Никому не скажешь?

- Ты же никому не скажешь? – Джон Рокстон с опаской смотрел на старшего брата, застукавшего его за разграблением рождественской ели. – Уильям? Но тот не спешил откликаться, критически осматривая место преступления. Пока поместье мирно спало, юный лорд тайком прокрался в гостиную, спеша первым попробовать лакомство, что пропадало без дела. И теперь все лицо его было перепачкано в шоколаде, что еще несколько минут назад был развешан на елке в виде конфет, служащих украшениями. Уильям не был ябедой, но и спуску младшему брату, который порой неимоверно его раздражал, не давал. И сейчас он вряд ли одобрял, что тот отправился за сладостями, не позвав его за компанию. Джон тяжело вздохнул, предчувствуя очередную драку. Отер рот рукавом, сжимая в кулаки ладони, в которых все еще были зажаты остатки конфет. Первый страх прошел, едва он осознал, что в озорстве его уличили не взрослые. И юный лорд теперь готов был к любым неприятностям. Эдакий растрепанный воробей, моргающий осоловевшими глазами. Уильям улыбнулся, чувствуя, как внутри поднимается теплая волна. Джон был бестолковый, приставучий, шебутной. И все-таки его единственный и, что уж там скрывать, любимый братишка. Мальчишка сделал шаг назад, осторожно притворяя за собой дверь, и водрузил свечу на столик. - Не скажу, конечно, дурень. – Усмехнулся Уильям, прежде чем добродушно потрепать брата по волосам. – Осталось там хоть что-нибудь? Джон сначала недоверчиво замер, а после щербато улыбнулся, демонстрируя отсутствие переднего зуба. - Конечно, - он поспешно сунул руку в карман, вынимая оттуда сладкие припасы. – Я и для тебя набрал! - Вот молодчина! Маргарит не смогла сдержать улыбки, глядя на то, как дружно юные аристократы принялись за истребление сладостей. Шок от смещения пространств и времен, сопутствующих малому шторму, что в очередной раз затронул плато, пошел на убыль. И теперь, когда они убедили в том, что нынешнее расслоение времени не несет в себе опасности для жизни, стало даже интересно наблюдать за тем, что происходило вокруг. Ведь не что иное, как воспоминания членов экспедиции и их друзей, запертых в доме-на-дереве, словно в клетке, сейчас становились всеобщим достоянием. - Это было ваше лучшее Рождество? – Поинтересовалась она, мягко опуская ладонь на локоть Рокстона. - Да. С тех пор мы были не разлей вода, - Джон улыбнулся с легким оттенком горечи и накрыл ее ладонь рукою. – Давно я не вспоминал об этом. - Порой под гнетом тяжелых воспоминаний мы спешим забыть и те светлые моменты, что роднили нас с этими людьми, - эхом откликнулся Челленджер. Ученый, что не так давно пережил встречу с собственным прошлым, прекрасно понимал, что сейчас чувствует Джон. Сияющие от счастья глаза Джессики, что согласилась выйти замуж за одного из самых молодых профессоров Лондона в самый канун Рождества, все еще стояли перед его внутренним взором. Рокстон кивнул, вновь поднимая взгляд на стену, покрывшуюся уже знакомой рябью, и невольно притянул Маргарит ближе к себе. Еще чье-то прошлое спешило раскрыться перед ними, и друзья замерли в напряженном ожидании. - Я самолетик! Мама, смотри, я самолетик! Вероника, что восседала на плечах отца, старательно изображала из себя самолет. Урчала, имитируя звуки мотора; тянула в сторону ладони, подражая крыльям, рассекающим воздух. И даже потихоньку повизгивала, не в силах сдержать обуревавшего ее восторга. Папа обещал, что через пару лет, когда экспедиция подойдет к концу, они полетят в Лондон на самом настоящем самолете! Откуда он вдруг появится в джунглях, малышка не представляла, но свято верила его обещанию. И дальние дали, укутанные синеющей поволокой облаков, что ей доводилось видеть за перилами дома-на-дереве, неудержимо манили к себе. - Томас, - Абигаель рассмеялась, неспешно убирая со стола остатки праздничного ужина.- Лучше бы ты научил нашу малышку танцевать, а не подражать технике. Ведь это пригодится ей куда больше, когда мы вернемся к цивилизации. - Как скажешь, моя дорогая, - легко согласился ученый, с самолетиком на плечах подлетая к граммофону. По непритязательному дому в самом сердце джунглей разлились звуки Оды к радости, обожаемой всеми членами семьи. - Позвольте пригласить Вас на танец, прекрасная леди, - галантно промолвил он, снимая звонко хохочущую дочку с плеч и подхватывая на руки. – Сегодня мы будем учиться вальсировать! И они со смехом закружились вокруг кипариса, украшенного диковинными тропическими цветами и ракушками, что возвышался в центре комнаты. - У тебя очень хороший папа, Ви, - расплылась в улыбке Финн, сидящая у ее ног. С другой стороны Хранительницу страховал Мелоун, что и слышать не желал о том, что не может ей сейчас ничем помочь. Арбалетчица стала самой первой жертвой этого своеобразного временного сдвига. Сама того не ожидая, девушка повторно прожила свой первый, и единственный воистину счастливый день рождения, в который все прочие католики праздновали Рождество. Эти воспоминания иногда преследовали Финн по ночам, являясь урывками, словно лоскутные обрывки фантазий о жизни, которой у нее никогда не было. Оказалось - было, хоть и не долго, и все эти годы она отчаянно цеплялась за детские воспоминания, таящиеся в подсознании. - Да, он был лучшим, - не смотря на то, что все ее силы уходили на борьбу со штормом, Вероника слабо улыбнулась. Трион на шее Хранительницы пылал, помогая ей вновь соткать воедино полотно истории. И все силовые линии, что пронизывали плато, проходили и сейчас и сквозь ее тело, освещенное золотистым сиянием. - Маргарит? Решили спрятаться здесь ото всех? – Рокстон с двумя бокалами шампанского, что Вероника позволяла открывать лишь по особым случаям, показался на балконе дома-на-дереве, нарушая ее задумчивое уединение. - А если и так? Будете мешать мне всеми возможными способами? Пусть фразы ее и были едкими по обыкновению, на губах играла соблазнительная улыбка. Она не хотела, чтобы он уходил, и Джон прекрасно понимал это. - Безусловно, моя дорогая. Я же говорил, что отныне берусь за тяжкую работу – направлять Вашу душу к добру и свету. И сейчас как раз подобный случай. – Охотник встал бок о бок с нею, протягивая бокал с пенящимся напитком. И мягко улыбнулся. - Все ждут Вас там, Маргарит. Из гостиной, где был накрыт шикарный стол, донеслись отголоски смеха их друзей. Профессор Саммерли рассказывал очередную забавную историю о конфузе молодого Челленджера перед Лондонским зоологическим обществом. - Не нужно, Джон. Пожалуйста. – Прервала она его. - Я не уверена, что хочу участвовать в этом почитании глупых семейных традиций. Наследница опустила глаза, уходя от его испытующего взгляда, и передернула плечами. - Вы замерзли? - Нет, ерунда. - Значит, чувствуете себя неуютно. Он развернулся к ней, становясь вполоборота и опуская ладонь на талию наследницы. От этой близости, что от недели к неделе становилась все привычнее, у Маргарит перехватило дыхание. И улыбка, вторящая его, сошла с губ, уступая место легкой дрожи волнения. - Джон… - Тш-ш. На сей раз он первым начал это, склоняясь к ней для мимолетного, волнующего поцелуя, исполненного нежности. И Маргарит не стала уворачиваться, устраивая отповедь за его нахальство, неподобающую обстановку, ненужных свидетелей под боком или присовокупляя прочие привычные отговорки. - Может быть, это и глупый праздник, Маргарит. Пусть Ваши демоны шепчут Вам именно это. - Выдохнул он после, замирая в нескольких сантиметрах от ее губ. – Но мне хотелось бы провести его с Вами. Прошу. Сделайте его по-настоящему чудесным. - Рокстон… - Джон! Маргарит! - Вероника со звонким смехом объявилась в паре шагов от них. – Хватит прятаться, идемте! Челленджер починил граммофон, а Саммерли подает на стол свое фирменное блюдо из жареного птеродактиля. Вы просто не можете это пропустить! Давайте. Мы ждем. И она скрылась столь же стремительно, как и появилась. Хоть порой они с Маргарит и не ладили, хозяйка дома все же предпочитала не смущать наследницу, если ей вдруг доводилось стать свидетельницей ее открытости или минутной слабости. - Что скажете? Джон все так же загадочно и мягко улыбался, не спеша покидать ее и присоединяться к дружной компании. И Маргарит с удивлением поняла, что даже если она ответит отказом, то он без малейшего намека на разочарования проведет этот вечер здесь, с нею. Внутри нее словно затрепетал рой бабочек, и Маргарит на мгновение ощутила себя глупой школьницей. Стараясь не подать вида и не раскрыть себя, она закатила глаза и протяжно застонала, вкладывая ладонь в его протянутую руку. - Ладно, уговорили. Но если мне будет там смертельно скучно, то я никогда Вам этого не забуду! Маргарит рассмеялась, чувствуя, как Джон крепче обвивает рукой ее талию, и уткнулась лицом в его плечо. Надо же, прошло всего три года с этого момента, а она успела столь кардинально поменять свое отношение к празднованию Рождества. Теперь даже представить было страшно, что ей придется коротать вечер сочельника в одиночестве, и смех любимых людей не будет звучать вокруг. - Вы никогда не говорили, - хитро глянул он на нее, самодовольно усмехаясь. - Чего? Что это было мое самое счастливое Рождество в жизни? – Маргарит шутливо толкнула его в бок локтем. – В таком не признаются, Джон. По крайне мере не я. - В таком случае, моя искренняя благодарность плато и его шуткам со временем и пространством! - О, Вы не выносимы, мой дорогой! Остальные присутствующие, до того старательно удерживающие на лице маски серьезности и отстраненности, разразились смехом. Надо же, они стали свидетелем истинного чуда - Маргарит, что не таится и не стесняется своих чувств. Кажется, эта ночь и вправду особенная. - Как долго это еще продлится, Вероника? – Поинтересовалась Финн, от волнения усиленно истребляя остатки ящера. - Не долго. Трион пульсирует все тише, я чувствую это, - Хранительница переглянулась с репортером, что все это время не выпускал из рук ее ладонь. – Скоро мы будем свободны. - Прекрасные известия! – Возрадовался Челленджер. – Ведь уже давно пора испытать фейерверки, что я расставил по двору. Сделаем это Рождество по-настоящему ярким и запоминающимся! А на импровизированном экране с картинами их прошлого, что временно заменял собой одну из стен гостиной, добродушно смеялся Саммерли. И с громким звоном встречались искрящиеся бликами свечей бокалы.