Не могу жить без тебя

Наруто вышел на балкон своей квартиры, облокотился о перила и вдохнул прохладный воздух. Небо наполнилось сотнями мерцающих звезд, а открывшийся вид на Коноху заставил рассеяно и мягко улыбнуться. Новая квартира была почти полной копией той, что оказалась разрушена во время вторжения Пейна. Закрыв глаза на несколько секунд, Наруто вспомнил старую Коноху и сравнил с тем, что видел сейчас. Изменения затронули не только внешний вид, но и проникли глубже. Поведя плечами, Наруто понял, что устал за сегодняшний день. Война принесла свои плоды, раз и навсегда изменив будущее всех пяти стран Альянса шиноби. Можно сказать, стало лучше. Теперь они тесно сотрудничали, стараясь построить мир, не слишком отличавшийся от того, который желал Обито. Хотя и пути были не столь кардинальными. Все же, силами Мадары и Обито, потери были велики, и многие имена оказались высечены на камне. Но Наруто считал, что там не хватало куда больше. Он боролся с Советом изо всех сил, чтобы добавить имя Итачи. И выражение лица Саске стоило каждой секунды непримиримых споров. Немного забавно, что Саске всегда был тем, кто занимал почти все его мысли. Сейчас мало что изменилось. Во время войны Наруто почти потерял его: подпустил настолько близко к смерти, как никогда. Если кто-то мог бы подарить ему спокойствие в будущем, то это — Саске. Даже сейчас Наруто тратил уйму времени, дабы убедиться, что его лучший друг в порядке, что нет причин использовать разряды чидори. Несмотря на мелкие склоки, он чувствовал себя счастливым и втайне продолжал работу. Ведь Саске всегда имел для Наруто первостепенное значение, да и о каком спокойствии могла идти речь, когда Учиха не мог расслабиться. Иногда он вспоминал об их отчаянных сражениях. Наруто прятал столько чувств после встречи с отцом и Саске, вместо того, чтобы предаваться боли от потери друзей. Ему было не до Мадары: воздух застрял в легких, когда он мог смотреть на Саске и действительно видеть его перед собой. Наруто споткнулся, упал на колени перед Саске, чувствуя боль по всему телу и усталость, когда встретился с изможденным взглядом. Он протянул руку, стирая кровавые слезы Учихи. В груди болезненно горело желание смыть всю кровь с Саске, смыть прошлое любым способом, даже если пришлось бы вылизывать его. Он хотел, чтобы Саске был чист. — Саске, — хрипло выдохнул Наруто и потонул в темноте его глаз. Ему так долго хотелось спасти Саске, взять за руку и показать свет, что мир белел от адской боли. Люди, узнавшие о Саске лишь после того, как он сбежал из деревни, или только слышали рассказы о нем, думали, что он изменился. Но Наруто знал куда лучше. Саске не изменился, он стал прежним. Он стал куда больше похож на маленького Саске, на Саске, с которым Наруто хотел подружиться и которого хотел никуда не отпускать. И все же, это не Наруто спас его. В каком-то смысле, то был Итачи, возможно, в какой-то степени — Хаширама, но куда большую роль сыграл сам Саске. И Наруто чувствовал распирающую гордость за него. Тогда, на поле боя, он гладил Саске по щеке и уже открыл рот, чтобы сказать что-то вроде: «Мы наконец-то можем вернуться домой» или «Мы сделали это — мы выиграли». Но ничего не вышло. Вместо этих слов было лишь одно предложение, раз за разом крутившееся в голове Наруто с тех пор, как появился Саске с заявлением о желании стать Хокаге, бороться за мир ради своих друзей. — Я не могу жить без тебя. Глаза Саске распахнулись, а сердце Наруто застучало столь сильно, словно доказывая, что он еще жив. Действительно жив и был рядом с Саске. Их прервали прежде, чем Саске успел понять, что произошло, но Узумаки знал — они проникли в самую суть. Это дарило искаженное чувство удовлетворения и самодовольства, когда какая-то девушка неоднозначно смотрела на него: «Ты можешь считать его весьма симпатичным, но могла бы ты умереть без него?» Наруто никогда никому не рассказывал о том, как сильно ему не хватало Саске, и теперь, когда тот оказался настолько близко, стало до невозможности страшно потерять его. Теперь он просыпался среди ночи в поту, со сбитым дыханием, комом в горле и болью в груди, думая, что Учиха исчез. Тогда он украдкой шел в другую комнату и подходил к кровати, где спал Саске, а затем возвращался под одеяло, впитывая тепло. Всего лишь одна мысль об Учихе согревала его, и он вздыхал с волнительным счастьем, опираясь подбородком о металлические перила балкона. Наруто заметил, что в последнее время он не использовал слова «я» или «меня». Исчезло «когда я стану Хокаге», сменившись на «когда мы станем Хокаге». Сейчас они трудились под крылом Цунаде над созданием и обеспечением связей с другими деревнями шиноби, пытаясь сохранить практику миссий и Академий ниндзя. Они больше не соперничали, по крайней мере, не так, как раньше. Друзья смотрели на них искоса, когда они без слов понимали друг друга, словно могли читать мысли. Конечно, они все отрицали, когда кто-то пытался сказать это вслух. Возможно, виной тому было то, что они все делали вместе: работали, готовили и ели, спали в одной квартире. И все-таки, Наруто находился в прекрасном настроении, за исключением тех моментов, когда кто-то был настолько глуп, чтобы задеть прошлое Саске. Прежде друзьям приходилось сдерживать его, поясняя, что многие жители деревни не знали истории полностью. Теперь Наруто желал стать Хокаге вместе, чтобы избавиться от предрассудков в умах людей и сделать мир лучше и чище. Дверь за спиной скрипнула. Он чувствовал приближение Саске. Наруто было болезненно необходимо постоянно знать о передвижениях Учихи, и Цунаде старалась не разлучать их надолго. — Обед готов, — произнес Саске знакомым, глубоким голосом, который с годами стал напоминать голос Итачи. Наруто потянулся и лениво обернулся, оценивающе смотря на Саске. Он вновь облокотился о перила, на этот раз спиной, свободно сжав их руками. Саске остановился в нескольких шагах, поднял взгляд, чтобы увидеть тонкий серп луны, висящий над горизонтом. Слабый свет делал его бледнее обычного, и темная форменная кофта ниндзя оттеняла кожу. Сегодня на Саске была безрукавка. Наруто нахмурился. — Тебе не холодно? — спросил он, ощущая порыв северного ветра, растрепавшего волосы. — Нормально, — Саске пожал плечами. Его лицо выражало спокойствие и задумчивость. Челка небрежно рассыпалась по лицу. Глядя на него, Наруто чувствовал нервное потягивание в животе, застающее как всегда врасплох. Такое уже бывало. Например, когда они принимали вместе ванну и Саске растягивался напротив, или когда Учиха ворочался во сне и поворачивался лицом к нему. Но иной раз нежность накатывала на Наруто лишь потому, что могла. Ведомый порывом, Узумаки оттолкнулся от перил, сделал несколько шагов, чтобы оказаться как можно ближе к Саске и прикоснуться к нему. Повел ладонью по щеке, ощущая жар бледной кожи. Саске не двигался: просто стоял, словно изваяние, пока Наруто не поднял руку снова, на этот раз касаясь всего лишь пальцами. Так интересно: золотистая загорелая кожа казалась серой в лунном свете и была куда темней, чем почти белый Саске. Сглатывая вставший в горле ком, он опустил руку ниже по ткани, скрывающей шею и ключицы и обтягивающей грудь и жесткую талию. — Ты уверен? — спросил Саске. Похоже, он забавлялся, ощущая, как пальцы Наруто подцепили пояс штанов. Узумаки смотрел на движения своей руки, но стоило Саске заговорить, как он поднял взгляд. Учиха так и остался спокойным, как и всегда, лишь намек на ухмылку притаился в уголках его губ. Наруто, как обычно, отозвался на его самодовольство. Он думал о том, что Саске скорей был ловким, а не сильным, и знал, что, вероятнее всего, ошибается. Шиноби, стоявший перед ним, потратил полжизни, чтобы увидеть мир, и все равно излучал странную ауру прошлого наравне с аурой смертельного спокойствия. И это Наруто находил удивительно… привлекательным. — Это вызов? — поинтересовался он, сжав резинку штанов и сжимая-разжимая пальцы, словно еще не решил, что с этим делать. Наконец Саске позволил себе ухмыльнуться в открытую. Руки полезли в карманы, а сам он застыл в высокомерной позе, всегда раздражающей Наруто. — Просто спросил, — бросил Учиха. Безразличие в его голосе заставило волосы на затылке Наруто встать дыбом от несправедливости. — Ты всегда сначала делаешь, а потом думаешь. Предупреждающе сузив глаза, Наруто сократил дистанцию. Грудь прижалась к чужой, дыхание обдало жаром. Мир закрутился с сумасшедшей скоростью, и все, что не позволяло упасть, это упрямый взгляд Саске. — Думаешь, что умный, — пробормотал Наруто, сжав правой рукой запястье Учихи. Правда заключалась в том, что Узумаки понятия не имел, что делает. Все, что он знал, так это то, что стоял слишком близко к Саске и чувствовал себя слишком хорошо. О, а еще Наруто знал, чего Учиха хотел добиться своим вопросом. Нет, нельзя сказать, что секс был чужд им. Любой мало-мальски наблюдательный человек заметил бы витающие вокруг флюиды. Видимо, трудные времена и вправду сближали, так говорила Цунаде, когда Наруто пытался пожаловаться ей на то, что все его друзья были заняты, чтобы проводить свое время с ним и Саске. Просто не знал, почему из всех людей он выбрал Саске. Именно с ним Наруто сейчас стоял и делал все это. Именно Учиха был настолько важен. — Что бы ты сделал, если бы я умер? — спросил Наруто, меняя тему. Или продолжая ее. — Ничего, — легко ответил Саске. Стоило лицу Узумаки принять сердитое выражение, как тут же рука без лишней нежности накрыла рот. — Ты не смог бы умереть раньше меня, усуратонкачи. — Но если бы умер, — проворчал Наруто, приглушенный ладонью. — Не умер бы, — упрямо повторил Саске. — Я спрашиваю гипотически. — Гипотетически, — поправил Саске, и Наруто тут же собрался ударить по ноге, но Учиха легко уклонился. — В любом случае, глупый вопрос. Так ты пойдешь есть или нет? Узумаки надулся, но и уйти Саске не дал. Взгляд был прикован к плечу в нерешительности, только упускать момент тоже не хотелось. Рука Саске снова вернулась в карман, и Наруто принялся грызть губу. Он посмотрел на Учиху, который выглядел почти скучающе, но видел и другое. Наруто изучил того достаточно, чтобы заметить беспокойство, словно Саске не был уверен в решении. — Я не хотел бы, чтобы ты умер на моих глазах, — пробормотал Узумаки, двигаясь еще ближе. Так близко, что он мог слышать биение чужого сердца. — Тогда у нас проблемы, — выдохнул Саске. Губы едва не касались щеки Наруто. Повисла тишина, та самая, что окутывает на краю обрыва. Когда они были моложе, то соревновались в том, кто первым сделает шаг. Теперь все было иначе. Никто не желал нарушать хрупкое равновесие, которого они добились за последние годы, никто не желал ступать на зыбкую почву. Вдохнув, Наруто наклонился ближе, позволяя губам Саске коснуться его щеки, дразня. Несмотря на время, Учиха оставался немногим выше его, поэтому, повернувшись, пришлось поднять лицо, чтобы найти чужие губы. В животе затрепетало, а дыхание сперло в груди. Он не смел встретиться взглядом с Саске, стоя словно сгорающий от жара камень. Раньше все случалось иначе. Сейчас они были реальны, как и всегда, когда пальцы запутывались в волосах, притягивая ближе, а разум заволакивало пеленой. Тело горело, сердце стучало под ребрами, словно во время боя. Наруто вцепился в кофту, прижимая Учиху сильней. Казалось, что в мгновение каждый сосуд сжался, чтобы выплеснуть обжигающую кровь, растекающуюся волнами. Нервы напряглись до предела, а пальцы неуклюже скрючились. Саске отвечал, пробовал, вылизывал, сосал… Наруто и не знал, что еще могло сравниться с этим чувством. Казалось, словно душа покидала тело, позволяя Саске проникнуть внутрь, словно ему было тесно в одном теле. Это даже не было похоже на огонь, который охватывал при потере контроля над Лисом во время битвы с Нагато, когда сознание проваливалось во тьму. Так чувствовал себя разорвавшийся в небе фейерверк. Огромный, яркий взрыв, переполнивший очаги чакры. И все только от поцелуя с Саске. Наруто больше не мог мыслить связно. Он смутно осознавал, что спотыкался, возвращаясь в квартиру, стараясь не отставать от Саске. Падение на матрас выбило воздух из легких, пока руки срывали ткань. Наруто чувствовал себя живым, куда более живым, чем когда-либо прежде. Сама жизнь бурлила в их телах, приняв форму наслаждения. Инстинкт направлял их, кожа скользила по коже, сдавленные стоны терялись в рваном дыхании. Сильные пальцы оставляли кровоподтеки, губы впивались почти до крови, пока они перекатывались, так и повалившись на пол. Они были слишком заняты друг другом, чтобы обращать внимание на внешний мир, чтобы волноваться о боли, с которой голова ударилась о спинку кровати. Саске зашипел, когда зубы Наруто ощутимо впились в плечо, и отомстил короткими ногтями по спине. Пальцы сводило, когда они гладили друг друга, вдохи и стоны исчезали в их ртах. Когда короткие толчки сбились, а тела вздрогнули, наслаждение пронзило обоих. Они так и остались лежать, прижавшись друг к другу посреди беспорядка. Ничего не имело значения в этот момент для Наруто кроме Саске. Жар его тела делал Узумаки слепым. Уткнувшись в сгиб шеи, он глубоко вдохнул. Тело ломило от множественных ушибов, а колени саднили от царапин. И все же, боль напоминала — это не сон. Саске прижимал его крепко, все еще прижимал. Наруто не мог понять, отчего чувствовал такую болезненную безысходность. Оставив бессвязные мысли на потом, Узумаки водил пальцами по мягким волосам Саске. Казалось, что чужое тепло было продолжением его собственного, окутывающего с ног до головы. Наруто никогда раньше не чувствовал себя столь удовлетворенным. — Помнишь, когда-то я сказал тебе, — прошептал он и прижался губами к коже, когда почувствовал волнение, — про то, что будет, если мы вновь будем биться друг с другом. — Тогда ты говорил так уверенно, — фыркнул Саске, задевая короткие волоски у уха Узумаки. — Да. Потому что это было единственным, в чем я был уверен. Наруто приподнялся на локтях, встретился взглядом с Саске, что все еще лежал рядом с ним. Множеству вещей суждено было случиться, стольким годам пройти, прежде чем их синхронизация стала идеальной. — Когда мы умрем, то умрем вместе.