Что для тебя Семья?

      В полутемном зале Ковчега было шумно. Гарри уже и забыл, как весело бывает на «тихих» семейных ужинах его любимой Семьи. С еле заметной улыбкой он наблюдал за тем, как Страсть пытается накормить уворачивающегося Графа сладким пудингом, а Гнев, тем временем, осторожно двигает поднос с остальными лакомствами поближе к себе. Довольная Роад лукаво хихикала, прикрывая ладошкой рот, и изредка посматривала на что-то рисующего в небольшом блокноте Фидлера, который, поприветствовав Третьего Апостола кивком, вновь погрузился в свои зарисовки.       Вдруг Мечта перевела свой взгляд на Джойда и счастливо вздохнула, не став задавливать рвущуюся из неё искреннюю улыбку и, подпрыгнув от переполняющих её эмоций, воскликнула: — Гарри!       Роад обняла Микка за шею и заглянула брату в глаза. Она была рада вновь сидеть рядом с ним. В каждом перерождении Мечта всегда тянулась к Джойду, воспринимая его, как любимого старшего брата и признавая его право одергивать её. Порой именно Третий Апостол мог привести в чувство чересчур увлекшуюся чем-либо Мечту. И вот сейчас, после крупного-фиаско-о-котором-Нои-не-хотят-говорить, он вновь со своей Семьей. И в этот раз даже не стремится отстраняться от них. — Роад? — неизменная реакция Микка заставила Графа умилиться такой родной и знакомой картине, а Расру добродушно улыбнуться. — Ты рад? — Мечта натянула на лицо одну из своих самых печальных масок, которые не раз были опробованы на Дизайясе, и замерла, предвкушая и боясь ответа Гарри. — А разве не должен? — Джойд усмехнулся, раскусив скрытые волнения Роад. — Я чувствую, что, наконец-то, оказался дома. — И это звучит, как прелестный тост! — Адам снова увернулся от ложки с пудингом, которую держала в руках Страсть, и приподнял вверх бокал вина. — Сегодня наша Семья стала больше. Мы возвращаемся. Мы учли ошибки. Мы будем вновь готовиться и, на этот раз, всё будет иначе. — За наш дом и Семью! — воскликнула Роад, вскочив ногами на стул, словно это была трибуна.       Нои с одобрительным смехом подняли бокалы и даже Гниение отвлекся от своего блокнота, чтобы присоединиться к Семье. И действительно: пусть их ещё слишком мало, но они снова вместе. Впереди их ждет долгий путь. Гарри не стал пока делиться с Графом своими окрепшими подозрениями в пользу теории Драко-Дизайяса. Так же Микк предпочел не делиться этими мыслями и с остальными Ноями, включая Роад. Он решил выжидать. Посмотреть на развитие Драко. Изучить и насладиться тем, как его брат вновь становится собой. Это было всегда интересно. Первое пробуждение в новом тысячелетии проходит сложнее по ряду причин о которых Третий Апостол предпочитал не думать. Эти воспоминания были всегда связаны у него с обязательной процедурой полного высвобождения. Мгновениями, когда он практически полностью растворялся, как личность, становясь обезличенным Ноем. Третьим Апостолом. Поэтому Гарри не любил то, что в Семье называли Пробужденной формой. Пожалуй, так же думали и остальные Нои, кроме Гнева и Уз.       Адам отставил в сторону бокал и окинул взглядом свою Семью, после чего серьезным взглядом посмотрел на улыбающуюся Страсть: — Ластол, милая моя… — Да, мой Граф? — Двенадцатый Апостол машинально облизала ложку, слизывая с неё пудинг и преданно посмотрела на Первого. — Ты принесла те документы о которых я просил? — Конечно, — кивнула Ластол и щелчком пальцев подозвала к себе служанку-акума.       Акума поклонилась и раздала Ноям тонкие папочки. Роад быстро пролистала свою, уже знакомая с её содержимым, и с интересом покосилась на документы, которые держал в руках Удовольствие, пытаясь прочитать текст на страницах, но потом, увидев незнакомую информацию, вскрикнула: — А почему это Джойда отправляют на задание, связанное с экзорцистами, а меня нет? Я тоже хочу! Мне снова становится скучно! Ну, Гра-ааф!       Мечта всплеснула руками и подбежала к Адаму. Обняв его, она принялась уговаривать мужчину отпустить её с Микком. В это время сам Гарри с интересом вчитывался в примерный план действий Семьи на ближайшие пару лет. Устраивать открытое противостояние Граф пока не планировал — слишком мал был на данный момент состав Семьи. Именно поэтому главной задачей Джойда был шпионаж. Выяснить как можно больше о нынешнем положении Черного Ордена и узнать, где хранят Апокрифа. В последней битве, когда он, Тики Микк, почти уничтожил эту тварь, независимую Чистую Силу куда-то утащили экзорцисты. Больше на поле битвы Апокриф не появлялся, а немногие оставшиеся акума не заметили за двести лет тех следов, которые тот обычно оставлял. После «смерти» Графа этот ублюдок вряд ли стал бы скрываться. Любопытно, ведь Джойд был уверен в том, что тварь выжила.       Микк не смог сдержать хищного оскала, обратив на себя внимание остальных Ноев. В их глазах сиял один вопрос и лишь Граф догадывался, что же привело Удовольствие в такое довольное расположение духа. Желание Третьего Апостола поквитаться с Апокрифом нисколько не угасло и, похоже, стало ещё сильнее. Именно поэтому Гарри всё же не смог удержать вертящийся на кончике языка вопрос и внимательно посмотрел на Графа. — А вы уверены, что я смогу получить информацию такого уровня секретности? — Я это знаю, — серьезным тоном ответил Адам и упустил момент, когда ушлая Страсть подкралась к нему с очередной порцией пудинга: — М-ммням!       Громкий смех Роад при виде недоуменно-обиженного выражения лица Графа был прекрасным продолжением удачного дня. Расра ехидно ухмыльнулся, быстро доедая последнюю вазочку со сладким десертом, а Фидлер вновь покосился на Джойда, который, похоже, мыслями был уже далеко от семейного ужина. Круживший вокруг Удовольствия Ноя тиз весьма красноречиво указывал на направление этих самых мыслей.       Внезапно ужин прервало появление сияющего белым силуэта горящей птицы-феникса. Это был патронус Альбуса Дамблдора, но знал об этом лишь один из присутствующих. Гарри с интересом уставился на воплощение светлых воспоминаний сильнейшего волшебника прошлого столетия. — Гарри, мальчик мой, — старческий голос волшебника был так же силен, как и десять лет назад. — Извини, что выдергиваю тебя из отпуска, но у нас возникла непредвиденная ситуация. Твоему брату нужна твоя помощь.       Когда последние слова прозвучали в большом зале, птица растворилась в вспышке и Микк громко рассмеялся. Магия всегда была полна неожиданностей. За это он её и любил. И пусть остатков его угасающего дара хватит совсем ненадолго, но он ещё мог использовать эти прекрасные искры энергии. — Это что было? — Граф, уже справившийся с пудингом, недовольно покосился на веселящегося Гарри. — Это был Патронус, дорогой Граф, — ответил вместо Джойда Фидлер. — Воплощение светлых эмоций волшебников, способный отгонять дементоров, магических паразитов, и передавать короткие сообщения другим колдунам. Совсем другой вопрос в том, что, оказывается, наш Ковчег проницаем для некоторой магии. — Лишь для посланников, созданных высшей магией, — поправил отсмеявшийся Микк и, нахмурившись, достал из кармана сигареты, одновременно с этим поднимаясь из-за стола. — Прошу извинить меня, но я вынужден покинуть столь… веселое общество. Быстро идя к выходу, Джойд даже не вздрогнул, когда его окликнула Роад: — Гарри! — Мечта вновь вспомнила, чем её так бесил Третий Апостол в каждом из своих перерождений. — Ты опять бросаешь нас! Твой Поттер лишь человек! Он нам никто!       Удовольствие Ноя замер на месте, не поворачиваясь к Семье лицом. Сжимая руки в кулаки он странно дернулся всем телом и Граф зажал рот Мечте, которая собиралась что-то ещё сказать. Не говоря ни слова, Джойд продолжил идти и, когда он уже выходил из зала, Адам негромко произнес: — Не забывай про свое задание и нашу встречу через неделю. — Я не забуду, Граф, — голос Микка был спокоен, но подрагивающие пальцы выдавали его состояние. — Мы будем ждать твоего возвращения, Гарри, — всё так же тихо сказал Первый Апостол.       Когда Гарри покинул Ковчег, Граф выпустил из рук Роад и Мечта, надувшись, села на свое место, укоризненно посмотрев на Тысячелетнего. — Зачем вы меня остановили? — в голосе Роад звучало искреннее недоумение. — Они близнецы с этим лордом Поттером, — вместо Адама ответил Фидлер. — Я ведь не ошибся? — Именно так и есть, — кивнул Граф. — И что? — не поняла Мечта. — Что в этом такого? Гарри наш! Он Ной, как и мы все! Почему ему так важен этот человек? Мы ведь всё равно планируем дать темному колдуну Морти убить Избранного!       Адам тяжело вздохнул. Всё держалось на волоске. Да, пойти против Семьи, как Четырнадцатый, Гарри бы не смог, но заполучить схожую ситуацию в самом начале нового тысячелетия… — Близнецы, Роад, — Граф посмотрел Мечте в глаза и добавил: — Вспомни Неа и Ману. — А причем здесь… — Роад оборвала себя и, ойкнув, испуганно спросила: — Он не сильно обиделся? Он не уйдет, как в прошлый раз, ведь правда, Граф? Гра-ааф!       Адам ласково взъерошил длинные волосы Мечты и промолчал. Он и сам точно не знал ответа на этот вопрос, но, видимо, их планы нуждались в корректировке. Тысячелетний Граф не мог позволить своей Семье страдать. А слова Мечты причинили Удовольствию боль. Они задели его, пусть Джойд и постарался задавить вспыхнувшую злость. Злить Третьего Апостола было чревато последствиями и все в Семье это прекрасно помнили. Каждый раз, когда Джойд выходил из-под контроля, успокоить его мог лишь Граф, но и Тысячелетнему приходилось прикладывать много усилий, если Удовольствие Ноя был в хорошем состоянии.       Покинув Ковчег, Гарри вышел недалеко от богатой усадьбы Малфоев. Перейдя в человеческий облик, Микк надеялся подавить желание выплеснуть свою ярость. Алек был его братом. Родным и самым близким. Они вместе зародились в утробе матери и вместе покинули её. Алек заслонил его собой, когда Темный Лорд Волдеморт пришел в дом Поттеров и убил Лили и Джеймса. Но теперь, когда он, Гарри, пробудился, как Ной, всё встало с ног на голову. И то, что раньше было важным, перестало быть таковым. Его милая Гермиона, которая приносила умиротворение его мятежной душе своей ласковой улыбкой и теплым взглядом карих глаз. Она могла быть угрозой. Она была цепью, мешающей ему и он сам отстранился, злясь и на себя, и на нее. Гермиона была безутешна. Гарри знал, как она страдает, но не давал себе слабину. Стоял в стороне и, в конце концов, боль Грейнджер притихла. Но не его желание быть рядом с ней, наслаждаясь её теплом. Хотя, возможно сейчас он бы и поиграл с ней.       Гермиона не стала его цепью. Ею стал брат. Именно Алек стал тем, кто держал его, не давая отбросить человечность. Именно брат-близнец был тем, кто не давал Джойду забыть о Гарри Поттере. И это чувство неимоверно бесило. Скреблось внутри, вызывая желание кромсать и убивать. Наслаждаться агонией умирающих от его рук врагов.       Прижав к лицу руки, Гарри вновь подавил приступ ярости. Сущность Ноя взбунтовалась, требуя оборвать все связи или, хотя бы, выплеснуть раздражение. Он так давно никого не убивал… Как и все Нои, Джойд любил приносить смерть и мучить, находя в этом непонятное людям удовольствие. — Нет, ты только глянь! Я не ошибаюсь и это ведь Поттер? — раздался неподалеку голос незнакомый голос и Гарри посмотрел на парочку рядовых Пожирателей Смерти прогуливающихся по территории поместья Малфоев. — Эй, ублюдочный братец Золотого мальчика, что ты тут забыл?.. Твою мать, что это с твоим лицом?..       Третий Апостол растянул губы в впечатляющем оскале, зажав зубами сигарету. Его рука сжимала сердце заговорившего с ним мага, которое теперь бешено билось под пальцами. Наклонив голову к плечу, Джойд посмотрел на застывших испуганными кроликами магов и буквально промурлыкал: — Мне надоело себя контролировать.       С этими словами Гарри сжал пальцы и почти с любовью заглянул в глаза умирающего мага. Вытащив руку, Микк рывком поместил в почти мертвое тело Пожирателя тиза, а потом, встретив грудью зеленый луч убивающего, не сдержал веселого смешка. Сблизившись с храбрым волшебником, Ной поинтересовался: — Как мне убить тебя? — Н… н-не на-адо…       Стоящий перед Микком маг дрожал от страха, чем ещё приводил Гарри в благодушное состояние. Состроив задумчивое выражение лица, Джойд зажал пальцами подбородок, словно всерьез обдумывал слова мага. Заметив на лице Пожирателя отблеск надежды, Гарри вновь расплылся в довольной, но садистской усмешке. Микк всегда любил создавать из тел убитых им композиции. Иногда, его жертвы были ещё живы… Бросив взгляд на находящийся неподалеку дуб, Ной «обрадовал» мага: — Кажется, я знаю, что с тобой делать, — Джойд сжал рукой горло попытавшегося удрать Пожирателя и, посмотрев на тело первого убитого, позвал: — Тизы!       Первая трапеза тизов всегда быстра. Големы стараются пополнить свое количество и практически мгновенно пожирают предложенное им тело, напоминая пираний, но не оставляя после себя даже костей. Рой темно-фиолетовых, почти черных бабочек, взмыл в воздух и закружился вокруг Ноя. Микк поднес к своему лицу свободную ладонь с сидящим на ней тизом и, спросил: — А как тебя зовут, маг? — Что? Д-джеймс, сэр. Джеймс Ролленс. Ной улыбнулся и, спокойным голосом представился: — Джойд, — видя непонимание на лице волшебника, Гарри добавил: — Удовольствие Ноя. Ты извини за всё это, но вы с другом выбрали очень неудачный для вас момент. Будет больно.       Именно в этот момент, смотря в довольные янтарные глаза существа, так похожего на Гарри Поттера, рядовой Пожиратель Джеймс Ролленс понял, что жизнь складывается из случайностей, но она всегда предопределена и конец у неё один. А в следующую секунду он заорал от боли, чувствуя, как тизы пожирают его внутренности.       Спустя несколько часов, Люциус Малфой, прогуливаясь утром по парку своего менора, обнаружил висящего на дереве Пожирателя. Он был подвешен на собственной мантии, напоминая черную звезду. Когда на возмущенные вопли прибыли остальные маги, находившиеся в поместье, выяснилось, что у мертвого волшебника не хватало половины внутренних органов. Лорд Малфой был в ужасе, но пришедший вместе с остальными Волдеморт был спокоен, быстро вычислив убийцу. Новый Ной показал свою суть. А съеденные внутренности… достаточно было вспомнить тех странных бабочек. Их названием было «тизы», если Темному Лорду не изменяла его память. Всё сходилось.       Стоя неподалеку с телом Пожирателя, Волдеморт успокаивал напряженного Люциуса, которому не нравились смерти на территории собственного сада, по которому любила гулять его беременная наследником невестка. Лорд Малфой просил своего сюзерена как-нибудь решить возникшую проблему. Именно поэтому, так занятые своим разговором, маги не заметили замершего в нескольких шагах Драко, который жадно смотрел на мертвое тело Пожирателя, словно в том были скрыты все тайны этого мира. Висящий на собственной мантии маг выглядел изумительной марионеткой, вызывая в сыне Люциуса противоречивые желания и необъяснимое чувство ностальгии.