Часть 1
1 января 2017 г. в 22:04
Дорогая Грейнджер!
Не уверен, что ты когда-нибудь прочтёшь это дурацкое письмо, но я вычитал в одной книге, что это может помочь. Пожалуйста, не выбрасывай его вот так сразу, не прочитав ни строки. Возможно, ты не поймёшь или попросту не примешь всего, что я могу написать, но мне было бы безумно важно, что, попади всё-таки это письмо к тебе, оно будет прочтено до самого конца. Это немного странно, просить тебя о чём-то, не так ли?
Мне чертовски трудно сосредоточиться и вывести глупые буквы на пергаменте, пусть я и не собираюсь отправить тебе эти строки. То, что я хочу донести до тебя, а в первую очередь до себя самого, невероятно необъяснимо, и я не могу вот так сходу подобрать правильные слова, поэтому и пишу такое длинное вступление.
Сейчас, следуя всё тем же советам из книги, мне стоит полностью отдать себя на растерзание собственных эмоций, так что я просто попытаюсь это сделать.
Я не помню, когда это произошло, не могу отдавать себе отчёт о своих же переменах, но сейчас я четко ощущаю диковинный сгусток различных эмоций и чувств, распирающий грудную клетку откуда-то изнутри. Я попробую разобраться в этом коктейле, распутать клубок ощущений и рассказать тебе немного о каждом из них.
Теплота и растерянность.
Знаешь, я бы очень хотел отвести тебя куда-то. Может в кофейню, или в парк, или в театр. Я не знаю куда, а ещё уверен, что ты ни за что не согласишься. Хотя мы бы могли провести время вместе, так весело и непринуждённо болтая и немного посмеиваясь. На улице так холодно, что ты, наверно, и выходить не захочешь, а тем более сидеть со мной рядом. Жаль. Может, ты бы узнала, что мне не всё равно, что ты думаешь.
Окрылённость и оцепенение.
Мне кажется, ты пахнешь весной. Или свежестью. Может, крыльями за спиной. Я видел твою улыбку так часто, но так много раз не придавал ей значения. Иногда мне хочется, чтобы ты улыбнулась именно мне. Я мог бы ради этой улыбки сделать всё что угодно, но особенно мне хочется подарить тебе букет нарциссов. В нежном кружеве и с атласной лентой. Ты бы посмотрела с восторгом на букет, а потом на меня, и я бы просто умер там на месте от твоего взгляда. Только сейчас не цветут нарциссы.
Трепет и тоска.
Ты похожа на хрупкую нежную магию — дотронешься до тебя, и ты исчезнешь, растворишься в воздухе своим золотистым перезвоном, оставляя на кончике пальца тонкий слой искристой пыльцы. Я бы хотел тебя поцеловать. Не страстно и грубо, как целуют этих девиц вокруг их кавалеры, но нежно и невзначай. Пусть даже совсем немного коснуться твоих губ, но вложить в это прикосновение все те завитки розоватого тумана из моей головы, что просачиваются в самые потаенные уголки моего сознания, заставляя подумать о тебе. Но я чертовски боюсь показать тебе свои чувства, потому что я знаю — за ними следует такое ледяное, разбитое на тысячи мелких осколков, сердце.
Решимость и отчаяние.
Я так много раз обижал тебя, что и сам уже не смогу пересчитать. Я втаптывал тебя в грязь, надеясь получить удовлетворение, и будет нечестным скрыть тот факт, что мне удавалось поднять настроение таким способом. Но, Мерлин подери, я действительно сожалею о всех тех оскорблениях, прозвучавших в твой адрес. Ты никогда не поверишь в искренность моих слов, но знай — я бы до смерти забил любого, кто осмелился бы оскорбить тебя. Я бы испытывал невероятную ярость, буквально взрывающую мозг и крошащую кости. В голове бы наверняка звучали те самые лживые фразы, что были произнесены в твою сторону. Я бы сделал все это, но я так слаб. Я действительно не способен тебя защитить, и это просто убивает меня изнутри. Мы оба знаем, что слова значат намного больше, чем действия, так что я был бы с твоими обидчиками до подземельных огней груб, каждым звуком бы выбивал из них желание жить. Слова ведь всегда побеждают. Но в этот раз я всё равно бы проиграл.
Легкость и отрицание.
Я осознаю, что это письмо — полнейшая глупость. Оно такое короткое, в нем так мало того, что я действительно чувствую по отношению к тебе, оно настолько сухое и бездарное в сравнении с тем ураганом эмоций, который рушит все мои устои. Я не знаю, как можно уместить все те мысли и эту дрожь, и покалывание на кончиках пальцев, и затуманивание взгляда, и острую горечь на стенках легких в чернильные линии. Я бессилен, но эти строки действительно помогают. Каждая буква — моё лекарство. И если бы любой, прочитав это письмо, смог почувствовать самую малую долю того, что ощущаю я сам, то я своими руками раздал бы копию каждому. Чтобы дать им понять, хотя бы легко прикоснуться к тем сгусткам необъяснимой печали и радости, привязанности и отторжения, зависимости и отрицания, теплоты и холода, что бурлят в моих сосудах. Но они не почувствуют, так что этот лист будет лежать где-то в потайном отсеке стола, и никогда больше не увидит свет.
Знаешь, мне кажется, я мог бы рыдать навзрыд каждый раз, когда вспоминаю о тебе, но у меня не осталось слез.
Навечно твой,
Драко Л. Малфой.