* * *
Новая встреча произошла в лесу, когда Рэни отправилась за травами для зелья. Она как раз отставила корзинку в сторону и уперлась ногами поудобнее, пытаясь вытянуть излишне глубоко засевший корень, когда её окликнули. Пальцы автоматически разжались, растение уныло опало на землю, беззвучно взывая к небесам в поисках справедливости. По крайней мере, так показалось Рэни. – Леди? – повторил Эндимион, подныривая под одну из веток и подходя к девушке. – Что вы забыли в лесу? Тут опасно, дикие звери ходят… – А… – маловразумительно отозвалась Рэни, пытаясь незаметно отодвинуть под ближайший куст корзинку. – Ма… Матушка сказала мне собрать ягод, а я, кажется, заблудилась, заметила этот цветок, а он такой красивый, и я решила его сорвать, а он не срывается, и я… – злополучную корзинку принц, кажется, не заметил, и Рэни мысленно вознесла благодарность небесам. Объяснить, зачем обычной крестьянской девушке непонятные травы, она бы не смогла при всем своем желании и фантазии. Эндимион улыбнулся, и Рэни почувствовала непреодолимое желание улыбнуться в ответ. – У меня есть нож, могу перерезать стебель, – предложил он. – Это будет куда лучше, чем если вы выдернете его с корнем, верно? – Э… Нет, благодарю, Ваше Высочество, но… – Рэни переместилась так, чтобы загородить растение – просто на всякий случай. – Но я лучше поищу другой цветок. Этот уже… Слишком замученный, – улыбка, которой она наградила собеседника, тоже была вымученной, но ей было все равно. Лишь бы увести его подальше от корзинки, за ней можно будет вернуться позже. – А какие дела привели сюда вас? – поинтересовалась девушка, чуть склонив голову и радуясь, что все же надела платок. Как бы среагировал будущий правитель на её прекрасные длинные волосы, Рэни даже боялась представить. Убил бы и прикопал под ближайшим дубом, во избежание. – Я?.. Я… – почему-то растерялся Эндимион, и тут в отдалении раздались крики. Он выругался, и, зажав девушке рот ладонью, затащил её за ближайший ствол дерева, прижимая к нему. Принц пах так, как будто мазался приворотным зельем. Рэни пару раз дышала им, когда Диона готовила заказы для жительниц города – точно аромат она не запомнила, только то, что он был очень приятный. Вот и сейчас, пока Эндимион прижимал её к жесткой коре дерева, она делала вдохи и чувствовала, как коленки вот-вот начнут подкашиваться. Принц, кажется, не замечал её состояния. – Ваше Высочество? – люди приблизились, и стало понятно, что они ищут принца. – Ваше Высочество, вы где?.. – голоса затихли в другой стороне, и Эндимион, вздохнув, убрал ладонь. – А Их Высочество симпатичных девушек зажимает, – осуждающе, но с нотками веселья, произнес появившийся как будто из ниоткуда парень с темно-каштановыми волосами. Рэни восхищенно замерла, рассматривая их – они, как и волосы увиденной ею ранее девушки, балансировали на грани дозволенной длины. Вот что значит – знакомые принца… – Нефрит! – Эндимион нахмурился, и девушка недоуменно перевела взгляд на него. Кажется, принц разозлен?.. Или смущен? – Я, наверное, пойду… – неуверенно произнесла она, делая несколько шагов в сторону, в то время как принц и Нефрит буравили друг друга взглядами. – Меня матушка ждет… – Подождите, я хотел с вами поговорить, – очнулся Эндимион, отворачиваясь от товарища и подходя к Рэни. В тот момент, когда он подхватил её ладонь, девушка вздрогнула, ощущая, как между ними проскочило какое-то подобие искры. Кожа на секунду нагрелась под его пальцами, и появилось нестерпимое желание выдернуть свою руку из его. – П-п-ростите? – все же произнесла Рэни, стараясь не замечать растерянного вида Эндимиона. Не могло же быть такого, что он тоже это почувствовал? – Я... хотел узнать, как вас зовут, – произнес принц, и бросил уничижающий взгляд в сторону ухмыляющегося Нефрита. – И, может, проводить вас домой – уже поздно. Рэни неуверенно улыбнулась, все же высвобождая свою руку и одновременно с этим остро ощущая какое-то чувство потери. Ей и правда было приятно, что Эндимион заботится о ней, что он подумал о её безопасности, но она не могла позволить ему проводить себя. Если бы она была обычной девушкой, то могла бы провести с ним хоть немного больше времени. А так… Так придется придумывать, почему она хочет остаться в этом прекрасном лесу. – Меня зовут Рэни, – ответ легко и привычно слетел с губ. Вторая фраза была произнесена уже после заминки: – Не стоит меня провожать, я тут с братом – он отошел за дровами, – Рэни махнула рукой куда-то в сторону, надеясь, что не города. – Так что я его подожду, и мы пойдем вместе. – Приятно познакомиться, миледи, – Нефрит все же пошевелился, подходя к принцу и вцепляясь в его локоть. – В таком случае, мы не будем более здесь задерживаться. У Его Высочества куча неотложных дел… – с нажимом произнес он, встретив возмущенный взгляд Эндимиона. – К примеру, делегация послов, которые были брошены на охоте в лесу. Да, Ваше Высочество?.. – Э... Да, пожалуй, Нефрит прав. Надеюсь, мы еще встретимся, – принц улыбнулся Рэни, и она помахала рукой, наблюдая за тем, как друг Эндимиона утаскивает его в сторону тропинки. Их шаги уже стихли, а она все равно стояла, всматриваясь в темноту леса. Потом мотнула головой, подняла корзинку и посмотрела на несчастное растение, по которому вдобавок ко всему прочему еще и прошлись ногами. Наверное, придется искать новое – за такое её просто убьют на месте и отправят убираться во всех домах. – Я вас видела, – Диона вышла из-за дерева и, нахмурившись, наблюдала за тем, как подруга испуганно вздрагивает и чуть не роняет корзинку. – Тебя и принца. И его друга тоже. – О чем ты? – Я видела, – словно не заметив вопроса, она подошла к Рэни и села на поваленный ствол рядом, создавая небольшой святящийся шар, переливающийся всеми оттенками желтого в сумерках леса, – как ты смотрела на него. – Глупости! –…Ты влюбилась, да? – все же закончила свой монолог Диона. Ей не требовался ответ, и Рэни это прекрасно понимала, поэтому все же не озвучила вертящийся на языке возмущенный отказ. Диона все равно не поверит – будучи специалистом в приворотной магии и магии любви, она прекрасно разбиралась в людских чувствах. – Не переживай, – улыбнулась она, и Рэни вздрогнула. Что значит «не переживай»? Они только что пришли к выводу, что она влюблена в принца их страны. В принца, который поддерживает закон о ведьмах. И ей предлагают не переживать? – Я наложила чары, – корзинка все же выпала из рук Рэни, когда она услышала эту фразу, сказанную словно невзначай. Диона всегда была легкомысленной, излишне зацикленной на своих приворотных чарах и счастье подруг, но… – Чары?! – Да. Любовные, – весьма довольная собой Диона улыбнулась, потягиваясь. – Это оказалось легче легкого. Симпатия уже была, и, стоило лишь чу-у-уточку подуть на нее, как она разгорелась ярким пламенем. На самом деле, мне кажется, я лишь немного ускорила события – несколько встреч, и он бы сам положил свое сердце к твоим ногам. Рэни сжала губы, промолчав. Было напрасно ругать подругу – та не поймет, что именно не устроило теперь уже счастливо влюбленную, и уже поздно возвращать все на круги своя. Приворотная магия легко накладывается и тяжело снимается – нужен полноценный ритуал, который, конечно, невозможно провести, когда твоя жертва – принц. Что же она наделала?! – У вас завтра встреча? Заодно и проверишь, насколько действенно я умею колдовать. Кто знает, может, ты убедишь его передумать насчет этих законов о ведьмах… Ладно, пошли домой – Мнемозина уже вся извелась, ты знаешь её. Тебе еще сказки Рини рассказывать и помогать травникам – до сих пор не понимаю, как ты находишь с ними общий язык. Единственный приличный из них – Сапфир, а вот от Алмаза у меня мурашки по коже… – Да, пошли, – отозвалась Рэни, все еще пребывающая в прострации. Конечно, она могла бы и вправду попытаться заставить Эндимиона пересмотреть его взгляды на колдовство. Убедить его, что заклинания не всегда приносят зло, что ведьмы и колдуны способны и исцелять, и помогать урожаю. Могла бы попытаться. Но почему-то ей казалось, что все попытки заранее обречены на провал.* * *
Следующая встреча произошла через несколько дней, когда Рэни сидела на озере, дожидаясь, пока травники дособирают свои травы и придут сюда для ритуала пополнения энергии. Последние сутки девушка чувствовала знакомую слабость и периодическую дрожь в руках и ногах – признак того, что силы почти на исходе. Поддержание защитного купола на такой большой площади постоянно требовало ритуала пополнения магического резерва – и травники, которые пришли в их село пару лет назад, прекрасно с этим помогали. Если раньше каждого ритуала хватало дня на три, то теперь – на целый месяц. Да и вообще приход травников был редкостной удачей – все они были колдунами и прекрасно разбавили женское общество, хоть Аура какое-то время и ворчала. Рея и Диона поначалу доводили её выдуманными сплетнями, особенно когда кто-то застал Клио и Оникса наедине, в то время как он помогал ей зашнуровывать платье. Помнится, тогда никто не видел ни Клио, ни Ауру до следующего дня – и потом Клио выглядела как кошка, дорвавшаяся до горшка со сметаной. Впрочем, легче реагировать на парней Аура так и не научилась, поэтому они взаимно избегали встреч. Рэни тихо хихикнула, поправила платок, и сорвала травинку, растирая её пальцами. По её расчетам, ждать придется долго – что Сапфир, что Алмаз, что трио братьев во главе с Ониксом тратили по полдня, чтобы насобирать все нужные ингредиенты. Но возвращаться в деревню было нельзя – сил на преодоление барьера не хватит и он может исчезнуть. Что, разумеется, недопустимо… – Не ожидал вас тут встретить, – удивленный голос Эндимиона не застал Рэни врасплох – она заслышала стук копыт еще минуть пять назад и гадала, кто же будет всадником. Купол над озером она развернет непосредственно перед ритуалом, тратя остатки сил – поэтому пока к людям она была готова. Но принц был неожиданным гостем. Его конь оказался абсолютно белоснежной окраски – прямо как в сказках, – и недоверчиво косился на девушку, к которой обратился хозяин. Рэни запоздало вспомнила, что животные прекрасно видят сквозь иллюзию платка – и, наверное, конь настороженно отнесся именно к непривычному ощущению магии. – Мы уже второй раз встречаемся в лесу, – улыбнулась девушка, поднимаясь и приседая в глубоком реверансе. – Рада встрече с вами, Ваше Высочество. – К чему так официально? – Эндимион махнул рукой, расседлывая коня и снимая с него уздечку. После этого, проследив, чтобы животное подошло к воде, сел прямо на землю. – Вы можете называть меня просто Эндимионом. – Это большая честь, – Рэни осторожно присела рядом, внезапно смутившись из-за того, что пальцы испачканы в зеленом соке травы. Принц, наверняка, заметил, и это показалось ему смешным… Девушка прикусила губу, рассматривая лицо Эндимиона. Тот смотрел на воду, задумавшись о чем-то своем – и влюбленным не выглядел ни капельки. Может, Диона всего лишь пошутила? Хотя она была серьезна тогда – ну, насколько может быть серьезной Диона, – и потом вроде тоже утверждала, что все сделала на полном серьезе. Но, может, её чары все же дали осечку? Или какой-нибудь другой маг все снял? – Если бы мы не встречались раньше в городе, я бы решил, что вы – какой-то лесной дух, – внезапно произнес Эндимион, поворачиваясь к Рэни и встречая её взгляд. Этим он застал её врасплох – девушка вздрогнула, торопливо отводя глаза и чувствуя, что краснеет – ну что за глупости лезут в голову, она что, и правда хотела, чтобы он в нее влюбился? – Правда? – поинтересовалась она чуть дрогнувшим голосом. – Тогда мне повезло, что я обычная девушка – иначе мне бы грозил священный костер. – А я вот не уверен, – отозвался Эндимион, и Рэни не поняла, говорил он о костре или о её не-магическом происхождении. В любом случае её пальцы похолодели от волнения – любое значение фразы принца было волнительно, а в случае с магией – еще и пугающе. – Почему же? – вопрос сорвался с её губ прежде, чем она как следует обдумала его. Она украдкой кинула взгляд на Эндимиона и почувствовала, как её накрывает новая волна смущения – принц смотрел на нее, смотрел так, что становилось горячо щекам и рукам, а сердце начинало биться быстрей, заставляя дыхание ускоряться. – Потому что я не могу перестать думать о вас с самой первой встречи, – Эндимион протянул руку, беря её ладонь в свою и поднося к губам, чтобы коснуться почти невесомым поцелуем. Теперь Рэни было точно стыдно за измазанные в зеленом соке пальцы. – Что же это, как не чары? «Знал бы он, как прав, – стучало в её висках, когда она, словно завороженная, смотрела ему в глаза. – Если б он только знал». Если она ему сейчас не скажет, что это все и вправду колдовство, то потом шанса может не представиться. Если промолчит, то может подставить не только себя – всю деревню. Всех колдунов и ведьм, которые сейчас живут под её защитой. Если она промолчит, то… То сможет и дальше смущаться под взглядом Эндимиона, ощущать прикосновение его губ и слушать его голос. Рэни на несколько секунд опустила веки, и, приняв решение, открыла глаза. – М-может, судьба? – она растянула губы в улыбке и увидела ответную на губах принца.* * *
Их отношения развивались со стремительной быстротой. Рэни не знала, что было тому виной – то ли чары, то ли её собственное нетерпение, которое каким-то образом передавалось и Эндимиону. Первый их поцелуй случился тогда у озера – и она, кажется, навсегда запомнила это прекрасное ощущение. Тогда им помешал вышедший леса Алмаз – повезло, что он, а не тот же Оникс, у которого, в отличие от него, были длинные волосы, – и, представившись братом Рэни, «увел» её домой. Следующие встречи проходили у того же озера – они разговаривали, целовались, признавались друг другу в любви – и девушка отгоняла от себя мысли о том, что без колдовства ничего такого не было бы. Что Эндимион не смотрел бы на нее этим нежным взглядом, не дарил бы цветы, не расписывал бы её красоту. Она не хотела об этом задумываться. Она сильно сдружилась за эти дни с Дионой – подруга единственная могла выслушать её рассказы про возлюбленного, и единственная могла искренне порадоваться. Почему-то в её легкомысленной голове до сих пор были планы на перемирие между королевством и магией – и Рэни не собиралась расстраивать её рассказами о том, что стоило ей завести разговор о настоящих колдунах и ведьмах, как Эндимион мгновенно холодел, и его голос становился жестким. И все вещи, которые он говорил – они пугали её. Но она старалась не показывать этого, просто меняла тему на что-то другое, потому что слушать про то, что он желает смерти всему «колдовскому отродью» было не только страшно – но и больно. В одну из встреч они пошли дальше. Рэни не ожидала ощутить, как Эндимион осторожно-нежными касаниями собирает её юбку на бедрах, как он так же невыносимо нежно и медленно переходит с поцелуями на её шею, как распускает тугую шнуровку платья и касается обнаженной груди. Эти прикосновения были для нее в новинку, как и тот жар, что охватывал тело, заставлял стонать, вздыхать – и желать большего. Эндимион же, казалось, нарочно растягивал процесс, покрывая тело девушки поцелуями, не давая очнуться и как следует смутиться. Поэтому боль, пришедшая на смену наслаждению, была неожиданно отрезвляющей. Но Рэни не заплакала – просто сжала губы, закрывая глаза. Ей это показалось небольшой платой за отношения с Эндимионом, за то чтобы стать наконец с ним одним целым. Почему-то казалось, что именно так и должно было быть, что именно с ним было правильно. Позже, прижимаясь к нему, Рэни могла лишь слабо порадоваться, что Диона придумала какой-то новый способ укреплять платок, и тот не слетел. Но ей все равно хотелось, чтобы Эндимион когда-нибудь и правда увидел её настоящие волосы – а не то, что видел сейчас, под действием магии. Эндимион шептал ей, что обязательно на ней женится, что любит её больше всех, что очень рад тому, что судьба свела их вместе, и что он никогда и никому её не отдаст. Рэни оставалось, греясь в его объятиях, лишь глотать слезы и чувствовать, как радость медленно исчезает, разьедаясь осознанием того, что вместе они точно никогда не будут. – Это все зашло слишком далеко, – заявила она в тот же вечер Дионе. – Я… Мы должны это прекратить. – Как ты собираешься это сделать? – холодно поинтересовалась подруга, которая как раз колдовала над каким-то варевом – наверняка очередной эксперимент, порожденный несколько часовым спором с кем-то из травников. – Ритуал провести мы не сможем – иначе нас поймают. Не знаю, как ты, а я рисковать своей жизнью не собираюсь. И да – тебе не позволю. Хочешь, мы позовем Никту, и она убьет Эндимиона?.. – Нет! – вскинулась Рэни, сердце которой испуганно сжалось. Никта, несмотря на возраст и спокойное поведение, была самой страшной ведьмой – она умела приносить смерть. Ей достаточно было лишь взгляда и желания, чтобы человек был обречен. Поэтому Мнемозина следила за ней, не позволяя выходить в город. Представить, что несущий смерть взгляд остановится на Эндимионе, Рэни не могла. – Тогда чего ты хочешь от меня? – логично поинтересовалась Диона, бросая в варево засушенные цветы шиповника, после чего по помещению начал распространяться воистину дурманящий аромат. – Отменить чары мы не можем, убрать проблему – тоже. Чего ты хочешь? – Я хочу перестать с ним встречаться, – тихо призналась Рэни. – Я… просто о нем забуду. Ложка стукнула о край котла – Диона чуть не упустила её, удивленно воскликнув. – Что за глупости лезут в твою очаровательную голову? Он сам умрет без общения с тобой. Эти чары – обоюдоострый меч. Либо ты – либо принц. Кто-то должен умереть, чтобы они исчезли. И если ты не будешь общаться с Эндимионом, я смогу убрать побочные эффекты с тебя – но не с него, уж извини. Знакомых среди придворных у меня нет. – Что же мне тогда делать? – всхлипнула Рэни, по щекам которой потекли слезы. Она сердито вытерла их, не желая реветь, но остановиться было не так уж и легко. – Я.. Я т-так его л-люблю, а он со мной лишь из-за чар… И когда узнает – я все равн-но умру… Диона оставила свое зелье и подошла к ней, обнимая, успокаивая. – Мне кажется, мы должны поговорить об этом со старшими, – наконец произнесла она спустя пять минут тишины, прерываемых лишь всхлипами да кипением оставленного без присмотра варева. – Может, они что-нибудь придумают. – Аура меня убьет… – Рэни вытерла мокрые щеки, наблюдая за тем, как Диона отошла от нее и зачерпнула чашкой жидкость. Правда, она не ожидала, что подруга сунет эту чашку ей в руки, поэтому чуть не облилась. – Что… – Пей, – Диона погасила огонь под котлом. – Если, конечно, не хочешь обзавестись в память о своем любимом принцем-бастардом. Допьешь – пойдем к старшим. Можем только к Мнемозине – а она уже решит, рассказывать остальным или нет. – Ладно, – Рэни пригубила горячую жидкость, не слишком чувствуя вкуса из-за температуры. Кажется, что-то пряно-сладкое, но приятное, как и все зелья Дионы. Она умудрялась даже обычно горькие отворотные настойки делать вкусными. – Не бойся, – подруга поцеловала Рэни в лоб. – Все будет хорошо. …Мнемозина, конечно, была в ярости. Она этого не показывала, но эмоции были заметны по излишне холодному взгляду и тому, как она побарабанила пальцами по столешнице, смотря на двух провинившихся подопечных. – Диона, я думала, ты уже взрослая девушка, понимающая всю ответственность за магическое воздействие на людей, – произнесла Мнемозина таким тоном, что становилось понятно: она разочарована. – Рэни, на твоих плечах лежат такие обязательства, ты знаешь, что королевская семья не переносит колдовство – и все равно продолжила встречаться с принцем… Более того – ты ничего не сказала нам, даже тогда, когда Диона наложила чары. Рэни, не поднимающая взгляда, почувствовала, как к горлу снова подкатывают рыдания. Мнемозина говорила правильные вещи – после того, как всех ведьм старшего поколения сожгли на костре, нужно было быть осторожней с магией. Они должны были сразу же бежать к ней, Клио и Ауре и просить о помощи. – Но что теперь с вами делать? – Мнемозина покачала головой и протянула руки к Рэни. Та воспользовалась этим приглашением и кинулась в объятия старшей, чувствуя, как руки той сомкнулись на её спине, а губы прижались к макушке. – Конечно, ваши проступки не из тех, что стоит оставлять безнаказанными, но мне кажется, что свое наказание вы уже получили. Рэни, иди поговори с травниками – может, они придумают, как обойтись лишь отворотным зельем. Если у них получится, ты просто напоишь им принца, и мы забудем обо всем прошедшем, как о страшном сне. Для принца ты останешься лишь одной из крестьянок, с которой он позабавился. – Но… – вскинулась было Рэни, но тотчас поникла, понимая всю бесполезность возражений. Не этого ли она хотела? Чтобы Эндимион забыл её, чтобы больше не был подвластен чарам… – Я поняла. – Диона, а ты – бери платок и иди в город, – Мнемозина стянула платок с волос Рэни, позволяя её локонам рассыпаться по плечам. – Узнай, не заметил ли народ странного поведения принца. И не надувай губы – знаю, что твои чары самые лучшие и не делают из людей тупых идиотов, но все равно стоит перестраховаться. Бегом. Когда за Дионой и Рэни закрылась дверь, Мнемозина прикрыла глаза, откидываясь на спинку стула и прижимая ладони к лицу. Ей оставалось лишь надеяться, что в этот раз её предсказание будущего было ошибочно.* * *
Оникс и Алмаз странно среагировали на рассказ Рэни, и она невольно вспомнила, что Диона советовала ей говорить этим двоим о случившемся в последнюю очередь. Наверное, подруга оказалась права – травники переглянулись и сразу же предложили яд, который должен был избавить королевство от принца, а Рэни – от лишних страданий. – Идиоты? – ласково поинтересовалась подошедшая несколько минут назад Рея, помахивая притащенной с собой метлой так, как будто она была дубинкой. – Это нам не поможет, наоборот добавит проблем. Мнемозина что сказала? Помочь найти способ обойти ритуал. – Тебя забыли спросить, – буркнул Алмаз, отворачиваясь к пучкам трав, висящим прямо перед домом. – Вы бы еще попросили философский камень сделать. – Ну вы же мне поможете, правда? – Рэни почувствовала, как голос задрожал, и сердито сжала губы – вот еще, не хватало заплакать прямо посреди деревни. Девочки, конечно, кинутся её утешать, а парни точно перестанут воспринимать всерьез. Оникс вон вообще никак не отреагировал на замечание Реи, задумчиво смотря куда-то чуть выше плеча Рэни. – От тебя пахнет зельем Дионы, рецепт которого мы как раз обсуждали на днях, – вдруг произнес он вслух, и девушка почувствовала, как щеки заливает жаркий румянец. Неужели он понял, что она пила то зелье? Неужели понял, что она и Эндимион… – Но это не мое дело, – продолжил Оникс, отводя взгляд и срывая один из пучков засушенных цветов, протягивая его Алмазу. – Мне кажется, это должно ослабить притяжение. – Да, пожалуй, – согласился тот, откладывая растение на небольшой столик. Травники любили работать на свежем воздухе когда была такая возможность. – Тогда нам остается найти что-нибудь, что помогло бы порвать ослабленную связь. За основу можно взять обычное отворотное зелье… – Пошли отсюда, все равно они сейчас не будут обращать на нас внимания, – вздохнула Рея, свободной рукой уцепляясь за локоть подруги и ненавязчиво утаскивая ту в сторону... да, дома Хлои. – Надо остальным рассказать об этом. Как же ты так умудрилась, а?.. Ладно, все равно мы все исправим, а Хлоя сегодня пирожки испекла. Рини уже половину сьела, не уверена даже, что тебе останется. Рэни улыбнулась, чувствуя теплую поддержку подруги и понимая, что остальные тоже её не бросят. Было стыдно, что она втянула в происходящее все их поселение, но все равно спокойней – именно из-за того, что все были уверены в том, что смогут помочь и исправить то, что она и Диона натворили. – А вот и мы! – возвестила Рея, вталкивая её в дом и устраивая метлу у дверей. – Надеюсь, пирожки еще остались – иначе она точно съест нас всех. – Сестренка! – Рэни чуть было не сбил розовый ураган, который при ближайшем осмотре оказался её младшей сестрой. – Хлоя приготовила очень вкусные пирожки. Как жаль, что ты не умеешь печь… – Умолкни, язва, – беззлобно щелкнула она её по лбу, и девочка отступила на шаг назад, обиженно фыркнув. – Если узнаю, что ты мне ничего не оставила – будешь засыпать без сказок. – Так нечестно! – Хватит её дразнить, сама как ребенок, – мягко упрекнула Ниса, поднимая взгляд от книги, которую читала, устроившись на кровати. – Тебе осталось, и немало – Хлоя знает, сколько на всех надо печь. – Вот именно. Так что – за стол, – Хлоя поставила на стол еще одно блюдо, наполненное выпечкой, и Рэни торопливо заняла свободный стул, потянувшись к горячим пирожкам. Рея же, которая села рядом и не проявила особого интереса к еде, вздохнула. – Рини, иди погуляй. Я встретила Никту, она, кажется, искала тебя – травники хотели попросить вас насобирать каких-то ночных трав, – произнесла она, и, дождавшись, пока девочка покинет дом, подперла ладонями подбородок. – А вы знаете, что натворили наши две блондинки? – Нет. Что-то интересное? – рассеянно отозвалась Ниса, переворачивая очередную страницу. Рея выдержала почти театральную паузу, и словно специально дождавшись, когда Рэни откусит пирожок, произнесла: – Они приворожили принца Эндимиона, – и с наслаждением пронаблюдала за тем, как подруга поперхнулась и закашлялась. – Они… Что? – почти хором поинтересовались Ниса и Хлоя, уставившись на Рэни так, как будто видели впервые в жизни. Та, откашлявшись, предпочла промолчать, снова заняв рот пирожком. Она чувствовала, что вот сейчас ка-а-ак начнется – и поесть ей точно не дадут, не зря Рини выгнали из дома. Сейчас Рея возьмет метлу (в её руках она была страшным оружием), Ниса выльет ей на голову поток холодной воды, а Хлоя добавит небольшой молнией, чтобы наверняка. – Рэни влюбилась в принца, Диона его приворожила. Теперь полдеревни пытается с этим разобраться, – Рее, кажется, доставляло удовольствие рассказывать о проступке подруги, но все равно в её голосе можно было услышать волнение. Ниса захлопнула книгу, садясь прямо и не сводя встревоженного взгляда с провинившейся. – Это правда? – Хлоя, нахмурившись, села на один из стульев. – Рэни, ты и правда… влюбилась в принца? Рэни, жуя пирожок, кивнула. Она бы, наверное, снова заплакала – но было сложно есть и одновременно рыдать. Получалось делать что-то одно, и ей было предпочтительней уничтожать выпечку Хлои. – Но… – начала было подруга и тут же замолчала, видимо, решив, что вопрос сейчас не имеет значения. – А где тогда вторая виновница? – Диона ушла в город – наверное, останется там на ночь у кого-то из своих знакомых, – Рея вычерчивала пальцем узоры на столешнице. – Насколько я поняла из рассказа Рэни – Мнемозина сказала ей выяснить, не заметил ли кто-то что-нибудь подозрительное в поведении принца. Травники же пока работают над зельем, которое может помочь снять чары как можно быстрее… – А пока оно не готово, что ты планируешь делать? – поинтересовалась Ниса у Рэни, которая остро пожалела, что не может просто промычать что-то малопонятное. Пришлось волей-неволей глотать и отвечать на вопрос. – Я… Наверное, пока не буду с ним встречаться. – Это неправильно! – возмутилась Хлоя, отчего все трое вздрогнули. – Он тогда точно заподозрит что-то неладное, глядишь, и искать тебя начнет. Что ты ему потом скажешь, когда он узнает, что ни в одной семье нет дочери по имени Рэни? – Я об этом не подумала… – Ты должна продолжить с ним встречаться, – подвела итог Ниса. – Пока мы не придумали, как решить проблему.* * *
Подругам было легко говорить – Рэни поняла это тогда, когда в очередной раз заглянула в синие глаза Эндимиона с осознанием того, что скоро будет для него абсолютно чужой, останется лишь воспоминанием из прошлого. Хорошо, что Диона напоила её перед выходом успокаивающим зельем… Знала, что оно пригодится. Ведь именно она принесла из города не самые радужные вести, которые рассказывала, избегая смотреть на Рэни. Принц был помолвлен. Какая-то знатная девушка по имени Берилл, не так давно приехавшая в город специально для свадьбы, должна была занять место рядом с ним. Эндимион не противился этому – но в последнее время поползли слухи, что между ним и его невестой что-то разладилось. То ли он пытался отложить свадьбу, то ли отменить… Ниса сказала тогда, что разлад между женихом и невестой наверняка произошел только из-за чар. Когда они исчезнут – все уляжется, тем более что, по словам Дионы, Берилл безумно любит своего будущего мужа. Рэни понимала, что каждая встреча может оказаться последней – и цеплялась, цеплялась за каждую минуту, каждую секунду общения с Эндимионом. Даже он, кажется, заметил это отчаяние – правда, промолчал, лишь иногда одаривал девушку странно-задумчивым взглядом. Наверное, все так бы и закончилось. Травники бы сделали отворотное зелье, она бы напоила им Эндимиона, но… Но в дело вмешался случай. Рэни как раз гуляла с Эндимионом по рынку – ей в очередной раз дали задание накупить продуктов на всех, – и уже придумывала, как бы понежней отказать ему в ответ на очередное предложение о сопровождении до дома, как принца окликнул женский голос. Парочка замерла, дожидаясь, пока к ним сквозь толпу подойдет девушка – Рэни чуть сощурила глаза, узнавая знакомые рыжие волосы и высокомерное лицо. Та самая особа, с которой она столкнулась в день первой встречи с Эндимионом – забыть эту балансирующую на грани дозволенного длину локонов Рэни не могла. – Эндимион, я была удивлена, увидев вас здесь, – рыжеволосая улыбнулась неожиданно теплой улыбкой, которая, впрочем, исчезла с её губ, стоило только взгляду замереть на Рэни. – А ваша спутница?.. – Рэни – это герцогиня Берилл. Берилл – это Рэни, моя… знакомая, – принц на секунду запнулся, и Рэни улыбнулась, не уверенная, что улыбка не выглядит излишне наигранной. Да. Знакомая. Ничего более – совсем скоро так и будет. Но, кажется, Берилл это лишь… разозлило? Стоп. Берилл. Невеста Эндимиона? Эта рыжая, высокомерная красавица?.. Конечно, она куда лучше подходит на роль королевы, чем Рэни. И смотрится с принцем гораздо более гармонично. – Знакомая? – переспросила Берилл, её взгляд цепко скользнул по Рэни, наверняка отмечая мельчайшие детали. – Ах. Простите, что помешала, но король сказал, что желает вас видеть, Эндимион. Я не думала встретить вас на рынке – просто хотела сократить дорогу до ворот, – она отвернулась от девушки, словно потеряв интерес, и осторожно сжала пальцами рукав принца. – Думаю, ваша знакомая простит мне, если я вас похищу. – Конечно, – пожала плечами Рэни, чувствуя, как в душе поднимается волна злости, переплетенной с ревностью. Даже извиняющийся взгляд Эндимиона ни капельки не ослабил раздражения, но она искренне понадеялась, что её любимый не заметил, что она злится. Хотя… Какое ей дело. Скоро все закончится. Берилл, все еще не выпуская руки Эндимиона, прошла мимо нее – и Рэни неожиданно вскрикнула, ощутив легкую боль и резкий рывок назад. Она не сразу поняла, что значит внезапная легкость на голове, ощущение ветра на коже и – пара золотистых локонов, которые, растрепавшись, выскользнули из общей прически и теперь, влекомые ветром, оказались у лица. Рэни резко повернулась, инстинктивно касаясь теперь уже не покрытых волос, и увидела платок в руках Берилл. – Ох, какая я неловкая, – с наигранным сожалением произнесла та, выпуская ткань и позволяя ей упасть под ноги. – Попалась, ведьма. Эндимион, на которого Рэни бросила второй взгляд, стоял, словно громом пораженный. Он не пошевелился, когда её схватила подоспевшая стража, ничего не сказал, когда её потащили в сторону замка, где в подземельях были темницы. Рэни тоже молчала – лишь вскрикнула, когда стражники слишком уж сильно сжали её запястья. Она ничего не сказала, не сопротивлялась – даже когда её прекрасные волосы безжалостно сгребли в пучок, отрезая ножом почти под корень. Позже, уже сидя в камере и ощущая холод и тяжесть кандалов на запястьях, Рэни давилась рыданиями, прижавшись затылком к каменной стене. Девушке было безумно страшно – она представляла, что её ждет. Догадывалась, что уже никогда не вернется домой, и стоит лишь надеяться на то, что палачи окажутся благосклонны к ней. Но если Эндимион решит её защищать, они могут понять, что он околдован. И тогда… Тогда снисхождения можно и не ждать. О деревне Рэни почти не беспокоилась. У них был план на случай, если с ней что-то произойдет – и заклинание само по себе перекидывалось на Рини. Конечно, младшая сестренка еще была маленькой, но её магии должно было хватить на какое-то время. А там травники уже проведут ритуал... Но почему Берилл смогла снять платок? Почему вообще увидела его – ведь для этого нужно было обладать как минимум магическим даром… Рэни широко распахнула глаза, судорожно втянув воздух. Вот оно. Берилл – тоже ведьма. Она не знала, что делать с этим знанием – но теперь у нее все же было объяснение всему произошедшему. Шорохи в других камерах, тихие разговоры стражников – все эти звуки были ни капли не страшными. Если закрыть глаза, то даже можно было представить, что находишься в доме у травников – и слушаешь их тихие разговоры. Если бы не металл на руках, Рэни бы точно так сделала – хотя бы чтобы успокоиться. Кажется, ей все же удалось задремать – потому что когда её разбудил скрип двери, шея и руки успели порядком затечь, хоть девушке и казалось, что прошло не так много времени. Зашедшие – два стражника, – отковали её, и, не дав даже толком разработать руки, отзывающееся неприятными ощущениями на каждое движение, снова скрутили ей запястья, после чего куда-то повели. Когда Рэни втолкнули в какое-то помещение, где её почти сразу же перехватил находившийся там мужчина, она успела лишь быстро оглядеться. Но и этого ей хватило, чтобы понять, что она забыла про то, что предшествует священному огню. Пытки. Не только как способ выведать имена и местонахождение других обладающих магическим даром, но и извращенный ритуал очищения через боль. Один из королей когда-то решил, что чем сильнее пытают ведьму, тем больше загубленных колдовством душ находят покой. Рэни чувствовала, что у нее подкашиваются ноги лишь от вида обстановки помещения. Странная большая колыбель, лестница, прислоненная к стене, стул, полностью покрытый железными остриями… Наверное, еще что-то – но девушка зажмурилась, не желая видеть. Страшно. До безумия, до желания закрыть глаза и забыть обо всем произошедшем. Рэни, напуганная почти до бесчувственности, скорее услышала, нежели почувствовала, как на ней рвут одежду. Обнаженная, она даже не могла прикрыться руками – их ей держали. «Этого всего нет, – мысленно твердила девушка, ощущая, как по телу пробегает дрожь от холодного воздуха. – Это все мне снится». Слов мужчины, который должен был следить за всем происходящим и записывать возможные данные, она не слышала – их заглушало биение испуганного сердца. Почувствовав холод металла на пальцах, Рэни заранее прикусила губу. Ничего хорошего от этого ощущения она не ждала – и, чувствуя, как железные тиски сдавливают большие пальцы, поняла, что абсолютно правильно. Было больно. Но пока – еще терпимо. Когда послышался хруст суставов, и по подбородку девушки, из прокушенной губы, потекла кровь, палач все же остановился. – Может, леди желает назвать имена? – равнодушно поинтересовался наблюдатель. «Леди» отрицательно помотала головой, и её подняли с колен («Когда я успела на них упасть?..») и толкнули в сторону той самой колыбели, что изначально привлекла её внимание. Рэни, чуть споткнувшись, оказалась совсем рядом с ней – и невольно попятилась, почти сразу же попав в руки палача. Все стенки, все дно оказалось утыкано остриями гвоздей – так, что почти невозможно было заметить пустого места. Ей не хотелось оказаться там. Наверняка это будет очень больно – гораздо больнее, чем сейчас ноют пальцы, гораздо больней, чем все то, что она вообще испытала в своей жизни. – Нет, пока не стоит, – подал голос наблюдатель, и палач кивнул, соглашаясь. Пока руки Рэни привязывали к дыбе, она молилась всем известным божествам, чтобы больше никто из её деревни не попался в руки правосудия. Ей не хотелось думать, что их родители прошли через все это – и, когда её подняли над землей, оставив висеть на связанных сзади, вывернутых руках и подвесив еще парочку гирь к лодыжкам, – она решила, что не станет об этом задумываться. – У нее красивая кожа, – задумчивый голос наблюдателя заставил бы Рэни вздрогнуть – если б это было возможно в её положении. А так она лишь слизала кровь с губы, сглотнула и попыталась хоть как-то пошевелить руками, чтобы сбросить ту боль и напряжение, что сейчас чувствовала. Большие пальцы рук ныли, а взгляд невольно возвращался к той колыбели. «Пока не стоит». Значит, потом её ждет это? Все остальное она помнила плохое - происходящее словно было прикрыто красноватой дымкой боли, и позже воспоминания полностью так и не вернулись. Наверное, она потеряла сознание. Может, это заставило мучителей сделать перерыв и дать ей небольшой отдых – потому что когда она в следующий раз открыла глаза, то увидела, что находится в камере. Но кандалы на руках теперь причиняли куда больше боли, не давая поудобнее устроить пострадавшие руки, тревожа вывихнутые суставы. Рэни пошевелилась, и разум, еще не отошедший от пережитого, отметил, что спину царапнула грубая ткань. Кажется, к ней и правда проявили снисхождение и натянули на нее какое-то жуткое подобие длинной рубашки из простой белой ткани. Девушке не хотелось думать, как она выглядит. Даже дышать было больно – это тревожило её куда больше. – Рэни, – тихий голос от дверей камеры заставил её вздрогнуть и повернуть голову, едва слышно зашипев от боли. Но в этот момент её не беспокоила реакция тела – она узнала обладателя голоса и не верила, что он пришел к ней. – Эндимион… – прошептала она одними губами. Голос был сорван, и ей оставался лишь тихий шепот. Принц подошел к Рэни, сел рядом на корточки и с плохо скрываемым ужасом и сочувствием осмотрел её. Она вспомнила, как пару недель назад переживала из-за того, что он увидел её пальцы, перепачканные травяным соком, и с трудом удержалась от горького смешка. Знала бы она тогда… – Ты и правда ведьма? – неверяще спросил он, касаясь её неровно обрезанных и спутавшихся прядей. – Неужели это и правда были чары?.. Рэни на секунду прикрыла глаза, наслаждаясь прикосновением – на какое-то мгновение даже боль утихла, смятая приступом любви и нежности. Он все же пришел к ней. Но что она могла ему сказать? Соврать? Снова? Рэни провела языком по искусанной нижней губе. Металлический привкус вернул её на землю. Она ведьма. На Эндимиона наложены приворотные чары. С её смертью они исчезнут – и он станет свободен. Главное, чтобы девочки не впали в ярость, не сунулись мстить… Кивок отозвался болью, но Рэни почти смирилась с тем, что любое движение её вызывает. Пальцы Эндимиона, до этого осторожными касаниями ласкающие её лицо, замерли. Сжались в кулак, и принц встал и отошел. – Надеюсь, священный костер спасет твою душу, колдовское отродье, – произнес он чуть дрогнувшим голосом, и Рэни почувствовала, как внутри словно что-то оборвалось. – Я пришел сказать, что завтра на рассвете тебя казнят. Дверь за ним закрылась, и девушка всхлипнула, удивленная тем, что ещё может плакать. Но нет – слез уже не было, лишь сухие рыдания, словно рвущие грудь изнутри. Она заслужила. Она это заслужила. Слава небесам, видимо, Эндимион все же приказал её больше не трогать – до самого рассвета она сидела в одиночестве в камере, изредка судорожно вздыхая или же вскрикивая, когда неловкое движение тревожило раны. Пришедшая утром стража заставила её зашипеть от боли – потому что они связали её руки за спиной и толкали её, задевая еще не заживший ожог, что почти лишало Рэни возможности связно мыслить и идти. Наверное, если б столб располагался чуть дальше, её бы точно пришлось нести. Со всех сторон звучали оскорбления, обвинения, крики ненависти. Девушка словно не слышала их – а может, и правда не расслышала, сквозь боль, снова окутавшую сознание, было сложно сконцентрироваться на звуках – взгляд Рэни был неотрывно направлен на балкон, туда, где сидела королевская семья. Берилл, с тщательно повязанным вокруг головы платком, смотрела на нее с улыбкой победительницы. Лицо Эндимиона было непроницаемым, но сквозь эту маску угадывалась тщательно скрываемая боль – Рэни углядела это лишь благодаря тому, что за месяц успела узнать принца лучше многих. Ветер трепал рубашку, то прижимая ткань к спине, то отдаляя её, но девушка не обращала внимания на эти неприятные ощущения – ей было куда важнее смотреть на Эндимиона. Смотреть – до последнего момента, до последнего вздоха. Когда её приковывали к столбу, безжалостно тревожа вывихнутые плечи, она лишь снова прикусила и так израненную, уже почти ничего не чувствовавшую губу, но не закрыла глаза. Не отводила взгляда – и Эндимион смотрел на нее. Рэни казалось, что между ними все же есть магическая связь – не созданная Дионой, а природная. Та, которую люди называют… Судьбой? Любовью?.. «Я люблю тебя» – прошептала она одними губами, зная, что он поймет её. Он и понял – дернулся, как от удара, и оттолкнул руку Берилл, когда та встревоженно хотела его коснуться. «Прости» – снова прошептала Рэни, не обращая внимания на то, что сено и дерево под ногами уже начинает медленно загораться. Огонь подбирался медленно, словно нехотя. Её длинные волосы уже давно бы загорелись, так что, наверное, стоило поблагодарить инквизиторов, которые сразу же отрезали их. Но пламя все равно уже касалось ног, обвивало их, заставляя девушку с трудом сдерживать крики. Кожа покрывалась ожогами, и Рэни не выдержала – закричала, срывая голос, прижимаясь спиной к столбу и надеясь болью от ран заглушить ту, что оставлял после себя огонь. Глаза она все же закрыла, не желая, чтобы Эндимион видел её слезы. Она не показывала ему их, когда её схватили, не показывала тогда, в темнице, и не собиралась показывать сейчас. А влагу, текущую сквозь ресницы по щекам, мгновенно иссушал жар, который окутывал её всю. Рэни зажмурилась еще сильнее, чувствуя, что окончательно сорвала горло в крике, и бессильно обвисла на цепях, стараясь понять, когда тело не выдержит и позволит ей отключиться. Когда тело позволит ей умереть… Воздуха уже не хватало – он был слишком горячим для дыхания, обжигал нос и горло, перемешиваясь с дымом. Наверное, открой она глаза, их бы тоже обожгло, но пока пламя еще не добралось до лица, еще не изуродовало его. В его распоряжении были ноги, было тело – и пламя наслаждалось своим уловом по полной, вгрызаясь, сжигая, уничтожая кожу, мышцы, мясо. Рубашка, которая сгорела в самом начале, осыпалась черными хлопьями пепла, оставив обнаженное тело девушки открытым для взглядов толпы. Огонь неожиданно резко взвился, одним жадным движением поглощая её всю, и Рэни показалось, что она потеряла сознание. Но когда она открыла глаза, то пламя все еще окружало её – невероятно высокое, но – не касающееся кожи. – Умеешь же ты попадать в неприятности, – чуть срывающимся голосом прошептала Рея, тоже надежно скрытая языками пламени от глаз зрителей. Когда единственная поддержка в виде цепей исчезла, Рэни чуть было не упала, но подруга подхватила её, торопливо закутывая в какое-то тонкое покрывало. Знакомое ощущение магии кольнуло кожу - такое же чувство было от магии платка. Иллюзия? Сейчас Рея не слишком заботилась о её ранениях, ей было куда важнее вытащить её из огня – и поэтому она торопливо накрыла другим покрывалом себя и выскользнула из пламени, которое не коснулось их. …За воротами Рея передала Рэни Ониксу, который был куда лучше предназначен для таскания девушек, нежели хрупкая ведьма. – Я не сразу вытащила её из огня, пришлось подождать, пока стражники отвернутся, – виновато призналась Рея, с тревогой смотря на дрожащую подругу. – Но вы же сможете все вылечить, правда? – Конечно, – Оникс поудобнее перехватил Рэни, заставив ту тихо зашипеть от боли. – У нее нет таких ран, которые не могла бы вылечить магия. Она, услышав эти слова, тихо улыбнулась, несмотря на царящую во всем теле боль. Среди тех чувств, что пока еще слабо поднимались в её душе, было счастье, защищенность, вера и надежда. Но – Рэни поняла это позже, когда последствия пыток почти зажили, перестав отзываться болью на каждое движение, – любви к Эндимиону не было. Не было того робкого, прекрасного чувства, которое заставляло её сердце учащенно биться. Оно, кажется, сгорело в том самом костре – помнится, Диона говорила, что у них все начиналось с симпатии, и до настоящей любви не хватило лишь несколько встреч. Рэни, наблюдающая из своей кровати (ей пока все же запрещали много шевелиться, мол, ноги еще не до конца зажили) за Ониксом, смешивающим очередное лекарственное зелье, очень сомневалась, что хочет, чтобы эти встречи все же случились.