***
— …су… Кенсу, — мягко продолжил врач, привлекая к себе внимание, — если ты продолжишь в том же духе, то тебе станет еще хуже, и ты уже никогда не сможешь… Он прервался на полуслове, прекрасно понимая, какого это — потерять ребенка в столь юном возрасте, и поправил галстук, слегка ослабляя тугой узел, омега, сидевший перед ним, не первый и далеко не последний пациент в его многолетнем опыте. Парень смотрел на него остекленевшими глазами и маниакально улыбался, темные круги под глазами в тусклом освещении казались еще больше и уже напоминали синяки, некогда толстенький омега теперь походил на скелет, а кожа сливалась с тоном стен и контурировала с темной туникой и такими же темными, домашними штанами, сейчас Кенсу было все равно, как он выглядит. «А какая в принципе разница? Ведь самый дорогой человек мне изменил, самый близкий — предал, а самый родной — умер буквально несколько дней назад»— думал он про себя. Руки были сложены в замок и сжаты в той области, где должен был быть малыш… его малыш… Было видно, что они слегка подрагивают, но не из-за скорби или потери, а из-за алкоголя, которым омега все это время утешал себя в своей пустой и холодной квартире… Все, от стен и до мебели буквально кричало о ребенке, но… где же он?.. — Это не ваше дело, — все также, с улыбкой продолжил До, — только я решаю, что мне делать, а что нет. Парень поднялся, одной рукой опираясь о сидение, а второй о спинку стула, и на не держащих ногах поплелся в сторону выхода. Врач быстро спохватился и подбежал к нему, хватая за плечо, и помогая открыть дверь. — Я помогу, — добавил Исин, открывая дверь. — С-спасибо что-ли… — криво улыбнулся он. Они уже подходили к выходу, как врач продолжил. — Кенсу, подумайте хотя-бы о своем отце, он же так сильно волнуется за вас… Омега мягко отстранился, убирая с себя чужую руку. — Вы могли бы не совать свой нос в мои дела? — парень вопросительно изогнул бровь. — Простите, — альфа почтительно поклонился, когда за До хлопнула дверь такси.***
В тихой и спокойной комнате, покрытой яркими цветными обоями с разными мультяшными зверушками, сидел парень, спиной облокотившись о ножку детской кроватки. Рядом с ним стояла тридцатилетняя бутылка виски и разбитое стекло, один из обломков которого сейчас держал До над своей левой рукой. Слезы уже давно высохли, а чувства все, кроме одного, поутихли, сейчас, единственное, о чем он думал это — ненависть… Тишина сильно давит на нервы, которые с каждой секундой и так сдают свои позиции. Мир прогнил. Остались только деньги и власть. О какой любви и дружбе может идти речь? «А катись оно все к черту!» — подумал омега, глотнув виски, и с силой надавив на нежную кожу, отчего по той почти мгновенно побежала алая струйка, провел по руке. Опустошив бутылку до конца, омега улегся на полу и начал разглядывать потолок, украшенный звездами. Постепенно клонило в сон…***
POV Кенсу
«Твою мать, что это за звук?! Итак голова раскалывается, а тут еще какой-то писк… Так, погодите, писк?!..» Я резко распахнул глаза и присел, отчего голова сильно закружилась, и я чуть бездыханным телом не свалился с того, на чем лежал, но меня мигом подхватили сильные руки и знакомый запах. Я поднял голову, и меня чуть было не стошнило. Надо мной стоял Пак Чанель — моральный урод, придурок и импотент. Подавшись всем телом назад и приложив немалые усилия, я все же сел обратно, и мигом глянув на столь ненавистного мне человека, прикрыл глаза и лег. Пак же отошел назад и провалился на кожаный диван, стоящий рядом. — Что ты здесь делаешь? — охрипшим и непривычным голосом, спросил я. — Это я должен задать тебе этот вопрос, а точнее я его немного переформулирую: Какого хрена ты лежал в детской, да еще и в луже крови?! Да еще и то, что творится в спальной! Что произошло?! — начал кричать альфа. — Заткнись, не видишь, у меня голова раскалывается, — все также тихо, продолжил я, — повторюсь, что ты здесь делаешь, и почему я вообще в больнице? — Что произошло? — альфа подался вперед и взял меня за руку, но я с отвращением откинул ее, чуть не уронив на себя капельницу, — где… — парень осекся, — где твой живот? Что случилось? — Как будто тебе не все равно… — ненависть скапливалась и все никак не хотела выйти наружу, она комом застряла у меня в горле и мешала дышать, — если не собираешься отвечать, то вали отсюда…