Сорвавшейся звездой

Глава 11 -Любить...Значить ли это, что я должен жертвовать всем ради нее?? Почему ты снова спрашиваешь меня об этом? Я повторял несколько раз, но ты упорно принуждаешь меня к чему-то совершенно необязательному и до боли сдавливающему. Я рассказал тебе многое. Больше ты, наверное, сможешь услышать уже от Майка. Ведь он выступает первым лицом во всей этой долгой повести. Теперь, спустя года, я не держу на него ненависти, но понимаю, что собственная жизнь зашла в тупик и хотел бы во всем разобраться. Дэниел, а с другой стороны, если бы не ты, я не смог бы сказать так много. Поэтому у меня смешанные чувства. Неужели ты пришел всего лишь для того, чтобы насладиться неким особым видом любовной лирики? Тогда ты точно перепутал дома. Прости, но больше ты от меня не услышишь. Надеюсь, мы можем сделать небольшой перерыв для кофе и затем вернуться к активному диалогу? Я не хочу слышать только страдающего себя со стороны. В конце концов, это мои личные переживания. -Разумеется, я не намерен сидеть здесь целую вечность, Зак, - он оставался наполовину прочным, но сквозь глаза проступал интерес и еще большее удивление. -Не хочешь больше ничего мне сказать или спросить? -Перевариваю твое предложение насчет кофе. Пока никаких вариантов. -Ладно я сейчас вернусь. Зак прошел вдоль длинного потускнелого холла и на пару секунд остановился. Он ощутил, какую ужасную тяжесть сбросил с себя. В то же время легче ему не стало, потому что впечатление от молодого агента, работающего на Майка, оказалось довольно двуличным и хрупким. Парень вошел в кухню, чтобы заварить кофе. Сквозь стены следом за ним пронеслось несколько монотонных щелчков, о чем можно было судить за оживлением Дэниела. Тот быстро начал шариться в карманах, едва не уронив папку с бумагами. Он постарался как можно быстрее ответить и, поймав любопытный взгляд Зака, который даже не старался этого скрыть, подмигнул ему, пытаясь быть дружелюбным. Дэниел начал нервничать, поэтому вскоре жестом он дал понять Заку, кто стремится побеседовать с ним сейчас. Тот, в свою очередь, дал ему все возможности и парень, захватив папку (возможно, боялся вторжения в документы), вышел на улицу. Его телефонный разговор остался засекреченным, о чем сам Зак догадался практически сразу. Он не думал расспрашивать Дэниела о любых неприятностях, в которых парень мог оказаться за визит к так называемой "жертве", которой стал сам Зак. Оба прекрасно знали политику и взгляды несчастного менеджера. Вот только почему в их глазах такой человек был именно несчастным? К этому они никак не могли подобраться в собственных поисках, хотя изрядно старались, чтобы узнать как можно больше. Наверное, злая судьба имела свои распоряжения насчет него, но даже всесильному и жестокому О'Доннелу не под силу было узнать о себе хоть что-то большее. Может, поэтому он становился еще опаснее в последнее время. Из двух вариантов общения Дэниел все-таки стремился воспроизвести их недавний разговор. Молча затронув тему о Майке он как будто не желал так внезапно расходиться, но других вопросов не оставалось. Судя по размеру папки, у недавнего агента накопилось нормальное количество разнообразной информации, и Зак очень хотел увидеть ее содержимое. Но всему свое время - мысленно остановил он себя. -Хотел бы принести свои извинения за то, что нарушил какие-то твои планы, - неловко высказал Дэниел. -Ты же хорошо понимаешь, насколько мне важно то, с чем ты сюда пришел. -Да, но...не знал, как ты отреагируешь на мое появление, - похоже, парень сомневается. Что ж, это правильно! -Признаться честно, я пока не до конца понял твой визит ко мне и прости, Дэниел, а как много плохого в том, что я еще не верю тебе до конца? - Заку не удалось скрыть опасения. -Это вполне естественно. То, что сейчас ты подаешь мне кофе и рассказываешь все то.....ну...вообщем, то, что было только что я имею ввиду. Видимо, слишком много для меня значат уже и такие рассказы. Ведь ты прямо в руки дал мне ключ к своей гибели. Прости, наверное, так слишком прямо, но по-другому я не могу назвать такую искренность. Зак, ты соображаешь, кто я такой, в особенности, кем работает тот человек. Он невероятно опасен, мы знаем это. Не хуже известно и то, что так просто он не отпустит меня из-под своей "опеки", не даст уволиться или уйти за свой счет, ну, как там это называется в огромных предприятиях. Он никогда не оставит нас в покое, не расплатившись с долгами. -Да, можешь не продолжать о том, что твое положение теперь равносильно моему, - Зак окинул его взглядом. -Ну нет, у меня все не настолько плохо, - Дэниел даже улыбнулся в ответ. -Может быть. Хотя, судя по твоей речи и по тому, как ты начал со мной общаться еще полтора часа назад, твоя жизнь теперь всецело принадлежит ему. Значит, избавиться от этой зависимости не так просто. -Я объяснил тебе, кажется, что вовсе не следую теперь своим предпочтениям. Моя главная цель - это месть. Холодная и кровавая. Нет, я не хочу так легко нанять киллера для всемирно известной персоны. У меня накопилось много "впечатлений" от его деятельности, я хочу рассказать ему об этом. Странно, что Аннабел как-то сдержанно относилась к нему. Нет, она ненавидела его, препятствовала его планам, но я очень мало узнал об их взаимодействии между собой. Как-то все это было закрыто даже для меня и даже теперь. В этом я и не начинал разбираться, это очень большая ошибка. Отношения Аннабел и хозяина, понимаешь, единственное, что я принял для самого себя - они определенно были не на равных. В чем-то Аннабел ему все-таки уступала, но никогда не признавала этого. Такой поворот притягивает меня, но не хватает смелости копать дальше. Жаль, что из твоего рассказа я также узнал ничтожную малость. Все-таки я продолжаю надеяться на наше сотрудничество, Зак - он внезапно поднялся с места. -Прости, сейчас я решил уйти. Появились некоторые мысли. Зак встал и молча пожал ему руку. Не знал, что делать и как поступать дальше, но встреча с Дэниелом тоже его вдохновила, хотя и не настолько сильно. Наверное, у обоих остался какой-то отпечаток растерянности и непонятного смятения в душе. Каждый думал, что не услышал всей правды... *** (отрывок записки, которая выпала из папки Дэниела и была подобрана Заком) "Это была далеко не любовь, а всего лишь привязанность. Мы не стали другими. Сражаясь с остальными в одной упряжке, мы не получали куска мяса на двоих. Приходилось выбирать между нужным и совершенно бесполезным. Наверное, мне придется выбросить эту запись. К чему она тем, кто не захочет сморкаться в нее за полдником? О другом отношении я даже не пытаюсь мечтать. Пишу это хотя бы для памяти, но все-таки нескольких строчек будет мало. Ведь нужно найти хоть один весомый крючок во всей жизни. Я почти достигла совершеннолетия, но сомневаюсь, что доживу до этого счастливого дня. Сейчас многие покинули свои комнаты. Мы обитаем здесь постоянно, но с определенной расстановкой. Это значит, что нам разрешают делать несколько шагов по кругу, чтобы не становиться совсем неприспособленными к жизни. Мои "близкие родственники" по соседних комнатах как раз используют это правило. В конце концов, такого рода тюрьма должна немного отличаться от подобных заведений. Наставники не видят чего-то сверхъестественного в лицах детей, которые живут рядом, но я не могу сказать, что почти все из них - это палачи и наши вечные мучители. С кое-кем вступает в силу деловое преимущество, и - вуаля - очень часто удается найти подходящую дыру в стене насквозь разбитого дома. Нас здесь - сотни. И прибавка почти каждый день. Разные личности с подходящими для психологических триллеров историями. Как я привыкла к этому! Настолько, что перестала видеть особенный смысл в каждом новом члене сообщества. Это было до тошноты скучно, потому что по доброй воле ведь не было никого. А я и не хотела ни с кем заводить дружеские отношения. Спасибо только тем, кто помогает иногда попасть в другой мир с помощью химии. Я имею ввиду добрых поставщиков наркотиков. Нет, я не заядлый подросток с нелепыми проблемами, который окончательно зависим, бывают просто дни, когда мне лучше отдалиться от всех. Многие ведь считают меня слишком опасной. Это правда, я становлюсь агрессивной, если наступает подходящий момент. Но, ребята, давненько вы не видели меня настоящей! Как-то я обязательно вам устрою экскурсию. Вам, конечно же, это понравится. И так....что там обычно пишут в предсмертных записках? "Я буду помнить о вас...всегда люблю, то есть, я очень вас любила?" Какой же бред, я никогда в жизни не испытывала странного чувства, под так называемой кличкой "большая любовь". Плевать, что ко мне его не испытывали тоже. И все-таки, очень давно мои родители просто обязаны были любить меня. Хорошо помню, что рассказала эту историю Ванессе при нашей первой встрече. Я не вижу сейчас в этом смысла, ей это уже никогда не потребуется, да и вряд ли она когда-то расскажет об этом так, как это сделала я. Имеется ввиду, что в моем исполнении эта часть биографии была слишком пустой. Без эмоций, сожалений и даже радости. Мне не чему было радоваться, и уже к тому времени я научилась существовать с помощью новых доз, то есть мои эмоции стали типичными для подростка, которому ни до кого нет дела. Я любила только в очень редкие случаи, но я не хочу писать об этом. Я приняла решение признаться в чем-то очень важном для всех. Думаю, если бы такая информация появилась хоть где-то там, за высокой стеной детдома или просто многие люди в один голос болтали об этом, часть мира не смогла бы выдержать. Она перевернула бы все, включая Лос-Анджелес, Сан-Франциско, вообщем, Калифорния точно не была бы прежней. А все потому, что много времени прошло с той ночи, когда мои родители попали в аварию. Точнее, только мама и неизвестный мне человек. Мой отец до сих пор жив. Раньше я отказывалась верить в то, что мне говорили другие. Я была слишком маленьким ребенком, чтобы принять множественные версии, которыми меня усыпали с ног до головы каждый день. Боже, несколько недель...они стали такими ужасными, ведь не наблюдалось хоть каких-то нужных изменений. Постоянно в комнату влезали чужие люди, якобы психологи, следователи, детективы, шериф того округа, где находился наш прежний дом. Никто даже не пытался защитить меня от такого всеобщего любопытства. Ах, ну да, нянькам и уборщицам за это не платят. Мы все являемся лишь частью работы, которую рано или поздно придется доделать, но кому это нужно, если мы так испорчены, что не стоит и пытаться? Все в жизни бывает когда-либо хорошей и яркой вещью, которая быстро испортилась. Что-то не портится вовсе (очень редкий случай) или кому-то не везет даже в самом начале. Мои новые сожители (и, конечно же, я в том числе) были самым неудачным вариантом из всех. Это конец пессимистической части. Так вот, я подошла к самому главному. Надоело просто уже все это записывать! В конце концов, мне также сильно необходим воздух, ну и позлиться на кого-нибудь не помешает. Вряд ли удастся заглянуть к Ванессе, вообще к выходу за пределы я не готова сегодня. И все-таки важно отметить кое-какие результаты. Потому что если раньше я не верила ни во что (кроме того, что родителей не вернуть, и к этому я привыкла), то многими годами позже (ну вот сейчас, когда столкнулась с этим всерьез) я уже доверяю своей информации, которую нужно проверить. Зато все сомнения исчезают так быстро, что я еще не успела пожалеть о постоянных проверках некоторых людей. Я ведь теперь знаю о них правду, причем далеко не всегда ее можно рассказывать, но вот вам моя запись, сегодняшнее число . . . и даже подпись, вообщем, типа исключение из всех моих правил. Почему я позволила себе такой размах? Да просто из-за обстоятельств, тех самых, которые не находятся под моим вниманием, даже наоборот, они настроены против меня с самого начала. Естественно, дело, до которого кто-либо дошел, читая все мое длительное предисловие, касается напрямую меня. Иначе я никогда не распространялась бы о чужих секретах вслух. Дошло, наконец, до самого интересного, так что готовьтесь запивать круасаны снотворным, чтобы убедиться, что до сих пор вы были в сознании. В те времена, когда я была слишком ребенком, чтобы изъясняться о том, в чем я не уверена, одна жуткая ночь, когда случилась автокатастрофа, едва не свернула мое нарушенное понимание о прекрасном. Но я не ошиблась, когда чуть-чуть поправила то, что было зафиксировано следствием. Среди двух жертв, обнаруженных мертвыми на месте, родным человеком мне была только мама, находящийся на месте водителя.....что ж.....я предполагаю, какую роль он играл перед смертью, но не это было главным. Ведь проблема в том, как воспринимать отношения своих родителей в некоторые периоды жизни, то есть, в разном возрасте. Года в 3 для меня "показателем" нашей семьи стали ссоры, иногда звон битого стекла (мама ненавидела хрусталь, но часть посуды была именно такого происхождения). Мы часто видели, что находимся не в совсем подходящей обстановке, в какой должна быть семья и, хотя папа не мог вынести духа абстракции, даже он иногда пытался сдвинуть планку скандалов в невесомость (другими словами, уйти от ответа, чтобы заснуть на пару часов раньше полуночи). Если бы я рассказала ему о невесомости и всех остальных причудах того космоса, который нависал надо мной с каждым утром, он бы...сдержался, чтоб не накричать, но все же устремил бы единственную дочь к более реалистичным целям. Отец остался жив, догадываюсь каким образом. Он уступил или даже не успел занять место в машине. Это пошло ему на пользу. В моей голове почти все события встали на нужные позиции. Теперь я перестала упрекать его за то, что он даже не подумал о моей судьбе. Я была маленьким ребенком, с уже несовершенной психикой, я чувствовала вражду родителей и, тем более, я не знала других родственников, так что не было с кем сравнивать. Он иногда пытался рассказать о планах на будущее, именно о том, что заставило его вдруг "умереть", что значит подставить себя под пострадавшего водителя. Несколько раз были всего лишь ничтожными попытками, но потом он собрался с самыми нужными мыслями и очень кратко выложил мне все. Становилось даже смешно, потому что причина была не настолько запутанной, папа хотел славы и достойной репутации и на этом он поставил точку. И все-таки я осталась польщена после таких болезненных откровений. Возможно, он боялся ненависти со стороны дочери, которая долго думала о нем в прошедшем времени, рисуя в памяти лишь могилы и горящую машину. Конечно, я не так хорошо помнила свою маленькую семью, но я не винила в этом абсолютно никого. Я была очень доброй девочкой. Может, отец также не знал меня достаточно, чтобы объявиться раньше? А хотя нет, он ведь думал прежде всего о карьере, которая в те дни тянулась вверх с каждым днем. Я даже помню одно из оправданий, которое было высказано совсем недавно. Извиняясь за долгие годи неизвестности для меня, папа заявил о весьма интересном мальчике, заинтересовавшем его много лет назад. По его словам "тогда еще тот парень неожиданно даже для меня получил роль в мюзикле.....главную роль, и я понял, как важно было продвинуть его, став лучшим из лучших. Я знал, что это удастся ему слишком просто, ты бы видела эти голубые мечтательные глаза..." *** (Зак) Я сделаю паузу, потому что это слишком для меня. Не знаю, что делать дальше, кажется, лучше уже точно не будет. За несколько секунд появилось в голове столько мыслей, что я начинал думать о необратимых последствиях для психики. Это чересчур... Как много можно узнать о себе! Кем же еще мог быть этот мальчик с "голубыми мечтательными глазами"? Именно тот, кто стал сейчас глупым и неуравновешенным идиотом, читая какую-то записку! А о ком тогда само "произведение"....нужно не так много ума, чтобы догадаться. Я пытаюсь думать более разумно, хочу вспомнить все факты, которые у меня есть. Проще говоря, вспоминать особо нечего. То, что я знал, таким и осталось. История, едва не с трагическим финалом, наверное, могла бы и не задеть меня, но что-то подсказывало, что нужно цепляться за каждое слово Дэниела. Возможно, он выбирал слова для своей речи, но вряд ли смог удержаться от нескольких интересных комментариев. К счастью, вскоре я уже понимал больше, хотя бы то, что пока надо ограничиться людьми, о которых еще недавно в моем доме состоялся трудный разговор. Итак, в основном Дэниел представился человеком, работающим на известного мне и многим людям Майка О'Доннела. Несмотря на его честные глаза и вполне ценные предупреждения, я все же не заставлял себя полностью довериться парню. Тот, кто был для него боссом, становился преградой в нашем общении. Я знал, чего ожидать от Майка. Такой редкий мерзавец слишком сильно привязывается к игре и всегда перестает себя контролировать. Это значит, что он ни перед чем и никогда не останавливается. Бывало и хуже, но....не об одном только Майке шла речь. Дэниел также говорил про некоторую девушку, с которой они росли в детдоме вместе, в которую он, возможно, даже был влюблен или чувствовал очень сильную привязанность по крайней мере. Осталось только ее имя.....имя....как же ее звали?? Нужно напрячься, чтобы вспомнить. Нет, пока для меня пережитого вполне достаточно. Я не хочу думать еще о каком-то имени. Думаю, рано или поздно оно вновь восторжествует в памяти. А пока...надо дочитать записку, хотя очень трудно становиться делать это. Не знаю....боль, обида....но они жили во мне достаточно давно, года полтора как минимум. А вот теперь я чувствую их еще больше. Вроде бы о Майке я давным давно старался не думать, да и пока не хотелось верить, что у него могли быть дети. Даже в постоянной жене я искренне сомневался. Не то, чтобы мой любезнейший бывший менеджер зарекомендовал себя в роли ловеласа, просто он совсем не мог существовать в привычной среде. Глядя на О'Доннела, я думал о том, что он редко позволял себе романы. Проще говоря, вряд ли он вообще их заводил. Все ограничивалось ночью в снятом номере отеля, причем где-нибудь подальше от центра города, подальше иногда от штата. Просто Майк был удивительным в этом смысле. Он хотел, чтобы пресса кричала о его проектах, ходила за ним и следила за каждым шагом этого человека, когда он ездил по рабочим делам, но вот только личную жизнь Майк О'Доннел никогда не представлял присутствующим. Не так давно я сам уже подумал о том, что такой тип вообще не заводит постоянных отношений. Что ж, и все-таки мысль о любви к умершей жене казалась полностью лишенной смысла. Я даже не хотел над ней смеяться, потому что она была настолько нелепа и искусственна. Время молча сползало по пути в вечность. Как раз сейчас не было срочных встреч, интервью, фотосессий, сегодня мой облик вполне обычный. Полностью опустошенный, казалось, после долгого и мучительного разговора, который становился утомляющим каждый раз, когда речь шла о Ванессе. То есть - постоянно. Развернув рваный лист бумаги, я прочел его до конца.