Детка

Итак. Я в отпуске. Грандиозное событие, которого я вроде ждал весь год, наконец, имеет место быть. Ключевое слово тут «вроде бы». Спросите у меня — почему? Нет, Вы спросите, спросите, а то я и сам не в курсе, с какого такого европейского валютного я так грезил этим сраным отпуском. А, ну да — расслабуха и возможность поспать до обеда. Мм-м… да… великое это дело. Только вот какого хрена меня из это самого сна в мои полпятого всё равно выкидывает, как неудачливого сожителя, на мороз? Организму видите ли насрать, он так привык, ему так за год удобно стало, что теперь эти две-три недели ему как серпом по яйцам. Спи себе, а он — не хочу, то же мне великий «нехочуха». Задолбало. Опять же, все нормальные люди в отпуск идут летом, так то — все нормальные. Остальные, как я — зимой, на Новый Год, когда всё прогрессивное человечество и так гудит, не просыхая дня три-четыре, а кто и все десять, смотря по великодушию начальства. Ну кто, кто придумал этот праздник мне на голову? Одна ночь в году ничем от других не отличается кроме календарной рокировки. Всего-то один картонный квадратик на стенке меняешь на другой, а на её проведение тратишь почти всю месячную зарплату. Да и было бы с хрена… Например, если бы ожидались гости или семья организовалась внезапно. Нет. Мы не из таких, мы же «понятливые»… Поэтому и сидим теперь в постели под одеялом в пустой квартире, пялимся на ёлочку в парадном облачении и сопли на кулак мотаем. Эм… Ну не совсем на кулак, в природе есть пока ещё масса других соплесборников в виде носовых платков или той же туалетной бумаги. А чего, удобно же — раз и сразу в мусорник, никакой возни. Всё рационально. Абсолютно всё. Как и то, что, имея совершенно живого и местами даже очень конкретно-плотно живущего уже почти два месяца рядом любовника, я сейчас пялюсь на эту дурацкую ёлку с её Новогодним декором. Любовник, да. «Лапка, ну ты же сам понимаешь, у меня дети, и бывший. Я же не могу отказаться от возможности провести эти праздники с детьми. Тем более что бывший так редко соглашается на мои встречи с ними. Ну ты же всё понимаешь, детка…» ДЕТКА, знает же, что я это слово терпеть не могу. Знает и всё равно каждый раз… детка — то, детка — это. Ну почему именно он? С какого рожна-то меня именно на него так заклинило?! Почти всегда где-то «по делам», а в остальное время — «ну ты же понимаешь, детка…» Нет, я действительно понимающий всё идиот, только вот никак в толк не возьму, почему они любят одних, женятся на других, нежничают с третьими, детей заводят от четвёртых, а спят с теми, кто им вообще ни на что не упал… Альфа самцы, еберись оно всё веником. -------- Омега средних лет звучно высморкался в пёстрый платок, отбросил прочь теплое одеяло на овечьем меху и, шатаясь, поднялся с дивана. Всего пара шагов, разделяющие его и радостно сверкающую всеми огнями ёлку, дались парню не без труда. Немного подрагивающая рука омеги коснулась яркого колечка серпантина и отдёрнулась, будто её обожгло, а звонок телефона раздался почти в то же мгновение. — Детка, здравствуй, поздравляю тебя с наступившим. Ты там как? — Да, вот, культивирую вирусы, сижу в тепле. Мне родители с барского плеча отвалили одеяло на овечьем смеху! — наигранно радостный голос омеги звучал слегка надтреснуто, а по горячечно алеющей щеке скатилась одинокая слеза. — Что так, разболелся? Ты смори там, лечись, — голос альфы звучал приглушенно и заспанно, — а я своим уже курицу приготовил. Бывший с работы поздно вернулся, сейчас отсыпается. Знаешь, я, наверное, сегодня не приеду. Пока поедим, пока малых снова спать уложу. На улице такая погода, что под вечер на трассе делать нечего. Я тебе ещё позвоню как смогу, хорошо? — Конечно, зво… Последнее слово омеги улетело в пустоту часто гудящего пространства и телефонная трубка мягко шлёпнулась на тёплое одеяло. Губы омеги вздрогнули и, побелев, стиснулись в тонкую, плотную линию уголки которой издевательски вздёрнулись вверх. — Конечно, звони. Омега повторил свои слова, резко ухватился за верхушку пластиковой ёлки и решительно распахнул балконную дверь. Непривычно тёплая слякотная мгла первого январского утра благосклонно расступилась перед таким необычным снарядом, и ярко украшенная ёлка, бодро встряхнув ветвями, уткнулась комельком в сугроб под окном. — Конечно, звони. ДЕТКА.