Привкус горечи

Питер начал курить в семнадцать, через неделю после похорон дяди Бена. Тогда это казалось хорошей идеей: затопить горечь утраты в горечи дыма. Сначала, с непривычки кружилась голова, и только из-за упрямства парень докуривал сигарету, вдыхая дым глубоко в легкие, а после рвал в туалете. И каждый раз, после очередной сигареты прогуливался по улице, в надежде выветрить запах с одежды и кожи. Тётя Мэй не должна напрасно беспокоиться, а она будет, если услышит этот запах, который выворачивал его изнутри и спасал, помогая вдыхать очередной глоток воздуха. Такие перекуры продлились недолго, а тётя Мэй так и не узнала о пагубной привычке. Бросить оказалось намного легче, чем думал парень. Правда, порой на языке не хватало привкуса горечи, а рука так и тянулась к карману с пачкой сигарет, который оказывался пустым. Сигареты были не нужны, потому что была Гвен, а вдыхать запах ее духов было куда лучше, чем травиться сигаретным дымом. Питер стал выкуривать по две пачки вдень, когда похоронили Гвен Стейси. На ее могилу он неизменно приносил цветы. Цветы, которые ароматом были максимально схоже с запахом ее духов. Не возненавидеть их было сложно, но это был ее любимый запах. Прятаться от тёти не было смысла, а запах больше не выветривался, он как будто слился с сутью Паркера. На кончиках пальцев всегда оставался горький запах. Тётя лишь неодобрительно качала головой и с тревогой смотрела на племянника, когда тот заходился в сухом кашле, иной раз, ночью заливалась отчаянным плачем. Парень хотел биться головой об стену из-за того, что причиняет боль единственному дорогому человеку в его жизни, но ничего не мог с собой поделать. Потом появился он, наглый мужчина с хамоватой улыбкой, хитрыми глазами, обширным словарным запасом, не всегда понятным нормальному человеку, и с ужасающей предысторией. Уэйд Уилсон стал его спасением. Мужчина без стеснений вырывал пачку из рук парня, с угрозами, что заставит того выкурить весь табачный киоск «если еще раз увидит эту дрянь у него в руках», и просто выкидывал ее в окно вместе с мусорным ведром. Угрозы оставались всего лишь угрозами. По началу это забавляло. А после сигареты были не нужны. С каждым днем их заменяли слишком самоуверенные улыбки и через чур пошлые шуточки, и уж точно, это не хуже горечи сигаретного дыма. Уэйд Уилсон стал его пагубной привычкой. Эта привычка убивала не хуже сигарет, проникая глубоко в сердце, и пуская там корни, так что если избавляться от нее, то только вырывать разом с жизненно необходимым органом. Какой-то добродетель решил помочь ему избавиться от плохой привычки. Питер Паркер сидит на крыше, выкуривая одну сигарету за другой. У Уэйда Уилсона не было похорон, как и трупа, который увезли серьезные люди в черных костюмах. От него у Питера осталось разгромленная квартира, рисунки, который этот идиот так старательно выводил и дарил парню с улыбкой психа, с искренней улыбкой, и огромная дыра в душе. Кто сказал, что бросать плохие привычки хорошо? Окурки медленными огоньками падают вниз, и неизменно гаснут в конце. Питер сравнивает себя с огоньками, которые уже погасли, и отхаркивается кровью. Рак — не самое ужасное, что случалось в его в жизни.