от пальцев. Чертыхнувшись себе под нос, я сделала серьёзное лицо и ушла прочь от мужской казармы. Нет и ещё раз «нет». Я не должна привязываться к Эрену, ведь эти чувства не кончаться хорошей концовкой. Да и мы совершенно разные. Даже мнения у нас в корне отличаются друг от друга. А ещё после обучения он уйдёт в Разведку, а я в Гарнизон. И что тогда будет, если всё-таки сильно привяжусь к нему? Грусть, горечь от разлуки, страдания от недостатка его внимания. А оно мне это надо? Нет. Так что пора перекрывать путь сопливым мыслям в мою голову. Когда я подходила обратно к женской казарме, перед мной появилась злая-презлая Микаса. Решив её проигнорировать, сделала первый шаг на ступень деревянного крыльца, но девушка резко перекрыла мне путь. Её глаза как-то не очень добро сверкнули в мою сторону своей сталью, призывая остановится на месте и не совершать попыток побега. Я сильнее нахмурилась и сложила руки под грудью, смотря на азиатку сверху вниз, ведь она была ниже меня где-то на пять сантиметров. Девушка прошлась изучающим взглядом по моему лицу и первая начала разговор: — Где Эрен? — прошипела Аккерман, точно змея, и, схватив меня за воротник куртки, дёрнула вниз, дабы наши глаза были на одном уровне. С моих губ сорвался смешок. Удивительно. Кошка потеряла своего котёнка. Интересно, а с чего это она взяла, что я знаю, где он? Почему сразу я, объясните мне! Как-будто Йегер везде за мной ходит, или же наоборот: моя персона за ним. — Твой Эрен очень мило посапывает за мужской казармой. Гляди, а то кто-то такую милашку и изнасиловать может, — на моих губах растянулась едкая улыбка. На лицо Аккерман легла тень. Азиатка грубо оттолкнула меня со своей дороги и гордо исчезла за моей спиной. Стоило только стихнуть её шагам, как я побледнела, отчего кожа окончательно приняла мертвенно-бледный оттенок, и схватилась за голову. Да твою же мать! Ну вот кто опять меня за язык тянул?! Какое, чёрт возьми, изнасилование?! Да за такие слова Микаса теперь глаз с меня спускать не будет, всё выжидая момент, чтобы прибить бедную Серебрянскую за оскорбление её любимого «братика»! Это конец, товарищи. Я опять вляпалась в дерьмо.Нет, настоящее дерьмо будет дальше. Вот увидишь, Серебрянская…
Намеренно ударившись головой о деревянный косяк казармы, я громко взвыла, признавая свою ничтожность. Мимо проходящая высокая девушка с короткими тёмно-русыми волосами и миндалевидными глазами красноречиво изогнула бровь, а затем громко прыснула кулак, смотря на моё перекошенное лицо и проговаривая сквозь смех: «Неудачники, они и за стеной Сина — неудачники». Хотелось смеяться вместе с ней, соглашаясь с ее утверждением, но забытая гордость как-то болезненно дернулась внутри и принялась тащить меня силком в сторону тренировочного поля, дабы уйти с поля зрения той девки. Около поля стояло человек десять, покорно ждущих начала ежедневных тренировок, ведь их никто не отменял. Вяло переплетая ногами, я шагала вперёд. Жар нагревшейся от солнца поверхности земли буквально просачивался сквозь подошвы высоких сапог, обжигая собой стопы ног. Куртка и кофта были словно самим воплощением лавы, окутывающая верхнюю часть тела. Макушка опять нагрелась до состояния раскалённой сковороды. Голова нежданно-негаданно начала крутиться вокруг своей оси. Изображение мира скользило в право, но потом возвращалось обратно, а затем всё повторялось. Меня заносило куда-то в бок. Некий звон вперемешку с громким, учащенным сердцебиением в барабанных перепонках почти что раздирал слух, принося головную боль в висках. Тошнота подкатила к горлу. Лёгкие опалял сухой воздух, тяжело вдыхаемый мною ртом… Только этого не хватало…