***
В Большом зале в первый вечер всегда необычайно шумно и весело. Все смеются, набивают желудки едой и в деталях рассказывают друзьям о проведённом лете. В Хогвартсе царила атмосфера праздника. — Представляешь, Лили? — хохотала Сьюзен, рассказывая очередную историю, - Лили? — А? — встрепенулась младшая Поттер, — а, да, здорово. — Она повернулась к подруге, и её щёки покрылись румянцем, что, в общем-то, им несвойственно. — Что-то случилось? — спросила Сью, подняв бровь. — Нет, всё отлично, — ответила Лили с преувеличенным энтузиазмом и принялась накладывать себе пюре. — Ну ладно, — сказала девушка, находясь в неком замешательстве, и посмотрела туда, куда минуту назад пялилась её подруга, но не увидела ничего, кроме ехидно посмеивающихся слизеринцев, — как скажешь. Лили облегчённо выдохнула и увидела, как Сьюзен переключилась на Розу. Поттер опять кинула взгляд на слизеринский стол, радуясь возможности глазеть на сидящего там парня без риска быть замеченной.***
Первый урок первого учебного дня у шестого курса - зельеварение. Лили неспешно спускалась в подвал, где находился нужный кабинет, как вдруг увидела картину, ставшую уже почти обыденной. Слизеринцы, сгруппировавшись в кучку и вальяжно развалившись, стояли в одной стороне, а гриффиндорцы, сжав кулаки - в другой. Факультеты кидали друг в друга колкие фразочки, смешки и готовы были хоть сейчас начать драку. Первым среди слизеринцев стоял Скорпиус Малфой, как вожак или предводитель, по которому все равнялись. Он у них был как бы главным, ибо считался самым заядлым гриффиндороненавистником. Неизвестно, чем бы это закончилось, если бы дверь не открылась, и профессор Дикинсон не пригласил всех войти в кабинет. Студенты прошли внутрь молча, но бросая гневные взгляды. Лили села за свою третью парту и начала готовиться к уроку, думая о произошедшем. Вражда между Гриффиндором и Слизерином уже много лет была существенной проблемой, но в последнее время она значительно усилилась. Иногда такие стычки доходят просто до абсурда, пару раз были драки. А профессора, как будто издеваясь, всё чаще делают этим факультетам совместные уроки. Надеются, что они подружатся? Ерунда. Лили не очень-то любила такие стычки, а совместные со Слизерином занятия, по правде говоря, наоборот. Это было ещё одним местом, где она могла смотреть на него. На прекрасного и ни на кого не похожего, Скорпиуса Малфоя. Об этом не знал никто, ни одна живая душа в Хогвартсе и за его пределами не догадывалась о том, что истинная гриффиндорка уже год по уши влюблена в типичного слизеринца, который, ко всему прочему, терпеть не может таких, как она. «Браво, Поттер, на этот раз ты превзошла саму себя» - с горькой иронией любила повторять про себя Лили и аплодировала сама себе. Часто она была уже на грани того, чтобы рассказать этот секрет кому-то, но боялась, что её осудят. Девушке было стыдно за свои чувства к Малфою, но она не могла ничего с собой поделать. Каждый раз она украдкой бросала на него взгляды в надежде, что он ей ответит, но если Скорп и смотрел на неё, то только мельком и только насмешливо.***
Огни в камине плясали и переливались, отбрасывая оранжевый свет на серые стены Малфой-мэнора. Драко Малфой сидел в огромном кресле напротив камина, закрыв глаза и углубившись в свои мысли, когда Астория, медленно доедавшая свой завтрак за столом, произнесла: — Ты говорил со Скорпиусом? — Нет. — Почему? — Жена сказала это, как всегда, спокойно, но в голосе её слышалось недовольство, — Я же тебя просила. — Я не хочу его огорчать. Он явно будет от этого не в восторге. — И что? Нельзя же во всём потакать ему, ты испортишь мне сына, - сказала Астория и после паузы продолжила: - я разговаривала вчера с Бриджит Ханкок, женой Мортона. Их дочери, Изабель, исполнилось недавно семнадцать. Прекрасная девушка: спокойная, воспитанная, с изысканным вкусом и манерами. — Да она же совсем ребёнок. Рано ещё говорить о замужестве. — А когда, по-твоему, будет не рано? — Ты же знаешь Скорпа. — Вот именно, что знаю. Нравы у него точно твои, ему надо свыкнуться с этой мыслью. Да, он будет негодовать, но потом успокоится. В конце концов, это правило. Так было всегда. Ты же знаешь, что так будет лучше для семьи. И для него, конечно. Всё это время супруги сидели друг к другу спиной, но это было для них настолько привычно, что иначе и быть не могло. Да и зачем? Даже когда Малфои сидели лицом к лицу, они чувствовали огромную непреодолимую стену. Как будто говорят на разных языках. Закричи кто-нибудь из них -другой не поведёт и бровью. Их голоса и взгляды всегда были холодными и равнодушными. Весь воздух в их доме был пропитан этим равнодушием. Эта ужасная атмосфера пустого, неживого дома. Никто не чувствует уют и любовь, когда приходит сюда. Здесь не раздаётся счастливый смех, и не звучит весёлая музыка. Как в какой-то злой сказке. За восемнадцать лет брака для Малфоев ничего не меняется, они друг для друга - чужие. Их связывает только сын. Поэтому Драко и не хотел женить Скорпиуса на аристократке, как полагается. Он сам стал жертвой этого глупого правила и мучился всю жизнь, и теперь единственное, что он хочет, - чтобы сын не повторил его ошибок. В такой судьбе больше всех виноват Драко, но сейчас не об этом.***
Ровно в три часа двенадцать минут Скорпиус, вальяжно развалившись, сидел на подоконнике первого этажа, глядя на часы и хмурясь время от времени. — Привет, — перед ним возникла высокая девушка, весело улыбаясь. Её светлые кудрявые волосы ровными прядями ложились на плечи. Цвет кожи - аристократично белый, как снег, нарушаемый едва заметными веснушками на носу и щеках. Глаза большие, серо-голубые. На девушке была когтевранская мантия, которая однозначно была ей к лицу. — А ты стала отличаться непунктуальностью.— недовольно произносит Скорп. — К твоему сведению, я не опаздываю, это другие приходят раньше, — отвечает когтевранка, по-прежнему улыбаясь и садится на подоконник, — чего такой хмурый? — Дела мои донельзя плохи. Я получил письмо от отца. Он хочет женить меня на какой-то Изабелле! По правилам я должен связать себя узами брака по исполнению определённого возраста. С одной из дочерей партнёров моего отца! Полный бред! — парень фыркнул. — Ты же вроде говорил, что если найдёшь себе невесту раньше, чем тебе стукнет восемнадцать, то сможешь взять в жёны её. — Всё изменилось! Правило «женись на аристократке» по сравнению с новым уже не кажется таким идиотским. У папаши новый договор на большую сумму с каким-то известным в этой промышленности мужиком, и, так сказать, для полного доверия и взаимопонимания я должен обручиться с его дочуркой. — Ты же говорил, что их несколько. — Да это не важно! Уизли, ты не понимаешь? Я вообще не собирался жениться ближайшие лет двадцать пять! К тому же мать, похоже, никогда не будет довольна моим выбором. Но видела бы ты эту Изабель, — проворчал Малфой, состроив гримассу. — Что, прям уж такая страшная? — засмеялась Мари-Виктуар, покачав головой. — Не знаю, я ещё не видел её… Но она явно не входила в мои планы. — А что, это обязательно, жениться на этой Изабель? — Я - единственный наследник, и весь отцовский бизнес после перейдёт ко мне, «а с такой женой дела пойдут гораздо лучше и наше дело начнёт набирать ещё бОльшие обороты». Так в своём письме написал папа. Хотя, подозреваю, что диктовала ему всё же мама, — парень вздохнул, — ладно, рассказывай, как твоя жизнь? Как твой женишок? Тедд, кажется? — Тедди не мой женишок. — смутилась девушка, потупив взгляд. — Ой, да ладно, видел я, как вы с этим «не женишком» целовались на Кинг-Кросс, — усмехнулся Скорп, покосившись на подругу, — на свадьбу хоть позовёте? —Дурак, — беззлобно ответила Мари, пихнув слизеринца в бок. Их странная дружба началась на третьем курсе. Общая тайна (настолько страшная, что я не могу вам о ней поведать) объединила их, и, хотя сочетание Малфой-Уизли ещё с давних времён считается, по меньшей мере, несочетаемым, они стали хорошими друзьями. Всё началось с фраз, которые они сказали тогда друг другу на прощание: — Может, ты не такой уж и придурок? — Может, ты не такая уж и Уизли?