Подарочек

Бойтесь данайцев, дары приносящих. Гомер, Илиада

Короче, с работы выперли, с подругой разошёлся, скоро первая сессия у нас, заочников, а я ни в зуб ногой, деньги есть, но их мало - вот в таком положении я оказался к первому декабря. Пока решал денежную проблему, подвернулась непыльная работка - хорошо, что есть друзья. Вся работа заключалась в том, чтобы с месячишко поохранять крайне навороченную дачу, жить в ней, пользоваться всеми благами, в том числе кладовкой и баром. Правда, знакомые мне намекнули, что наглеть не стоит, но пользоваться в меру - можно, да ещё и заплатят за всё это. Я так и не понял, чью дачу охранял, потому что попал на это место по протекции: порекомендовали знакомые знакомых своим знакомым. Неважно. Главное, что первого декабря я водворился в этот лесной чертог, который находился у чёрта на куличках, в замшелой деревеньке, в которую автобус ходил раз в неделю и то, если заносов на дорогах не было. Я честно прихватил с собой лекции, какой-то задачник, всё это в надежде, что мне будет настолько тошно, что хоть учёбой займусь, а то, как заочник, я иногда по именам-фамилиям преподов не знал. Первые четыре дня я напивался в стельку. Ещё неделю занимался тем, что гонял шары в шикарной бильярдной, где заодно опробовал сигары хозяина, после чего отлёживался сутки и ел только варёную, тушёную, но никак не жареную пищу - желудок не принимал, траванувшись крепчайшим табаком. Ещё четыре дня убил на то, чтобы ознакомиться с бассейном и сауной. Оставшееся время истреблял испытанным способом - с периодичностью раз в десять секунд, щёлкал каналами спутникового телевидения. Умирал со скуки, но хоть бы раз заглянул в лекции! А Новый год надвигался, словно роковое проклятие. Только двадцатого числа я сообразил, в какую западню себя загнал - застрял в глуши, тогда как мои друзья, наверняка, будут зажигать в новогоднюю ночь. А я посмотрю поздравление президента, хлебну шампанского из горлышка и завалюсь спать. Выть хотелось волком. Проклинал всех, в последнюю очередь себя. В первую очередь - Ирку, мою бывшую, из-за которой и потерял работу. Она устроила ТАКУЮ истерику на моём рабочем месте, что директорат, ме-е-едленно приходя в себя и отряхивая дорогущий костюм, улитый кофейной гущей, молча ткнул пальцем на дверь. Я вылетел без кейса, без плаща, с развевающимся галстуком через плечо и рванул домой. Вещи мне потом доставил курьер вместе со счётом за причинённый ущерб, тогда я и узнал, что шефский костюм был действительно дорогущим. Причин истерики я так и не узнал, потому что когда она пришла мириться, спустил эту дуру с лестницы. Знаю, что не по-джентельменски, а кто сказал, что леди влетают в чужие кабинеты и набрасываются на начальство своего парня? Теперь, сидя на чёртовой даче, я вспоминал всё это и - честно? ржал над собой, но и злился на весь белый свет. Пребывал я в таком состоянии до двадцать третьего числа, пока не пришёл Подарочек, точнее, пока его не привезли. С утра пораньше в дверь затарабанили и я выполз открывать её в одних пижамных штанах на холод. Два ражих парня затащили гробообразный короб и задали стандартный вопрос: "Куда ставить-то?" Я, только что продравший глаза, махнул рукой, мол, ставьте куда хотите и выметайтесь. Мне сунули под нос лист, на котором я накарябал страшную закорючку, поздравили с наступающим, вызвав у меня нервный тик на левом глазу, и ушли, оставив меня в страшном недоумении. Я покрутился вокруг короба: большой, длинный, перевязанный голубой ленточкой, поколупал плотно пригнанную крышку, попытался заглянуть в просверленные дырки, и понял, что умру от любопытства, если не узнаю что в нём. Даже не придумав качественного отмаза для хозяев дачи, если их заинтересует, что случилось с их подарком, я, как был в пижамных штанах, бросился в кладовку за инструментами. Крышка соскочила неожиданно легко, я заглянул туда и обмер - на мягком матрасике покоилась Спящая красавица, недурного вида девица, платьице, лента, обвязанная вокруг головы, панталончики, выглядывающие из-под коротенького платьица, накрашенные губки, реснички, нежный румянец. Ну да, все симптомы Спящей красавицы. Она открыла глаза, увидела меня, заулыбалась, вытянула розовые губки и, привстав, чмокнула меня, поинтересовавшись низким бархатным голоском: - Ты меня хочешь? Хотел ли я? Хотел ли я? Она ещё издевается? Красавица томно заулыбалась, прочитав всё на моём лице, выкарабкалась из ящика и, мурлыкая какую-то песенку, начала медленно раздеваться. Я понял, вот он - Рай. Первой полетела ленточка, потом ещё какая-то часть туалета, потом туфельки, потом платьице, панталончики, а потом, мне стыдно в этом признаваться, но потом я заорал от ужаса - Рай стал Адом. Это была не Спящая красавица, это был Спящий красавец, а точнее уж, Прекрасный принц, бля. От ужаса и неожиданности, я попятился, плюхнулся на пятую точку и, елозя на заднице, стал удаляться от этого ночного кошмара, попутно щипая себя, дабы удостовериться, что я не сплю. Таким образом, мне удалось достичь лестницы, ведущей на второй этаж. Приткнувшись на первую ступеньку, я замер. - И что это за хуЙдожественная композиция? - нагло поинтересовалась, тьфу, поинтересовался Спящий красавец. Я молча взирал на это почти голое безобразие, в одних трусах, которые и трусами-то сложно было назвать. Безобразие покрутило головой, не увидя никого кроме меня, оно снова капризно спросило: - Ну так что? Ты меня хочешь? Трахаться будем? Меня хватило только на то, чтобы промычать нечто похожее на отказ. Этот тип, укоризненно посмотрев на меня, сделал шаг в мою сторону, я подскочил на две ступеньки вверх. Он наклонил голову набок и снова сделал шаг, я всё так же, задницей, методично отсчитал две ступеньки. Ему это понравилось, и он направился ко мне. Я, всё ещё ошарашенный и не пришедший в себя, рванул вверх по лестнице, отсчитав ещё ступенек шесть, наконец, сообразил, что можно развернуться и двигаться головой вперёд, а не мягким местом. На вершину лестницы я влетел уже на четвереньках, где и засел, пристально наблюдая за непрошеным гостем. - Стой, где стоишь! Он повиновался и снова спросил: - Так мы всё-таки трахаться не будем? Ладно, как тебя там, - тут он вернулся к коробке и вытащил оттуда клочок бумажки, - а, так ты у нас - И. Берсеньев. Чудно, "И" это Иван или Игорь? Или мне тебя звать как-то по-особенному? Тут меня осенило. - Минуточку! Во-первых, я не Иван, а Сергей, а во-вторых, насколько я знаю, соседняя дача, за шестьдесят км отсюда, принадлежит этому самому "И. Берсеньеву"! Тебя тут по ошибке выгрузили! А этот Берсеньев, старый козёл, то ли профессор, то ли композитор. Так что, Подарочек, собирай шмотки и вали отсюда. Подарочек растерянно захлопал крашеными ресницами и стал подниматься ко мне, я снова крикнул: - Стой, где стоишь, педик! Он даже не обиделся, а только пожал плечами и сказал: - Я тебе открою страшную тайну, но моя ориентация не заразна и капельно-воздушным путём не передаётся. - Всё равно, стой там! Я не желаю иметь ничего общего с извращенцами! На "извращенца" он обиделся, сел на первой ступеньке, как-то съёжился и затих. Мне стало неловко, и для очистки совести я спросил: - Ты чего? - Х-холодно же, в одних трусах! Никто не греет. - А ты платьице надень, - позлорадствовал я. - Поддувает, - пожаловался он, всё с таким же несчастным видом сидя на ступеньке. Во мне проснулось что-то похожее на жалость. Если прикинуть, то мы с ним одного роста, почти одинаковой комплекции, даже внешне чем-то похожи, только он - русый, а я шатен. Ладно, побуду добрым. Короче, я притащил ему свои шмотки, футболку, джинсы. - На, - говорю, - одень, а то ещё не ровен час, простынешь, помрёшь, а мне от трупа избавляться придётся. Он оживился и поинтересовался: - А трусов у тебя лишних не будет? От такой наглости я поперхнулся и побагровел, а он как ни в чём не бывало распинается: - Прикинь, эти стринги мне все яйца придавили. Я окрысился снова: - Без трусов походишь, радуйся тому, что дают. Подаю ему шмотки, а этот нахал вцепился мне в кисть, нежно так пальчиками перебирает по ней и опять за своё: - Так может, потрахаемся? С минуту, я молча пытался выдрать свою руку из его хватки, потом изловчился и дал ему пинка. Сразу отпустил, как миленький. Пришлось мне побыть хозяином, накормить его и показать дом. Сначала он благородно рвался, мол, поеду-ка я домой отсед, раз уж мешаю, но мне пришлось жестоко обломать его благородные помыслы сообщением о том, насколько часто ходит автобус, а так же напоминанием, что из одежды у него только мои джинсы и футболка. Подарочек скис и затих. Ненадолго. До завтрака. - Это что такое? Фу! - Какой это на хуй "фу"?! Это тушёная свинина, между прочим! Он потыкал в тарелку вилкой и сообщил, что есть не будет, потому что это жирное, вредно для кожи, полнит, а он фигуру бережёт и прочая, и прочая. В качестве издевательства, я притащил ему капустный листик. Подарочек обрадовался и принялся его грызть. Я впечатлился. - Значит, я тебе не нравлюсь? - Не, мне девушки предпочтительнее. - А сам целоваться ко мне полез. - Я-я-я? Это ты полез! А я ответил, потому что думал, что ты - девушка! - Значит, теперь ты не хочешь со мной целоваться? - Фу, какая гадость, как тебе это в голову пришло, да ещё и за едой. Бве. Он сменил диспозицию, передвинувшись на один стул ближе ко мне, я отсел ровно на один стул от него. Стол был огромный, овальный, вокруг него куча стульев, по которым мы начали наше путешествие. Мы совершили два полных круга вокруг стола, и из его болтовни я понял, что его, работающего в каком-то эскорте, заказали в качестве подарка для старого козлища, а служба доставки слажала и вот, Подарочек сидит у меня и действует на нервы тем, что любой разговор сводит к сексу, например: - Слушай, Подарочек, а тебя вообще-то, как зовут-то? - Прикольно, так и зови, а то мне моё имя не нравится. - Ну да, да, я ещё ни одного человека не видел, которому бы нравилось собственное имя. И всё-таки? - Дима. - Ага. Я - Серёга. - Я за-апо-о-омнил, ах, с таким именем и не гей. Неужели никогда и не пробовал с парнями? Я тебе понравлюсь, я талантливый. Так что?… - и многозначительно бровками дёргает. Или: - Как можно жрать всякую гадость и зашлаковывать собственный организм?! - Мне нравится. - К старости ты станешь толстым, обрюзгшим и у тебя пропадёт потенция. Эй, пока ты ещё молодой и стройный, может, не будем тратить время на всякую болтовню и ты, как добрый хозяюшка, покажешь мне мою постельку? Из-за стола я выполз и, наказав перемыть Подарочку посуду, попытался скрыться от него. Понимаете, все эти разговоры о сексе... Уже полтора месяца как я расстался с подружкой, а тут это чудо - душу травит и крутит своей задницей, как чует гад, что я нахожусь на грани, мне голую пятку покажи - буду в предоргазменном состоянии. Но я же не пидор, чтобы спать с парнем! - И харю умой, а то, как девка с размалёванной рожей! Моё ценное указание он воспринял и, правда, стал тщательно умываться, а я выскользнул из кухни и направился в тихое, уединённое место - туалет. Нет, это совсем не смешно, что один взрослый парень бегает от другого по всей даче. Не смешно, потому что, на тот момент, я был как молодой послушник перед постом: чист, невинен и воздерживался больше месяца. Хотелось чертовски. Но спать с парнем? Я же не педик! Не-ет, не-ет. До конца дня я ухитрялся носиться по всей даче, чтобы он не попадался мне на глаза со своими разговорами о сексе. Не уберёгся. Утро двадцать четвёртого числа я встретил привязанным. Раскрыл глаза, позевнул, подумал, что руки затекли, дёрнулся, ан нет, не вышло их и с места сдвинуть. Тут я глаза очень широко открыл, смотрю, этот тип, сидит рядом на кровати, голый, и водит пёрышком по моему животу и... и не только. - Сейчас я тебе доставлю неземное наслаждение. Он бы и дальше трепался и доводил меня до безумия чёртовым пёрышком, пока я не сообразил, откуда он его взял. Точно такое же торчало в хвосте тетерева в трофейном зале! Этого я не стерпел, представил каких пиздюлей получу от хозяев и рванулся так, что содрал кожу с запястий, но верёвку сорвал. Отвесил ему звонкую оплеуху, отобрал перо и, как был голый, понёсся втыкать обратно в задницу этой птички. Он за мной. Короче, перо я так и не пристроил назад, решил попозже попробовать клеем "БФ" присобачить, но позже, позже, потому что пёрышко, в его умелых ручках, сделало своё чёрное дело. Меня стояк замучил. Без завтрака, кое-как одевшись, я сбежал к бабушке-соседке и наколол ей дров, натаскал воды в баню, расчистил снег, загрузил себя по максимуму, чтобы хоть как-то полегчало. А вечером наступил Ад - Подарочек, змей, завёл речь о том, что все мало-мальски известные и талантливые люди, были педиками и трахались-трахались-трахались. Чтобы его не слушать, я свалил к себе в комнату и заперся, на всякий случай, мало ли, что он ещё выкинет. Димочка не смутился, а сел под моей дверью и начал продолжать перечислять список геев-знаменитостей. - Конечно, Меркьюри все слушают, только не все помнят, что он - гей. Я скрипнул зубами, не прощу ему покушения на святое, с "Квинов" я пёрся. - А вот как ты думаешь, что было у Маркса с Энгельсом? - Единение умов, - отрезал я. - Ну-ну, а вот если бы ты заглянул в переписку, то наверняка нашёл бы слова слишком тёплые для "единения умов". Мужская красота и мужские союзы были весьма обычны для Греции. Во, помнишь древнегреческие мифы? Помнишь знаменитого виночерпия у Зевса? Ганимедом звали. Гера очень ревновала. А один император, как-же-там-его-фамилия, раба любимого пожелал увековечить в скульптуре, Анти... Анто... - Антиноя, - не сдержавшись, буркнул я. - Вот! И ты знаешь! Значит, сочувствующий! Кстати, ты дверь-то открой, чего перед ней на полу сидишь? Я почувствовал, что меня поймали - я действительно сидел под дверью и слушал его. На фиг, я лёг на кровать и накрыл голову подушкой, чтобы заглушить его весьма познавательный, но всё на ту же тему секса, бубнёж. Так и задремал, когда открыл глаза, то снова услышал: - Или вот Робин Гуд. - Как, и Робин Гуд тоже? - Угу. А ты думаешь, почему девица Мэрион так и оставалась девицей? Ты народные баллады почитай, не только в переводе Маршака. Я молчу про Шекспира, которого тот же Маршак переводил. Охоч до мальчиков был. Шекспир, не Маршак. А Макаренко помнишь? Тот, что написал "Педагогическую поэму"? Убеждённый был человек, да ещё и педофил ко всему прочему. - Слушай, ну и откуда ты всё это знаешь. И про Робин Гуда? За дверью завозились. Судя по тому, что голос стал раздаваться где-то над дверью, я сделал вывод, что он залез на стремянку, которую я оставил в коридоре, когда вкручивал лампочку, мне лениво было её убирать. - Вообще-то я курсовую писал. Тема, ну общими словами, однополые союзы в древности и современном мире. Я удивился: - А где ты учишься? - Учился. Пока не выперли за аморальное поведение. - Не знал, что сейчас за это выгоняют, - удивился я, потом, помедлив и сообразив, что он сделал, спросил, - а где и с кем? За дверью раздалось наисчастливейшее хихиканье: - С преподом, в аудитории. Он подумал, что он дверь запер, я подумал, что он её запер. А когда вошла половина нашего потока, мы поняли, что ошиблись. Я присвистнул, но тут за дверью раздался грохот, кажется, Подарочек довертелся и сверзился с лестницы. - Ди-им? Дим?! Нет ответа. Я бросился отпирать дверь. Он лежал рядом со стремянкой, бледный, с закрытыми глазами, по моей спине поползли мерзкие мурашки. Я низко склонился над ним и зашептал: - Ди-им, Дим, брось притворяться. Ди-им. На мой затылок легла его рука и притянула к себе, я, потеряв бдительность, понял - поцелуя не избежать. Что ж, смириться с неизбежным оказалось очень приятно, никогда ещё от простого поцелуя кровь во мне не загоралась в один момент и, забыв о своих предубеждениях, не отрываясь от его губ, я начал стаскивать с него футболку. Его руки пробежались по моим бокам и начали неторопливо, адски неторопливо, расстёгивать ширинку. Я наконец-то стянул с него футболку, для этого мне пришлось разорвать наш поцелуй. Подарочек, словно обрадовавшись этому, опрокинул меня на спину и начал уже стаскивать трусы, а потом я получил самый классный минет в моей жизни. Просто невозможно описать, насколько мне было хорошо. Был бы поэтом, то сказал бы что-то вроде: его язык, словно смычок на скрипке выводил на моём члене мелодию; в первый раз в жизни, я кончил весьма шумно. Вообще, я никогда не издаю всяких порнушных стонов и всё такое, но когда постишься месяц, а потом тебя ублажают, да так нежно, думаю, никто не в силах молчать. А он стал целовать мой живот и подниматься выше, я встретился с ним взглядом. - Слушай, это классно. Мммм, теперь я должен, да? - Глупый, - замурлыкал он, - глупый мальчик, ты мне ничего не должен, - а сам взял меня за руку и положил на свой член, не слабо, я скажу, стоящий. Я сначала слегка провёл по натянутой ткани джинс, а потом засунул руку в расстёгнутую ширинку. Вообще, не скажу, что для меня это нормально - отдрочить практически незнакомого парня, но я просто не смог отказать Подарочку, хотя бы в благодарность за доставленное удовольствие. Он обнял меня и замер, изредка покусывая меня в шею, а я задвигал рукой по члену, чуть сжимая и разжимая его. Я чувствовал его тело как своё, я знал, что нужно сделать, чтобы ему понравилось, а он просто млел и, напоследок, укусил меня, зараза. Как два идиота, мы лежали в коридоре, между комнатами, и у нас не возникло желания перебраться куда поудобнее, наоборот, я думал о том, чтобы ему не пришло в голову встать и оставить меня. Он лежал рядом со мной и, наконец-то, вечно игривое настроение покинуло его. Подарочек был умиротворён и спокоен. Недолго. - Тебе понравилось? Я покраснел и начал судорожно собирать предметы туалета. - Понравилось, - удовлетворённо оценил он. - Всё-таки, это не так страшно, как ты думал, да? Мне оставалось только промолчать и надеяться, что Подарочек заткнётся тоже. Потом я слонялся по огромному дому и всё время вспоминал как он классно целуется и делает минет. Воспоминаний хватило ровно на то, чтобы у меня опять встал. Я уже начал обдумывать, как бы мне подкатить к Подарочку и, в общем, чтобы он повторил свои "упражнения", однако долго страдать не пришлось, как только он попался мне на глаза, тут же завёл старую песню: - И после этого ты будешь говорить, что ты меня не хочешь? Не хочешь меня трахнуть? Ток не врите, мущщщина - у вас стоит. Я хотел, поэтому, решил больше не жаться и дать выход снедающей меня похоти. Он заулыбался и тут же, подлетев ко мне, наградил меня очередным своим фантастическим поцелуем. Я тут же принялся стягивать с него штаны, а с себя, почему-то футболку, причём одновременно, отчего безнадёжно запутался в одежде и готов был уже умереть от желания, когда Подарочек озвучил свои требования: - Может всё-таки, как путные люди, доберёмся до спальни? До ближайшей спальной комнаты мы добирались очень долго, но продуктивно - по дороге он избавил меня от штанов и футболки, трусы стащил уже когда мы упали на кровать. Никогда не думал, что парень может быть так нежен, он не пропустил ни кусочка кожи, не поцеловав, не облизав его. Эгоистом я никогда не был и старался быть ласков с ним, несмотря на пожирающее меня нетерпение. Мы катались по постели, целовались, а меня аж трясло. Я подмял его под себя, соображая, что делать дальше. Подарочек деликатно сделал вид (или мне это показалось), что не замечает моих раздумий, и выдохнул: - Трахни меня. Я сполз с него и сел рядом, а он раздвинул ноги и, водя языком по нижней губе, смотрел на меня. - Давай же, прямо туда. Я хочу тебя. Я дико боялся, поэтому, как идиот переспросил: - Точно? Слушай, а тебе больно не будет? Я хочу, чтобы тебе было хорошо. - Хватит болтать, а? Мне будет хорошо, если ты это сделаешь, ну давай! Чтобы рассеять мою неуверенность, он устроился поудобнее и начал сам засовывать в себя пальцы, два, затем три. Это подействовало возбуждающе на него, что уж говорить про меня, я никогда такого не видел и понял, что буду последним дураком, если позволю себе упустить такой шанс. - А... а смазка? Я слышал, она нужна. Подарочек оторвался от своего увлекательного занятия, посмотрел на меня затуманенным взором и в следующую секунду принялся облизывать мой стоящий член, затем он вытянулся на спине и опять развёл ноги. Чтобы нам было удобно, я подсунул ему под поясницу попавшуюся под руку подушку и начал медленно входить в него. Вот тут я облажался. Я был настолько возбуждён, а мышцы ануса настолько крепко обхватывали мой член, что, не введя его весь, я кончил. Я думал, что Подарочек сейчас скривит морду, на манер моей Ирки, когда я разочаровывал её в ожиданиях, но он только моргнул и заржал, причём, не обидно, так, что я сам начал хохотать. Потом мы лежали и снова целовались, моя горячка уже прошла, и я мог более или менее здраво рассуждать. Как я, может, уже говорил, эгоистом я никогда не был. Хотя я и утихомирился, но у него-то всё ещё стоял, поэтому, покусывая его соски, я начал медленно спускаться на живот, а затем, начал ласкать его член. Он порывисто выдохнул и начал было: - Тебе вовсе не обязательно... Но смешался и начал издавать такие соблазнительные вздохи, что я сам решил - продолжу начатое, хотя никогда не делал минета. Сначала я облизывал член, не решаясь взять его в рот, языком выписывал вензеля, затем губами обхватил сначала головку, а потом и весь взял его в рот. Когда он, извиваясь, кончил, передо мной встала деликатная проблема - глотать или нет? Подарочек блаженно закрыл глаза, а я, решив, что всё-таки не стоит этого делать, избавился от спермы, но и торопливо бежать полоскать рот тоже не спешил. Мы лежали рядом, он дышал мне в шею и, кажется, оба задремали, потому что когда я очнулся, то выяснил, что за окном стоит непроглядная темень, а вдали раздаётся свист восьмичасовой электрички. Подарочек лежал весь такой милый и беззащитный, что я испытал вовсе не похоть, а желание обнять, прижать его к себе и погладить по спинке. Он пробормотал что-то в полудрёме и проснулся. - Есть хочешь? - спросил я, не отпуская его из своего крепкого захвата. - Угу-мм, - отозвался он, - а после обеда, я тебе покажу интересные штучки, которые предназначались для этого И. Берсеньева. Они там, в коробке. Меня вдруг заинтересовала такая перспектива: - Скорее уж, после ужина, соня. Пошли, только я буду кормить тебя мясом и прочим холестеринсодержащим питанием. Попробуй только возражать. В кухню мы заявились, как настоящая парочка после бурного времяпрепровождения, я только в джинсах, а он в одной футболке, да ещё недостаточно длинной и совершенно ничего не прикрывающей. Ужин был тот ещё. Подарочек окончательно обнаглел и пытался меня кормить с ложечки, я резко отвёл его руку, и содержимое ложки осталось на его физиономии. Он попытался обидеться, однако, обида тут же испарилась, когда я стал слизывать с его щеки подливку. Ужин грозил перейти в оргию, этой угрозы мы не боялись, мы были настроены на это, особенно Подарочек, который всё время мурлыкал о каких-то "игрушках", которые предназначались старому не то профессору, не то композитору и лежали в ящике. Из кухни мы опять плавно переместились в спальню, и он притащил всё, что нашёл в коробке. Мама моя! Меня особенно впечатлил фаллоимитатор и куча тюбиков со смазкой. - Зачем столько? Одного не хватит? Он принялся терпеливо объяснять: - Они разные, есть, например, смазка с анестетиком. - Ладно, подробностей не надо, - мгновенно отреагировал я. Он улыбнулся, наклонился и укусил меня за плечо. - Но вообще, с любимым, я предпочитаю без смазки. Слюна - лучший лубрикант. А тебе не советую пробовать эту с анестетиком, стояк будет такой, что ванна со льдом не поможет, к тому же, у меня вся задница одервенеет. Я растерялся, услышав, что меня уже именуют любимым, а именно так понял его высказывание, но раздумывать не было времени, потому что Подарочек, в своём, вечно игривом настроении, уже начал покусывать меня за грудь и расстёгивать ширинку. От штанов я избавился, а его и раздевать не пришлось, подумаешь, какая-то футболка. Он снова полез целоваться, я не возражал, потому что целовался Подарочек волшебно. Есть поцелуи, что-то вроде "обрезания гланд", чем грешили пара моих бывших, а есть такие, когда язык партнёра нежно ведёт диалог-игру с твоим и такие поцелуи зажигают покруче, чем если бы я смотрел порнушку. Я опрокинул Подарочка и начал разводить его ноги, он царапнул меня за плечо и хмыкнул: - Какой ты быстрый. - Тебе не нравится? - спросил я, целуя его в живот. В ответ раздалось невнятное бормотание, слушать его я не стал, а наученный, увлажнил член слюной и начал вводить его. Подарочек застонал и я видел как его пальцы вцепились в край одеяла. Я начал двигаться. Быстрее, быстрее. В этот момент мир перестал для меня существовать, были только мы, я и он, в голову лезла какая-то пошлая романтика. Когда я в изнеможении плюхнулся рядом с ним, Подарочек, неутихомирившийся, начал прилежно меня зацеловывать и покусывать. - Ты что! Я же не секс-машина, дай приду в себя. Он хмыкнул, но не оторвался от своего увлекательного занятия - зацеловывания моих коленей, вот уж не думал, что это меня так возбудит. Скользя языком, он прокладывал путь вверх и тут мне в голову пришла совсем неожиданная идея, желая её претворить, я заёрзал на постели, меняя положение так, чтобы его коленки оказались перед моим носом. До коленок ли мне было! Меня интересовало другое. Я расположился поудобнее и начал языком ласкать его член. Подарочек, не сообразивший вначале, чего я хочу, теперь занялся тем же. Потом, Подарочек лежал и шептал мне в ухо, какой я классный и замечТательный, а я смотрел в потолок, чувствовал его жаркое дыхание на щеке и подумывал о том, что, конечно я не педик и пару раз с парнем это ещё ничего не значит, но я был бы не против, если бы у нас с ним что-нибудь получилось. Правда. С ним мне было хорошо, потому что мы оба были парнями и он знал, что сделать, чтобы мне было хорошо, он знал как меня возбудить, он чувствовал, где я ожидаю его прикосновения, наверное, девушки становятся лесбиянками по той же причине, одна знает, что сделать, чтобы другой было приятно. Кроме того, если бы мы были с Подарочком вместе, он точно бы не стал меня донимать воплями, типа: "Ах, а я пила таблетки или нет?" или "Не хочу тебя, у меня болит голова и вообще, месячные", или ещё страшнее "Упс, кажется, я залетела". Последнего я боялся больше всего, а поэтому, набравшись смелости, взвесив все "за" и "против", я повернулся к нему и сказал: - Дим, а… это…, будешь моим парнем? Да где такое видано, переспать с девицей, а потом спросить - согласна ли она быть моей девушкой? А вот Подарочек задумался и сказал: - Ты мне нравишься. Но ты же натурал, - и захихикал. Дни, оставшиеся до Нового года, пролетели с быстротой молнии или растаявшей снежинки. По даче в одиночестве я уже не мог слоняться, таскал за собой Подарочка, заново исследовал весь дом. Мы вместе гоняли шары в бильярдной, после чего, я, соблазнённый его позой, опробовал бильярдный стол и для других целей, нежились в сауне и я пришёл к выводу, что секс в самой парилке это из разряда фантастики, от жары я чуть не упал в обморок, а Подарочек потом приводил меня в чувство дыханием рот в рот. Вместе мы гуляли. Я отыскал какой-то тулуп, что-то вроде дворнического, у бабули-соседки одолжили какие-то чуни (прим. авт. - род обуви), и вместе гуляли по окрестностям дачи, кидались снежками, запихивали друг друга в сугробы. Тридцатого числа я хотел найти ёлку и прервать её земное существование, но Подарочек воспротивился, выяснилось, что он не только голубой, но и «зелёный». Тридцатого же числа, случилось нечто из ряда вон выходящее - заявилась Ирка. Она затарабанила в окно, игнорируя наличие звонка. Пришлось впустить её - иначе бы выбила окно. - Я приехала скрасить твоё пещерное существование, - бодро заявила она так, будто не было истерики на моей работе и её полёта с лестницы. Деликатно я попытался ей намекнуть, что не желаю видеть её, однако всё дело испортил Подарочек. Он спустился с лестницы, протирая глаза и синяк на шее. - Это ещё кто такое? И чего ты тут забыла? Ирка вытаращила глаза, но до неё ещё не дошло, что я сплю с парнем, более того, она привыкла, что все парни перед ней расстилаются и, ни в коем случае, с первого знакомства не говорят ей "ты", поэтому открыла ротик и заверещала: - Это ты кто? Ты хозяин дачи? В таком случае, я забираю своего зайчика и мы едем в город, раз её не надо больше охранять. - И мне - Собирайся! С Подарочком мы охренели одновременно от такого приказного тона, только, пока я от возмущения подбирал выражения покрепче, он выдал не задумываясь: - Ты! Сама вали отсюда! Уродливое двужопое существо! Это мой парень, тебе ясно, мокрощёлка? Ирка начала медленно сползать по стенке, я же подавился смехом. - Он..он.. он кто твой? Кто-о? Потом у неё снесло крышу, она ругалась как грузчик, которому на ногу упал рояль, ругань, естественно, была адресована мне, я пытался перекричать её, но лёгкие у Ирки были здоровые, слышно было только её. Подарочек всё это слушал-слушал, потом вышел из комнаты, а через секунду вернулся с большим блюдом, торжественно встал посередине комнаты и шарахнул его об пол. Наступила тишина. Ирка заткнулась, потом взвизгнула: - Извращенцы! - и бросилась бежать прочь с дачи. Я вздохнул с облегчением, но как оказалось – зря обрадовался, как только Ирка сиганула за дверь, сам Подарочек взялся за меня и сей же момент закатил сцену. - Как! Ты и она! У тебя отвратительный вкус! Ты с ней спал? Ты жил с ней?! Ты мне изменял с ней? - Угомонись, - взмолился я, - давай-ка начнём с того, что это ей я изменил с тобой. А потом, должен же с кем-то спать взрослый человек, не с плюшевым же мишкой. Глаза Подарочка неожиданно загорелись многообещающим зелёным огнём и он тут же замурлыкал, что согласен быть моим мишкой, зайчиком, оленёнком и что я могу его отшлёпать, если будет плохо вести и поставить в угол. Как урегулировать конфликт другим способом я не знал, поэтому с готовностью бросился исполнять всё выше предложенное. Тридцать первого, выдернув меня сопротивляющегося из-за праздничного стола, Подарочек потащил меня на улицу, куда-то за дом, вглубь леса. Мы шли, я чертыхался, а он всё тащил меня за руку, пока мы не дошли до поляны. На полянке стояла ёлка, небольшая, но пушистая и, как на картинке, присыпанная снегом. Зачарованный я смотрел на эту красоту, а он ткнул меня в бок: - А ты хотел убить такую красоту. Во мне взыграл прагматизм: - Зато, она стояла бы у нас в доме и мы бы не тащились и не мёрзли, любовались бы на неё в домашних условиях. Подарочек приблизил своё лицо к моему и я видел как в его зрачках отражается луна. - Тогда бы я не замёрз и тебе не пришлось бы меня согревать. Я тактично промолчал, что «мёрзнет» он каждые десять минут и «согревать» его приходится с той же периодичностью. Потом этому придурку приспичило поцеловаться именно под ёлкой и мы полезли к злосчастному дереву. Целуя его, а потом возвращаясь домой, я всё так же интеллигентно молчал, хотя в сапоги набилось снега, ноги промокли и окоченели. За мучения был вознаграждён новогодним подарком – он додёргал перья с тетерева и устроил костюмированный вечер. Я в костюме Адама, с листиком на причинном месте, сорванном с пальмы в холле, а он в костюме индейцев Перу и Боливии – то есть, в тетеревиных перьях. Через десять дней, приехали хозяева дачи, поблагодарили, вручили приличную сумму, и мы с Подарочком сбежали, пока они не обнаружили растёрзанного чучела птички, разбитое блюдо, одолженный тулупчик и прочие мелочи. В дребезжащем автобусике, я обнимал его покрепче, чтобы он не замёрз, а он, видимо из тех же побуждений, всё время запускал руки ко мне в ширинку. Вот уже четыре месяца мы вместе. За это время меня дважды выгоняли с работы, потому что, как выяснилось, Подарочек умеет закатывать истерики не хуже Ирки, живём пока на его заработки, как я узнал, он - художник, пристроился в какое-то издательство, занимается тем, что рисует виньетки и оформляет тексты для книг, специально для новорусских, выполненных почти "под старину". Ну, как раньше, в первопечатных книжках, заглавная буква - человечек. Димка молодец, я долго смеялся, увидев, как он изобразил букву "К" в виде военного с поднятым автоматом, и ещё больше смеялся над его "Р", в виде дрочащего паренька. За эти четыре месяца я так же узнал всё подоплёку появления Подарочка у меня, на даче. Не было никакой ошибки, это мне так преподнесли историю, а на самом-то деле, всё началось в каком-то баре, где пьяный Макс, мой друг, завёл громкий разговор, что нельзя свернуть с пути праведного натурала, ни при каких обстоятельствах. К нему подсел паренёк, слово за слово и они заключили пари. Это и был мой Подарочек. Дальше, как по нотам, со мной сыграли эту шутку, за что я благодарен Димке и Максу. С Подарочком хорошо, несмотря на его капризы. Только вот Макс, теперь меня сторонится. А по фиг. Если я сплю с парнем, это же не значит, что я педик! 28.11.05