***
Виктор на экране телевизора не идет ни в какое сравнение с Виктором в реальной жизни. Приглушенные видео цвета не могут сполна описать этого человека. От Виктора, с его бесконечными оттенками аметистового и рубиновых искр, у Юри перехватывает дыхание. Виктор целиком и полностью состоит из блестящих вещей, острых взглядов и тембра голоса, о который можно порезаться. Виктор ярко сияет, в то время как Юри тускло поблескивает. И Юри постоянно ловит себя на мысли: что в нем вдохновило Виктора настолько, что тот бросил все, пролетел такое большое расстояние просто чтобы стать его тренером? Юри не знает ответа на вопрос, но он проведет с Виктором каждую минуту, чтобы узнать. И Юри старается: переступает через пределы своих возможностей, позволяет Виктору подталкивать его к вершине. Он часами занимается в зале, чтобы вернуться в нужную форму и наконец-то на лед. Юри потеет, натирает мозоли, валится с ног от усталости, но он решительно готов доказать Виктору - Юри не пустая трата времени.***
Юрио приезжает в Хасецу, и жизнь Юри второй раз за последнее время переворачивается с ног на голову. Юрио что-то говорит, а Юри просто удивлен разнообразию красок слов русского фигуриста. Впервые Юри заметил это, когда Юрио пытался высмеять мамину еду. Может, у Юрио не самые лучшие манеры, однако он никогда не говорил ни одного плохого слова при родителях Кацуки. И Юри принимал правила этой странной игры и терпеливо выслушивал гневные тирады русского, которые были просто до смешного нелепыми - никто и никогда не поверил бы в то, что Хироко Кацуки может невкусно готовить. Юри тяжело, быстро дышит, медленно стирая со лба пот, не в силах даже подняться с наклонной скамьи. Болит каждая мышца в теле и Юри уже не замечает, как неприятно футболка липнет к коже. За последние полчаса Юри уже второй раз берет пару минут для того, чтобы перевести дыхание, но, кажется, он уже начинает втягиваться в жестокий режим тренировки. Юрио пренебрежительно фыркает и продолжает делать приседания. Юрио держит себя в отличной форме, но все равно продолжает упорно заниматься в спортзале с Юри. Только иногда блондин прерывается, чтобы выпить воды, и снова вернуться к тренировке. Юри тянется к своей бутылке с водой, но понимает, чтобы попить ему придется подняться. Юри с трудом поднимается, слыша, как под ним протяжно скрипит металлическая скамья. Юрио не упустит возможность съязвить над этим, но Юри настолько устал и ему хочется, чтобы блондин просто высказал все, что думает и оставил в покое. Юри не смотрит на ухмыляющегося парня и, стиснув зубы, делает последний рывок и сжимает пальцы на бутылке с водой. Пока Юри жадно пьет, Юрио язвит: - Кацудон не стоит всех этих дополнительных часов тренировок, свинка. Не такой уж он и вкусный, - выдыхает Юрио, не прекращая приседать. Юри чудом не выплевывает всю выпитую воду и в панике прижимает ладонь ко рту. - Фу, - вскрикивает Юрио, быстро отходя в сторону. - Ты просто омерзителен. После того как Юри проглатывает всю жидкость во рту, он добрых пару минут кашляет в кулак. Юрио, пытаясь хоть как-то помочь японцу, сильно ударяет его по спине - Юри уверен, что ему впервые помогали с такой злобой. - Н-но к-кацудон! - откашлявшись, хрипит Юри. - Смирись, свинка, не все от него в восторге, - Юрио раздраженно закатывает глаза. В любой другой день, Юри бы не обратил внимание на искрящееся оранжевым возмущение Юрио, но сейчас Кацуки с интересом рассматривает зеленые кляксы в оранжевых словах. Немного покрасневший Юрио кажется не таким раздраженным, меньше ругается и, наклонив голову немного вправо, в тусклом свете лампы в тренажерном зале Плисецкий как никогда похож на подростка. Юри тепло улыбается русскому, понимая, что Юрио гораздо сложнее, чем кажется на первый взгляд, и его разноцветный голос только лишний раз подтверждает это. - Неужели? - весело спрашивает Юри. Он поворачивается к Юрио, который вытирает лицо пушистым белым полотенцем. - Тебе же и правда нравится мамин кацудон! - Пф, если бы, тупица, - огрызается блондин. Откинув челку со лба, он прищурившись смотрит на японца. - Он и в подметки не годится русской еде. "Кажется, я начинаю понимать Юрио", - удивленно думает Юри. Все происходящее очень сильно напоминает их первую встречу. В тот день Юрио был так зол, что его ярость была бушующим ярко-красным морем с песчаным восхищением. Юри задается вопросом, всем ли Юрио так агрессивно и громко говорит о своих чувствах, или просто Кацуки особенный. Так или иначе, Юри рад тому, что он встретился с Юрио. - Хэй, Юрио, - зовет брюнет. - Почему бы нам не прерваться и не сходить перекусить? Уверен, тебе понравится. - Сомневаюсь, - фыркает в ответ Юрио. - И хватит уже называть меня этим тупым именем! За обедом Юрио пару раз огрызается на официантов и постоянно ворчит, но, кажется, ему правда нравится. Он съедает все до последнего кусочка и молча идет с Юри обратно. Но все же, когда Юри пытается рассказать чуть больше о местных достопримечательностях или вспоминает какую-нибудь историю из детства, связанную с тем или иным местом, Юрио, ухмыляясь, нелестно отзывается об умственных способностях японца. Юри всегда с нежностью будет вспоминать тот день, потому именно тогда он понял, что где-то под грубостью и оскорблениями есть тихий и ласковый Юрио, который любит не только кошек. Каждое ругательство или вспышка ярости покрыта лимонными полосами. Это потрясает и огорчает одновременно. Потрясает, потому что зеленые кляксы появляются в голосе Юрио только тогда, когда он врет. Потрясает, потому что это значит, что Юрио привязался к нему, Хасецу и каждому Кацуки. Юрио возможно самый злой подросток, которого когда-либо видел Юри. Он ругается и огрызается так естественно, как и дышит, но в то же время этот парень добрый и заботливый в какой-то своей странной и грубой манере. Огорчает, потому что, если бы Юрио перестал вести себя как придурок на катке, он бы стал кататься намного лучше. И даже если Юрио по-прежнему злится и раздражается из-за пустяков, Юри трепетно хранит каждую ярко-зеленую вспышку в угрозах парня. Юри завороженно смотрит на каждый проблеск пастельно-желтого под ярко-оранжевыми волнами. Юри мягко улыбается и осторожно подталкивает Юрио к вершине, когда его злость утихает и он теряет мотивацию. Юри знает - Юрио любит кататься на коньках. Знает, что Юрио участвует в соревнованиях не только из-за желания утереть нос всем своим соперникам. Юрио участвует в соревнованиях, потому что любит лед, потому что он любит не столько побеждать, сколько учиться чему-то новому. Юрио нужно только понять, что проигрыш - не конец света. После того, как Юрио поймет это, он без труда сможет выиграть на любом соревновании. А пока, Юри будет с нежностью украдкой наблюдать на лимонно-зелеными кляксами в ядовитом оранжевом голосе подростка.***
Уже в девять лет Юри понял, что не может никому сказать о том, что он другой. Он никогда не думал о синестезии, как о чем-то неправильном. Он видел цвета в голосах с четырех лет и, если честно, уже почти и не помнил, каково это - жить без синестезии. Его мировоззрение диктовали оттенки цветов. Его мнение о людях основывалось на цветах, которые он видел у них. Как правило, он даже старался подольше поговорить с теми, чьи слова были причудливого оттенка. В какой-то момент Юри начал ассоциировать определенные цвета с определенными эмоциями. Например, когда Мари злится, она говорит цветом фламинго. Если она расстроена, с ее губ срывается бледно-розовый, из-за которого Юри начинает мутить. Если она счастлива, ее слова пузырятся фуксией и искрятся энергией. Голос папы - это всевозможные оттенки зеленого. Зеленый, как листва на деревьях, когда он счастлив, жёлто-зелёный, когда он пьян, мятный, когда сосредоточен на чем-то. Юри всегда понимал папу как открытую книгу, даже без синестезии. Когда Юри впервые увидел цвета, он просто подумал, что это очень красиво. Только спустя годы он понял, что с помощью различных оттенков можно узнать что-то о человеке. И чем больше времени он проводил с человеком, тем лучше понимал его настроение по цвету голоса. Юри никогда не задумывался о том, видят ли остальные то, что видит он. Для него синестезия была чем-то естественным и абсолютно нормальным. Однако, когда Юри почти проговорился о своей синестезии маме, он начал думать иначе. Мама обслуживала посетителей, ловко лавируя между столиками, и разносила еду и напитки. Папа сейчас на встрече с владельцем других горячих источников, где они обсуждают "возможный риск закрытия предприятия". Юри не совсем понимает что это, но, кажется, из-за этих четырех слов голос мамы становится темно-фиолетовый, совсем как его синяки на коленках. Юри знает, что у них проблемы с деньгами, потому что мама с папой вполголоса обсуждали это на днях. - Когда ты грустишь, твой голос более фиолетовый, чем обычно, - коротко объясняет Юри. - Я не люблю, когда ты грустишь, мам. - Фиолетовый? Что значит фиолетовый, Юри? Как мой голос может быть фиолетовым? Юри наблюдает за тем, как нити цвета электрик вплетаются в фиолетовый, и мальчик понимает, что мама волнуется за него. В этот момент он понимает, что видит то, что не видят другие. Однако, просто на всякий случай, Юри повторяет: - Ты разве не видишь? - Не вижу что? Милый, ты хорошо себя чувствуешь? - женщина обеспокоенно смотрит на сына и нежно кладет ладонь на его щеку, будто бы ему пять лет, а не почти десять. Хироко прижимается губами ко лбу мальчика. - Вроде температуры нет. Может, ты немного полежишь, Юри? - Я, эм, все правда в порядке, мам. Т-ты просто казалась грустной, - заикается Юри, чувствуя, как кончики пальцев покалывает бурлящей внутри энергией. - Прости. Хочешь я помогу тебе с уборкой? Хироко мягко улыбается Юри. - Да, Юри, - нежно отвечает она. - Твоя помощь была бы очень кстати. Только не переусердствуй, дорогой.***
Из звука в цвет (если проще, "цветной слух") - это его основная синестезия, но иногда, когда какое-то слово слишком много значит для него или он истощен очередной тренировкой, подключаются и другие органы чувств. У некоторых слов свой особый вкус и цвет. "Неудача" - грязно-желтая и на вкус как черствый хлеб и гнилые яйца. "Любовь" - мягкий крем, самый нежный оттенок розового и на вкус как сахарное печенье. "Соревнование" - обжигающе красное, полное предвкушения и привкуса корицы. Даже у имен есть свои вкусы. "Мама" на вкус как кацудон и тимьян. "Папа" на вкус как ванильное мороженое и миндаль. "Юрио", как ни удивительно, на вкус как свежие апельсины, мята и что-то острое. Неудивительно, что у Виктора самое сложное и самое вкусное имя. "Виктор" на вкус как темный шоколад, как свежие сливы и мерло. Имя Виктора оттягивает язык Юри, и у мужчины кружится голова. Ночью Юри позволяет его имени медленно, пробуя на вкус слететь с губ. Юри смотрит, как имя Виктора рябью светло-синих волн океана осторожно плывет по комнате и отскакивает от стен темно-аметистовым и ярко-пурпурным. - Виктор, - тихо, будто делится сокровенным, шепчет Юри. - Виктор, Виктор. И, когда Юри засыпает, он чувствует себя намного счастливее.***
Синестезия приносит в его программы что-то уникальное. Юри не может сказать как именно, потому что синестезия уже давно стала его неотъемлемой частью, однако он понимает, что у него есть преимущество перед другими. Он наблюдает за тем, как меняются цвета, как движения из желтых становятся бронзовыми - так он понимает, что делает что-то неправильно. Если он недостаточно вытягивает ногу или вращается с неправильной скоростью, то хруст льда под лезвиями коньков вернется к Юри цветным эхом и он поймет, над чем еще нужно поработать. Это вовсе не значит, что у него невероятно высокие балы за технику на каждом шагу, просто сонм окружающих красок немного помогает успокоиться на выступлениях. У каждой песни есть свой уникальный цвет, тот, на который он всегда обращает внимание и под который всегда старается подстроиться. Юри не нужно искать подсказки в самой мелодии, волны красок всегда помогают создавать нужные движения. И, когда Юри катается в полной гармонии с музыкой, все окружающее и особенно Виктор могут только зачарованно наблюдать за ним. Юри видит снопы разноцветных искр в каждом такте. Сверкающий лазурный, пышущий теплом красный и кислотно-желтый взрываются мотивами мелодий в динамиках, и, прислушиваясь к каждому, он танцует. Его движения сплетаются с алмазными лентами, легкой рябью и яркими волнами, и, когда Юри пересматривает видео с выступления, он удивленно понимает, что приносит в каждую программу, поставленную для Кацуки кем-то другим, что-то иное и свежее - что-то свое. Может, именно это и привело Виктора к Юри. Когда Виктор наконец показывает Юри и Юрио музыку для их программ, Юри прежде всего обращает внимание на ритм песни, на то, как один такт сменяется другим. Ведь в конце концов, человеческий разум быстрее всего запоминает цвета. Агапэ - мягкая, пастельно-розовая и белоснежная любовь. Она плавная и теплая. Мелодия замедляется, кружится на месте, нежно целует холодный воздух катка. Агапэ напоминает Юри февраль. Мелодия совершенно прекрасна и подойдет Юрио, который точно найдет в ней что-то свое. Эрос контрастен. Эрос - яркие вспышки малинового в глазах Юри. Мелодия соблазняет, заставляет забыться в алом страстном танце звука. Она идеально подходит для Виктора, и Юри очарован и одновременно напуган мелодией. Юри не Виктор. У Юри сексуальность застряла где-то на уровне слипшейся комочком лапши, и Кацуки правда не знает, как он сможет выступить с такой чувственной программой. Красный не его цвет. Все последующие дни целиком и полностью состоят из тренировок. То, что какое-то время ему не разрешалось кататься вовсе не значит, что он все забыл. Однако Юри все равно начинает с основ, чертит на льду вальсовые тройки, пока размышляет над тем, что же такое Эрос для него. Спустя неделю Юри случайно сбалтывает перед Виктором, что Эрос для него - мамин кацудон, и этот случай становится первым в длинном списке неловких моментов японского фигуриста. У комплиментов Виктора странный вкус. Юри не понимает почему - может, потому что это комплименты от человека, которым ты восхищался почти всю свою жизнь, а, может, нечто большее. Так или иначе, это все равно настораживает, когда Виктор не скупится на похвалу. Комплименты Виктора - выдержанный виски, золотые завитки приятных слов. Его обычный фиолетовый смешивается с бурным золотым потоком. От каждой похвалы кружится голова и ноги становятся совсем ватными. - Прекрасно, Юри! - кричит Виктор, приложив ладони ко рту. - Выглядит просто потрясающе. Юри блаженно щурится: опьяняющий голос Виктора и его слова одурманивают, кружат в эйфории. - Очень хорошо, Юри! - томно говорит тренер, и Кацуки едва держится на ногах. - Безупречная дорожка шагов. - Немного вытяни руки во вращении и все будет идеально. Но иногда, когда Виктор тренирует Юри, его голос становится ароматным красным вином. Виктор выматывает Юри до предела, а потом упорно говорит: "Снова, Юри, давай, с самого начала", - и Юри, стиснув зубы, начинает с начала. Слова Виктора взрываются цветными фейерверками, путают мысли Юри. Они заставляют его продолжать, толкают его к вершине, даже если Кацуки кажется, что еще чуть-чуть и он упадет от усталости. Когда Юрио тренируется с Виктором, и с губ тренера срываются алые - поддержка - указания, Юри вспоминает об янтарных хлопьях, кружащихся рядом, о горьком привкусе виски из-за баритона Никифорова и начинает двигаться немного быстрее. Юри тренируется практически на пределе своих сил, заставляя себя двигаться быстрее, когда от усталости валится с ног. Юри сделает все что угодно, только чтобы Виктор им гордился. Вот почему он двумя руками хватается за шанс научиться четверному Сальхову у Юрио. Кацуки поднимается раньше и принимает ослепляющую желтую помощь вместе с излюбленными лимонными оскорблениями Юрио. Юри просит показать Юрио прыжок, пока у русского хватает на это терпения. Юри тратит все утро на Сальхов. Он прыгает снова и снова, пока ему не удается нетвердо приземлиться, но удержаться на ногах. Потом он начинает сначала. Спустя две недели усердного труда, Юри начинает подумывать о том, чтобы добавить этот прыжок в свою программу. Все это время Юри почти не спит и видит всевозможные оттенки цветов. Юри успел рассмотреть в голосе Юрио все сотни оттенков оранжевого с ярко-зелеными кляксами, ярко-желтыми и огненно-красным пятнами. Юрио - сонм ярких красок и громких криков. Возможно, это было бы даже забавно, если бы каждая вспышка гнева не заставляла Юри вздрагивать. Сегодня Юри пытается вписать прыжок в свою программу. Он падает после каждой попытки, но все равно пытается. Юри и Юрио тренируются уже четыре часа, и, когда остается десять минут до прихода Виктора, Юрио предлагает отдохнуть. - Кацудон, завязывай уже, - кричит Юрио, прислонившись к бортику катка. Утреннее солнце ласкает желтые пряди и, если бы не раздраженное и хмурое выражение лица, Юрио был бы похож на ангела. - Ты слишком старый, и не можешь так долго тренироваться. Иди посиди, иначе расшибешь себе что-нибудь. В оранжевом голосе Юрио плещется беспокойство. - Еще один раз! - упорно качает головой Юри. - У меня почти получилось. Юри снова набирает скорость, готовится к прыжку, отталкивается и... Падает. Он падает на холодный лед, и грязно-желтые искры больно врезаются в глаза. Пару минут он пытается прийти в себя. Болит не тело - болит мозг, где сейчас взрываются, смешиваются, больно жалят грязные цвета. Юри едва может сосредоточиться на взволнованном желто-оранжевом голосе, мелькающем совсем рядом. - Идиот! - крик Юрио ослепляет миллиардом оранжевых вспышек. - О чем ты только думал? - Юрио мягко приподнимает голову Кацуки. - Идиот, я же говорил тебе завязывать. Юри измученно стонет, молясь, чтобы ядовито-желтое видение исчезло. - Кацудон? Где ты ударился своей тупой башкой? - обеспокоенно спрашивает Юрио. Его голос встревоженно пульсирует, а Юри просто хочется, чтобы все затихло. - Юри, если ты сейчас не заговоришь, клянусь, я пну т... Юри морщится - его начинается тошнить, а водоворот красок все так же мелькает перед глазами. - Юрио, - просит он. - Пожалуйста, помолчи. У тебя такой яркий голос. Почему он такой оранжевый? - Что за чушь ты несешь, Кацудон? Как сильно ты приложился? - Юрио злится, и его голос становится ярче. Юри пытается отвернуться. Чувства Юри обострены до предела - каждый звук отзывается звоном колокола в ушах. Боль кажется гнилым сыром, а во рту Юри неприятный привкус железа. Юри пытается встать: поворачивается на бок, медленно опирается на руку, но Юрио крепко сжимает его запястье. - Куда ты собрался, придурок? - шипит он. - Никуда ты не пойдешь, пока я не приведу Виктора. Юри пытается сказать, что все в порядке, что не нужно звать Виктора, пытается выдернуть руку из мертвой хватки Юрио, но его пробивает крупная дрожь. Юри застывает, понимая, что это значит. Глаза начинают слипаться, и Юри думает, что он и правда идиот, если умудрился не заметить все симптомы. - Юрио, - прерывает парня Юри. - Не надо скорую. Н-не говори Виктору, я в порядке. Просто дай мне п-пять минут, п-пожалуйста. - Что? Да что, черт возьми, происходит? - П-пять минут. Пожалуйста, прос-сто п-пять минут, не го... - Юри? - зовет перепуганный подросток, но его голос только взрывается в мириады искр, прежде чем становится бриллиантово-белым. После этого Юри не видит ничего.