Безумие? Может быть...

-Эрендил, пошли свой отряд к югу. Наверняка гномы ещё не дошли туда, а времени у нас мало, - голос мой не дрогнул. Он и не должен был дрогнуть, иначе мои воины усомнились бы во мне. Лошадь то и дело спотыкалась об тела мертвых, копыта с сухим лязгом стукались об доспехи павших. Сжав вожжи покрепче в пальцах, я обвел медленным взглядом новый участок бойни, упорно пытаясь убедить себя в том, что я совсем не хочу искать его. Его здесь нет. Конечно, я не привязался к нему, нет. Каждый раз заходя к нему в камеру, мне было интересно смотреть на его реакцию на свой приход. Да, получал какое-то странное удовольствие, видя ненависть в его глазах, видя слепую ярость. Казалось, ещё немного, и мои действия вызовут глухой тихий рык, сопровождаемый его попытками вырваться из цепей. Но он больше не пытается вырваться - гном связан кое-чем покрепче цепей. Паутина шантажа обычно сковывает руки получше, чем все цепи в мире. Думаю, я мог бы снять с него все цепи и сказать, что убью всех его друзей - он бы не ушел от меня. Признаться, это доставляло мне мрачную, садистскую радость. Но со временем я начал чувствовать другое. Сначала я испугался, поняв, что это, и пытался подавить в себе эти эмоции. Считал, что это какое-то неизвестное темное гномье колдовство. Я пытался искать про него в книгах и древних свитках. Но упорно продолжал приходить к пленнику, ведомый каким-то странным чувством, которое испытывал, по сути, впервые. Я ненавидел себя за это. Ненавидел за то, что прихожу к своему пленнику, что он, по сравнению со мной - ничтожество, которое ничего не значит, а я уже почему-то не могу обходиться без того, чтобы каждый день спускаться в мрачное подземелье, ловить на себе раздраженный взгляд, с силой поворачивать подбородок на себя, чтобы окунуться в темноту карих глаз, постоянно ища там что-то кроме ненависти, злобы и боли. Я привык к тому, что стоит мне бросить на кого-нибудь взгляд и я безошибочно угадываю помыслы этого существа. Гном же был для меня словно закрыт, и я никак не мог подобрать к нему ключ. Это меня только раззадоривало и мне хотелось, чтобы каждый раз я приходил только поэтому. Потому что меня бесит этакая его "закрытость". Но в глубине души уже знал то, против чего так сильно боролся и что так сильно отрицал...Он был мне нужен. Даже сейчас, когда я подумал об этом, неосознанно сжал вожжи так, что костяшки пальцев побелели. Оэкейн тут же почувствовал напряженность хозяина и недовольно мотнул головой, ускорив размеренный шаг. Я поспешил натянуть поводья, опять осадив коня и проходя мимо сваленных в груду тел как можно медленнее. Я слышал, что он тоже участвовал в этой битве, но ни среди выживших, ни среди найденных раненных его не было. Наверно, поэтому я заставил свой отряд прочесывать поле снова и снова, и они, повинуясь приказу своего наполовину обезумевшего правителя, сбивались с ног, ища выживших. Я уже давно был безумен - не со времен битвы, гораздо раньше. С тех пор, когда однажды заглянул в его карие глаза и увидел в них, помимо ненависти, ещё что-то. Очень глубоко, там, за злостью, гневом и непокорностью таилось что-то другое. Кажется, я потерял рассудок с этой самой секунды, как понял, что это. -Господин, это все. Больше нет. Я развернул Оэкейна, окинув воина спокойным взглядом, которому старался придать как можно больше холодности. -Вы прочесали все и готовы отвечать своей головой, что выживших больше нет? - твердо и ясно спросил я. Воин задержал на мне взгляд, а потом опустил его вниз, кивнув и подтвердив мои слова. Губы сжались в тонкую ниточку, я отвернулся, полностью контролируя свои эмоции. Его не нашли... Воины возвращались. Я заставил коня идти не быстро, в последний раз обводя поле битвы медленным взглядом. Что я пытался найти? Надежды нет. Конь тревожно втянул воздух ноздрями. Немного нахмурившись, я похлопал его по шее и тут услышал какой-то звук, похожий на слабый стон. Тут же опустив взгляд, я остановил Оэкейна, теперь смирно стоящего посреди тел, и стал искать глазами источник звука. Ещё один еле слышный стон, который на этот раз уловило и дернувшееся чуткое лошадиное ухо. Повинуясь странному порыву, я спустился с лошади сам и не стал звать воинов, идущих теперь впереди. Несколько минут безрезультатных поисков - я уже устал вглядываться в лица убитых на которых застыл ужас или неестественное, смертное спокойствие. Несколько тревожных минут в ожидании ещё одного звука - и мой взгляд наконец зацепился за знакомое украшение на волосах, поддерживающее прядки темных волос, чтобы они не падали на глаза. Стремительно подойдя, я перевернул обладателя таких знакомых каштановых, слегка вьющихся волос. Осторожно провел пальцами по виску, очерчивая контур лица и ожидая, пока дрогнувшие веки снова раскроются, и он увидит меня, а я опять загляну в эту глубокую темноту серьезных карих глаз. Я нашел его.