Alter ego

Каллум лежал на кровати, дожидаясь, когда Амир пройдет несколько воспоминаний из жизни предка и сможет сказать ему хоть что-то важное насчет Яблока. Способность выжидать определенно была не его лучшей чертой, потому что первый час он маялся тем, что доканывал Лин, когда та сможет сказать ему, как открыть артефакт и как использовать его. Та мягко послала его спать, впрочем как и Мусса, который тоже отправил его куда подальше. Линч препятствовать не стал и ушел по адресу, прям в свою комнату. — Успокойся и жди, — тихо сказал предок, проходя по комнате и оставляя за собой аромат дикой груши, кислый, но довольно приятный аромат, который можно было узнать где угодно. И сейчас Каллум только и делал, что ощущал этот запах, не понимая, как он может это чувствовать, ведь Агилар был воспоминанием, не живым. — Обязательно думать об этом каждый раз? — О чем? — Линч лениво дернул бровью. — О том, что я не живой, — приглушенный голос был тихим, скользящим по пространству легким дуновением ветра. Такой голос нередко можно было услышать из телевизора, а точнее, от какого-нибудь ведущего новостей, который должен был рассказать, но проявлять чувства было не обязательно. Голос Агилара был немного другой, более заинтересованный, в нем слышалось презрение, усмешка, очень редко удивление и, безусловно, удовольствие было самой яркой эмоцией из его арсенала. — Я живой. Для тебя я живой. Мне этого хватает. — Будешь мучить меня всю жизнь? — Линч усмехнулся, понимая, что не больно-таки будет против такого. По крайней мере, скучно ему точно не будет. Единственное, что не давало ему покоя, это одна мысль, которая изредка напоминала про себя. Что если он захочет встречаться с женщиной, как же он будет проводить с ней время, если будет даже в постели видеть его? — Особенно буду часто появляться в самый нужный момент, — Агилар сел на кровать, и та, вполне осязаемо, прогнулась под ним. — Тебя вообще можно убить? — Кэлл уселся в кровати и начал смотреть на мужчину, который так же смотрел на него. — Ты уже мертв, дай руку. Агилар едва усмехнулся и пододвинулся ближе, протягивая руку без пальца, которую Каллум тут же взял в свою и начал ощупывать. И хоть у него был обычный интерес, предок все чувствовал: тепло, едва заметную дрожь потомка, даже, казалось бы, течение крови в его венах. Пальцы Каллума прошлись по грубым подушечкам пальцев ассасина, заметили каждый белый шрам, каждую темную складочку, а особенно пристально прошлись по обрубку безымянного пальца. Кажется, ему было интересно, как он жил без него. И хотя Агилар мог ответить, что спокойно, но не сделал этого — не хотелось разрушать этот трепетный миг. Обычно у них не находилось времени, чтобы поговорить друг с другом, и уж тем более изучить друг друга, а тут выдался такой шанс, и терять его ассасин не хотел. Пройдясь пальцами по ладони, Кэлл поднял взгляд, оглядывая такую же темную кожу на лице мужчины. Наверное, сказывалась жизнь в Испании — ассасин был довольно загорелым. А еще у него была татуировка. Почему именно такая? И почему он отращивал волосы? — Как много вопросов, — Агилар мягко рассмеялся, но, вопреки его чувствам, атмосферу разрушить было не так уж и просто. Наверное, дело тут было не в том, что между ними существовала какая-то связь, а в том, кем они являлись. Ассасин должен быть сосредоточен всегда, быть собранным, готовым к действиям. И именно эта сосредоточенность была у Кэлла, который рассматривал его руку, и ничто в мире не могло отвлечь его, кроме, естественно, смеха Агилара. Практически в этот же момент Линч выпустил клинок и ткнул им прямо в ладонь предка. Вышла капля крови, и послышался громкий вздох Кэлла, который продолжил издеваться над рукой ассасина. — Мне больно, — тихо заметил Нерха. — Ага, — Кэллу это было не важно, интереснее было то, что рана заживала практически через пару мгновений, стоило ему убрать острие. Потыкав ладонь, он все-таки отстал и убрал оружие. — Наигрался? — Нерха тихо рассмеялся, перехватывая ладонь Каллума и беря в свою. — А если я тоже поиграю? Линч усмехнулся, но было видно, что он заволновался от этих слов, все-таки Нерха был уже мертв, а вот он пока жив. — Я чувствую страх? — Агилар прищурился и переплел пальцы с мужчиной, разглядывая сильную руку, вполне возможно, эта рука держала глотки многих воров и убийц. Его руки были не так запачканы в крови, как его, и это ему нравилось. Они были похожи, но между ними было слишком много отличий. — Если только свой же, — Линч не поддавался, он стерпит все, что бы Нерха ни захотел с ним сделать, а он чувствовал, что тот хочет отомстить ему той же монетой. — Ну, будет или нет? Ты столько раз хотел меня убить, тебе это удастся или нет, знаешь, я даже и сам хочу это знать. — Раз ты так просишь, — ассасин перевернул их руки так, чтобы видеть тыльную сторону ладони, ее светлую кожу и небольшой едва различимый шрам на руке, который был еще с детства. Вытянув кинжал, Нерха прижал его к руке и надрезал кожу, чувствуя отголосок боли, который испытал Линч. Но потом от живого тела пошла волна легкого страха, впрочем, она тут же прошла, стоило ране зарасти так же быстро, как это случилось с рукой Агилара. — Я бессмертен, — Кэлл улыбнулся и дернул бровью. — И ты, к сожалению, тоже. — Я не могу причинить тебе вред, но, — Нерха поднял руку на уровень своих губ и обжег бывший порез поцелуем, легко поцарапав жесткими усами, — другие вполне могут. Помни об этом. — Учитывая, как часто меня хотят убить, о таком не забудешь, — Кэлл разжал пальцы, ощущая, как то же самое сделал и Агилар, отпуская его руку. Подняв взгляд на ассасина, он разглядел его темные глаза и татуировку под глазом. — Зачем она нужна? — Ты еще не добрался до этих воспоминаний, да? — Агилар усмехнулся и тронул кожу большим пальцем. — Мне нужно залезть в Анимус для этого, а он пока занят. Да и… — Линч и сам не знал, почему не хотел или не мог соприкасаться с Анимусом. Тот несколько раз чуть не убил его, путал мысли, заставлял сходить его с ума, может быть, эти ощущения не давали ему расслабиться и быть уверенным в том, что следующий раз пройдет нормально. — Но ты не уверен, — закончил за потомка Нерха, кивая. — Я же знаю, о чем ты думаешь. Но имей в виду, что я в любом случае буду рядом с тобой. Как и все другие ассасины твоей крови. Да, и твои родители. — Тогда почему я вижу только тебя? — тихо спросил Кэлл. Ему было не то, чтобы обидно из-за того, что он не видел мать, но в то же время и легче. Когда с ним был кто-то равный ему, не столь близкий кровно, но брат по восприятию, ему было куда легче. — Ты знаешь ответ. Потому что тебе так легче. Но, к слову, ты прожил куда больше моей жизни, чем любой другой, не считая своей. Ты разбудил призрака, вроде неупокоенной души, которая будет летать среди живых, пока о ней не позаботятся. — Тогда для тебя наступит смерть? — Кэлл этого не хотел. Не сейчас, когда у него появился единомышленник. Так жить оказалось много проще. — Я не умру, нельзя умереть второй раз. Я всегда буду жить в твоей крови, я просто не хочу, чтобы ты когда-нибудь меня забыл, — тихо произнес Нерха, протягивая руку и дотрагиваясь до подбородка Кэлла, проходясь ногтями по щетине. — Тебе нужно побриться. Хоть кто-то из нас должен быть идеально выбрит. — Почему я? — Кэлл поднял взгляд в карие глаза ассасина. — Потому что я не бреюсь, — тот придвинулся ближе, смотря прямо на его губы. Каллум уже знал, что тот задумал, но отодвигаться или возмущаться было неохота. Слишком уж приятная атмосфера у них была, отчего дергаться было даже нелогично. — Древний ты человек, — Линч едва усмехнулся, прежде чем ассасин прижался к его губам, настаивая на полноценном поцелуе, и мужчина сдался, приоткрывая губы и позволяя возбужденному призраку целовать его. При этом Линч успевал думать о том, что у этого воспоминания не было близости практически полвека. А это… все меняло, и отнюдь не в лучшую сторону. «Ух, я смотрю, шестеренки-то закрутились», — внутри головы послышался знакомый голос, тогда как Нерха просто не хотел отрываться от чужих губ, пользуясь связью даже в такой момент. «Я продумываю пути твоего уничтожения, учитывая, как ты лезешь ко мне». «Если бы тебе не нравилось, я бы не лез», — предок коварно прикусил губу мужчины, углубляя поцелуй ровно настолько, чтобы тот перестал психовать из-за какого-то поцелуя и, наконец, начал наслаждаться. Когда это произошло, Нерха самодовольно усмехнулся.